С востока на закат и обратно Опции

[Энния]

Эта вещь планируется как цикл рассказоб об Анакине/Вейдере, начиная с его рождения и до смерти.

1 рассказ
Избранный

Шми Скайуокер уложила своего сына спать. Малыш родился рано утром, часа в четыре. Сейчас уже был вечер. Остывал горячий воздух Татуина, город накрыла темнота, а Шми все стояла на крыльце, вглядываясь в темноту, и ждала. А в доме на кроватке спал ее сын. Она еще не дала ему имя. Пусть это сделает его отец, ее возлюбленный. Она связалась с ним еще вчера. Он скоро должен быть здесь.
Было так тихо. Давно все соседи легли спать, а Шми все стояла.
Никто не знал, кто отец ребенка Шми. Да и сама она, коль уж на то пошло, мало что знала об Эдагаре Ренальде, изгнаннике и предателе Ордена джедаев.
- Шми, - окликнул тихий голос и на крыльцо взбежал высокий мужчина в темном длиннополом плаще. Он заключил Шми в объятия и на руках внес в дом.
Только когда Шми закрыла все ставни, он скинул с себя плащ и подошел к кроватке младенца.
- Сынок…
Мозолистая рука протянула к спящему мальчику и осторожно погладила по голове. Ребенок заворочался в ворохе одеял, но не проснулся.
Мужчина был высок. Плотная ткань облегала мускулистую фигуру воина. Светлые волосы он собрал в хвост. А еще у него были голубые глаза. Шми с удовольствием отметила, что у ее сына глаза такие же, как у Эдагара. Может, у него и волосы будут светлыми, и он будет также высок, строен, красив. Благородный рыцарь.
- Что Уотто? – спросил Эдагар.
- Радуется, - горько усмехнулась Шми. - Заплатил за одного раба, а получил двух.
- Я вас выкуплю, - мужчина вскинул голову и посмотрел в глаза любимой. – Выкуплю, - повторил он. – Найду деньги, подзаработаю.
Шми покачала головой.
- А что потом?
Эдагар отвел взгляд. Да, он всегда признавал, что бывает импульсивен и несдержан, а Шми намного практичней его. Даже если он выкупит Шми и сына, им некуда идти. Он в розыске. А подвергать свою семью опасности только потому, что он хотел быть рядом с ними… Нет! Он потерпит, ему не впервой. Он же сможет с ней иногда видеться, а потом и с Анакином, когда тот подрастет.
- Уотто хороший хозяин, - сказала Шми. – Не такой уж самодур.
Эдагар передернул плечами.
- Как же я ненавижу рабство, Шми! Как я хочу, чтобы ты была свободна! А теперь рабом стал и мой сын!
Он сел на старый жесткий диван и спрятал лицо в ладонях. Шми молча смотрела на него. Молчание затягивалось. Так было всегда, когда разговор заходил о рабстве. Шми не любила своего хозяина, никогда не оправдывала рабство, но она отдавала себе отчет, что с Уотто ей повезло. У него свои заскоки, но лучше он, чем какой-нибудь хатт.
- Как ты его назвала? – спросил Эдагар, поднимая голову.
- Я хотела, чтобы ты выбрал имя.
