Глава 8

Динамики зашелестели, потом неблагозвучно хрюкнули и голосом капитана шаттла возвестили:

– Приземлимся в главном космопорту Эриаду через сорок стандартных минут.

Пиетт, за последние лет пятнадцать практически не летавший гражданским транспортом, только вздохнул. У него было отвратительное настроение, и на это имелось множество причин – помимо недовольства бесцеремонными, шумными пассажирами и не слишком-то удобным салоном.

Они с Игнис расстались как будто совсем недавно – но сколько же разных событий успело за это время произойти!

Он дал ей слово найти выход – и все свое свободное время тщетно ломал голову, стараясь решить проблему ее неотвратимо надвигающегося замужества. Его ежеминутно подстегивал тикающий где-то в подсознании неумолимый обратный отсчет: до свадьбы осталось три месяца... два месяца и три недели... два месяца и неделя...

Так, совершенно незаметно, пролетела почти половина назначенного срока. Пиетт, как и говорил Игнис, достал по своим штабным каналам ее куатский адрес и регулярно отправлял ей небольшие сообщения – писать длиннющие трактаты на самые разные темы, как ему очень хотелось, не выходило по причине катастрофического отсутствия времени. А ее включили в состав группы, занимающейся каким-то важным и срочным проектом, так что у них невольно получилась взаимная лаконичность в переписке. Но они друг на друга не обижались, так как оба прекрасно понимали, что значит авральная работа.

Звезду Смерти благополучно сдали в эксплуатацию, и в штабе поговаривали о том, что Таркин собирается провести несколько полевых испытаний. Половина командования по разным причинам не разделяла энтузиазма гранд-моффа, в том числе и из-за личной неприязни. Другая половина тихо его одобряла, но вслух свое мнение высказывать опасалась – правая рука Императора лорд Вейдер был не в слишком-то хороших отношениях с Таркиным и, если бы не явный запрет Палпатина, давно бы применил к знаменитому гранд-моффу такие же кардинальные меры, как к своим офицерам, допускавшим ошибки различной степени серьезности.

В результате всех этих действий и подковерных интриг генштаб напоминал разворошенный улей тойдарианских ядовитых ос. Пиетт, не разгибая спины, проводил в своем рабочем кабинете по пятнадцать часов в сутки и, естественно, в таких условиях о ежедневной многословной переписке и речи быть не могло. Добравшись домой, он был способен только проглотить немного незатейливой стряпни кухонного дроида, набросать несколько строк для Игнис, где-то с полчаса поломать голову над тем, что же ему делать с ее женихом и ситуацией вообще, а потом усталость все же брала свое. И он почти мгновенно проваливался в сон без сновидений на пять или – в самом лучшем случае – шесть часов.

Хотя пока никакого выхода Пиетт пока так и не придумал, он выдерживал в своих посланиях к Игнис сдержанно-оптимистический тон; не мог же он написать ей, что единственный способ не дать свадьбе свершиться – это где-нибудь подкараулить Тагге и всадить ему заряд из бластера прямо в лоб. До применения таких кардинальных мер он пока еще не дошел.

А двенадцать дней назад произошло нечто совершенно немыслимое. Во-первых, неожиданно спятивший, как теперь твердо был убежден Пиетт, Таркин выстрелом главного лазера Звезды Смерти уничтожил Альдераан. Мирную планету, ни в каких связях с мятежным Альянсом не замеченную, с населением в два миллиарда человек и представителей других разумных рас. Затем боевая станция совершила гиперпрыжок в систему Явина, где действительно находилась база Альянса, и была атакована повстанческими истребителями. Специалисты мятежников каким-то чудом нашли уязвимую точку в, казалось бы, идеально продуманной конструкции Звезды Смерти, в результате чего от инженерно-технического шедевра и миллиона душ обслуживающего персонала и сил армии и флота осталось лишь множество дюрасталевых обломков разных размеров, мирно сгорающих в атмосферах двадцати шести спутников Явина.

На Корусанте во всех государственных учреждениях творилось нечто невообразимое. Всем высшим управленческим чинам было понятно – такого позорного поражения от Альянса Империя еще никогда не испытывала. И за ним закономерно должны последовать грандиозные репрессии и чистки на всех уровнях: каким образом самое грозное и мощное оружие Галактики могло быть так легко уничтожено крошечной горсткой разномастных истребителей? Только в результате подлого предательства.

Если до катастрофы в системе Явина корусантские генштабисты были похожи на раздраженных тойдарианских ос, то после – уже на стадо взбесившихся ранкоров. В течение нескольких дней после уничтожения Звезды Смерти весь комсостав вообще не уходил домой, все урывками дремали прямо на своих рабочих местах, после чего сломя голову неслись на очередные срочные совещания – разрабатывать стратегию ответного удара повстанцам.

Когда "звездные разрушители" ближайших к Явину седьмого, девятого и четырнадцатого секторальных флотов, получив сообщение об уничтожении Звезды Смерти, добрались до места сражения, база Альянса уже полностью эвакуировалась и ловить было некого. Оставлять без ответа такой удар по престижу Империи было нельзя, и поэтому в первые дни после катастрофы командование лихорадочно изучало имеющиеся разведданные и решало, в какую систему на поиски повстанцев какой флот отправлять. Лихорадочно не только потому, что надо было срочно предпринимать хоть что-то, но и потому, что никто не знал, остался ли в живых главнокомандующий. Гранд-мофф Таркин не верил в возможный успех нападения истребителей Альянса на боевую станцию, отказался эвакуироваться со Звезды Смерти и погиб вместе с ней - это стало известно почти сразу же, а что стало с лордом Вейдером, не знал никто в течение четырех суток после катастрофы. И генералы с адмиралами попросту боялись принимать какие-то важные решения – ведь спустя какое-то время можно оказаться лицом к лицу – вернее, лицом к маске – с повелителем, который, несомненно, выскажет все, что думает об их тактическо-стратегических талантах.

К огромному сожалению очень многих офицеров, лорд Вейдер вскоре объявился на Куате, живой, невредимый, еще более безжалостный и жестокий, чем прежде, и развил бешеную деятельность. Повстанцы нанесли удар не только по престижу Империи, но и по самолюбию ситха, и теперь он жаждал как можно скорее отомстить. Для чего и стал срочно создавать свой личный флот, "Эскадрон смерти", в который набирались самые лучшие офицеры, в том числе и с Корусанта.

В связи с этим на Пиетта свалились очередные серьезные проблемы.

Во-первых, на Звезде Смерти вместе с гранд-моффом погиб и армейский генерал Кассио Тагге, старший брат жениха Игнис. Поэтому свадьба определенно должна была отложиться, пока не закончится положенный обычаями траур. Отложиться, но не отмениться. Так что ситуацию с младшим Тагге по-прежнему надо было как-то решать.

А во-вторых, Таркин умудрился практически с того света устроить-таки Пиетту гадость. Да, в личное дело никакого скандала с той историей на террасе внесено не было, как гранд-мофф и обещал Игнис. Но он сделал нечто во сто крат худшее – как Пиетт потом с трудом смог разузнать по своим каналам, за неделю до уничтожения Альдераана Таркин лично порекомендовал его лорду Вейдеру как крайне толкового и перспективного офицера. А главнокомандующий флотом, не задумываясь, выслал в генштаб запрос о скорейшем переводе капитана первого ранга Фирмуса С. Пиетта на "Обвинитель", один из "разрушителей" своего "Эскадрона смерти". Строительство флагмана флота, линейного крейсера "Исполнитель", должно было завершиться на Фондоре через пару месяцев, после чего Вейдер собирался немедленно уводить "Эскадрон" на поиски баз повстанцев.

Когда Пиетт в свое время переводился с "Опустошителя" в Оборонный флот Корусанта, он просто не хотел умирать раньше времени, случайно попавшись ситху на глаза после какой-нибудь небольшой провинности. Честно говоря, он тогда тщательно избегал Вейдера - так тщательно, что за два года, проведенных с ним на одном корабле, встречался с ситхом всего раз десять. Благо его тогдашние обязанности не предусматривали постоянного прямого общения с повелителем. Но после лестной рекомендации гранд-моффа было понятно – теперь командующий "Эскадроном" его, Пиетта, в покое уже не оставит. У Вейдера давно имелась манера выдергивать с любых мест службы понадобившихся ему людей и переводить к себе в экипаж. А сейчас умирать Пиетт не хотел тем более – он был обязан остаться в живых ради любимой женщины.

Получив от своего непосредственного командира, контр-адмирала Аллена известие о том, что через неделю ему надлежит быть на Фондоре – принимать командование "Обвинителем", Пиетт, с огромным трудом удержавшийся от так и рвущихся с языка непечатных выражений, сразу же потребовал себе четыре дня отпуска. Из тех сорока пяти, что ему полагались за целых два года. Пока контр-адмирал медленно багровел от возмущения – какое время отправляться в отпуск, пусть даже и очень краткосрочный, когда повстанцы нанесли Империи такой возмутительный удар! – Пиетт поудобнее устроился в кресле и ненавязчиво напомнил Аллену, что он, между прочим, в курсе его неких темных делишек на Кариде и Куате. И что еще раз хочет попросить предоставить ему небольшой отпуск, дабы урегулировать кое-какие личные дела. В конце концов, четыре дня без одного аналитика Империя уж как-нибудь да продержится.

Обретя наконец голос, совершенно апоплексического цвета Аллен процедил, что больше двух дней ни при каких условиях дать не может, потому что Пиетт перед отбытием на новое место службы обязан успеть передать всю документацию новому аналитику и ввести того в курс дела. И что это окончательное решение, поколебать которое не смогут никакие угрозы и шантаж.

Немного поразмыслив, Пиетт решил согласиться. Учитывая то, что сейчас творилось в генштабе, надо сказать спасибо, что ему вообще дают хоть какой-то, пусть и небольшой, срок.

