Материализация Опции

[Annanaz]

Решила немного отдохнуть от ЗВ и побаловаться самостоятельными рассказами. На сей раз - в жанре мистического триллера. Как говорится, я просто оставлю это здесь)

Часть 1

Деревенька, примостившаяся на самой границе зоны отчуждения, когда-то носила название Кирес. Будучи мелким и непримечательным населенным пунктом, она немногим была известна в довоенные годы, и мало кто заметил ее исчезновение с официальных карт после войны. Скупые упоминания о ней можно найти в архивах давности двадцати пяти и более лет, да и те будут представлять собой лишь строчки статистики: данные переписи населения, информация о налоговых сборах и тому подобные мелочи. О тюрьме, располагавшейся поблизости, было известно немногим больше... причем при внимательном чтении архивов создавалось впечатление, что те были основательно подчищены.

Может быть, так оно и было. Но теперь это не имело особого значения: территория, на которой некогда располагались и Кирес, и тюрьма, официально относилась к "зонам экологического бедствия". Вроде бы она стояла в планах на восстановление экологии, но где-то в самом конце многостраничного списка. Вряд ли ослабевшие и заметно трясущиеся руки королевства дотянутся до нее в ближайшие десятилетия.

После войны многое было забыто и брошено на произвол судьбы. В том числе и то, о чем забывать вовсе не следовало...

...но, право слово, кого может заинтересовать обыкновенная заброшенная тюрьма, не имеющая иного названия, кроме давно уже не действительного порядкового номера?

Определенно, охрана этого непримечательного объекта на совершенно непримечательной территории не стоила затрат и без того скудного бюджета.

* * *

Заброшенная дорога, залитая ярким светом полуденного солнца, не казалась такой уж зловещей. По обе стороны от бывшей проезжей части возвышались пожухлые, но все-таки живые деревья, а само покрытие было вполне ровным, хоть и испещренным трещинами.

В принципе, ничего удивительного в этом не было: бомбардировки велись чуть дальше. Как раз там, куда сейчас держал путь потрепанный аэромобиль - быть может, первый транспорт, появившийся здесь за последние двадцать четыре года.

У развилки водитель заглушил двигатель. Несколько секунд спустя двери машины открылись, и из нее вылез массивный, бритый наголо мужчина. Одет он был в широкую куртку полувоенного образца и камуфляжные штаны; на его ногах красовались потертые сапоги из специальным образом укрепленной кожи. Кобура с бластером, прикрепленная к поясу, придавала ему еще более угрожающий вид.

В руках мужчина сжимал планшет - и казалось, что пластик вот-вот промнется под его мясистыми пальцами.

Задумчиво пожевав губами, здоровяк с сомнением посмотрел на прямую широкую дорогу, теряющуюся за линией горизонта. Нахмурившись, перевел взгляд на ее ответвление - точнее, широкую просеку, теряющуюся в лесу. Сверившись с планшетом, помрачнел еще сильнее.

- Ну что там, Даррен? - из аэромобиля показалась молодая женщина. - Разобрался?

Она покрепче стянула на затылке узел светло-каштановых волос и оправила сбившуюся куртку. Глубоко вдохнув, сморщила острый нос:

- Пылища какая в воздухе висит.

- Радуйся, что не ядовитый газ, - буркнул Даррен. - А с дорогой - черта с два поймешь. Поди сюда. Видишь? Карта не обновляется. И уже давно, судя по всему. Так что я понятия не имею, где мы, и на каком повороте сворачивать. Ты у нас проводник, вот и соображай.

Женщина некоторое время изучала карту, периодически оглядываясь по сторонам или бросая взгляд на небо. В конце концов она решительно вручила планшет обратно:

- Сворачивай на эту просеку. Мы уже совсем рядом с деревенькой. Если поедем дальше, попросту упремся в стену, и придется разворачиваться.

Даррен немного помолчал, угрюмо глядя на чахлый лес.

- До места еще не доехали, а проблемы уже начались. Вечно у нас все через...

Не договорив, он раздраженно махнул рукой и первым уселся в машину. Натужно гудя под тяжестью пятерых человек, припасов и обмундирования, та поднялась в воздух и заскользила над плотно спрессованной землей.

* * *

- И все-таки мне это все не нравится. Вот совсем не нравится.

- Тебе вечно что-нибудь не нравится, Джим. Хоть бы для разнообразия сказал что-нибудь новое.

