Галактика за Вратами Ночи, Кроссовер Звездных войн и Властелина Колец Опции

[Эллия]

Была ни была, я это выкладываю. Над этим фиком я работаю с января, и пока что все еще - в процессе.

Название: Галактика за Вратами Ночи.
Фандом: Звездные Войны и Властелин Колец.
Автор: Эллия.
Бета: сама управляюсь.
Рейтинг: R.
Жанр: экшн, возможно, добавится драма.
Размер: еще не вполне определилась, но большой.
Описание: Император отправляет экспедицию на некую звездную систему в Неизведанных Регионах, в которую до сих пор никто не мог пробраться, и Люк Скайуокер, сын Главнокомандуюшего Империи Дарта Вейдера, разумеется, не может остаться в стороне. Откуда Его Величеству известно об этой системе, ведает лишь он сам… да, пожалуй, один из его давних знакомых, некто сенатор Эрраэнэр, изредка называющий себя Мелькором: «Там остался Саурон, мой ученик…»
Предупреждение: Я честно старалась писать так, чтобы сюжет был понятен любому, кто смотрел ТОЛЬКО фильмы (6 ЗВ+ 3 ВК), а обо всех канонных персонажах из "Расширенных Вселенных" обоих фандомов довольно подробно рассказываю. Поэтому абзацы таких отступлений можно смело пропустить - если имена Трауна и Айсард, Манве и Намо, Элхэ и Гэлеона не вызывают вопросов. С этой же целью я максимально сократила количество используемых имен персонажей, выбирая из всех известных наиболее общеупотребительные (это относится, прежде всего, к персонажам "Властелина Колец"). Исключение - лишь главные герои: Энакин Скайуокер - Дарт Вейдер и Саурон - Гортхауэр. Тоже самое относится к географическим названиям. Кое-какие мотивы почерпнуты из «Черной книги Арды» – уж очень подходяша к теме фика идея об иных мирах, которые существуют за пределами Средиземья и Арды.

Пролог

Мы платим по долгам иной войны,
Еще одну затеяв между делом,
И нервы, как клинки, обнажены,
И струны отливают черно-белым.
И нервы, как клинки, обнажены –
Мы платим по долгам иной войны.
Алькор (Светлана Никифорова),
«Долг»