Путь до Эриаду, встреча с Игнис и последующий перелет к Фондору впритык укладывались в остающиеся ему двое суток. Просто ему очень хотелось побыть с ней немного подольше, поэтому-то он и рискнул потребовать четыре дня. Все то время, что прошло с момента их расставания в корусантском кафе, он мечтал улететь вместе с ней в спокойное и желательно совершенно безлюдное место, с видом на какое-нибудь озеро. Мечтал осторожно вынуть многочисленные заколки из ее прически и уткнуться лицом в распущенные волосы, наслаждаясь тонким ароматом духов. Медленно расстегнуть молнию ее униформы и поцеловать в ложбинку над ключицей. Прикоснуться кончиками пальцев к нежной коже на внутреннем сгибе ее локтя… Но этим мечтам, наверное, придется еще долго оставаться лишь мечтами, ведь впереди у него встреча с лордом Вейдером.

В ударном темпе посвятив своего преемника во все нюансы и тонкости нынешнего состояния имперской аналитики, Пиетт ровно через пять суток собрал немногочисленные вещи, попрощался с Корусантом, где провел столько лет, и занял место в шаттле, направляющемся к Эриаду.

В своем последнем письме Игнис сообщила ему, что тетя Таласса, вдова Уилхуффа, сразу же после получения известия об уничтожении Звезды Смерти связалась с ней и приказала возвращаться домой для участия в траурных церемониях. Игнис написала, что все же собирается соблюсти внешние приличия, несмотря на отсутствие каких-либо теплых чувств к ныне покойному дяде, и полетит домой.

Они заранее договорились, что Пиетт представится одним из бывших подчиненных Таркина, пожелавшим лично выразить соболезнования семье своего бывшего командира. Младший Тагге, как выспросила у тетки Игнис, на траурных церемониях присутствовать не будет – он улетел на Тепаси, организовывать прощание с Кассио и вступать в права наследования. Так что Пиетт с Игнис могли спокойно увидеться, не опасаясь неожиданной встречи с ее женихом.

Прежде Пиетт никогда не бывал на Эриаду, но перед отлетом изучил данные о планете и знал – благодаря расположению в перекрестье нескольких гиперпространственных маршрутов она является одним из главных торговых центров Внешнего Кольца. Экспортирует ткани и разнообразные типы дроидов. На Эриаду функционирует множество промышленных объектов, из-за чего экология планеты оставляет сильно желать лучшего. Наиболее влиятельной семьей – и не только на Эриаду, кстати – является именно клан Таркин, владеющий большинством заводов и фабрик, а вдобавок еще и контрольным пакетом акций Банка сектора Сесвенна. В общем, ничего экстраординарного, планета как планета, в Галактике таких полно.

Сразу же после приземления в главном космопорту Эриаду-сити Пиетт выяснил, что до фамильного поместья Таркин надо добираться около двух с лишним часов. Сдав скромный багаж в камеру хранения, он с общественного терминала Голосети отправил Игнис предупреждающее сообщение, что скоро прибудет, и направился на поиски транспорта. Местные жители посоветовали, где можно взять в аренду воздушное такси на длительный срок. Пиетт быстро договорился с хозяином одного из них, что тот отвезет его к поместью Таркин, подождет, сколько будет необходимо, а потом доставит обратно в космопорт.

Заплатив всю запрошенную таксистом сумму вперед – таково было его условие, Пиетт поудобнее устроился на сиденье флаера и приготовился к долгой дороге до Игнис.

Под ними расстилался не слишком жизнерадостный ландшафт. Сначала долго тянулись жилые кварталы Эриаду-сити, роскошные в центре, более скромные поодаль и совсем уж жалкие и убогие на окраинах. Они постепенно сменились промышленными районами, откуда к и без того серому небу поднимались многочисленные столбы темного дыма. На вопрос Пиетта водитель такси коротко ответил, что богачи живут в домах, оборудованных фильтрационными установками, а бедняки дышат обычным воздухом. Чувствовалось, что он не слишком-то настроен откровенничать с военным о положении дел на своей родной планете – Пиетт прилетел на Эриаду в имперском мундире, дабы соответствовать легенде о службе под началом покойного гранд-моффа. Нет так нет, Пиетту и так было над чем подумать оставшуюся часть пути.

Погруженный в свои невеселые мысли, он и не заметил, как пролетело два с половиной часа, и даже слегка удивился, когда такси неожиданно начало снижаться.

Выглянув за борт, Пиетт увидел огромный белый особняк, окруженный высокими раскидистыми деревьями, совсем непохожими на те чахлые, низкорослые и облезлые растения, что росли за пределами Эриаду-сити. Словно угадав его мысли, водитель, видимо, не удержавшись, буркнул:

– Состоятельные люди завозят деревья с других планет, а то у нас не всякий сорт приживается. Сами видите, как промышленность загрязняет атмосферу. Выбирают самые выносливые и крупные породы, сажают вокруг своих дворцов и радуются кислороду и зелени, не то что простые люди. Знали бы вы, как тщательно надо ухаживать за инопланетной флорой и сколько кредитов ежемесячно в нее вбухивать!

Пиетт предпочел не комментировать эту реплику, тем более что на приборной панели замигал огонек комлинка и зазвучал резкий голос:

– Говорит служба охраны семьи Таркин. Ваш флаер находится у нас на прицеле. Приземляйтесь на посадочной площадке за домом и не выходите из транспорта, пока к вам не подойдут наши сотрудники. Если вздумаете ослушаться приказа, мы будем вынуждены принять ответные меры и открыть огонь на поражение.

– Огонь на поражение, видите ли, откроют. Совсем они там, что ли, ополоумели, – недовольно пробормотал водитель, но послушно ответил, что сообщение принял и направляется к указанному месту.

Пока воздушное такси заходило на посадку, Пиетт увидел, как из особняка вышли и быстро направились к ним трое рослых охранников, держа руки на кобурах бластеров. Его не удивили такие меры безопасности – в конце концов, после уничтожения Альдераана у довольно солидной части населения Галактики возникла причина для мести клану Таркин. Наверняка на их флаер направлен ствол хорошо замаскированной лазерной пушки, скорее всего даже и не одной. Так что он терпеливо дождался, пока охранники не подойдут вплотную и тщательно не проверят его документы, а также лицензию таксиста. После чего спросили, на какой срок он прибыл и с кем намеревается встретиться. Дав исчерпывающие ответы на все их вопросы, Пиетт смог наконец вылезти из воздушного такси, сдать бластер и направиться к особняку в сопровождении одного из охранников, остальные двое остались на посадочной площадке.

Охранник проводил Пиетта в гостиную на первом этаже и сказал, что сообщит обеим госпожам Таркин о его прибытии. И если у них нет никаких неотложных дел, они немедленно его примут.

Пока решался этот вопрос, Пиетт стоял у большого окна, смотрел на высоченные деревья, растущие рядом с особняком, и еще раз прокручивал в голове заранее приготовленную речь. Игнис окольными путями смогла выпытать у Талассы, что та не в курсе насчет ее истории с Пиеттом, но все равно неожиданное появление на Эриаду обычного капитана первого ранга могло вызвать у нее некоторое недоумение. Да, на траурные церемонии приехала уйма народу – моффы, губернаторы, другие крупные чиновники; военные, естественно, тоже были, но, как написала ему Игнис, в чинах от контр-адмирала и выше. Так что надо было вести себя так, чтобы у вдовы Уилхуффа не возникло ни малейших подозрений о действительных причинах его появления. А документы охране Пиетт предъявил фальшивые, чтобы Таласса в разговоре с Ульрихом Тагге, если таковой вдруг состоится, не смогла случайно проговориться, что к ней с Игнис приезжал именно он. В конце концов, на нижних уровнях Корусанта можно достать не только удостоверение и соответствующую планку, но и все, что только может взбрести в голову, неважно трезвую или пьяную. Надо просто знать нужных людей и иметь в кармане достаточное количество наличных кредитов.

– Контр-адмирал Пауэрс, вас готовы принять, – заглянул в гостиную охранник. – Пойдемте, я вас провожу.

Они вошли в особняк с парадного входа, поднялись на второй этаж по широкой лестнице вроде бы уэйландского – Пиетт слабо разбирался в минералогии – мрамора, застеленной толстым пушистым ковром, и подошли к плотно закрытой двери. Охранник постучал, дождался приглушенного "входите!" и посторонился, пропуская Пиетта вперед.

Он сделал глубокий вдох и шагнул вперед.

На диване, стоящем в центре роскошно обставленной комнаты, сидели две фигуры в черных одеждах; лица обеих были закрыты вуалью, но ткань была не слишком плотной, так что Пиетт увидел – Игнис находится слева, аккуратно положив на колени руки в черных кружевных перчатках. Справа же, с очень ровной спиной, высоко подняв голову, восседала немолодая женщина с резкими чертами лица. При виде Пиетта она слегка пошевелилась, Игнис же осталась абсолютно неподвижной, и только вуаль, чуть-чуть колышущаяся от ее дыхания, показывала, что она не застывшее изваяние, а живой человек.

– Я – Таласса Таркин. С чем прибыли в наше поместье, контр-адмирал Пауэрс? – с требовательными нотками в голосе спросила вдова Уилхуффа. По ее тону чувствовалась, что эта женщина привыкла к получению мгновенных и исчерпывающих ответов на все свои поставленные вопросы.

– Добрый день, госпожа Таркин, – Пиетт подошел на допустимое этикетом расстояние, поклонился, а потом обратился к Игнис: – Вашего имени, госпожа, я пока не знаю и приношу свои извинения.

– Это Игнис, племянница моего покойного мужа, – нетерпеливо просветила его Таласса. – Итак? Мы вас внимательно слушаем.

– Несколько лет назад мне какое-то время довелось служить под началом вашего мужа, – начал Пиетт заготовленную речь. – Именно тогда я узнал, что Уилхуфф Таркин – настоящий патриот своей Империи и отличный, незаменимый специалист. Столько лет блестяще руководить таким сложнейшим, уникальным и грандиозным проектом, как строительство Звезды Смерти, довести его до завершения, а потом так трагически погибнуть от рук каких-то жалких, нелепых мятежников... Это возмутительное нападение не останется без возмездия, Империя этого, естественно, так не оставит. Ну а я счел своим неотъемлемым долгом перед отправлением на "звездный разрушитель", к которому сейчас приписан, прилететь на Эриаду, чтобы принести вам свои глубочайшие соболезнования по поводу неожиданной утраты мужа и дяди. Нашему государству будет очень не хватать такого верного и преданного гражданина, каким был гранд-мофф Таркин.

