Осколок ока разума
— Ради всего святого, — торопливо зашептала Халла. — Немедленно прекратите, вы двое!
Покрытые грязью, ни Люк, ни Лея не услышали ее взволнованного шепота. Один из мужчин наклонился вправо, сплюнув что-то в бороду, и объявил: — Служанки не дерутся с хозяевами, ребята.
— Что-то здесь не так, — согласился его спутник.
— Кроме того, — сказал первый мужчина, — драться в публичных местах — нарушение законов города, так?
— Правильно, — подтвердил еще один мужчина, — может, мы им вправим мозги, пока их не забрал ночной патруль. Им это пойдет на пользу.
Он крикнул Люку:
— Держись там, паренек. Мы не дадим ей тебя в обиду!
Ухмыляясь и пересмеиваясь, все пятеро сошли с дорожки. Обнаружив, что никто ей не интересуется, Халла неслышно скрылась в тени.
— Мы можем быть вам чем-нибудь полезны, мадам? — спросил чей-то голос ей прямо в ухо. Халла подскочила. Трипио тоже подпрыгнул.
— Ты не имеешь никакого права так меня пугать, ты, хлам, удравший из лавки старьевщика!
— Прошу прощения, но мой хозяин и леди...
— А, так ты Трипио? — Робот слегка кивнул. — А это, должно быть, Арту. — Темный силуэт рядом издал «бип». — Боюсь, что пока мы ничего не можем сделать, — Халла выглянула на улицу. — Может, эти гориллы просто играются.
Двое мужчин оттащили Лею от Люка. Таким образом, им впервые представилась возможность хорошенько разглядеть ее. Их веселость тут же уступила место менее радостным чувствам.
— Ну и ну, — пробурчал субъект — обладатель выпуклой бочкообразной грудной клетки и усиков, подстриженных на маньчжурский манер, — эта служанка — не робот, это уж точно.
Лея ощутила на себе взгляды шахтеров. Кое-какие пряжки и бретельки облегающего костюма расстегнулись, пока она боролась с Люком, и обнажившиеся участки тела, хоть и покрытые грязью, привлекали нежелательное внимание. У нее было такое чувство, словно по ней под одеждой что-то ползает.
Не обращая внимания на грязь и стараясь стянуть на себе одежду, она горделиво выпрямилась и, хотя голос ее дрожал, с достоинством произнесла: — Большое спасибо. Это наши личные дела. А теперь мы будем вам признательны, если вы оставите нас и дадите нам возможность самим их уладить.
— «Большое спасибо, это наши личные дела», — жеманно передразнил один из мужланов, и остальные загоготали. Бородатый злобно ухмыльнулся Лее: — Ты не зарегистрированная гражданка, красотка, — он показал на ее плечо. — У тебя ни бирки с именем, ничего. Драться на улице — противозаконно. Закон шахтеров гласит, что мы должны задерживать всех, кто нарушает общественный порядок, где угодно и когда угодно. Ну-ка, иди сюда, я тебя задержу. Быстро отпрянув, Принцесса продолжала мерить его сверкающим взглядом, но ее уверенность в себе таяла, как снег в печи.
— Я не могу вам сказать, кто я, но если кто-нибудь из вас дотронется до меня, вы за это ответите.
Выпуклая грудь придвинулась ближе. В голосе шахтера не было веселья, и он не улыбался:
— Маленькая грязнуля, да я до тебя не только дотронусь...
Стройная фигура скользнула между Принцессой и ее противником:
— Послушай, друг, это личная ссора, и мы можем разобраться сами.
— Я тебе не друг, сынок, — ровным голосом сказал мужчина, протягивая руку и отстраняя Люка, — не лезь. Ваша ссора — это уже не важно.
Принцесса испуганно вскрикнула. Один из мужчин подобрался к ней сзади и обхватил ее левой рукой. Люк быстро подступил к нему и ударил его ребром ладони по запястью. Взвизгнув от боли, шахтер отступил, держась за запястье.
— Сыночек хочет поиграть, — захихикал мужчина, чье запястье покалечил Люк, — он сопротивляется публичному аресту. Шахтер выбросил вперед правую руку. Раздался щелчок, и из рукава его комбинезона выскользнул стилет с двумя лезвиями. Плоские лезвия сверкали у него в кулаке. Неясный свет, падавший из окон таверны, зловеще отражался на обоих ножах. Мужчина медленно, пригнувшись, стал приближаться к Люку.
