Alena, Что мне нашептала Сила Опции

[Alena]

Навеяно Новогодней ночью.
Это не стеб. Это определенная философия.


Питие в Живой Силе
учебная ситуация

Двух пьяных падаванов чехвостили их учителя. Падаваны смотрели на них невинными глазами и ничего не понимали. Впрочем, насчет невинности можно было и сомневаться, учитывая, что глаза-то были тви’лекские и мон-каламарийские. А вот что не понимали, Оби-Ван ручался.
Он и сам не понимал нотации Квай-Гона, когда тот встретил его вчера после вечеринки. Ну, и что, что его притащили на руках? В конце концов, Квай-Гон-то опять запамятовал его День рождения. А падаваны что б пропустили хотя бы один законный повод? Да ни за что!
А эти двое вчера остановиться не смогли. И, конечно, сегодня получали свою нотационную закуску.

- Падаван.
Кеноби обернулся. Загадочный блеск в глазах учителя не предвещал особых радостей.
- Да, учитель, - откликнулся он чуть дрогнувшим голосом.
Его дурное предчувствие стократно возросло, когда Квай-Гон сказал:
- Сегодня мы будем праздновать твой День рождения, мой юный падаван!

Он шел за учителем в полной уверенности, что его ждет очередной подвох. Особенно, когда они покинули территорию Храма и завернули в то самое заведение. То самое, где друзья его вчера вытаскивали из-под стола. Он, разумеется, этого не помнил. Но Сири весьма красочно расписала, как и в какие стороны у него лежали ноги. И как же они смогли повернуться перпендикулярно голове и друг другу одновременно. Кеноби мысленно застонал. Особенно, когда Квай-Гон твердой походкой направился точно к памятному столику.

- Садись, падаван, - Квай-Гон указал на место, где он так уютно устроился вчера между разморенными телами Сири и Бент.
Покорно плюхнувшись на сиденье, Оби-Ван придал лицу выражение тотальной наивности. На всякий случай. От Квай-Гона можно было ждать всего, чего угодно.
Но этого он не ожидал. Солидной бутыли ломинэля!
Расширившимися глазами Кеноби наблюдал, как учитель в поздравительном жесте поднял свой стакан.
- С Днем рождения!
Тупо глядя на Квай-Гона, осушившего стакан до дна, Оби-Ван взял свой. И выпил.
Это и вправду был ломинэль. Приятная релаксация охватила его тело. Сразу же вспомнился вчерашний вечер. Для полноты ощущений не хватало двух женских форм. Но и настоящий вариант был вполне приемлем.
Его стакан мгновенно наполнился опять.
- С Днем рождения! – повторил Квай-Гон.
И выпил. Оби-Ван выпил тоже.
После третьего стакана он расслабился. В голову привычно полезли шуточки про Магистра Йоду. Про размеры, которые тоже имеют значение… И Кеноби даже осмелился подумать, что на этот раз Квай-Гон, видать, с подарком угадал.

Он и не подозревал, как жестоко ошибался.
После пятого стакана он, запинаясь, заявил учителю, что безмерно рад чести быть его учеником.
Квай-Гон понимающи кивнул.
- Прекрасно, падаван. Ты как раз созрел…
Созрел? Несмотря на обволакивающее тепло, Оби-Ван почувствовал укол тревоги.
- Это как раз то, что нужно. Поверхностный транс уже налицо, - под нос промурлыкал Квай-Гон.
На лице Кеноби этот самый транс проявился вполне отчетливо.
Учитель мило улыбнулся. И напутственно поднял палец:
- Запомни, юный падаван, для углубления контакта с Живой Силой - любая ситуация пойдет! Особенно, когда транс сам по себе приходит!
И он налил ему еще.
- Так выпьем за Силу!
Не успел Кеноби икнуть после очередной порции ломинэля, как он почувствовал настойчивый ментальный контакт. И его наполнило знакомое ощущение слияния с Силой. Только на этот раз оно было легче, живее, не требовало никаких усилий. Транс, и вправду, помогал. Он уже расслабился, летел на парах алкоголя, когда его подхватила Сила и понесла дальше. Ехидные анекдоты про Йоду и воспоминания о мягких падаванских телах вдруг начали сливаться с этим чувством. И Оби-Вану стало очень, очень радостно… Да, а в учителе-то он, видать, опять ошибся…
- Пусть Сила всегда пребудет с нами! – кивнул Кеноби, когда Квай-Гон налил ему еще.
Вынужденный алкоголем транс действовал хорошо. Следующая бутыль ознаменовалась новыми, еще более чудесными ощущениями. До такой глубины контакта с Силой Кеноби не доходил ни разу в жизни, никогда! Она пульсировала в нем. Являлась им. А он был ее неотделимой частью…
Под конец бутыли Оби-Ван забыл, кто он такой. Но помнить уже не требовалось. И был ли он вообще? Зато была Живая Сила!