– Спасибо, контр-адмирал, – голос вдовы заметно смягчился, хотя выцветшие голубые глаза смотрели сквозь вуаль все еще чуть-чуть настороженно. – Очень надеюсь, что Империя, несмотря на такой неожиданный и подлый удар, будет в состоянии как можно скорее уничтожить Альянс до самого последнего истребителя и дроида.

– Разумеется, госпожа Таркин, – почтительно подтвердил Пиетт. – Мы уже приготовились к ответным мерам. Повстанцы очень сильно пожалеют, что посмели осуществить свое дерзкое нападение.

– А ведь Звезда Смерти с такой легкостью положила бы конец восстанию, – печально вздохнула Таласса. – Я бы не оказалась вдовой, а Империя наконец, впервые за столько лет, смогла бы вздохнуть спокойно...

– Я абсолютно уверен, что этот момент уже близок.

– Тетя Таласса, – неожиданно подала голос Игнис, – раз уж контр-адмирал решил перед отправлением на боевые действия проделать такой крюк, чтобы выразить нам с вами свои соболезнования, может, мне стоит отвести его к могиле дяди?

– Знаешь, ты права, – после недолгих раздумий кивнула вдова и обратилась к Пиетту: – Как вы понимаете, после взрыва Звезды Смерти хоронить мне было нечего. От мужа не осталось даже пыли. Но мы возвели кенотаф, дабы нашей семье было куда приходить почтить память нашего Уилхуффа. Госпожа Таркин, – Таласса указала на Игнис, – проводит вас к нему. И кстати, вы не останетесь на обед, контр-адмирал?

– Спасибо, госпожа, но при всем моем огромном уважении к вам задержаться не смогу, – вежливо отказался Пиетт. – Через три с половиной часа отходит шаттл на Фондор, а мне два с лишним часа потребуется только на обратную дорогу до космопорта. Так что времени у меня, к сожалению, в обрез, только на посещение могилы.

– Ну что ж, – кивнула Таласса и встала, давая понять, что аудиенция закончена. Следом за ней поднялась и Игнис. – Еще раз спасибо, контр-адмирал Пауэрс. Вы были очень любезны, что заехали к нам выразить ваши соболезнования. Теперь Игнис проводит вас, а мне нужно и дальше приводить в порядок многочисленные дела, оставшиеся после кончины Уилхуффа.

– Прощайте, госпожа Таркин, – Пиетт снова поклонился вдове гранд-моффа, и та, шурша траурным платьем, медленно выплыла из комнаты. Пиетт вопросительно посмотрел на Игнис. Дождавшись, пока служанка в темно-сером невзрачном балахоне, до того времени беззвучно стоявшая около портьеры, закроет за Талассой дверь, она сказала:

– Пойдемте, контр-адмирал Пауэрс, я покажу вам, где находится кенотаф дяди.

Пиетт понял – раз она назвала его не настоящим, а фальшивым именем, выходить из своей роли пока не стоит. Что же, сказал он себе, это не проблема, попритворяемся еще немного.

Он галантно предложил Игнис свою руку и они медленно направились по лестнице вниз, к выходу из особняка.

Оказавшись на посыпанной мелким гравием дорожке, Пиетт услышал за спиной шорох, оглянулся и увидел, что не ошибся. На расстоянии нескольких шагов от них неслышной серой тенью, опустив глаза вниз, шла та самая служанка. Угадав его мысли, Игнис покачала головой:

– Не волнуйся, она нам не враг. Таласса – в девичестве Мотти, а их семья уже очень много лет использует рабский труд. Когда тетя вышла замуж за Уилхуффа, она привезла с собой сюда, на Эриаду, несколько семей потомственных рабов, свободу которым давать до сих пор категорически отказывается, хотя я уже давно пытаюсь ее переубедить. И плевать она хотела на то, что на нашей планете рабство де-юре запрещено. Тетя никогда особо не церемонится со слугами и за малейшие провинности безжалостно их наказывает, – Игнис неодобрительно покачала головой. – Обладая таким огромным состоянием, пользоваться их трудом вместо того, чтобы нанять обычных работников! На нашей планете столько нуждающихся, которые с радостью пришли бы сюда трудиться даже за совсем невысокую плату. Короче, что тут говорить... Просто в доме все же лучше было придерживаться твоей легенды – там и без слуг слишком много посторонних ушей. И вообще хватит об этом, лучше скажи – ты и правда не можешь остаться хоть на немного?

– Если бы только мог, обязательно задержался бы, ты же знаешь, – Пиетт огорченно покачал головой. – Мой шаттл на Фондор действительно улетает через три с половиной часа. И чтобы побыть с тобой, у меня есть всего лишь каких-то жалких шестьдесят минут.

– Иногда даже шестьдесят минут – это очень много, – вздохнула Игнис, крепче беря его под руку. – Ты мне не написал всех подробностей, тебя что, и правда отправляют в действующий флот? Я чувствую, как сильно тебя это сейчас угнетает.

– Правда, – кивнул он. – И не просто в действующий, а... В общем, мне не хотелось заранее тебя волновать и поэтому я не сообщил заранее, но твой покойный дядюшка любезно порекомендовал меня лорду Вейдеру.

– Что?! – в ужасе ахнула Игнис, резко останавливаясь. – Неужели тебя назначили под командование этого жуткого ситха?!

– Именно. Получив рекомендации от Таркина, он выслал запрос, в ответ на который меня только что перевели на "Обвинитель". Он и еще девять "разрушителей" вместе с флагманом флота, "Исполнителем", который вот-вот сойдет с верфей Фондора, будут составлять главную ударную силу только что сформированного вейдеровского "Эскадрона смерти".

– Ну какая же мразь! – рявкнула Игнис, но тут же, осекшись, взяла себя в руки и нервно оглянулась. К счастью, кроме служанки, также остановившейся поодаль и с деланно отсутствующим видом внимательно рассматривающей облака, больше с ними рядом никого не было. – Как будто Уилхуфф не знал, какой у офицеров под командованием Вейдера процент смертности, – прошипела она, продолжая вместе с Пиеттом путь к кенотафу. – А я-то наивно поверила, что он оставит тебя в покое! После того юбилея дядя сразу отбыл на Звезду Смерти, готовить ее к сдаче в эксплуатацию, и с тех пор я его не видела. Иначе давно бы почувствовала, что он меня обманывает, и мы с тобой успели бы сделать хоть что-то!

– Мы ничего бы не смогли, – мягко возразил ей Пиетт. – Я ведь уже служил под начальством Вейдера и отлично знаю, на что он способен. Если я дезертирую – ведь ты именно это имела в виду? – то смысл мое бегство будет иметь только в том случае, если после него мы с тобой будем вместе. Вейдер же, узнав о моем исчезновении, сразу же поставит на уши всю военную полицию и СИБ, но найдет меня, чтобы наказать за измену. А заодно найдет и тебя. Так рисковать твоей безопасностью ради теоретической сохранности собственной шкуры? Ни в коем случае. Лучше я снова попаду под командование Вейдера, но ни в коем случае не подвергну тебя такой чудовищной опасности.

– Спасибо тебе, Сорел, – Игнис легонько сжала пальцы, лежащие на его локте, – но знаешь, меня это абсолютно, вот ни капельки не успокаивает. Ну скажи, как я теперь должна жить дальше, зная, что ты в любой момент можешь провиниться перед Вейдером, и он тебя... – вздрогнув, она осеклась.

– Лучше скажи, как там обстоят дела с твоей свадьбой? – вздохнув, спросил Пиетт. Он и сам прекрасно понимал, какие нерадужные перспективы у него будут у Вейдера под носом, но предпочел не нагнетать и без того напряженную обстановку. – Твоя тетя о ней знает?

– Позавчера я выяснила, что Уилхуфф, оказывается, успел посвятить ее в свой план выдать меня на младшего Тагге, – мрачно ответила она.

– И что же нам теперь делать? – теперь остановился уже Пиетт. – Я, например, вижу только один-единственный выход. Подкарауливаю Тагге где-нибудь в темном углу, убиваю его, и дело с концом.

– Думаю, что настолько кардинальные действия по отношению к нему уже не понадобятся, – еще более мрачно ответила Игнис и наконец откинула с лица вуаль. Пиетт увидел, что под глазами у нее темнеют круги.

– Так заметно, что я уже несколько ночей не могу нормально спать? – криво усмехнулась Игнис, снимая траурные кружевные перчатки и протягивая их безмолвной служанке. – Вернее, почти совсем не сплю?

– Нет-нет, что ты, – поспешил успокоить ее Пиетт, но потом вспомнил, что она все равно почувствует его неискренность, и признался: – Ну, если честно, то вообще-то да. У тебя измученный вид. Очень прошу, не надо из-за меня так сильно волноваться. Я уже давно не зеленый выпускник Академии, а матерый штабист с многолетним стажем интриг и общения с начальством самых разных типов и видов. Как-нибудь сумею не прогневать повелителя.

– Я очень надеюсь на твой опыт, приобретенный на Корусанте, – бледно улыбнулась она. – Уж постарайся остаться целым и невредимым. Договорились?

– Даю слово, – кивнул он. – Так что там с Тагге?

– Позавчера со мной по Голосети связался мой куатский начальник. Сообщил неожиданную и неприятную новость. Как будто в последнее время мне было мало всяческих неприятностей!

– Ну что там еще? – обреченно спросил Пиетт, не особо уразумевший, какая может быть связь между Тагге и директором какого-то конструкторского бюро.

– Ты в это просто не поверишь. Он сказал, что почти половину всех наших сотрудников, в том числе и меня, переводит к себе имперский Департамент военных исследований, – тоскливо сообщила Игнис.

– Но почему? – только и смог вымолвить ошарашенный Пиетт. Сколько еще неприятных сюрпризов его ждет, а? Неужели им с Игнис никогда не будет суждено просто жить спокойно, не преодолевая бесконечную череду тех или иных изощренных препятствий, поставленных на их пути чужой злой волей? И кстати, а почему ее переводят именно туда?