Эдагар подошел к кроватке. Он долго смотрел на мальчонку, перебирая в уме имена. Но ни одно не подходило. Бывший джедай искал что-то связанное со светом, свободой и что-то очень простое, незамысловатое.
- Орион, - тихо сказал он. Но тут же помотал головой. – Я хочу, чтобы имя начиналось на гласную. Что-то легкое и светлое. Шми, боюсь, моя фантазия в отпуске.
- Значит, придумаешь завтра, - ничуть не огорчилась Шми.
- А ты как хочешь его назвать?
- Ну, я думала что-то вроде Люк или Колин.
- Мне нравится имя Люк. Ты хочешь так назвать его?
- Люк… Светлое имя. Простое. Легкое. Мне оно очень нравится. Но… Я все же думаю, что оно не для него. Не для нашего мальчика. Люк все же не его имя. Подумай. Я уверена, ты найдешь то, что ему подойдет.
Всю ночь Эдагар ворочался на постели, не смыкая глаз.
«У меня есть сын!» - думал он.
И это мысль не давала ему покоя. Он вскакивал и подходил к детской кроватке, чтобы убедиться, что маленький мальчик ему не привиделся, что у него действительно есть теперь сын. Это похоже на чудо, на сон. Но все же это было правдой.
Эдагар подскочил вместе со Шми, когда Анакин проснулся ночью и захныкал. Он смотрел на своего мальчика, пока Шми снова не уложила его спать.
Утром Эдагар встал с синяками под глазами, но вполне довольный жизнью.
Он буквально подлетел ко Шми, которая кормила Анакина, и опустился рядом на пол, с любовью глядя на самых дорогих для него людей.
- Анакин, - сказал он в ответ на вопросительный взгляд Шми. – Мне кажется, ему очень подойдет имя Анакин.
Шми ласково улыбнулась ему.
- Анакин, - повторила она, глядя на малыша в руках. – Анакин. Да, мне нравится это имя.
Эдагар покинул дом ночью, когда все соседи спали и не могли видеть, как на крыльцо вышла сначала хозяйка дома, а за ней высокий незнакомый мужчина с младенцем на руках. Мужчина долго смотрел на ребенка, потом отдал его Шми, поцеловал женщину и торопливо зашагал прочь по улице, надвинув на голову капюшон длинного черного плаща.
Шми стояла на крыльце и еще долго провожала взглядом одинокую фигуру, пока та не скрылась за углом.
А Эдагар Ренальде быстро шел к своему кораблю. Ему еще много предстояло сделать, но теперь и умереть было не страшно. Он, бывший джедай, был по-настоящему счастлив, зная, что где-то у него есть самая настоящая семья, которую джедаям иметь запрещено, что его ждут и любят. А с остальным уж он справится. Только одно волновало Ренальде: его сын, Анакин был Одаренным. И его жизнь – Ренальде это чувствовал – будет очень трудной.
- Ты справишься, Анакин. Ты справишься. Я знаю, ты сильный. Галактика тебя еще узнает.
А в своем доме Уотто отмечал с друзьями удачную покупку рабыни.
- Купил одного, а получил двух! – ликовал он, поднимая бокал.