Некоторое время спустя можно было наблюдать прелюбопытную картину. Застанные врасплох джедаи обалдело взирали, как учитель и ученик, практически не пошатываясь, в обнимку шли по Храму. И на их лицах сияло беспредельное блаженство…

[Alena]

Witch
Ни в коей мере не спорю с тем, что это замечательная, прекрасно написанная альтернативная история. Мне очень понравилась именно с этой точки зрения. А в детали анализа углубляться не хочу.
Просто я от спойлеров, наверное, слегка резкой была.
Стихотворение - просто прелесть! Ага, надо б его заграбастать на сайт.

А рассказ я все-таки написала. На одном дыхании. Теперь сама над ним прикалываюсь...

Четыре образа.

«Ты видишь, по воле рока увязло колесо у меня среди поля брани,
так отрешись от мысли убить меня, достойной лишь негодяя!»
Карна – Арджуне, своему сводному брату.
«Не случайно ты вспомнил о дхарме! Всегда так бывает, что люди подлые,
пав духом в беде, винят провидение, а не собственные дурные поступки!»
Кришна – Карне, в ответ.
Махабхарата, Книга о Карне.


Когда призывно загудело пламя меча, вся жизнь пронеслась перед внутренним взором. Смех друзей-падаванов, ясные, голубые глаза Сири, любимой, решимость учителя, озабоченные лица магистров... Они все умерли. А он жил…
Наработанный годами навык. Отточенная техника. Судьбоносный удар…
«Оби-Ван!» - простонал Скайуокер.
Алый огонь вулкана не милосерднее пламени меча.
Еще немного, и все…
Да, он должен помочь Анакину. Он его учитель, его брат. У него больше нет никого… Все умерли…
Поможет ли он ему, оттащив от огня? Не тело Анакина в огне, а душа!
Но у него, соблазненного темной стороной, есть еще шанс! Один только шанс. Всего одна возможность из сотни. Быть может, из тысячи, из миллиона. Но она есть! И Оби-Ван не может, не имеет права лишить его этой возможности. Вернуться к свету!
Столкнуть искалеченное тело в вулкан – так должен был он поступить как джедай. Но того мизерного времени, которое осталось, достаточно. Одного мига достаточно. Вернись! Перед смертью – вернись! Прошу тебя. Умоляю.
Но я не могу тебе этого сказать, навязать. Осознай все, что сделал.
«Ты, тот, кто мог принести равновесие в Силу, а не ввергнуть ее во тьму».
Прости и вернись!
«Ты был мне братом, Анакин. Я любил тебя, но я не могу спасти тебя».
Только сам ты можешь себя спасти…
Огонь настиг несчастное тело.
«Я ненавижу тебя, Оби-Ван Кеноби»!
Не в силах смотреть, как тьма окончательно берет вверх над тем, кого он так любил, Оби-Ван бросился прочь.


Нет больше сил. Эмоций тоже. Опустошение…
«Оби-Ван!» - простонал Скайуокер…
«Я не могу помочь тебе»…
И он не мог. Ни морально, ни физически. Никак.
Но была Падме и ее дети. Все силы, что у него остались, принадлежали им.