– Погоди-ка, Игнис, но ведь твое бюро относится к гражданским организациям, а не к военным? – задал он закономерный вопрос.

– К гражданским. Но после уничтожения повстанцами Звезды Смерти Департамент военных исследований решил: раз такая идеально защищенная от любых нападений – как заявлялось в технической документации – боевая станция оказалась уязвимой, значит, при ее проектировании и строительстве в конструкции были допущены какие-то фатальные просчеты. Которые вполне могут оказаться и у "звездных разрушителей" различных моделей, выпущенных за последние годы с верфей Фондора и Куата. А значит, надо срочно оценить реальное состояние защиты всех кораблей имперских флотов и при необходимости провести срочную модернизацию или замену защитных генераторов. Для придания всей этой безумной катавасии официального статуса был выпущен особый приказ, согласно которому Департамент имеет право переводить к себе в штат всех специалистов, так или иначе имеющих отношение к защитным полям и прочему оборудованию оборонительного, скажем так, назначения. Ну а меня, как назло, угораздило оказаться именно таким специалистом, – с тоской добавила Игнис.

– Отказаться, как я понимаю, нельзя? – упавшим голосом спросил Пиетт, сразу же представивший себе во всех красках, какими трудностями для них с Игнис может быть чреват этот перевод.

– Увы, нельзя. Меня и моих друзей в принудительном порядке уже приписали к одному из филиалов Департамента. Мол, чрезвычайное положение, война и все такое... Пока неизвестно, на какой планете располагается мой филиал, мне сообщат об этом через пару дней. И я сразу же должна буду туда лететь и приниматься выискивать возможные ошибки в чертежах и расчетах... Представляешь, меня без спроса и помимо желания сделали солдатом, и теперь я – лейтенант-инженер имперских войск, – с горечью сказала Игнис. – В жизни не собиралась идти в армию, а тем более в такую, которая легко, не моргнув глазом, уничтожает пару миллиардов невинных живых существ вместе с их планетой!

– Я категорически не понимаю, как Таркин все же решился пойти на такое, – признался Пиетт. Он до сих пор очень отчетливо помнил свои чувства, когда в генштаб пришло сообщение об уничтожении Альдераана: возмущение, неожиданный гнев и ощущение полной нереальности происходящего. Несмотря на то, что он прекрасно понимал, на что способна боевая станция, он был уверен – Таркин никогда не посмеет пустить такое жуткое оружие, как Звезда Смерти, в ход, а ограничится лишь угрозами и запугиванием. А тем более он не мог представить, даже в страшном сне, что для устрашения смутьянов гранд-мофф отдаст приказ ударить ее главным суперлазером не по какому-нибудь ненужному астероиду или необитаемой луне, а по совершенно мирной густонаселенной планете.

– Даже если бы Альдераан входил в Альянс или таким или иным образом помогал повстанцам, как можно было уничтожать целый мир? В нашей Галактике было очень много войн, но никто и никогда, насколько я со времен Академии помню историю нескольких предыдущих тысячелетий, не совершал подобного... – Пиетт помолчал, подбирая подходящее слово, – тотального геноцида. Ты знаешь, я уже давно служу Империи. За последние годы участились случаи, когда после получения информации о тех или иных событиях вроде многочисленных жертв в результате разгона демонстраций протеста я начинал несколько сомневаться в правильности того, что делает наше государство. Но только после Альдераана впервые смог наконец-то признаться самому себе в том, что уже давно пытался не замечать. Я очень четко понял, что все эти годы служил и служу преступному в общем-то режиму.

– А представляешь, каково сейчас мне жить с этим грузом? – с едва скрываемым отчаянием спросила Игнис. – Как ни крути, но Уилхуфф был мне родней, и тень его чудовищного приказа об уничтожении целой планеты теперь всегда будет падать и на меня тоже.

– Не бери в голову, – успокоил он ее, хотя прекрасно понял, что именно она имеет в виду. – Когда люди будут знакомиться с тобой поближе, то сразу поймут, что у тебя с дядей нет и не было ничего общего, кроме фамилии.

Игнис печально улыбнулась:

– Слабое утешение, если честно.

– Я серьезно.

– Как только кто-то из тех, кто в глубине души осуждает действия Империи, услышит, что моя фамилия Таркин, то сразу же вспомнят об Альдераане. И автоматически посчитают, что я такая же безжалостная сволочь и гадина, каким был мой дядя.

– Если они окажутся настолько слепыми и безмозглыми, что не смогут понять, какая ты на самом деле, то зачем тебе тогда вообще их уважение и симпатии?

– Мне кажется, что я, по-моему, не такая уж и хорошая, как ты сейчас пытаешься мне внушить, – тихо сказала она. – Возможно, ты будешь шокирован тем, что я сейчас скажу, но я абсолютно не переживаю, что Уилхуфф погиб. Если бы нападение Альянса не увенчалось успехом, он потом направил бы Звезду Смерти в любой другой сектор и взорвал еще какую-нибудь планету. А потом еще и еще. Знаю, мне не стоит так говорить, Уилхуфф был моим каким-никаким, но родственником, а все равно ничего не могу с собой поделать. Я очень рада, что в Империи стало на одного крупного подонка меньше. Жаль только, что никто не смог убить его намного раньше.

– Погоди-ка, мы с тобой несколько отвлеклись, – спохватился Пиетт. – Тагге уже знает о твоем переводе? Как он на него отреагировал?

– Знает, – кивнула Игнис. – Единственная польза от гибели Альдераана, если к подобной трагедии вообще можно применить подобное выражение – в том, что дядя уже не сможет меня шантажировать лишением работы и увольнением друзей, кстати, их тоже переводят в Департамент. Получив сообщение о том, что я теперь имперская военнослужащая, я сразу же связалась с Тагге и сказала, что любые обещания, которые я когда-либо ему давала, аннулируются. Я ничего ему теперь не должна, а должна только лишь своей Империи – ты же понимаешь, что для таких солдафонов, как он, подобные патетическо-патриотические речи имеют огромное значение. Ну, вот я и наплела, что теперь главное – мой долг перед государством. Я обязана приложить все свои силы и умение для того, чтобы как можно быстрее приблизить победу над повстанцам и все такое. И ни на что другое у меня пока нет ни времени, ни желания. Правда, Тагге сообщил, что как только мы победим Альянс – а это, по его мнению, случится очень скоро, он снова непременно вернется к теме свадьбы. Уперся, как шаак! Но сейчас меня это не волнует, до победы над повстанцами пока как верхом на банте до Бакуры. За это время может случиться всякое, в том числе и с Тагге. Мне очень хочется, чтобы он как можно скорее попал прямиком на передовую. А кстати, вот и могила Уилхуффа.

Пиетт в пылу разговора и не заметил, что они с Игнис вышли к поляне, в центре которой возвышался огромный куб из черного камня. На его гладкой поверхности был высечен знаменитый имперский лозунг "Править не силой, а страхом перед силой" и годы жизни гранд-моффа.

С минуту они стояли и молча смотрели на кенотаф, как вдруг рабыня, до этого момента не промолвившая ни слова, подошла к ним и тихонько обратилась к Игнис:

– Простите, госпожа, что мешаю, но мне показалось, что вам захочется побыть с вашим гостем наедине. Если угодно, я могу вас оставить.

– Я буду тебе очень признательна, – ответила Игнис. – Можешь спокойно погулять, в ближайшее время ты мне не понадобишься. Только постарайся не попадаться на глаза никому из охраны, а то сразу же донесут тете, что ты праздно болтаешься по парку вместо того, чтобы исполнять при мне роль дуэньи.

– Спасибо, госпожа. С вашего позволения, – рабыня низко поклонилась и быстро исчезла в окружающих поляну густых зарослях, украшенных крупными бело-розовыми цветами с приторным ароматом.

– Умница. Поняла, что нам с тобой надо побыть наедине, – одобрительно кивнула Игнис, поворачиваясь к Пиетту. – Несмотря на то, что мы постоянно переписывались, я ужасно, просто невыносимо по тебе соскучилась!

Не теряя больше ни минуты, они крепко обнялись, а потом уселись на скамейку из того же черного камня, что и обелиск. Пиетт взял Игнис за руки, ласково поцеловал сначала в одну ладошку, потом в другую и, чуть помолчав, признался:

– Я еще не знаю, как часто смогу отправлять тебе письма с борта "Обвинителя". Пока неизвестно, куда понесет Вейдера вместе с его новым флотом. Вполне может случиться так, что мы быстро нападем на след повстанцев и сразу же начнем боевые действия. В таких условиях у меня может не быть времени, чтобы писать тебе так же часто, как с Корусанта. Так что не волнуйся, если слишком уж долго не получишь от меня весточки. Я ведь дал тебе слово, что вернусь живым и невредимым, а имперские офицеры никогда не нарушают своих обещаний, – улыбнулся он, пытаясь хоть немного приободрить напряженно хмурящуюся Игнис.

Она кивнула и очень серьезно сказала:

– Очень прошу, сдержи его. Я не для того столько лет ждала именно тебя, чтобы потом тут же потерять из-за этой бесконечной войны.

Беззвучно выдохнув, Пиетт в очередной раз не мог не поразиться тому, что слышит. Хотя они оба уже давно признались, что испытывают друг к другу, лично он все никак не мог избавиться от стойкого ощущения, что все это происходит не с ним. За какие заслуги судьба вдруг решила на тридцать девятом году жизни сделать ему такой невероятный подарок? Но пора прекращать витать в облаках, приказал он себе. Время летит слишком быстро, а ему еще надо сказать ей нечто очень важное.

– Пока ты не знаешь, какие настроения царят сейчас в Департаменте, какие люди будут работать рядом с тобой, – предупредил он Игнис. – Учти, что в военных организациях среди сотрудников обязательно присутствует один или несколько тайных агентов СИБ – кроме их официального представителя, о котором известно всем. Причем сибовцами могут оказаться как раз те, кого ты совершенно точно подозревать не будешь. Могут даже завербовать этих твоих друзей из бюро, особенно если у СИБ будет чем их шантажировать. Так что старайся ни с кем не откровенничать, ни поначалу, ни потом, и будь всегда предельно осторожна в выражениях суждений, не связанных непосредственно с твоими защитными генераторами.