Принцесса молча смотрела во все глаза. Халла, Трипио и Арту тоже следили за этой сценой из спасительной тени.
— Давай, сынок, — поторапливал мужчина, делая Люку знак приблизиться свободной рукой. Затем он замахнулся, и из пустого рукава тоже выскользнули двойные лезвия. Шахтер сделал выпад одной ногой, потом другой. Из подошв обоих его башмаков выскочили такие же двойные стилеты. — Давай потанцуем. Я продлю тебе удовольствие.
Стараясь держать в поле зрения все восемь лезвий одновременно, Люк сделал попытку отвлечь внимание своего противника:
— Леди и я кое-что обсуждали. Нам не нужно вмешательство посторонних. — Слишком поздно, сынок, — ухмыльнулся мужчина, — теперь и ты, и я — мы оба замешаны. — Его спутники наблюдали за ним, ухмыляясь и подталкивая друг друга локтями. Они явно наслаждались каждой минутой представления. Прыгнув вперед, мастер ножевых сражений замахнулся на Люка левой рукой, но, промахнувшись, пролетел мимо, ибо Люк успел отпрянуть и нанести ему удар сбоку. Затем нападающий завертелся волчком, пытаясь достать Люка правой рукой. Двойные лезвия жужжали в густом и влажном ночном воздухе.
— Нам не нужны неприятности, — объявил Люк, и рука его невольно потянулась к эфесу лучевого меча.
— Через пару минут тебе не о чем будет волноваться, — заверил его нападавший. Он с криком нырнул в сторону Люка, но тот ловко отразил удары и рук, и ног.
— Люк, берегись! — закричала Принцесса, но...
Слишком поздно. Один из мужчин подкрался к Люку сзади и, обхватив его, прижал его руки к бокам. Боец на ножах лениво приближался, улыбка исчезла с его лица, он сжимал и разжимал кулаки. Лезвия сверкали, как и глаза нападавшего.
— Неплохо танцуешь, а, паренек? Мне надоело за тобой гоняться.
— Давай, сделай его помедленнее, Джейк, — посоветовал один из шахтеров. — У парня хорошо подвешен язык.
— Я сказал, — начал Люк, не сводя глаз с приближавшихся к нему раскачивающихся лезвий, и его правая рука опять потянулась к поясу, — нам не нужны неприятности. — И нажал кнопку на эфесе.
Ожив, появился метровый луч голубой энергии. Его клинок был направлен назад. Он прошил насквозь правое бедро человека, державшего Люка. Тот с воплем отпустил юношу и упал на землю, держась за ногу.
Повелитель ножей на мгновение замер, потом бросился в атаку. Люк начертил мечом почти в полной темноте замысловатый узор из переплетающихся дуг и кругов, и его противник заколебался. Человек, поверженный на землю, непрерывно стонал.
Люк сделал выпад в направлении мастера ножевых схваток, ровно настолько, чтобы заставить того отступить:
— А теперь, вы все, пошли вон!
Но вместо того, чтобы исчезнуть, мрачная четверка извлекла ножи и другое холодное оружие. Они стали двигаться так, чтобы окружить Люка, стараясь держаться вне пределов досягаемости этого сверкающего, рокового светлого луча.
Лея несколько уровняла силы, прыгнув на спину тому из нападавших, который стоял к ней ближе всех и вцепившись ногтями ему в лицо. Трое оставшихся продолжали делать выпады против Люка, проверяя быстроту его реакции с профессиональной точностью, переговариваясь и обмениваясь мнениями о его возможностях, строя планы, как лучше на него напасть. Если они ожидали, что их четвертый спутник присоединится к ним, то тут им предстояло разочароваться. Он был по горло занят Принцессой, поносившей его во всю силу своих легких.
Халла тревожно наблюдала за ними, как вдруг ее внимание было отвлечено каким-то движением в конце улицы. К таверне быстрым шагом приближался отряд крепких фигур, закованных в черно-белую броню. Халла перевела взгляд с подходивших имперских солдат на зашедшую в тупик схватку.