А Анакин Скайуокер спал в своей кроватке. Он еще был слишком мал. Он еще не знал, что его детство будет очень трудным, что у него не будет игрушек, что он раб и что Уотто будет лупить его за малейшую провинность, что у него будет очень мало друзей и что однажды ему придется покинуть маму. Не знал, что станет самым сильным джедаем, а потом – самым могущественным ситхом. Не знал, что жизнь – очень несправедливая штука и чтобы выжить нужно будет научиться убивать. Сейчас Анакин Скайуокер просто крепко спал, теребя крошечной ручонкой во сне одеяло. Его мама тихо плакала рядом по улетающему на звездном корабле мужчине, а его отец сидел в рубке и с горечью думал о том, что не сможет защитить своего сына.

Где-то очень далеко Дарт Сидиус поднял бокал за рождение Избранного.

Сообщение отредактировал Энния - 25 Январь 2012, 12:21

[Энния]

3 рассказ
С днем рождения

У джедаев не принято праздновать день рождения. Почему-то считается, что это не соответствует высокому званию рыцаря. Да и коль уж на то пошло, то для Силы не важен возраст. Никто не имел ни малейшего понятия, сколько лет магистрам Ордена. Сами они, конечно, в курсе. По крайней мере, Анакин очень надеялся на это. Вот он точно знал, когда у него день рождения. Сегодня ему исполняется четырнадцать лет. Учитель помнил об этом. Он поздравил Анакина с праздником, а потом велел отправляться на тренировку. Подарков ему не полагалось. Да, на Татуине все было по-другому. Шми пекла ему праздничный пирог, торжественно вручала подарок – пусть скромный, но настоящий подарок. Даже Уотто как-то решил отпраздновать день рождения Анакина (ему с приятелем нужен был повод, чтобы выпить, а день рождения любимого раба подходило как нельзя лучше). Но в Ордене на это рассчитывать не приходилось.
И вообще день с утра не заладился. Сначала Кеноби с его сухими поздравлениями на ходу, потом обычная тренировка, на которой у Анакина все валилось из рук, обед, где он умудрился поссориться с падаваном Мейса Винду – здоровяком Марком. Марк был совсем не похож на своего учителя. Белокожий, неказистый, коренастый и раздражительный. Все попытки Мейса научить его терпению с треском провалились. И вот Анакин нарвался. Вообще-то он просто споткнулся о магистра Йоду. Ну, не заметил в толпе – с кем не бывает? И угораздило же его опрокинуть тарелку супа прямо на Марка, на его новенькую чистенькую тунику! Драка вспыхнула моментально. Безо всяких прелюдий, во время которых магистры смогли бы растащить падаванов и каждому прочитать длинную нотацию. Нет, драка вспыхнула в мгновение ока, быстрее, чем вспыхивает бензин, в который уронили зажженную спичку. Пожалуй, таких сражений столовая Ордена еще не знала.
Марк налетел на Анакина, сбил его с ног. Вдвоем они перекувыркнулись через магистра Йоду и принялись мутузить друг друга кулаками. Какая Сила! Все тут же забыли о Силе, когда двое далеко не слабеньких падавана принялись кататься по полу, сшибая все, что попадалось им на пути.
Марк прыгнул на Анакина, сжал его запястья своей огромной лапищей и попытался ударить по лицу. Но верткий пацан ускользнул из-под удара, вырвал запястья из захвата Марка, и скоро уже он восседал верхом на ученике Винду, теребя его за волосы и колотя головой о кафельный пол.
Но не тут-то было. Марк был старше Анакина и намного крупнее. Он пер, как бык. Но в это время подоспели магистры. Кеноби, отчаявшись докричаться до падаванов, взял их за шкирки, но оба вывернулись и продолжили сражение. На помощь Кеноби уже спешили Винду, Ки-Ади-Мунди, Ундули. Кеноби и Луминара Ундули вцепились в Анакина, а Ки-Ади и Винду в Марка. Скоро парней удалось растащить, хотя оба брыкались и рвались продолжать сражение.
- Анакин, - яростно шипел Кеноби на зависть любой змее, - что еще за фокусы? Ты как себя ведешь? А ну прекрати!
В наказание двое падаванов получили традиционные лекции и столовую, которую им предстояло отмыть.
Все покинули комнату, и наказанные остались вдвоем.
«Хорошенький день рождения получается! – ругался про себя Анакин. – Влетело на тренировке, подрался в столовой. Дальше что?»
- Сопляк! – шипел с другого конца разгромленной комнаты Марк. – Из-за тебя тут теперь корячиться.
- Не переломишься! – буркнул обиженный Анакин, возя тряпкой по полу.
Из совместной уборки ничего не вышло. Минут через пятнадцать драка вспыхнула с новой силой. На этот раз инициатором был Анакин. В ответ на очередную реплику Марка, он поднял с полу кем-то оброненный в общей давке сэндвич и запустил в противника, а уж Марк это так не оставил.