Она в притворной обиде легонько хлопнула его по руке:

– Ты меня что, совсем за идиотку держишь?

– Я? Да ни в коем случае. Ты у меня самая умная и красивая.

– С умной я, так и быть, еще более-менее соглашусь, правда, с красивой – уже не очень, – она наконец смогла вымученно улыбнуться. – Но зато я эмпат, не забывай. Да я замаскированного агента за одну секунду почую!

– В жизни может случиться всякое, – мягко сказал Пиетт. – Просто всегда будь начеку. Мало ли что.

– Обещаю, что всех, кого встречу после отлета с Эриаду, сразу же воспринимать как потенциальных сибовцев. А если...

В этот момент пискнул хронометр на запястье Пиетта. Он страдальчески поморщился – сигнал означал, что свободное время у него на исходе. Он тихо возненавидел комлинки и прочие электронные устройства еще с того корусантского кафе; их звуки стали означать для него только одно – очередное прощание и расставание неизвестно на какой срок.

– Тебе уже пора, – не спросила – утвердительно сказала Игнис.

Он кивнул:

– Через двадцать минут мой флаер должен вылететь к космопорту, иначе я опоздаю на шаттл к Фондору.

– Ну вот, опять. Вечно у нас с тобой ни на что нет времени, – грустно отметила она.

– Оно у нас обязательно будет.

– Да услышит тебя Великая Сила, – вздохнула Игнис. – Правда, я уже и сама не знаю, верю ли я в Силу, судьбу, рок или еще что-то, но пусть это что-то нам поможет. Хотя бы самую капельку.

Пиетт знал, что надо торопиться, так как времени у него уже осталось в обрез.

– Игнис, – начал он, – прежде чем я улечу отсюда, я должен задать тебе очень важный вопрос. Я не знаю, через какой срок мы сможем увидеться снова, и поэтому не могу и не хочу откладывать его на потом.

Она молча кивнула.

– Ты... – Пиетт, немного помедлив – непонятно зачем, ведь он был абсолютно точно уверен в том, какой ответ получит – произнес слова, которые рвались у него с языка очень давно: – Игнис, ты выйдешь за меня замуж?

Ни секунды не раздумывая, она подалась вперед и нежно его поцеловала:

– Конечно же я выйду за тебя, Сорел. Как только у нас будет чуть больше времени, а не этот один несчастный час. И никто не посмеет нам помешать. Никто на свете, во всей Галактике!

– Тогда, – он вынул из кармана заветную коробочку, которую пару недель назад приобрел в одном из лучших ювелирных магазинов Корусанта и все это время гадал, понравится Игнис ее содержимое или нет, – держи, это тебе.

Улыбнувшись, она приняла у него обитую темно-синим бархатом коробочку, осторожно открыла и тихо вздохнула:

– Какая красота.

– Нравится?

– Очень, – она зачарованно смотрела на переливающееся всеми цветами радуги кольцо. А потом, спохватившись, подняла на Пиетта совершенно счастливые глаза: – Правда, на пальце я вряд ли смогу его носить… Ты ведь не обидишься? Пока я остаюсь на Эриаду, у тети могут возникнуть ненужные подозрения – что за кольцо, от кого, почему вдруг… К тому же я сильно сомневаюсь, что в Департаменте разрешат носить хоть какие-то украшения, а тем более такие роскошные... – Игнис аккуратно закрыла крышку коробочки. – Я и без того помню и думаю о тебе каждую секунду, но с твоим кольцом буду абсолютно точно знать и верить, что ты ко мне непременно вернешься.

Они поцеловались; на этот раз Пиетт чувствовал себя совсем иначе, нежели на корусантской террасе. Тогда он находился в полном смятении от неожиданно нахлынувших чувств к совершенно незнакомой женщине, не понимал, чего можно ожидать от нее – да и от самого себя тоже, если честно. Сейчас же он твердо знал, что Игнис любит его так же сильно и страстно, как и он ее. И что в конце концов они обязательно будут вместе.

Потом они встали и, больше не медля, направились к посадочной площадке, где Пиетта ждало его воздушное такси. Всю обратную дорогу до особняка, пока их нельзя было заметить из его окон, они с Игнис крепко держались за руки. Пиетт шел и тщательно запоминал свои нынешние ощущения: вкус ее поцелуя на своих губах, ее мягкая ладошка в его ладони... Скорее всего, ему еще долго придется удовольствоваться только этими воспоминаниями – интуиция и здравый смысл подсказывали ему, что они увидятся еще нескоро. Вариант, что могут не увидеться вообще, Пиетт не хотел рассматривать даже гипотетически. Он обязательно будет с Игнис, и не имеет значения, что ему придется для этого предпринять.

В конце аллеи, ведущей к особняку, за стволом огромного дерева с листьями необычного зеленовато-фиолетового оттенка их ждала служанка. Игнис приняла у нее свои перчатки, быстро их надела и опустила вуаль – чтобы не вызвать ненужных подозрений у Талассы, если той вдруг вздумается выглянуть в окно. Коробочку с кольцом она тщательно спрятала в карман своего траурного платья еще на поляне у кенотафа. Затем они с Пиеттом в полном молчании, сопровождаемые все той же служанкой, обогнули особняк и вышли к посадочной площадке. Охранник, карауливший флаер и его угрюмого водителя, вернул Пиетту бластер и пожелал удачного перелета и скорейшей победы над повстанцами.

Вежливо кивнув, Пиетт обернулся к Игнис:

– Госпожа Таркин, от всей души благодарю за то внимание, что вы мне уделили.

Она ровным официальным тоном ответила:

– Это я, от своего имени и имени тети Талассы, благодарю вас за ваш визит, контр-адмирал. Хотелось бы, чтобы у Империи было побольше таких преданных офицеров, как вы.

Пиетт коротко поклонился, под очередной предостерегающий писк хронометра – тот предупреждал, что вылетать в космопорт следует уже немедленно, сел во флаер и внимательно посмотрел на Игнис. Сквозь вуаль он увидел, как беззвучно шевелятся ее губы, и неожиданно без труда – хотя вроде никогда не был особенно силен в понимании артикуляции – понял, что она произносит. Поскольку охранник именно в этот момент очень удачно отвлекся на разговор по комлинку, Пиетт смог так же беззвучно ответить ей "я тоже люблю тебя". И потом, после взлета, долго-долго – до тех пор, пока белоснежный особняк совсем не исчез из виду – не мог оторвать взгляд от все уменьшающейся фигурки в черном, неподвижно стоящей на посадочной площадке.

Продолжение следует

Сообщение отредактировал Пацка - 20 Февраль 2012, 12:00

Романтично...
очень понравилось! Пацка, не останавливайтесь на достигнутом! ждем главу 9.

О, замечательное продолжение!
Пиетт, как старый солдат, не стал откладывать решительный штурм на потом. В связи с этим нельзя не отметить, что если его невеста чувствует свою фамилию опозоренной, то это очень полезно для ускорения свадьбы, когда она расстанется со такой фамилией.
Огорчило то, что автор сделал Пиетта диссидентом.

Как милитарист, не могу промолчать об использовании неверного термина в речи кадрового офицера:
Войска не занимаются экспериментами, только "полевые испытания". Тем более, что это точнее подходит по смыслу.

С нетерпением ждем, как будут развиваться отношения с Вейдером.

Энния, спасибо! Куда ж нам без романтики-то?
Все будет, я Пиетта на полпути к финалу не брошу!

Jo Dietrich, спасибо .

Ускорения свадьбы они оба очень даже хотят, но обстоятельства все мешают, мешают... Хотя я с ними - обстоятельствами то бишь - активно борюсь!

В моем понимании диссидент - это человек, который активно протестует против существующего режима; в рамках ЗВ это представители Альянса. А те, кто - как Пиетт - в душе недоволен, но тем не менее продолжает послушно выполнять свой долг (на бунт у них нет либо сил, либо желания, либо смелости, иногда по независящим от них причинам) - они не столько диссиденты, сколько... хм... "замаскированные инакомыслящие", как-то так .

О-о, за это замечание отдельное спасибо ; в моем окружении военных нет вообще, соответствующую литературу я практически не читала, так что подобные ляпы могут встретиться, да . Обязательно исправлю!

Девятая, следующая глава как раз будет целиком про Пиетта и Вейдера, на борту "Исполнителя" . И в одиннадцатой намечается их встреча в неких неканонических, уже AU-шных обстоятельствах, но это еще только предстоит написать.

Ура! Жду не дождусь!

Ау, Пацка, где вы пропали?! Я с нетерпеием жду Вейдера с Пиеттом, а вы изволили исчезнуть в такой волнующий момент!

Энния, я не пропала, у меня сейчас завал на работе . А дома уже почти не бывает сил - ни физических, ни душевных - сесть и что-то сочинять. Но на той неделе обязательно выложу девятую главу, где Вейдер причинит нашему адмиралу дополнительный, так сказать, ангст .

Десятая глава пишется помаленьку, готово больше половины, но мне ее надо еще поправить, дополнить (а я перфекционистка и подолгу шлифую свои тексты), потом отправить бете... Прошу, мои уважаемые читатели , чуть больше терпения . Мне и самой хочется как можно скорее довести эту историю до финала!

Ну вот и подоспело продолжение - как я и обещала, первая встреча Пиетта и Вейдера .

Глава 9

– Адмирал, сэр! – Пиетта молодцевато поприветствовали два капитана второго ранга, встретившиеся ему в одном из коридоров “Возмездия”. Он хмуро кивнул и, продолжая свой путь к каюте лорда Вейдера, с неудовольствием подумал – как же быстро распространяются известия по крейсеру, на котором служит почти триста тысяч солдат и офицеров. Не успели Оззеля донести до корабельного морга, как практически весь экипаж, оказывается, уже в курсе того, кого назначили их новым адмиралом.