Один из мужчин атаковал Люка сзади. Люк подпрыгнул над шилом, направленным на него противником, и одновременно нанес удар вниз. И тут же рука нападавшего, как по линейке, отсеченная огнем в запястье, отлетела в сторону и приземлилась в грязи, слегка дымясь. Мужчина упал навзничь, потеряв дар речи, и уставился на свою отторженную конечность.
Солдаты были уже совсем рядом. Халла покинула свое убежище и, сделав знак Трипио и Арту следовать за ней, скользнула в проход между зданиями и скрылась в ночи. Подождав секунду и убедившись, что если их схватят, от этого будет мало проку, оба робота последовали за ней.
Двое оставшихся противников продолжали медленно обходить Люка, но действовали уже более осторожно. Принцесса расправилась со своим единственным противником, нажав в нужный момент нужную точку, и уже примеривалась, как бы напасть на следующего, как вдруг в центре круга полыхнула громкая и яркая, как солнце, вспышка. Все оцепенели. Затем обернулись, моргая от яркого света, и увидели направленные на них дула энергобластеров.
— Сдайте оружие, — резко приказал сержант, командовавший отрядом: в неясном свете на его закованном в броню рукаве были видны знаки, складывавшиеся в три угла. Такие же знаки пересекали и его шлем. — Именем Императора, вы арестованы за драку с применением оружия в общественном месте.
Как только шахтеры спрятали в ножны или другими способами убрали оружие, Люк отключил лучевой меч. Солдаты подошли и собрали маленький арсенал. Принцесса заметила, что ее жертва приходит в сознание, и дала ему хорошего пинка.
— Эй, ты там, а ну прекрати! — приказал сержант.
— Простите, — сладким голосом ответила Принцесса.
Их провели через город под вооруженным конвоем. Люк воспользовался возможностью осмотреть окружающие строения. Некоторые из них сильно отличались от тех, которые они уже видели. В таком городе, как этот, вспомнил Люк, взаимозаменяемость экономически необходима.
Жители, встречавшиеся им по пути, жались к стенам домов и перешептывались, время от времени указывая на злосчастных нарушителей. Эти зрители, по-видимому, имели представление о том, что их ждет.
Люк тоже хотел бы это знать.
— Как ты думаешь, куда нас ведут? — шепотом спросил он у Принцессы.
— В местную тюрьму, куда же еще?
Люк кивком показал вперед:
— Если это она, то выглядит впечатляюще.
Они приближались к массивному, отталкивающего вида зиккурату древней мимбанской постройки. Здание было построено из черного и серого камня, в точности, как те руины, которые Люк заметил, когда разыскивал Принцессу. Несмотря на грубую коническую форму, сооружение нависало над более современными и простыми зданиями шахтерского городка.
— Не какая-нибудь средней руки каталажка, — негромко заметил Люк, когда они прошли под толстой каменной аркой, громоздившейся над входом. Затем он храбро обратился к штурмовику, шедшему рядом: — Что это за место? Солдат в шлеме повернулся к нему со словами:
— Задержанные не задают вопросов, они отвечают.
К их удивлению, пока они шли по каменному коридору, оборудованному современным трубопроводом и электронной техникой, солдат сам выдал им некоторую информацию:
— Это один из старых храмов, построенных аборигенами этого мира.
Люк искренне изумился:
— Неужели этими жалкими созданиями, которые выпрашивают выпивку?
Неожиданно солдат рассмеялся:
— У тебя есть чувство юмора, это хорошо. Оно тебе пригодится. Чтобы зеленушки построили ЭТО? Ты, должно быть, все время проводишь в шахтах. А я — нет, — штурмовик раздувался от сознания собственной важности. — Я всегда стараюсь заниматься самоусовершенствованием. Как ты знаешь, — начал он, — в этом мире, кроме зеленушек, есть еще полуразвитые расы. Некоторые деградировали меньше, некоторые — больше. Какая бы раса ни построила это здание, — он указал ружьем на каменную крышу, закруглявшуюся у них над головами, — они давно уже вымерли. Во всяком случае, так установлено изысканиями Империи.
Они снова завернули за угол, и Люк пришел в восхищение от размеров постройки.