Кустистые брови медика сошлись на переносице, когда он поднял взгляд на оппонента. Наставительно постучав толстым пальцем по экрану планшета, Джим пробасил:

- Вот припомнишь ты мои слова, когда нам всем шеи посворачивают. Невесть кто дает нам заказ на файлы из сверхсекретной лаборатории, брошенной при бомбардировке, а мы и рады стараться! Вот пронюхают об этом в Службе...

- Заткнись, Джим, - рыкнул с водительского места Даррен. - Службе нынче не до грязного белья двадцатилетней свежести. Вытащим файлы из исследовательского терминала, предадим заказчику и получим оплату. И никто ни о чем не узнает. Хуже будет, если всю инфу потерли перед эвакуацией.

- Док любит разводить панику на пустом месте, - сеть мелких морщинок собралась вокруг быстрых, азартно блестящих глаз Ховарда. - С таким отношением к жизни я бы давным-давно сидел за решеткой.

- Еще не вечер, Ховард, - уголком бескровных губ усмехнулся Брюс. Болезненно-худощавый, с впалыми щеками, острыми скулами и глубоко посаженными льдисто-голубыми глазами, он производил немного жутковатое впечатление. - Мне тоже не очень-то нравится вся эта история. Но мы уже взялись, разве нет?

Выдержав паузу, он зловеще добавил:

- Будь что будет.

Дагна, единственная женщина в команде, в разговор не вступала. Она сосредоточенно смотрела в окно, периодически переводя взгляд на планшет, непрочно установленный на приборной панели перед ней. Время от времени она что-то черкала на прижатом к колену листе бумаги.

Разговор заглох сам собой. В повисшей тишине можно было расслышать, как снаружи шумят на ветру кроны деревьев. Дорогу усеивали пожухлые желтые листья, будто на дворе стояла середина осени, а не начало лета. Сухая земля, которую можно было увидеть из окна аэромобиля, имела серовато-бурый оттенок. Среди деревьев то и дело мелькали высохшие стволы с почерневшей корой.

- Зачем было применять химическое оружие, если литтерийцы хотели уничтожить тюрьму? - задумчиво протянула Дагна. - Это... странно, вам не кажется?

- Нормальные бомбы они тоже использовали, - буркнул в ответ Даррен. - Видимо, хотели убедиться, что никто не выживет после атаки.

- Другого смысла я не вижу, - негромко подтвердил Брюс. - Только химоружие пошло в ход чуть позже первой бомбардировки. После того, как войска Литтера оттеснили с этой территории.

- Откуда ты...

- Работал я с ребятами из той эскадрильи. Была пара сложных... людям трудно понять, зачем травить собственные территории, на которых и врага-то больше нет.

- Неужели мы видим раскаяние бывшего особиста? - насмешливо приподнял бровь Ховард.

Под пристальным, тяжелым взглядом собеседника взломщик заметно стушевался.

- Если причину трудно понять, - с нажимом произнес Брюс, - это не значит, что ее не было совсем.

- Ты хочешь сказать...

- Я понятия не имею, что там произошло. И для чего использовалась эта тюрьма на самом деле, тоже не знаю. Но лучше нам не расслабляться.

Его худые, цепкие пальцы будто невзначай легли на рукоять пистолета. Взгляд голубых глаз стал совсем уж непроницаемым.

Деревья постепенно расступались, а дорога становилась все шире. Впереди замаячил столб с криво прибитой, искореженной металлической табличкой. Ее покрывал слой грязи, и давным-давно изъела ржавчина, однако выжженные буквы все еще можно было разобрать.

"Кирес", - продекламировала Дагна. - Значит, правильно мы поехали.

Голос женщины звучал с едва уловимой гордостью.

По единственной улице клубилась пыль, в которой, словно в тумане, тонули дома - приземистые убогие остовы с осыпающимися стенами, пустыми провалами окон и просевшими крышами. То там, то здесь из растрескавшейся земли несмело пробивалась жухлая трава.

- Посмотрите-ка, - присвистнул Ховард. - Похоже, эта глухомань не такая уж необитаемая, как может показаться.
Он ткнул пальцем в сторону одной из хибар: дыры в ее крыше были запаяны железными листами; большинство окон - забрано грязными стеклами, а там, где их не имелось, красовалась фанера. Чуть поодаль обнаружился жалкого вида огород.