Они все умерли. Но он был жив.
Он был джедаем и им останется до самой смерти.
Он был ответственен за своего ученика. И даже в этот невозможный, бездушный миг, он был ответственен за Анакина.
«Оби-Ван!» - простонал Скайуокер.
Он до сих пор не понял, что важно не тело! Ученик, я ж столько тебя учил…
Быть может, этот финальный опыт приведет его, наконец, к самоосознанию. К восприятию себя как неразрывно связанного с Силой существа, как ее части...
Кеноби покачал головой. Он выполнил свой долг не до конца.
И если сейчас спасти страдающее тело, он окончательно поставит точку на пути Скайуокера – джедая.
Он должен осознать все то, что сделал! Что только сам он всему виной. Лишь это даст ему смирение, принятие воли Силы. Вернет на Светлую сторону.
«Ты был избранным! Было сказано, ты уничтожишь ситов, а не присоединишься к ним. Ты тот, кто мог принести равновесие в Силу, а не ввергнуть ее во тьму. Ты был мне братом, Анакин. Я любил тебя, но я не могу спасти тебя».
У него еще есть время выучить урок. И спасти себя от удела неприкаянных ситов.
Теперь Оби-Ван сделал все.
«Я ненавижу тебя, Оби-Ван Кеноби!» - закричал Анакин.
На миг, лишь миг лицо Кеноби исказилось болью. Которую он сдерживал и контролировал все время, глядя на мучения того, кого он по-настоящему любил.
Он так и не смог отказаться от этого «я». Эх, Анакин.
Он так и не выучил последний урок… Но Скайуокер еще был жив…
И тут одежда вспыхнула.
Весь ужас ситуации свалился на Кеноби, когда он понял, что не имеет права помочь ученику, облегчить его страдания! Не может столкнуть его в жаждущий огонь!
Он должен дать ему последний урок до конца. Другой возможности уже не будет. И прояви он жалость, смалодушничай сейчас – в галактике тьмы станет больше! Не осознает Анакин своих ошибок, не вернется к свету. Так было раньше, так будет и сейчас.
А он, Кеноби, не имел права думать о себе, он должен был подумать о других. И в первую очередь, о том заблудшем парне, который умирал внизу.
Поймет ли Анакин, войдя в Силу, каких мучений это стоило ему? Он предпочел бы сам сейчас корчиться в агонии. Лишь бы не видеть это.
Лишь бы не видеть это.
Все те, кого он искренне любил, умерли на его руках. Квай-Гон и Сири. И теперь Анакин.
Он смог жить без Квай-Гона. Он жил без Сири. Он будет жить без Анакина.
Его походка казалась твердой, когда он покидал место сражения. Но в потемневших, невидящих глазах стояли слезы.


«Скучать по тебе буду я». Бент.
«Я люблю тебя, Оби-Ван». Сири.
«Ты готов был умереть за меня. Твое мужество необычайно, даже для джедая». Квай-Гон.
Обрывки воспоминаний мелькали в голове, когда Оби-Ван нанес решающий удар. И Анакин повис, схватившись за утес. Через мгновение тот обрушился.
Сила пульсировала в теле, окутывала его мощной волной. И сами по себе, без мыслей, без эмоций всплывали воспоминания…
«Оби-Ван!» - простонал Скайуокер.
Все из-за ситов. Из-за таких, как Анакин.
Два меча, так похожих. Два выбора, таких разных.
Не прошлые поступки определяют сознательное существо, а его выбор.
Анакин сделал выбор. Сам.
И говорить с ним бесполезно.
«Ты был избранным! Было сказано, ты уничтожишь ситов, а не присоединишься к ним. Ты тот, кто мог принести равновесие в Силу, а не ввергнуть ее во тьму. Ты был мне братом, Анакин. Я любил тебя, но я не могу спасти тебя», - сказал Кеноби, наверное, уже не для того, корчившегося внизу. Анакина больше не было. Он произнес это лишь для себя…
Его унесло далеко-далеко, в воспоминания. Сила пронизывала его. Реальность сместилась. Переосмысление жизни, перестройка логических связей, значений. Чтобы не сойти с ума… Каким-то краем сознания он понимал, что с ним происходило…
В небе вспышка. Корабль.
«Я ненавижу тебя, Оби-Ван Кеноби!»
Оби-Ван не понял, откуда доносился голос. Он поставил в жизни точку. Тот мальчик уже умер. Как и все, кого Оби-Ван Кеноби когда-то любил.
Но была еще Падме. И ее дети!
Начиналась другая жизнь.
Мир изменился.