— Это здание превращено в шахтерские конторы и имперский штаб Мимбана, — солдат покачал головой. — Вы, шахтеры, мало что знаете, кроме собственной работы.
— Это точно, — согласился Люк, не Испытывавший угрызений совести, слыша, как поносят шахтеров. С тех пор, как он оказался в их обществе, они не слишком гостеприимно к нему относились. — Мы из тугого города, — прибавил он для пущей убедительности.
Краткая вспышка дружелюбия у солдата прошла, и он холодно сказал:
— Вы, хронические скандалисты, — отчаянные вруны. То, что Империя мирится с некоторыми нарушениями дисциплины, чтобы дать вам отдушину, еще не значит, что этим можно злоупотреблять. Из-за тебя твоим же товарищам придется хуже, — он показал вперед на солдата, несшего мешок с оружием: — Когда речь идет о смертоносном оружии, это уже не просто вопрос рабочей дисциплины. Вы за это ответите, и вам придется туго. Надеюсь, вы получите сполна, что заслужили.
— Спасибо, — сухо ответил Люк.
Один из шахтеров буркнул:
— Мы не виноваты. Парень с мечом и женщина втравили нас в это дело.
— А ну, заткнись, ты, — приказал сержант, — у тебя будет возможность самому высказаться в свою защиту перед капитаном-надзирателем Граммелом. При этих словах Люк и Лея содрогнулись. Именно от Граммела предостерегала их Халла.
— Может, он проявит великодушие, — философски заметил сержант, — здесь трудно найти хороших работников. Может, он оставит вам большую часть ваших пальцев.
— Жаль, что мы не расспросили Халлу об этом Граммеле поподробней, — прошептал Люк.
— Да, Халла... — в голосе Принцессы звучало уныние, — она не очень-то надрывалась, пытаясь спасти нас.
— А что она могла сделать, — возразил Люк, — против имперских солдат? — Наверное, ты прав. Но мне кажется, она могла бы попытаться, — пожала плечами Лея. — Впрочем, наверное, нельзя винить ее за то, что она спасала свою шкуру.
— По крайней мере, Трипио и Арту не попались, — мягко прибавил Люк.
— Эй, если еще там сзади услышу разговорчики, я сам отрежу вам парочку суставов, — предупредил сержант.
— Как тебе понравится, если тебя похоронят под четырьмя футами грязи эдак на часок? — бросила ему Принцесса.
— Не понравится, — спокойно согласился сержант. — А как тебе понравится, если твой хорошенький язычок отрежут низковольтным бластером? Лея сдалась. У них и так достаточно неприятностей. Провоцируя солдат дальше, она ничего не выиграет. Она сосредоточила свой взгляд на центре спины сержанта, стараясь довести его до припадка. Но что-то было не заметно, чтобы ее действия оказали на него какой-либо эффект. «Наверное, под этим шлемом очень крепкие кости», — раздумывала Принцесса.
Они в последний раз свернули за угол и вошли в большое помещение. После спартанского камня внутри и снаружи сибаритское убранство этой комнаты подействовало, как шок. В интерьере щедро использовался искусственный и натуральный мех. Здесь присутствовали атрибуты комфорта, ассоциировавшиеся у Люка с мирами, гораздо более развитыми, чем Мимбан. Причем здесь их не афишировали, что доказывало, что обитатель этой комнаты считает их естественными аксессуарами.
В противоположном конце комнаты за не слишком внушительным и вполне функциональным столом восседал один-единственный человек:
— Ведите их сюда, сержант. — Его скучающий голос был сорван и звучал, как шелест гальки. Люк подумал, что у него, по-видимому, повреждены голосовые связки.
По сигналу сержанта семерых узников, включая шахтера с хромой и грубо забинтованной ногой, провели через комнату и поставили прямо перед столом. Самым впечатляющим в Граммеле, подумал Люк, была реакция на него шахтеров. Все их хвастовство и развязность мгновенно испарились. Они стояли, глядя в пол, на стены, друг на друга, — куда угодно, только не на человека за столом, и переступали с ноги на ногу.