Праздник подходил к концу, и гости друг за другом покидали Императорский дворец. Сам Палпатин уже давно был в кабинете: просмотрев доклад Арманда Айсарда, директора Имперского Разведуправления, Император переключил несколько кнопок на голопроекторе и в воздухе синеватой дымкой соткалось призрачное изображение двоих – юноша в одежде джедая стоял за плечом молодой женщины, произносившей речь на заседании Сената – тогда еще Республиканского. Кос Палпатин, Темный Повелитель ситхов Дарт Сидиус, погрузился в размышления, время от времени прихлебывая вино. Альдераанское – одно из лучших в Галактике.
Легкий шорох открывающейся двери.
– Ностальгия замучила, Ваше Величество? – вошедший назвал титул Палпатина с легкой иронией, словно говорившей: «Пусть для всей Галактики ты и Император, а я тебя еще с вот таких лет знаю».
Они и впрямь были знакомы издавна – еще в то, казавшееся бесконечно давним время, когда юный Кос Палпатин еще не был ни Императором, ни Темным Повелителем ситхов, ни даже сенатором – студентом одного из набуанских колледжей. Шестьдесят лет. Время словно не имело власти над этим существом: за десятилетия он ничуть не изменился внешне. Высокий – по человеческим меркам даже слишком высокий – но при этом идеально сложенный, он походил бы на людей, если бы не та необычная, нечеловеческая красота, что бросилась в глаза набуанцу еще при первом знакомстве. Впрочем, никому из нынешнего окружения Императора не приходило в голову, что сенатор Эрраэнэр, изредка называвший себя Мелькором, к человеческой расе не принадлежит. И хорошо: меньше знают подданные – лучше спит Император.
– Это голофото времени Войн Клонов, верно? – спросил Мелькор, расположившись в кресле напротив.
Палпатин кивнул:
– Да. Из репортажа о работе Сената – десятилетней давности.
– Десять лет… – собеседник смотрел в никуда – рассеянный взгляд, типичный для форсъюзера, прислушивающегося к Силе. – Жаль все-таки, что погибла сенатор Амидала. Перспективная женщина… была.
– Хотел спросить, кстати, – это точно? Сам понимаешь, меня не слишком радует узнавать о таких вещах едва ли не последним.
– Да, – Мелькор резко повернулся: – Я допросил Бэйла Органу – он присутствовал при рождении Люка и Леи. И смерти их матери.
– Много врал? – осведомился Палпатин. Его собеседник поморщился:
– Пытался. – И снова замолчал, всматриваясь в потоки Силы. Палпатин неторопливо отхлебнул вина.
Какое-то время в комнате висела почти полная тишина. За окном в отдалении переливался огнями Корускант – город-планета, вот уже десять лет носивший гордое название Центра Империи.
Империя… Галактическая Империя – его, Палпатина, творение, восставшее на месте полуразваленной Республики и закосневшего в древних догмах Ордена джедаев. Казалось, последний уничтожен десять лет назад – ан нет, возник-таки призрак прошлого. Возник – задорным смехом черноволосой девочки по имени Лея Органа, приемной дочери альдераанского короля, удивленным взглядом мальчика, смуглого от загара в пустынях захолустного Татуина, – Люка Скайуокера. Дети лорда Вейдера, считавшиеся умершими со своей матерью, Падме Наберрие Амидалой еще при рождении, оказались спрятаны джедаями. Мелькор, обнаруживший их пару недель назад, был уверен – двое близнецов должны были, по замыслу джедаев, сыграть решающую роль в падении Империи ситхов.
Не сыграют – теперь. Палпатин с мрачным удовлетворением наблюдал сегодня на празднике, как смотрел Органа на свою бывшую приемную дочь, ни на шаг не отходившую от настоящего отца. Ничего – это еще небольшая месть за кражу детей.
– Я собираюсь вернуться на свою планету, – внезапно заговорил Мелькор.
– На Лаан Эарту? – Уточнил Палпатин.
– Нет. На Арду, свою первую планету.
От неожиданности Император чуть не поперхнулся вином.
– На Арду – сейчас?!
– Не сейчас – лет через девять-десять, когда повзрослеют Люк и Лея, – ответил Мелькор.
– А как же пророчество о Битве Битв – Дагор Дагорате и твоей гибели?
– А я на тебя рассчитываю, Кос. И на Вейдера с его детьми.
– Если так, то я бы выждал еще лет двадцать, – осторожно заметил Палпатин. – Пока Люк и Лея не станут настоящими ситхами.
Мелькор отрицательно покачал головой:
– Нет. Нет, я и так слишком долго дожидался. Шесть тысяч лет – даже по меркам моей расы значительный срок. Ведь там остался Саурон, мой ученик и последователь, – я должен вернуться.



Давным-давно, в далекой-далекой галактике...

Эпизод I: Новая надежда.

Спустя девятнаднадцать после создания Галактической Империи ее Повелитель, Кос Палпатин обращает свой взор на Неизведанные Регионы. Внимание Императора-ситха приковывает одна малоизвестная планетная система, в которую еще никому никогда не удавалось проникнуть.
На исследование загадочной планеты отправлена экспедиция под командованием гранд-адмирала Трауна. Юный Люк Скайуокер, сын Повелителя Тьмы Дарта Вейдера, также участвует в этой экспедиции – вместе с эскадрильей «Молний», находящейся под его началом…

Глава 1. «Барьер».