Кеноби и Луминара ворвались в столовую в самый разгар сражения, когда на осколках посуды и останках пищи двое падаванов старательно, молча и сосредоточенно калечили друг друга.
- Анакин!
Но крик души Кеноби был проигнорирован в силу обстоятельств.
Падаванов растащили. Но от уборки столовой обоих пришлось освободить: у Марка был сломан нос, а Анакин вытирал разбитую губу и баюкал сломанную руку. Вдобавок оба здорово порезались, пока дрались на осколках, а от одежды остались лохмотья.
Послеобеденное время они провели в госпитале, где снова попробовали начать драку, но на этот раз рядом были целители, и они были начеку. Драчунов растащили. Злые и перебинтованные они отправились по своим комнатам.
Анакин ввалился в комнату, которую он делил еще с четырьмя падаванами.
- Привет, Анакин! – самый младший из его соседей (ему было девять) полез к Анакину на колени. – А что с твоей рукой? Это из-за Марка, да? Зачем ты с ним подрался, Анакин?
Обычно Анакин любил повозиться с Грегори, но сегодня его детский наивный лепет вызвал только раздражение. Да, злиться джедаям не положено, но Скайуокер пылал яростью. Он и не подозревал, что в Силе сейчас горит термоядерным костром и его ярость, как обжигающий всеобъемлющий огонь, чувствую все джедаи в храме, что вздрогнули и заплакали самые младшие воспитанники Ордена, а Совет задохнулся, почуяв огонь ненависти. Йода печально опустил уши и прикрыл глаза, Мейс и Кеноби ежились и недоуменно хмурились.
- Что это? – спросил Кеноби.
- Падаван твой, Оби-Ван, ярость и ненависть испытывает. Горит, пожару лесному подобно.
Мейс передернул плечами.
- Не следовало его учить, - сказал он. – А теперь уж поздно.
- Но Куай-Гон в него верил, - слабо пролепетал Оби-Ван. – Анакин просто сорвался. У него сегодня был тяжелый день. У него день рождения, а все так неудачно сложилось. Вот он и…
- Сорвался! – Йода ткнул Оби-Вана посохом под колено. – Слово верное подобрал ты. Сорвался! Боюсь я, однажды он сорвется навсегда, и тогда уже не вернем его мы. Внимательней будь ты с учеником, Оби-Ван. Кто знает… - Йода замолчал и внимательно посмотрел на Кеноби из-под полузакрытых век.
Кеноби молчал. Он всем существом чувствовал ярость Анакина. А ведь он не всегда такой. Оби-Ван помнил, каким иногда бывает жалостливым, открытым и добросердечным его падаван, как он бросается на защиту слабых и обиженных, не жалея себя. Ему все равно, кому помогать, будь то королева или маленький беспризорник с улицы. Анакин ко всем относился одинаково! Джедай должен уважать и ценить любую форму жизни. Оби-Ван знал за собой грешок: к некоторым расам он испытывал почти физическое отвращение. За Анакином такого не водилось. И Кеноби, кажется, понял, почему. Просто Анакин не боялся. Никого и ничего. Как ребенок, совсем кроха, подходит бывало к огромной собаке и ничего не боится, потому что еще не знает, что та может обидеть. Так и Анакин к любой твари мог свободно подойти и заговорить, предложить свою помощь. Оби-Ван почему-то считал, что таким-то джедай и должен быть. Не смелым, нет, но чутким, отзывчивым и не знающим никаких стереотипов. Ну и что, что клыки? Кеноби с позором вспоминал, как они с Анакином встретили на одной планете гигантскую зверюгу. Клыки у нее были с руку Оби-Вана. Джедай уже прикидывал, как обороняться, а его падаван смело шел к зверюге и трепал по нагнувшейся к нему гигантской морде.
- Да она сама нас боится, учитель! И к тому же она травоядная. А ревет она, потому что не хочет, чтобы мы близко к кладке яиц подходили. Она же мать! Это естественное поведение.
Оби-Ван до этого случая никогда так не краснел.
И вот сейчас этот светлый добрый мальчик пылает ненавистью и злостью почище любого ситха. Оби-Ван попрощался с магистрами и пошел к Анакину расхлебывать последствия происшествия в столовой.
«Он подросткок, - размышлял Оби-Ван, - а значит, его поведение естественно. Пусть лучше Мейс подумает о Марке, которому двадцать три года, а он все не умеет себя контролировать»
Идя по коридору, Кеноби вдруг задумался еще над одной вещью и остановился так резко, что чуть не врезался в двух джедаев.
«А ведь Анакин и к ситху подойдет, как к той зверюге клыкастой, с открытой душой и желанием помочь. Кто знает, сумеет ли Анакин распознать в ситхе зло, если тот не нападет на Скайуокера?»