Хотя и незаметно, Люк старался рассмотреть этот персонаж, вызывавший почтительно-раболепное отношение у таких очерствевших людей, как пятеро шахтеров. Граммел изучал их, прикрыв голову и опираясь локтями на стол. Капитан-надзиратель не прибавлял колорита окружавшему его интерьеру.
Его лицо было бледным, как яичная скорлупа, и образ имперского офицера еще больше потускнел, когда он поднялся, демонстрируя скромное брюшко, мягко круглившееся под грудью, как замерзший водопад жира, терявшийся ниже пояса в складках мундира.
Однако сам серебристо-серый мундир был без единого пятнышка и очень опрятен, словно пытался закамуфлировать брюшко Граммела. Над высоким, жестким воротником шея вырастала в квадратную челюсть, обрамленную висячими усами. Линия этих усов гармонировала с суровым выражением лица капитана-надзирателя — его привычной маской, как догадался Люк. Крошечные пронзительные глазки смотрели из-под бровей, нависавших, как гранитная гряда, а под ними в беспорядке висели черно-седые волосы.
Это лицо редко смеется, решил Люк, а если и смеется, то по неуместным причинам.
Граммел принялся изучать каждого из стоящей перед ним группы встревоженных людей. Люк по примеру шахтеров старался сосредоточить свой взгляд в одной точке на покрытом мехом полу.
— Так, значит, это и есть скандалисты, нарушающие покой по ночам драками со смертоносным оружием, — неодобрительно заметил Граммел. Снова этот голос, похожий на скрип ржавого механизма, давно нуждавшегося в смазке, резанул слух Люка. Он звучал хрипло и визгливо и вполне подходил Граммелу.
Бодро шагнув вперед, сержант отрапортовал:
— Так точно, капитан-надзиратель. Разрешите направить двух раненых в лазарет.
— Исполняйте, — разрешил Граммел. Он не то чтобы улыбнулся, но его вечные морщины разгладились настолько, что его губы слегка распрямились: — На какое-то время им будет лучше, чем тем, кто останется здесь.
Под конвоем безрукого шахтера и его хромающего товарища вывели из комнаты. Граммел возобновил осмотр оставшихся пленников. Когда очередь дошла до Люка и Принцессы, его рот скривился, как будто его укололи булавкой.
— Вас двоих я что-то не узнаю. Кто вы? — он вышел из-за стола и встал лицом к лицу с Люком: — Ты, мальчик! Кто ты?
— Я просто работаю по контракту, капитан-надзиратель, — запинаясь, пробормотал Люк, стараясь выглядеть должным образом напуганным. Это была нетрудная задача. И если уж ставкой в этой игре была его жизнь, пусть его тон будет немного подхалимским — он не против.
Граммел перешел к Принцессе и уставился на нее сверху вниз. Он осторожно улыбнулся, так, словно ему было больно от усилия:
— А ты, моя дорогая? Ты ведь тоже из шахтеров, я полагаю?
— Нет, — Лея не смотрела на него. Она коротко кивнула в сторону Люка, — я...
Его служанка.
— Это правда, — быстро подтвердил Люк, — она всего лишь...
— Я слышу, малыш, — пробурчал Граммел. Он уставился на Принцессу, потом провел пальцем по ее щеке. — Хорошенькая женщина... — она вывернулась из его рук, — и к тому же с норовом. — Он бросил взгляд на Люка: — Поздравляю, мальчик, у тебя хороший вкус.
— Спасибо, сэр. — Лея сверкнула на него глазами, но еще он мог сказать?
— Ваши манеры под стать только вашей некомпетентности, — заявила она Граммелу.
Тот только удовлетворенно кивнул:
— Манеры. Некомпетентность. Довольно странный способ выражаться для служанки. — Он рявкнул на сержанта, стоявшего рядом с ним по стойке «смирно»: — Какие вы нашли у них удостоверения?
— Удостоверения, капитан-надзиратель? Мы полагали, они стандартные.
— Вы не проверили у них удостоверения, сержант? — медленно осведомился Граммел.
Вид у сержанта был такой, словно он исходил потом под доспехами. Он неуверенно ответил:
— Н-нет, сэр. Мы просто предполагали...
— Никогда не стройте предположений, сержант. Вселенная набита людьми, которые погибли из-за того, что верили в предположения. — Он вежливо обернулся к Люку и Лее: — Ваши удостоверения личности, пожалуйста.