Ситх только что связался со свежеиспеченным командующим своего “Эскадрона Смерти” и приказал немедленно явиться пред свои очи. Вернее, пред черную маску, вызывающую у Пиетта какой-то инстинктивный ужас еще со времен их первой встречи на “Опустошителе” много лет назад. Тогда он, с повышением переведенный из дремучего захолустья Галактики в имперский флот, как и любой новичок, несколько робел перед своими новыми командирами. Но, столкнувшись пару раз с фигурой в черных доспехах, испытал не робость, а отвратительный, липкий, тошнотворный страх. Именно плохо поддающаяся контролю паника заставила его как можно скорее сбежать – а фактически это было именно что бегство – в Оборонный флот Корусанта. Но прошлое в лице ситха все равно его настигло.

Пиетт, буквально только что присутствовавший при казни Оззеля, с трудом сдерживал нервную дрожь.

Линейный крейсер “Исполнитель”, флагман “Эскадрона Смерти”, в сопровождении девяти “звездных разрушителей” класса “Император” и множества кораблей сопровождения уже довольно долго болтался по разным секторам, ожидая сведений от своих роботов-разведчиков, разлетевшихся по всем уголкам Галактики в поисках баз Альянса. Пока что два донесения, более-менее заслуживавших внимания, оказались пустышкой – спешно прибывший сначала к одной, а потом к другой планете “Эскадрон” вместо ожидаемых повстанцев обнаружил поселения контрабандистов, причем во втором случае – уже довольно давно заброшенные. Настроение лорда Вейдера от этих неудач, ясное дело, отнюдь не улучшилось. Он устроил знатный разнос Оззелю, а тот, в свою очередь, от души намылил шеи капитанам всех входящих в “Эскадрон” “звездных разрушителей”. И пообещал, что если флоту из-за недостоверности полученной информации придется еще хоть раз метаться по всей Галактике как стая минокков, то ответственный за это безобразие все оставшееся до трибунала время проведет на гауптвахте. Если, конечно, останется в живых после личной встречи с Вейдером. В результате донесения роботов-разведчиков стали изучаться чуть ли не под микроскопом и проверяться и перепроверяться по многу раз.

В один далеко не прекрасный день Пиетт сообщил покойному ныне Оззелю об объекте, обнаруженном очередным роботом-разведчиком в системе Хот. Он был уверен, что показав адмиралу фрагмент видеозаписи с изображением подозрительных генераторов посреди бескрайней заснеженной равнины, удостоится только очередного брюзгливого замечания, на которые Оззель, даже не пытавшийся скрывать к нему неприязни, был так горазд. Не сказать о фрагменте Пиетт не мог, хотя на какое-то мгновение у него появилась такая заманчивая идея. Но, во-первых, он прекрасно понимал, что утаивание информации о враге обычно квалифицируется как измена и заканчивается появлением представителей СИБ с наручниками наготове. Во-вторых, видеозапись видел не только он один, но и операторы, внимательно изучающие все донесения от роботов-разведчиков. В-третьих, все данные автоматически дублировались в главный инфоцентр “Эскадрона”; доступ к его базе данных у Пиетта был, но только с правом просмотра, изымать поступающие сведения он все равно не мог. Так что волей-неволей пришлось с тщательно скрываемой неохотой сообщать Оззелю о генераторах.

Как назло, именно в тот день на мостике присутствовал Вейдер, и случилось то, что случилось. Ситх сразу же безапелляционно заявил, что очередная база повстанцев находится именно на Хоте, и приказал “Эскадрону” немедленно туда направляться. Оззель вывел флот из гиперпространства слишком близко от планеты, на которой действительно обосновался Альянс, и практически мгновенно оказался в морге. А “Эскадрон” обзавелся новым адмиралом.

Если бы Пиетт мог заранее представить, к каким результатам приведет его инициативность и добросовестность, то превентивно прикусил бы себе язык с такой силой, чтобы потом не смочь разговаривать как минимум неделю. Но он дал маху и теперь будет вынужден долго расхлебывать многочисленные последствия.

Вообще-то Вейдер поступил несколько странно, выбрав новым адмиралом именно его, как будто во флоте не было других высших офицеров, намного более подходящих на адмиральскую должность. Как, например, заместитель Оззеля вице-адмирал Тодд или контр-адмирал Эрвин. Но Пиетт был уверен, что не последнюю роль тут сыграли те злосчастные рекомендации, данные Таркиным ситху. Остальной комсостав флота о них, естественно, не знал и несколько недоумевал по поводу назначения на адмиральскую должность всего-навсего капитана первого ранга, но в “Эскадроне” никто не осмеливался сомневаться в решениях главнокомандующего.

Пиетту было совершенно не нужно это повышение; в любом другом флоте и в другой ситуации он, пожалуй, был бы и не прочь перескочить сразу через три звания, но только не в “Эскадроне”. Только не на флагмане ситха и не после того, как в его жизни появилась Игнис. Когда твой непосредственный командир, глядя на изображение лорда Вейдера на одном из экранов мостика, вдруг хватается за горло, хрипит и в итоге падает бездыханным – без всяких признаков явного внешнего вмешательства, – а тебя тут же назначают на его место, перед глазами сразу же встают малоприятные версии твоей собственной будущей судьбы. В данный момент повелитель сильно недоволен ошибкой покойного адмирала, и теперь он, Пиетт, обязан расшибиться в лепешку, но оправдать возложенные на него ситхом ожидания. Иначе адмиральская планка с такой же скоростью перейдет к его преемнику, с какой перешла к нему самому от Оззеля. Пиетт, ни на мгновение не забывавший о том, что на другом конце Галактики ждут его возвращения, никак не мог этого допустить.

Подойдя к дежурному посту перед каютой Вейдера, он глубоко вздохнул, мысленно перебрал ответы на вероятные вопросы, которые может задать ему ситх – начиная от степени готовности десанта на Хот с указанием точного количества штурмовиков и шагающих танков, и заканчивая состоянием реакторов и маршевых двигателей флагмана и остальных крейсеров “Эскадрона” – и шагнул к дверям. Спиной он ощущал сочувствующий взгляд дежурного капитана второго ранга – личный состав “Исполнителя” панически боялся своего ситха-главнокомандующего, хотя и прилагал все силы, чтобы не показывать свой страх в его присутствии. Весь экипаж понимал, что руководящие должности на кораблях “Эскадрона” становятся вакантными как-то слишком уж часто. Намного чаще, чем в других имперских флотах.

Пискнул датчик, считывая информацию с кодовых цилиндров, и двери бесшумно раздвинулись. Пиетт нервно облизал пересохшие губы, выпрямил спину и направился к большой черной сфере, расположенной в самом центре пустой каюты. Раз повелителя нигде не было видно, значит он, скорее всего, находится именно в этой сфере, о предназначении которой Пиетт мог только догадываться; прежде он никогда тут не бывал, а те, кто бывал, предпочитали не распространяться о том, что видели. Подойдя на допустимое уставом расстояние к сфере – и, вероятно, к Вейдеру тоже – Пиетт встал по стойке смирно и приготовился ждать. В блестящей черной поверхности он видел отражение своей бледной, испуганной физиономии.

Довольно долго ничего не происходило и ожидание начало затягиваться. Пиетту это не слишком понравилось, но он стоял столбом, не разрешая себе даже переступить с ноги на ногу. Если лорд Вейдер запросто задушил Оззеля, будучи на противоположном от капитанского мостика конце “Исполнителя”, то что ему стоит уловить недовольство своего нового адмирала, который находится от него на расстоянии вытянутой руки? Поэтому замерший по стойке смирно Пиетт изо всех сил старался выдерживать правильный настрой: верность и преданность повелителю и полная готовность немедленно и в точности исполнить все его приказы.

Он не знал, сколько времени прошло, когда верхняя часть сферы наконец плавно поднялась вверх, открыв его взгляду лорда Вейдера, неподвижно сидящего в самом центре. Несмотря на то, что черная маска повелителя не могла абсолютно ничего выразить, Пиетт был уверен, что ситх внимательно его изучает.

– Лорд Вейдер, – он резко поклонился и снова вытянулся по стойке смирно.

– Ну что же, адмирал Фирмус Пиетт, – ситх едва заметно пошевелился, – я только что тщательно изучил ваше личное дело. Причем не только то, которое составили в генеральном штабе, но и то, которое любезно предоставило мне служба имперской безопасности.

Пиетт внутренне вздрогнул. У них есть на него досье? Хотя какая к хаттам разница, СИБ сейчас находится очень и очень далеко, а вот повелитель – прямо перед носом.

– У вас вполне приличный послужной список, – между тем равнодушно продолжал Вейдер. – Успехи в противопиратском флоте Аксилы, прекрасные отзывы из аналитического отдела генштаба, рекомендация Таркина о переводе в действующий флот... Правда, мне не совсем понятны причины, по которым вы в свое время предпочли уйти с “Опустошителя” в Оборонный флот Корусанта, откуда потом и попали в генштаб. Но в данный момент меня это не слишком интересует. Раз я назначил вас адмиралом “Эскадрона”, значит, меня все в этих документах устроило. Но я всегда предпочитаю, – в голосе ситха неожиданно прозвучало нечто такое, от чего у Пиетта натурально зашевелились волосы под форменным кепи, – в дополнение ко всем официальным досье устраивать новым командирам свою собственную проверку. Особенную.

Затянутая в черную кожу рука ситха слегка приподнялась с подлокотника, и Пиетт с ужасом ощутил, как что-то холодное и абсолютно чуждое начинает медленно проникать в его разум. Сообразив, что ситх, скорее всего, собирается с помощь Силы прочитать его мысли, и понимая, что сопротивляться ни в коем случае нельзя, иначе отсюда его прямиком вынесут составлять компанию Оззелю, он принялся старательно представлять себе карту Галактики с изображением возможных маршрутов бегства с Хота повстанческих транспортов – больше в тот момент ему просто ничего на ум не пришло. И прикидывать, как с минимальными перемещениями “Эскадрона” можно быстро блокировать эти направления и не дать кораблям Альянса улизнуть. Думай только об этом и ни о чем больше, судорожно внушал себе Пиетт той небольшой частью рассудка, что была незадействована в его лихорадочных размышлениях.