В это время в комнате Анакин с Грегори на коленях мысленно перебирал способы мести Марку. А Грегори теребил его косичку и рассуждал вслух:
- Ты же ни в чем не виноват. Все могу споткнуться. Знаешь, учитель мне говорил, что джедаю не положено злиться.
Анакин стиснул кулаки.
- Я не могу, Грег! Я хочу растерзать Марка, будь он проклят! Я человек, ситх подери, а не машина! Почему я не могу злиться?! Я тоже испытываю эмоции, в том числе и гнев!
Грегори спокойно продолжал сидеть на коленях и слушать Анакина. Скайуокера он считал кем-то вроде старшего брата, и стремился во всем подражать ему. Как Куай-Гон стал идеалом для Анакина, так сейчас сам Анакин стал идеалом для Грегори и примером для подражания. Не учителю – джедаю Коттону – мальчик задавал все интересующие его вопросы, а Анакину, Анакину он бежал жаловаться на жизнь, Анакину рассказывал сны и только Анакин знал, что Грегори плачет по ночам и мечтает, чтобы у него была настоящая семья, а не Орден джедаев.
- Анакин, - мальчик серьезно посмотрел в лицо Сайуокера. – Мне учитель говорит, что джедаи не испытывают жалости. А я испытываю. Мне тебя жалко. Я не стану джедаем, да?
- Станешь, - ответил Анакин. – Жалость… Как можно не испытывать жалость. Если ты увидишь израненного умирающего человека, как можно не испытать жалость к нему? Неужели магистры сумеют остаться безучастными? Я не понимаю! Не понимаю! Грег, похоже, это я не стану джедаем. Я столько всего делаю, что делать нельзя…
Анакин замолчал. Его гнев уходил, и на смену ему пришло другое чувство, его Анакин ненавидел испытывать – опустошенность и непонимание.
Но в это время в комнату вошел Оби-Ван, и ярость вспыхнула с новой силой.
Анакин ссадил Грегори с колен, и тот убрался подальше от Кеноби, залез к себе на кровать, уселся по-турецки, обхватил руками подушку и замер, искоса поглядывая на Кеноби и Скайуокера.
- Анакин, - начал Оби-Ван, присев рядом с падаваном, - объясни, пожалуйста, что сегодня произошло. Неужели это четырнадцатилетние на тебя так повлияло?
Анакин поднял голову, и на Кеноби посмотрели голубые яркие глаза, в которых сейчас горела ненависть. Джедай мысленно обругал себя за неудачное начало, но все же продолжил:
- Я понимаю, что ты разозлился, когда тебя ударил Марк, но неужели ты не мог поступить разумней? Ты, Анакин, мог прекратить это безобразие. Это не означало бы, что ты слабее Марка, нет. Но ты смог бы доказать, что умеешь себя контролировать, что ты можешь прекратить конфликт. Нужно уметь прощать, Анакин.
Но тот ничего не ответил, разглядывая свои ботинки. Наверно, за время все лекций, что ему прочитал Оби-Ван, эти ботинки были изучены уже досконально.
- Простите, учитель, - проворчал Анакин стандартную фразу, сообразив, что от него ждут ответа.
Оби-Ван мысленно тяжело вздохнул. Вот так всегда. Что бы он ни говорил Анакину, он получал в ответ только «Да, учитель» и «Простите, учитель», а все сказанное пролетало мимо ушей падавана.
- Ты должен будешь извиниться перед Марком.
- Да, учитель.
- И я надеюсь, ты будешь вести себя подобающим образом.
- Да, учитель.
- Анакин, - Оби-Ван замолчал, не зная, что еще ему сказать. А сказать надо было так, чтобы, наконец, пробиться сквозь толстую стену «Да, учитель» и добиться от падавана хоть какой-нибудь реакции.
- Анакин, я хочу, чтобы ты вспомнил, к чему могут привести войны и вооруженные конфликты. Это может быть по-настоящему страшно, Эни. Вспомни твоего друга – Грегори Ллойда.
Анакин вскинул на него голову, глаза испуганно покосились на навострившего уши мальчика.
- Я… Учитель, не надо об этом.
- Подумай, Анакин.
- Я подумаю, учитель, - ответил его падаван, глядя прямо в глаза. А Кеноби покосился на Грегори Ллойда. Что связывает эти двоих ребят? Что-то подсказывало Оби-Вану, что это не просто дружба соседей по комнате. Мальчишки были связаны. В Силе Оби-Ван видел, что оба они тянулись друг к другу. Как братья.
А Анакин сидел на кровати. Он молча смотрел на Грегори, но не видел его. Перед его мысленным взором стоял другой Грегори, шестилетний мальчик.