Люк сделал вид, что роется в одежде, и постарался придать своему лицу удивленное выражение, не обнаружив несуществующего удостоверения. Принцесса изо всех сил старалась ему подражать.
— Мы, наверное, потеряли их в драке, — заявил Люк и сделал торопливую попытку перевести разговор на другую тему: — Эти пятеро — теперь их трое — напали на нас без предупреждения и...
— Вранье! — энергично запротестовал один из шахтеров. Он посмотрел на Граммела, ища сочувствия, но не нашел его.
— Ты, — очень спокойно сказал ему Граммел, — заткнись. Мужчина с готовностью повиновался.
В комнату вошел штурмовик и заискивающим тоном позвал:
— Капитан-надзиратель!
Граммел, похоже, был раздражен тем, что его прервали:
— Да, в чем дело?
Солдат подошел к столу и что-то зашептал Граммелу на ухо. Тот вроде удивился:
— Хорошо, я поговорю с ним, — и направился к двери.
Появилась невысокая закутанная фигура, и они с Граммелом занялись оживленной беседой. Люк не мог ничего разобрать, кроме отдельных слов. Наклонившись к Принцессе, он прошептал:
— Не нравится мне это, Лея.
Она сердито прошептала в ответ:
— У тебя есть поразительное свойство, Люк, сводить любые, даже мучительно неприятные обстоятельства, к чисто бытовым вопросам.
Вид у Люка был обиженный. Капитан-надзиратель продолжал беседовать с закутанной фигурой, которая затем низко поклонилась и поспешила вон из комнаты. Люк вяло раздумывал о том, было ли существо под накидкой человеком или туземцем. Его размышления прервало возвращение Граммела.
— Это вы, шахтеры, начали драку, — заявил он тоном, не терпящим возражений, подчеркнуто исключая Люка и Лею из их числа.
— Да, но, капитан-надзиратель, — подобострастно начал самый крупный из троих шахтеров, — нас спровоцировали. Мы только пытались соблюдать городской закон о драках.
— Нарушив его, — возразил Граммел, — и напав на юную леди?
— Это была шутка, — отважился сказать мужчина, — мы только хотели сначала немного позабавиться.
— Ваши ЗАБАВЫ обойдутся вам в штраф в размере половины зарплаты за рабочий период, — объявил Граммел. — Я не собираюсь проявлять к вам снисходительность.
Трое мужчин выглядели обескураженными.
— Шахтерские законы здесь очень мягкие и дают вам изрядную свободу в часы отдыха, — теперь он смотрел на них сердито. — Но тем не менее, нападение с целью убийства не отвечает представлениям Империи о продуктивном досуге. Независимо от того, — добавил он как бы в запоздалое пояснение, — какого мнения придерживаюсь лично я в этом вопросе. Расхрабрившись, один из шахтеров решил попытать счастья. Выступив вперед, он заявил:
— Капитан-надзиратель, я подаю апелляцию.
Граммел посмотрел на него взглядом ботаника, увидевшего новый вид сорняка:
— У тебя есть такое право. На каком основании?
— Краткость...
Краткость правосудия и неформальные обстоятельства, — наконец, выдавил шахтер.
— Очень хорошо. Поскольку я представляю здесь закон Империи, я рассмотрю твою апелляцию сам, — Граммел с минуту помолчал, затем непринужденно заявил: — Твоя апелляция отклоняется.
— Тогда я апеллирую к представителю Имперского департамента ресурсов, заведующему деятельностью шахт, — настаивал мужчина, — я хочу, чтобы решение было пересмотрено.
— Конечно, — согласился Граммел. Он подошел к стене позади стола. Достав из потаенного места брусок из пластика, он нажал кнопку на одном конце и вернулся, обойдя стол. — Наша беседа записана, — сообщил он во всеуслышание.
Граммел нажал еще одну кнопку, и на бруске появилась бегущая строка, двигавшаяся по ее навощенной поверхности. Когда запись закончилась, Граммел поднял и резким движением воткнул один конец жесткого пластика прямо в глаз спорщика.