Мы к планете приближались, нас ловили на прицел,
А в наушниках смеялись: «Улетай, покуда цел!»
Но насмешки не спасают, дан приказ, проложен курс,
А исход войны решает человеческий ресурс.
Алькор (Светлана Никифорова), «Рейд»

Всю последнюю неделю погода явно решила побаловать жителей Минас-Тирита: погожие летние дни сменялись ясными ночами, и звезды, творения валиэ Варды, казались яркими, словно ночные фонари улиц. Если бы кто-нибудь из многомудрых ученых мужей при дворе наместника Денетора удосужился бы создать несложный прибор, состоящий из нескольких выпуклых стеклышек, расположенных в определенном порядке, и посмотреть через них на ночное небо, то, вне всякого сомнения, увидел бы крошечный синий треугольник, время от времени заслонявший собою звезды. Но, увы, ни у кого в Средиземье подобных приборов не было, и никто из обитателей бело-сине-зеленой планеты, небольшим пятном плывшей в иллюминаторе имперского звездного разрушителя «Предостерегающий» класса «Империал-1», понятия не имел о визитерах, пришедших из глубин Пустоты – Вселенной-за-Гранью. Разумеется, ни о чем подобном не знал и черноволосый синекожий гуманоид с красными светящимися глазами в белом гранд-адмиральском мундире, стоявший рядом с двумя людьми-офицерами на мостике у огромного транспаристилового иллюминатора, и наблюдавший, как двенадцать шарообразных машин с шестиугольными плоскостями по бокам выстраивались рядом с разрушителем. Затем он оглянулся на техников в яме под мостиком, и один из них ответил на невысказанный вопрос:
– Установлена связь с «Молниями», сэр. Включаю громкую связь.
Гуманоид кивнул и обратился куда-то в пустоту:
– Коммандер Скайуокер, доложить обстановку.
– Эскадрилья «Молний» на позиции, – на весь мостик раздался голос юного комэска. – Ждем вашей команды, господин гранд-адмирал.
– Начинайте операцию.
– Есть! – задорно отозвался Скайуокер. – Первое звено – вперед, второе и третье остаются на местах. Держаться рядом со мной, разбегающихся вомп-песчанок не изображать. Поняли?
Дагон Нириц, командир «Предостерегающего», едва заметно нахмурился, слушая болтовню Скайуокера. К девятнадцати годам парень ударными темпами закончил военную академию на Кариде, отслужил на «Опустошителе», флагмане Дарта Вейдера, вскоре стал командиром эскадрильи и отправился в экспедицию по Неизведанным Регионам под командованием гранд-адмирала Трауна. Со стороны посмотреть – типичный сынок влиятельных родителей, которому по жизни везде «зеленая» улица. Репортеры в Голонете иначе как «сын лорда Вейдера» его и не называли.
Однако спустя несколько месяцев знакомства ни у одного человека на «Предостерегающем» не повернулся бы язык обвинить Скайуокера-младшего в непотизме или профнепригодности: в эскадрилье на командира едва ли не молились, да и сам тот факт, что за последние три месяца никто из пилотов «Молний» не погиб, хотя до экспедиции «Предостерегающий» вовсю гонял пиратов и мятежников по Внешним Регионам, говорил сам за себя. А уж летал он… одно слово – Скайуокер. Недаром еще со времен Войн Клонов фраза «летает, как Скайуокер», была едва ли не высшей похвалой для пилота. Но с соблюдением устава… Нынешние «вомп-песчанки» в эфире по сравнению с записями разговоров в бою, где иной раз можно было услышать и весьма заковыристые выражения хаттской речи, казались еще вполне уставным высказыванием. Нириц пробовал делать замечания: «Коммандер, по вашим словам в эфире вас можно принять за мятежников Альянса, а не пилотов Империи» и слышал в ответ: «Так главное, что на деле-то мы – пилоты Империи». Сейчас Нириц оглянулся на невозмутимого гранд-адмирала Трауна, синелицего чисса, единственного нелюдя-офицера в имперской армии, и счел за благо промолчать. А тем временем первое звено «Молний» уже было на полпути к «барьеру».