В черно-красном небе Гешии – планеты, куда они с Оби-Ваном отправились улаживать небольшой конфликт, ярко горело местное солнце. Большой фиолетовый шар стоял в самом зените. Полдень. Но в городе было темно, только тусклые красные фонари на углах испускали свет, но его явно было недостаточно. Местные жители – люди, но очень худые, белокожие и с неестественно большими глазами время от времени проходили по улице небольшими группами. Они жались к стенам и обходили стороной двоих джедаев, которые единственные шли посередине улицы.
- Они нас боятся, учитель, - сказал Анакин. Этот страх, который липкой паутиной окутал весь город, казался Анакину чем-то неестественным и вызывал сочувствие и жалость. Страх был неотъемлемой частью жизни местных людей. Страх не оставлял их ни на секунду.
- Но мы же помочь им хотим! – голос одиннадцатилетнего мальчика гулко пронесся по улицам, а четверо щуплых мужчин испуганно прижались к стене.
О чем думал Совет, посылая Оби-Вана и Анакина на такую планету, как Гешии? Кеноби был слишком молод, чтобы справиться с окружающим его всепоглащающим страхом, а Анакин… Анакин смело кидался на помощь всему, что в этой помощи нуждалось. Он и сейчас смело отошел от Оби-Вана и направился к группе подростков лет семнадцати, которые стояли под фонарем, то и дело оглядываясь по сторонам.
- Привет, меня зовут Анакин, а вас?
Оби-Ван с ужасом уставился на эту картину. У ребенка нет страха. Да, Анакин единственное существо в этом городе, которое ничего не боится.
- Малл, - выдавил из себя один подросток, подозрительно разглядывая Анакина.
- Ригит, - сказала его спутница.
- Нила.
- Крестишл.
- Тодр.
Анакин почесал нос, еще раз оглядел компанию и спросил:
- А что вы делаете?
- Мы работаем, - ответила Ригит. – Нам поручили найти одного мальчика. Он нарушил Закон и должен быть наказан.
- А что он сделал? – тут же поинтересовался Анакин.
Оби-Ван понял, что дальше произойдет и срочно помчался на выручку. Но на его беду Малл уже ответил Анакину:
- Он сказал, что, когда вырастет, улетит с это планеты.
Все подростки в ужасе замотали головами, словно и слышать не могли о таком чудовищном преступлении.
- А разве этого делать нельзя? Я тоже улетел со своей планеты.
На него тут же уставились пять пар одинаковых глаз. А руки детей потянулись к Анакину. Оби-Ван сгреб падавана за шкирку и оттащил в сторону. Пальцы ребят царапнули воздух. Они впятером стояли перед Оби-Ваном, который отталкивал Анакина себе за спину. Кое-как Кеноби удалось убедить ребят, что Анакин сболтнул глупость исключительно по собственному невежеству. Инцидент был исчерпан. Но, как оказалось, не до конца. Стоило подросткам отойти, как Анакин накинулся на Оби-Вана с вопросами.
- Падаван, ты вел себя некорректно.
- Но откуда я мог знать, что это такая чокнутая планета?
- Анакин…
- А почему им нельзя отсюда улетать?
- Потому что все они здесь подчиняются Закону, очень жестокому и созданному сильными мира сего, которые тут и правят. Они могу любому из жителей приказать что угодно. И тот моментально исполнит приказ, каким бы он ни был. Это страшное место, Анакин. Но мы просто должны выполнить миссию, а не менять местное законодательство и…
- Учитель, они говорили о мальчике, - перебил Анакин. - Мы должны найти его и забрать с собой!
Конечно, Оби-Ван протестовал, конечно, пытался остановить Анакина. Но это ему не удалось. Мальчика они нашли быстро. На самой окраине города в полуразрушенном доме. А потом в сопровождении лазерных выстрелов спешно покинули планету. Мальчик оказался Одаренным, и его приняли в Орден, хотя Совет поначалу и завел свою волынку, утверждая, что мальчик стар для учебы. Но Анакин стоял, хмуря брови, пока Совет не согласился.
Мальчонка, худой, бледный, измученный, быстро привязался к Анакину. То ли он доверял ему после спасения с Гешии, то ли он просто нашел родственную душу, но он стал единственным другом Анакина.
Светлый, добрый, но недоверчивый и очень замкнутый.
Единственный настоящий друг Анакина Скайуокера.
Конечно, задание на Гешии они провалили, за что получили взбучку от Совета, а потом лично Анакин получил нагоняй от Кеноби, но только угрюмо молчал и обнимал прижимающегося к нему Грегори Ллойда, того, кто станет потом его врагом.