– Похвально, адмирал, – через минуту ситх слегка наклонил свою жуткую маску. Нечто чужеродное только что убралось вон из разума Пиетта, и он смог слегка расслабиться и перевести дух. – Стараетесь доказать, что действительно заслужили свое повышение. Но в данный момент меня больше интересует не то, как именно вы планируете отлавливать корабли Альянса, а то, о чем не может узнать ни одна служба безопасности, не прибегая, скажем так, к калечащим методам. И чего поэтому не может быть ни в одном официальном досье. Меня интересует ваша суть.

Только не думай о том, что был совсем не рад попасть в “Эскадрон Смерти” и тем более стать его адмиралом, панически пронеслось у Пиетта в голове. Не вспоминай о своем мнении насчет преступного уничтожения Альдераана и о недовольстве имперской политикой. И ни в коем случае, ни за что не смей думать об Игнис. Ни за что! Он не может, просто не должен допустить, чтобы Вейдер получил доступ к его мыслям о ней.

– Та-а-ак, – заинтересованно протянул темный лорд. – Даже не прибегая к помощи Великой Силы, я вижу, что у моего нового адмирала, оказывается есть что-то, что он предпочитает скрывать.

– Н-нет... Ни в коем случае, милорд! Ничего такого, – обреченно выдавил Пиетт, мысленно проклиная свою неспособность сохранять бесстрастное выражение лица в любой, даже самой безвыходной ситуации. Он сообразил, что ситх, даже не используя свои необъяснимые и жуткие методы, уже многое понял только лишь по его мимике. Что долго избегать нежелательных мыслей он не сможет и скоро Вейдер будет знать его лучше, чем он сам. – Это... всего лишь кое-что личное.

– Тогда сейчас мы и проверим, так ли это на самом деле, – ситх слегка повысил голос, и одновременно в разум Пиетта снова вломилось то же холодное и чуждое, что и прежде. Уже не заботясь о том, как его действия может истолковать повелитель, Пиетт стиснул зубы и инстинктивно представил себе толстую дюрасталевую плиту в том месте, где находились все его драгоценные воспоминания об Игнис. Он чувствовал, как с виска у него медленно стекает капля холодного пота, и изо всех сил старался не дать мысленному барьеру утоньшиться и исчезнуть.

– Вот как? – холод в голосе Вейдера был сопоставим с температурой пространства, сквозь которое несся “Исполнитель”. – А это уже действительно любопытно.

Тяжело дышащий Пиетт успел заметить, как ситх подался вперед – и то холодное, что рыскало по его разуму, скачком превратилось в бушующий ураган чудовищной силы.

Пиетт вскрикнул и схватился за голову. Перед глазами поплыли разноцветные круги, каюта повелителя и сам Вейдер стали стремительно превращаться в размытое пятно. В висках словно застучала тысяча огромных молотов, желающих пробить дыру в его несчастном мозгу. Холод растекался по всему телу, заставляя трястись и корчиться, словно в лихорадке. А ледяная буря медленно и неотвратимо приближалась к той самой воображаемой дюрасталевой плите, за которой он так тщательно прятал свои самые крамольные мысли и самые сокровенные и дорогие воспоминания.

– Не пытайтесь сопротивляться, адмирал, – словно из тумана донесся до него ледяной голос Вейдера. – Если у вас сейчас случится кровоизлияние в мозг, придется снова подбирать нового командующего флотом, а у меня слишком много неотложных дел, чтобы снова тратить на это свое время.

Ответить Пиетт не мог. Все его силы - вернее, уже их жалкие остатки, - уходили на то, чтобы не дать жуткой буре прорваться к самому сокровенному. Он сдавленно застонал, чувствуя, что его сопротивление вот-вот будет сломлено, и не ошибся.

Еще одним скачком буря в его мозгу превратилась в нечто ужасное, непередаваемое обычными словами; много позже, уже у себя в каюте, придя в себя, Пиетт смог подобрать подходящее сравнение. Если изменить температуру протуберанца звезды с нескольких десятков тысяч градусов на ту же, но со знаком минус, получится нечто приблизительно похожее на то, что устроил с его разумом Вейдер. А еще он вспомнил, как в аксиланском противопиратском флоте, когда они захватывали преследуемые корабли, всегда приходилось с боем прорываться внутрь. Люки, наглухо задраенные обороняющимися до последнего контрабандистами, легко вскрывались направленным взрывом; толстенные дюрасталевые плиты, словно пушинки, с огромной силой отбрасывало в коридоры пиратских кораблей. Нечто очень похожее он испытал, когда ледяной ураган с поразительной легкостью смел все его мысленные заслоны. Но все это он смог сообразить уже потом.

В тот момент, когда Вейдер играючи сломал его сопротивление, мерцающие за обзорным экраном звезды, стены каюты, сидящий в центре черной сферы повелитель – все исчезло, поглощенное чудовищным напором невыносимой ледяной тьмы; Пиетт смутно услышал собственный вскрик, понял, что у него подкашиваются ноги, и отключился.

Через какое-то время, когда к нему более-менее вернулась способность воспринимать окружающее, он сообразил, что каким-то чудом смог удержаться от окончательного позорного падения на пол и теперь стоит на четвереньках, упираясь обеими руками в дюрасталевый пол. На идеально чистой поверхности которого почему-то множились непонятные темно-красные пятна. Бушующий в его голове ураган резко стих, и Пиетт почувствовал, что Вейдер спокойно препарировал его разум, вывернул наизнанку и теперь с равнодушным любопытством изучает, словно какой-то ученый – очень редкую тойдарианскую букашку.

Тяжело дыша и судорожно сглатывая, чтобы подавить накатывающую тошноту, он осторожно выпрямился и понял, что подняться с колен пока не сможет – ноги элементарно не будут его держать. От слабости сильно кружилась голова; Пиетт ощутил на губах соленый привкус, растерянно опустил глаза вниз и с запозданием сообразил, что капли на дюрасталевом полу – его собственная кровь. Трясущимися непослушными руками он торопливо достал платок, прижал к носу и только потом осмелился взглянуть прямо на Вейдера.

Тот сидел неподвижно, и только ритмичный хриплый свист респиратора доказывал, что перед ним не закованная в черную броню статуя, а живое... существо. В том, что Вейдер – человек, Пиетт и раньше частенько сомневался, но теперь был уверен на все сто процентов: командующий “Эскадроном Смерти” – настоящее чудовище.

– Встаньте, адмирал, – неожиданно прозвучал тяжелый бас.

Пиетт послушно попытался было подняться, но колени все еще подгибались. Внезапно что-то невидимое схватило его за воротник мундира и с силой вздернуло вверх. Он пошатнулся, с трудом восстановил равновесие и отчаянно принялся молить всех богов, в которых до сих пор не слишком-то и верил, не дать ему потерять сознание. Потому что тогда-то он уже точно вряд ли очнется.

– Я ведь предупреждал, чтобы вы не сопротивлялись. Мне еще повезло, что вы остались живы. Не придется срочно искать себе очередного командующего, – черная фигура слегка изменила позу. – И кстати, сколько же интересного, оказывается, таят ваши мысли, адмирал.

– Д-да, милорд? – заставил себя выдавить Пиетт, все еще прижимающий к носу скомканный окровавленный платок. Он ни капли не сомневался в том, что Вейдер узнал все, и просто ждал, когда же на его горле сомкнется невидимая удушающая хватка.

– Я не предполагал, что вы так резко осуждаете уничтожение Альдераана. И тем более оказался крайне удивлен вашим мнением насчет, скажем так, методов действия нашей великой Империи. Идеальному офицеру не полагается ни секунды сомневаться в действиях государства, которому он так давно служит.

Если хотите меня задушить, то давайте прямо сейчас, с тоской подумал Пиетт. Только не тяните, а то я вот-вот сдохну самостоятельно, от разрыва сердца.

– В принципе, дальше я должен поступить следующим образом: либо немедленно вызвать сюда представителей СИБ, либо лично отправить вас под арест за предательство имперских идеалов. Вряд ли целесообразно и дальше допускать, чтобы одним из лучших и мощных флотов Империи командовал человек с подобными крамольными мыслями в голове. Хотя есть еще один выход, адмирал – мне просто надо уничтожить вас прямо здесь и тем самым решить все проблемы, – в голосе Вейдера Пиетту почудилось нечто похожее на насмешку. – Но я решил пока что воздержаться от всех этих вариантов, потому что не люблю попусту разбрасываться ценными кадрами. Я готов простить вам мысли об Альдераане и Империи в обмен на дальнейшую верную службу. Как вы на это смотрите, адмирал?

– Конечно, милорд. Благодарю! – Пиетт низко поклонился и чуть было не потерял равновесие от резкого приступа головокружения. – Я сделаю все ради Империи!

– А чем вы собираетесь гарантировать свое рвение?

Пиетт нервно сглотнул. Какие еще гарантии? Наверное, он еще не до конца пришел в себя, потому что никак не может сообразить, чего ситх от него хочет.

– Простите, милорд? – осмелился спросить он.

– Скажем так. Вы будете прикладывать все усилия для того, чтобы все мои приказы исполнялись буквально, тщательно и точно в установленный срок. Не только лично вами, но и всеми вашими подчиненными. И только в таком случае... – Вейдер сделал многозначительную паузу, от которой у Пиетта чуть было не остановилось сердце, – вашей возлюбленной, которая служит на Фондоре в Департаменте военных исследований, ничего не будет угрожать.

Такого удара Пиетт выдержать не смог и пошатнулся. Значит, несмотря на все его старания, Вейдер смог-таки добраться до его воспоминаний об Игнис.

– Она... – черная маска слегка наклонилась, словно Вейдер к чему-то прислушивался, – ведь приходится какой-то родней нашему героическому покойному гранд-моффу Таркину?

– Мой повелитель, прошу вас, – теперь Пиетт уже сознательно опустился на колени. – Я сделаю все, что вы прикажете. Что угодно! Только умоляю, не трогайте ее!

– Все будет зависеть только и исключительно от вас, адмирал, – ситх еле заметно пожал плечами, покрытыми черной блестящей броней. – Будете стараться как следует – и ее безопасности ничего не будет угрожать. Но если вы меня когда-либо подведете, можете твердо быть уверены в одном – лично вы умрете относительно быстро. Я задушу вас, как легко задушил до этого очень многих, включая и твердолобого идиота Оззеля. Но, умирая, вы будете знать, что та, о которой вы столько думаете и по которой так сильно скучаете, перед смертью испытает долгие, ужасные, невыносимые мучения. Полагаю, теперь мы с вами договорились?