Кровь и пульпа брызнули во все стороны, и шахтер с криком повалился на пол. Один из его товарищей в ужасе склонился над ним, стараясь остановить струю крови, бившую из погубленной глазницы. Кровь струилась ручьями по лицу и комбинезону шахтера.
— Вы трое, можете идти, — будничным тоном, словно ничего не случилось, сообщил им Граммел. — Сержант!
— Капитан-надзиратель?
— Отведите этих троих в задние камеры. Их двое товарищей могут присоединиться к ним, как только достаточно оправятся. Пусть посидят немного и подумают. Запишите их имена и регистрационные коды, это облегчит им выплату штрафа. Разве что, — закончил он, постукивая бруском записывающего устройства по ладони, — кто-нибудь еще захочет апеллировать к суду.
Когда двое шахтеров полупонесли-полупотащили своего потерявшего сознание товарища к выходу под конвоем, Граммел ткнул бруском в их направлении.
— Его глаз сохранился, знаете ли. Он навечно записан здесь. Приведите его, когда он придет в себя, я дам ему еще раз на него посмотреть.
Сержант проводил стражников и шахтеров, затем вернулся, встав на вахту у двери.
— Не люблю я этих административных тонкостей, — любезно сообщил Граммел Люку и Принцессе. — Но это совсем неизведанный, неисследованный мир, и я не могу терять много времени. Иногда мои решения должны быть быстрыми и жесткими.
— Только уровень способности изобретать более изощренные унижения для себя, — продолжал он, — отличает работающих здесь человекоподобных животных от туземцев. Такого рода изобретательность тысячелетиями была постоянным и прискорбным качеством, присущим человечеству. Вы, должно быть, все же понимаете это, и я уверен, вы двое будете более разумными, нежели те низшие существа, которые нас только что оставили. — Граммел снова уселся на край стола и стал похлопывать себя по икре бруском, окрашенным в красное. Люк нервно следил за ним.
— Я уже говорил, капитан-надзиратель, — повторил Люк, — мы, наверное, потеряли свои удостоверения в драке. Если бы вы только отпустили нас туда, я уверен, мы бы их нашли. Разве что, — добавил он с наигранной тревогой, — кто-то приходил туда после драки и подобрал их.
— О, я не думаю, чтобы кто-то из работяг — жителей этого города стал бы это делать, — отвернувшись, заметил Граммел. Он резко обернулся и посмотрел через плечо. — На самом деле я не думаю, чтобы они вообще там валялись. Я думаю, у вас вообще нет удостоверений, и терять вам было нечего. Судя по тому, что мне сообщили, вы двое не просто чужие в этом городе. Вы чужие в этих шахтах, в имперских войсках, во всем этом мире. Как вы сюда явились незамеченными и без всяких полномочий, не могу представить, — Граммел сжал зубы и угрожающе добавил: — Но я это выясню. Я всегда узнаю то, что хочу узнать.
— Странно, — заметила Принцесса, — поскольку уж что мне бросилось в глаза, так это ваша исключительно ограниченная способность к обучению.
Ее замечание никак не задело Граммела. Если разобраться, то намеренные оскорбления Принцессы даже доставляли ему удовольствие:
— Совсем недавно, юная леди, вы обозвали меня некомпетентным. Теперь вы отказываете мне в интеллекте. Я, конечно, не интеллектуал, но я ни некомпетентен, ни плохо образован. Этого я достиг, научившись получать ответы на свои вопросы.
Однако ваше первое замечание было верным — относительно моих манер, — Граммел отвел назад левую ногу и пнул Принцессу в левое бедро носком сапога. Застонав от боли, Принцесса схватилась за бок и упала на пол. Правой рукой она задержала падение, левой все еще держась за больное место, где осталась ссадина. Люк внутренне весь кипел от ярости, но решительно смотрел перед собой. Здесь было не место и не время умирать.
— Во всяком случае, я прямолинеен, — продолжал Граммел, глядя на Лею сверху. Затем снова ударив ногой, вышиб из-под Принцессы правую руку. Она упала ничком, перекатилась через себя и села, все еще держась за левую ногу. Капитан-надзиратель резко пнул ее в копчик, но не настолько сильно, чтобы парализовать. Лея жалобно застонала, обе ее руки метнулись к спине, потом она упала на бок и осталась лежать, издавая стоны.