- И вот там еще... я уже как минимум три обитаемых дома насчитала, - прищурившись, отметила Дагна. - Каким надо быть психом, чтобы поселиться здесь?

- Многие местные и не уезжали. Куда им идти? - пожал могучими плечами Даррен. - А кто-то и сам пришел. Беглые зеки, нищие... сюда полиция не суется и налоги никто не собирает.

Тощая, плешивая и пыльная коза, привязанная к покосившемуся забору, проводила несущийся по пустой дороге аэромобиль обреченным взглядом. На ее протяжное "меее" из окна высунулась широкая, обрюзгшая физиономия, отдаленно напоминающая женское лицо. С секунду баба пялилась на машину широко распахнутыми глазами, а потом резко задернула засаленную штору. Снаружи невозможно было увидеть, как она бормочет молитвы себе под нос и сжимает в побелевших от напряжения пальцах ветхое охотничье ружье.

Вся деревня наблюдала за незваными гостями: кто из окон домов, кто - оторвавшись от своих скудных грядок или ухода за болезненного вида скотиной.

Двое чумазых мальчишек в залатанной одежде едва не свалились с ветви дерева, где искали птичьи гнезда. Во все глаза они смотрели на невиданную доселе диковину, о которой слышали лишь из рассказов старших да из потрепанных книжек.

- Машина поехала, - присвистнул один из них. - Глянь, кажись, на дорогу к тюрьме сворачивают...

- Дааа, - протянул второй, одной рукой вцепившись в ветку, а второй почесывая лохматую макушку. - Они совсем? Там ж привидения водятся! Загрызут их, как Дэя...

- Ага. Слушай! Если они машину бросят и их привидения сожрут, то машина же - наша!

В глазах паренька горел неподдельный восторг.

- Ты чего?! Я туда не сунусь!

- Да нам и не надо! Вон старому Тилю скажем, он смелый и жить ему все равно мало осталось. Вот он ихнюю машину и пригонит, со всем барахлом. Там, небось, на всю деревню хватит.

- А, ну если так... - первый мальчик с сомнением пожевал губами. Посылать старого Тиля к привидениям ему не хотелось: с сумасшедшего старика, когда-то воевавшего на войне, станется пойти за чужаками.

С другой стороны, сколько всего нового он принесет, если вернется!

- Может быть, после чужаков привидения будут не голодные, - с сомнением протянул он, криво ухмыляясь.

Сообщение отредактировал Annanaz - 19 Октябрь 2014, 18:42

[Annanaz]

- Мне очень жаль, подполковник Талива.

Тихие слова генерал-лейтенанта Штайвена, курировавшего ее проект, звучали почти искренне. Наверное, он и впрямь сожалел - и, может быть, не только о потере лаборатории, но и о судьбе женщины, которую только что приговорил к смерти. Маловероятно, но чем черт не шутит?

- Я не стану вам врать и вешать красивые кружева на уши. Вы прекрасно понимаете, почему было принято такое решение.

Разумеется, она понимала. Понимала, что Служба не может допустить такого удара по своей репутации. Понимала, что Штайвен даже не попытался убедить начальство изменить решение - слишком дороги ему собственные звезды на погонах. Да и смысла не было никого убеждать, с какой стороны ни погляди. Уничтожение угрозы? Но как можно уничтожить то, что уже мертво? Только зря людей положить и позволить расползтись крайне неудобным слухам... о спасении одной непримечательной комендантши и говорить нечего: незаменимых людей нет, а она не могла претендовать хоть на какую-то исключительность. Всего лишь хороший офицер, каких множество.

Все она понимала. Только от этого не перестанет бить тело крупная дрожь, и не рассосется ком в горле.

- Значит, одной зоной отчуждения станет больше, - проронила она. Ее голос не выдавал эмоций - разве что охрип сильнее обычного.

Она чувствовала, что ее губы слегка дрожат. На какой-то миг ей стало интересно: а заметно ли это на голограмме? Разницы - никакой. Но почему-то приятно было тешить себя надеждой, что старый хрыч хоть немного помучается бессонницей, вспоминая ее лицо.

Хотя - с чего бы ему? Она бы не мучилась на его месте.

- Верно, полковник. Мера экстремальная, но что поделать...

Она горько усмехнулась:

- "Полковник"? Я не ослышалась, сэр?

- Отнюдь. Ваша храбрость и преданность достойны хотя бы такой награды.