– Да, мой повелитель, – еле слышно прошептал окончательно раздавленный Пиетт.

– Тогда можете возвращаться к исполнению своих прямых обязанностей, адмирал.

И черная сфера плавно закрылась, словно и не было этой ужасной сцены.

Пиетт, весь дрожа, еще с минуту продолжал стоять на коленях. Потом с трудом поднялся и, как сомнамбула, медленно поплелся к выходу.

Когда он оказался за дверями каюты повелителя, первое, что бросилось ему в глаза – совершенно круглые от ужаса глаза дежурного капитана.

– С-сэр... Может, мне срочно вызвать медиков? – проблеял тот, бледнея прямо на глазах.

Как же я сейчас выгляжу, подумал Пиетт, бессильно прислоняясь к ближайшей переборке, если мой вид производит на окружающих такое ужасающее впечатление?

– Сэр? – повторил капитан уже чуть более уверенным голосом. – Вызвать медиков?

– Никого не надо звать, – прошелестел Пиетт, стягивая испачканные кровью перчатки и бросая их на пол вместе с испорченным платком. – Со мной все в порядке. Уберите это и покажите, где тут поблизости можно... привести себя в порядок.

– Прошу сюда, адмирал, сэр! – окончательно взявший себя в руки капитан зачем-то отдал ему честь и проводил к ближайшему освежителю.

Заблокировав дверь, Пиетт на подгибающихся ногах подошел к зеркалу и с опаской в него заглянул. Неудивительно, хмыкнул он про себя, что мой вид оказал на несчастного дежурного такое сильное впечатление – лицо белое, как снег, глаза безумные, зрачки сильно расширены, а губы и подбородок измазаны кровью. Сколько слухов завтра – нет, даже через стандартный час – будет ходить по “Исполнителю”! Надо проследить, чтобы капитан не распускал язык; разве экипаж сможет уважать адмирала флота, который после простого вызова к главнокомандующему так позорно и жалко выглядит? Тем более что ему скоро координировать действия “звездных разрушителей”, высаживающих десант на Хот, и перешептывания за спиной ему совсем не нужны.

Умывшись и приведя себя в более-менее нормальный вид, от которого не будут шарахаться все встречные, Пиетт внимательно посмотрел в глаза собственному отражению и сказал себе: у меня в жизни теперь осталась только одна-единственная цель – не подвести Вейдера. Даже если тот прикажет ему отправиться к Корусанту и начать выполнение директивы “База-Дельта-Ноль”, он без колебаний выполнит этот приказ. Он выполнит вообще все, что придумает и прикажет ситх, даже если придется лично перерезать кому-то горло собственной адмиральской планкой. Вейдер не оставил ему никакого выбора. Теперь, когда на одной чаше весов лежит жизнь Игнис, ему абсолютно все равно, кто или что окажется на другой.

– Капитан, – сухо сказал Пиетт, выходя в коридор. – Надеюсь, вы не собираетесь никому сообщать об этом... незначительном инциденте?

Тот вытянулся в струнку:

– Никак нет, адмирал!

– Ваша фамилия?

– Бретт, сэр!

– Ну вот и отлично, капитан Бретт. Держите язык за зубами, иначе гауптвахта станет вашим домом очень и очень надолго. Теперь можете возвращаться на свой пост.

Пиетт проследил, как дежурный послушно заворачивает за угол, по направлению к каюте Вейдера, и прикинул, что ему делать дальше. Головокружение и тошнота прошли, как ни удивительно, довольно быстро и физически он чувствовал себя относительно неплохо, не считая некоторой слабости в ногах и тяжести в районе затылка. Но вот морально...

На его шее теперь висит командование “Эскадроном”, что, в принципе, не так уж и пугает – в аксиланском противопиратском флоте было достаточно времени для практики, а в в теории он вполне поднаторел за годы, проведенные в генштабе. Так что с командованием флотом он справится, скорее всего, без каких-то особых проблем. Но что делать с угрозой Вейдера, касающейся его Игнис?!

Пиетт медленно направился к своей каюте и по дороге стал лихорадочно перебирать различные варианты.

Уйти из Департамента военных исследований Игнис не сможет; в уставе – который он на досуге несколько раз изучил от корки до корки – четко написано, что когда Империя находится в состоянии войны, служащие любых подразделений армии и флота не имеют права увольняться или подавать рапорты о переводе по собственному желанию. Так что Игнис не сможет попросить перевести ее куда-нибудь на периферию, на никому не нужную, например, Фелуцию – подальше от возможных исполнителей Вейдеровских приказов. Сам он де-юре не имеет права отдавать подобные приказы – Департамент военных исследований подчиняется отнюдь не флоту. Вариант с дезертирством они отмели еще давным-давно.

Остается только один выход – он должен как-то ее предупредить, чтобы она постоянно была начеку. Эмпатия эмпатией, но выполнять приказ Вейдера могут внезапно явиться совсем незнакомые ей люди, о намерениях которых она заранее знать не будет. И у нее попросту может не быть времени, чтобы немедленно отреагировать. А он, в свою очередь, может не успеть предупредить ее после того, как в чем-то провинится перед Вейдером и тот его уничтожит. Значит, Игнис нужно будет всегда и везде ходить с оружием и постоянно просчитывать возможные пути немедленного бегства. Вот и все. Отсюда он больше ничем ей помочь не сможет. Кроме как собственным рвением и старанием.

Словно в тумане добравшись до своей каюты и совершенно не запомнив, кого встретил по дороге, Пиетт сразу же сел к столу, открыл деку и стал сочинять срочное предупреждение для Игнис. Первый вариант настолько явно отдавал тщательно замаскированной паникой, что она, прочитав его, наверняка бы перепугалась и наломала дров. Так что Пиетт немедленно удалил неудачное письмо и крепко задумался. Ему надо соблюсти баланс в тексте таким образом, чтобы не слишком ее напугать, но заставить проявлять постоянную бдительность и все время быть начеку. Стерев еще две неудачные версии, неоднократно помянув про себя ситхов, покойного Таркина, “Эскадрон” и Империю в целом всеми ему известными нехорошими словами и наконец добившись относительно приемлемого требуемого результата, Пиетт отправил письмо по своему личному каналу с пометкой “сверхсрочно”. И только потом смог слегка, совсем чуть-чуть успокоиться. В конце концов пока что ничего ужасного не случилось, сказал он себе. И не случится, потому что он расшибется в лепешку и угробит любое количество и подчиненных, и повстанцев, но не допустит ничего такого, что Вейдер может истолковать как промашку или ошибку. Надо будет устроить второй Лаактиен? Он без малейшего колебания его устроит. И второй, и третий, и десятый.

Пиетт достал из ящика стола флакон со стимулятором, бросил под язык крошечный шарик, прикрыл глаза и ощутил, как быстро проясняется в голове и непонятно откуда появляются свежие силы. Он раньше никогда не прибегал к подобным средствам, хотя они, не будучи наркотическими средствами, давно входили в стандартный набор любой флотской или армейской аптечки. Потому что всегда полагал, что с любыми своими проблемами прекрасно справится сам. Но Вейдеровский ультиматум был не просто проблемой – он был ужасной, чудовищной катастрофой, и чтобы избежать ее жутких возможных последствий, он не погнушается никакими средствами. Нужно будет подстегивать свой организм, чтобы на все сто процентов соответствовать занимаемой должности – он будет принимать стимулятор столько, сколько окажется необходимым, не считаясь с нанесенным на флакон предупреждением не превышать суточную дозу в пять штук.

Ну а теперь, когда чудо имперской медицинско-химической мысли подействовало, ему срочно надо на мостик. Пора начинать координировать высадку десанта на Хот.

Продолжение следует

Уважаемые читатели, хочу вас предупредить. Десятую главу в следующую пятницу я выложить пока не смогу - готово около восьмидесяти пяти процентов, я их за неделю, если не случится непредвиденных обстоятельств, допишу, а вот когда бета сможет все проверить, уже не знаю... Потерпите, хорошо? Я вас всех люблю .

По очередности событий предполагается, что флот бросили на произвол судьбы без командующего минимум на час? Это только мне кажется неправильным?
Не говоря уже о том, что при предложенной схеме развития событий надо не письма сочинять, а нестись на мостик - оправдывать доверие.

Очередной раз убеждаюсь, что у каждого свой Вейдер.
В моем представлении он на стал бы опускаться до таких ультиматомов, это больше в духе Палпатина как-то.

Спасибо, Пацка! Ура! дождались проду!
с удовольствием прочитала. Вейдер - зверь, перещеголял даже Палпатина.

Глава мне очень понравилась. впечатлила, можно сказать.



На войне все средства хороши.


Да, наверно, следовало бы подождать более подходящего момента. но если помните, потом на довольно долгое время все тоже будут заняты: погоня в астероидном поле, Беспин. А Вейдер, видимо, возжелал убедиться, что Пиетт приложит все усилия, потому и вызвал на разговор посреди битвы.


Ну будьте же человеком, бедняге только что разум вскрыли и тщательно там покопошились. какое уж тут кораблем командовать! тут надо успокоительное со снотворным эффектом и баю-баю. утро вечера мудренее. да и испугался он не на шутку за любимую девушку. а ну как такое чудище по ее душу явится!

Энния, проверять лояльность логично было бы после проверки умения командовать. Если командовать не умеет - то смысла мозги препарировать нет. можно сразу в морг. Лорда я лично считаю товарищем более прагматичным, а события - идущими более плотно.
Что до "нестись на мостик" - если доверие не оправдывается сразу, то в очень близкой перспективе тоже морг. Именно эту мысль по идее и хотел донести Вейдер до подчиненных.

Для победы. Вряд ли запугивания и шантаж такого рода прибавят адмиралу лояльности и эффективности. Во всяком случае, в долгосрочной перспективе.

Алита Омбра, лояльности конечно же не добавят. А раз автор сказал "а" в виде явного неодобрения действий Империи, то надо ожидать и более серьезного "б" (дезертирства?). Концовка ведь будет не по канону.