Граммел снова занес ногу. Не в силах больше оставаться в стороне, Люк встал между ними и быстро произнес:
— Если я скажу вам правду, капитан-надзиратель, вы все равно не поверите.
Предложение было достаточно интригующим, чтобы заставить Граммела ненадолго забыть о Принцессе:
— Я всегда готов слушать, молодой человек.
Люк безутешно вздохнул и уныло потупил взгляд:
— Мы сбежавшие преступники с Серкарпуса, — с грустью признался он. — Нас там ищут за шантаж и вымогательство.
Он указал на поверженную Принцессу.
— Девушка — мой партнер, она служила приманкой. Мы...
Совершили ошибку, скомпрометировав некоторых людей, а они оказались более важными персонами, чем мы предполагали. Мы не очень важные преступники, но мы ухитрились добиться того, что некоторые очень крупные шишки злы на нас, — Люк запнулся.
— Продолжай, — небрежно бросил Граммел.
— На Серкарпусе все еще существует смертная казнь за многие преступления, — продолжал Люк, — это беспокойный мир частного предпринимательства.
— Я все знаю про Серкарпус, — нетерпеливо отрезал капитан-надзиратель.
Люк поспешно продолжал свой рассказ:
— Мы стащили маленькое спасательное судно. Мы еще раньше слышали о колониях на Десятом и Двенадцатом.
— Значит, вы попытались сбежать туда, — вставил Граммел, — что ж, логично.
— В надежде найти способ выбраться за пределы системы, — быстро закончил Люк. Его энтузиазм был искренним, потому что Граммел, во всяком случае, до сих пор, не отмел эту историю. — Мы даже зашли так далеко, — добавил Люк для пущей убедительности, — чтобы подумывать о присоединении к Восстанию, если это поможет нам избежать наказания.
— Из вас обоих вышли бы довольно жалкие предатели, — заметил Граммел. — Повстанцы бы над вами просто посмеялись. Они не принимают в свои ряды преступников. Странно, потому что, с точки зрения закона, они сами — преступники худшего сорта. Глядя на вас, каждый скажет, что они бы вас не приняли.
Люк знал, что, к счастью, Принцессе было слишком больно, чтобы фыркать от смеха.
— Я полагаю, молодой человек, что ваша история, хотя она и похожа на правду, — просто хорошо сфабрикованная ложь. — Люк внутренне похолодел. — Но...
Она могла бы оказаться правдивой. Если это так, и вы те, за кого себя выдаете, мы можем даже ухитриться немного смягчить для вас законы. Я восхищаюсь изобретательностью в других.
— Мы могли бы даже найти вам какое-нибудь занятие на Мимбане. Многие недовольные работают здесь на Империю в шахтах. С пятерыми из них вы уже встретились.
— Конечно, — заключил Граммел, — я всегда могу вернуть вас на Серкарпус, чтобы вы понесли наказание.
— О нет, капитан-надзиратель! — вскричал Люк, падая на колени и отчаянно цепляясь за обтянутую брюками ногу Граммела, — прошу вас, не делайте этого... Они нас казнят. Пожалуйста, мы будем работать до полного изнеможения, только не отсылайте нас назад! — он уже открыто рыдал.
— Уберись с моих ног, — с отвращением приказал Граммел. Когда Люк покорно отполз, капитан-надзиратель нагнулся, чтобы отряхнуть брюки в том месте, где Люк до них дотронулся.
Вытирая с глаз с таким трудом вызванные слезы, Люк старался не подавать виду, что питает какие-то надежды. Между тем Принцесса приняла сидячее положение. Она все еще потирала одной рукой копчик, стараясь не встречаться взглядом с Граммелом.
— Как я уже сказал, все, что ты мне наплел, и возможно, и маловероятно, — продолжал капитан-надзиратель. Он смотрел на Люка странным взглядом. — Однако есть еще одна вещь, которая меня интересует. Если ты мне все честно расскажешь, это будет знаком твоей доброй воли.
— Не понимаю, капитан-надзиратель, — тупо сказал Люк.
— Мне сказали, — продолжал Граммел, — что у тебя имеется маленький драгоценный камень.
Люк замер.