- Посмертное повышение? Безмерно счастлива. Может, и орден какой присудите?

Ее голос буквально сочился ядом, но Штайвен лишь невозмутимо кивнул:

- "За личное мужество" вас устроит?

- Вы очень добры. Это так согреет мне душу, когда призрак меня прикончит.

Тяжело вздохнув, генерал сокрушенно развел руками:

- Мне очень жаль, Беатрис. Действительно жаль. Но... если бы все это открылось, вы пошли бы под трибунал. А так - умрете героиней... если вас это как-то утешит.

Короткий смешок болью отозвался в груди:

- Полно вам, сэр. Вы еще скажите, что Родина меня не забудет. Забудет, и с большой охотой. А если и вспомнит, то только для того, чтобы повесить на меня пару-тройку дохлых собак. Вы же обещали не вешать мне на уши кружева, разве нет?

Штайвен некоторое время молча смотрел ей в глаза. Открыл было рот, чтобы ответить - и тут же передумал. Им больше не о чем было говорить: он огласил приговор, она выслушала. Больше не было смысла ломать комедию.

Оставался лишь один вопрос - и теперь генерал, очевидно, подбирал слова, чтобы его озвучить.

- Я постараюсь вытащить данные исследований и передать их по защищенному каналу, - опередила его Беатрис. У нее и так оставалось слишком мало времени, чтобы позволить паузе затянуться. - Надеюсь, в следующий раз ученые хотя бы на наши грабли не наступят. А то страна территорий на зоны отчуждения не напасется.

Не дожидаясь ответа, она оборвала связь. Обвела взглядом кабинет, в котором последние три с половиной года безвылазно просиживала дни и ночи. Здесь было почти уютно - можно даже на секунду представить, что ничего не произошло. Только зачем?

Она мертва. Приговорена к смерти - с извинениями и искренними соболезнованиями. Как это мило со стороны господина генерал-лейтенанта.

"Мертва". Беатрис произнесла это вслух - задумчиво смакуя значение слова и пытаясь применить к себе. Из эмоций - только легкий холодок страха. Слишком легкий. Она до сих пор не верила, что все кончено. Пусть даже знала, что спасения ждать неоткуда, и шансов выбраться самостоятельно тоже нет.

Усталость и апатия - вот и все, что осталось в ней после разговора со Штайвеном. Даже разрыдаться и впасть в истерику она толком не могла - к собственному вялому изумлению.

Но сейчас это было как нельзя кстати. У нее все еще оставалось одно незаконченное дело.

С трудом выбравшись из кресла, Беатрис подошла к стене. Шипя сквозь зубы, поддела окровавленными пальцами панель, скрывавшую небольшую консоль. Набрала давным-давно заученный код. Часть стены отъехала в сторону, открывая проход к узкой, теряющейся в темноте лестнице. Крутые ступеньки вели прямо к уровню главной лаборатории, минуя технические помещения и тюремные блоки.

Ноющая боль в правой ноге вновь дала о себе знать, и Беатрис не сумела сдержать усмешки: у нее неплохие шансы чертовски глупо погибнуть, попросту свернув себе шею. Но и здесь можно отыскать положительную сторону: так она не позволит 3-Z получить удовольствие от ее убийства.

Осторожно, придерживаясь за стену и тщательно нащупывая нетвердыми ногами ступеньки, она начала спуск...

...только затем, чтобы у подножья лестницы увидеть до боли знакомый силуэт.

Она даже не испугалась толком - попросту не успела. Что-то сдавило ее грудь с такой силой, что затрещали, ломаясь, ребра. Она выгнулась дугой, силясь закричать, - но лишь захрипела, захлебываясь хлынувшей изо рта кровью. Кости грудины крошились в труху; некоторые - переламывались, выгибаясь под невообразимыми углами. Острые обломки ребер прорывали кожу и пронзали легкие.

Беатрис никогда не думала, что человек может испытывать такую боль и оставаться в сознании, - а уж во всем, что касалось боли и реакций организма на нее, она разбиралась превосходно.

Она бы удивилась - если бы только сохранила способность связно мыслить.

Изломанной куклой рухнуло на пол мертвое тело. А Беатрис Талива распахнула глаза, будто очнувшись от кошмарного сна.

То, что кошмар только начался, она поняла долей секунды позже - заглянув в остекленевшие, налитые кровью глаза на искаженном до неузнаваемости лице. Ее мертвые глаза на ее мертвом лице.