Об этом «барьере» стоит рассказать отдельно. Не так давно, за пятнадцать лет до создания Галактической Империи, этот самый Траун, будучи еще не имперским гранд-адмиралом, а синдиком Митт'рау'нуруодо, командиром пограничного флота Доминации Чиссов, открыл новую неизвестную звездную систему. Открыть-то открыл, а исследовать не удалось: вокруг системы, состоящей из желтой звезды, небольшой каменистой планеты и ее спутника, обнаружилась аномалия неизвестной природы, преодолеть которую не удалось. С дроидами и кораблями-беспилотниками после пересечения некоторой отметки терялась радиосвязь, хотя их прекрасно можно было разглядеть в иллюминатор; а специально запрограммированные на возвращение беспилотники оставались «там» вопреки заложенным программам. Как-то раз Митт'рау'нуруодо сам вознамерился пересечь аномальную область, но при прохождении ее у всей команды чиссов начались жуткие головные боли, все усиливавшиеся по мере продвижения вперед, и сразу прекратившиеся после поворота обратно; а двое членов экипажа скончались от кровоизлияния в мозг. После этого никто из правящих семей Доминации уже не заикался об исследовании загадочной системы.
Вновь о ней вспомнили уже после становления Галактической Империи, когда два государства начали поддерживать вполне официальные, хотя и строго засекреченные дипломатические отношения. Тысячи лет назад Доминация не раз и не два сотрудничала с древними империями ситхов; государство Палпатина исключением не стало. Тогда же из-за конфликтов с руководством Доминации синдик Митт'рау'нуруодо покинул родину, перейдя в Имперский космический флот под командование лорда ситхов Дарта Вейдера. А еще через несколько лет была отправлена исследовательская экспедиция в Неизведанные Регионы, неподконтрольные ни Империи, ни Доминации, и вот теперь уже Траун оказался на своем флагмане, ИЗР «Предостерегающем», возле загадочной системы. А идея Его Величества Императора Палпатина о том, что, возможно, через «барьер» мог бы пройти одаренный, воплотилась в присутствие эскадрильи «Молний», первое звено которой во главе с коммандером Скайуокером уже вплотную приблизилось к аномальному пространству.
Второе и третье звенья «Молний» неподвижно висели над ИЗР. Первое же удалялось, выстроившись пирамидой-тетраэдром, в передней вершине которой находился «Молния-один». За ним треугольником скользили остальные ДИ-истребители. Они шли по инерции, с отключенными двигателями, на минимальном расстоянии друг от друга.
Траун обернулся к связистам в яме управления:
– Сигнал первого звена еще есть?
– Да, господин гранд-адмирал, – отозвался техник. Затем обратился по радио: – Первое звено, вы входите в область аномалии.
– Понял, «Предостерегающий», – последовал ответ Скайуокера. Впрочем, и без этого предупреждения Люк ощутил близость опасности. Холодок по спине, едва заметная пока что ломота в висках. Он со своим звеном уже четырежды летал по краю барьера; сегодня предстояло попытаться его пересечь.
Люк привычно потянулся к Силе, окутывая себя ее потоками, создавая непроницаемый заслон от внешнего мира. Боль в висках сразу исчезла, влияние «барьера» было нейтрализовано. Теперь предстоял следующий этап, более сложный: растянуть щиты Силы так, чтобы закрыть не только себя, но и своих троих ведомых, вместе с их машинами. Люк вздохнул, закрыл глаза, глубоко погружаясь в Силу. Теперь, в сплетении ее золотых нитей он видел, как сияющие потоки пронизывают ИЗР и истребители позади, как обтекают его собственную машину, закрытую щитами. А впереди – стена света, все уплотняющаяся по мере того, как истребитель Люка медленно погружался в нее. «Барьер» казался невероятно плотным сгустком потоков Силы; время от времени по нему проходили волны, точно на воде, а сейчас, когда четыре истребителя всколыхнули его гладь, к ним со всех сторон потянулись светящиеся нити и щупальца. Они наталкивались на щиты Люка и отдергивались прочь; но корпуса истребителей пронизывали, погружаясь в электронную начинку консолей управления и человеческие тела, вызывая сбои приборов и боль. Дальше, как Люк уже знал по прежнему опыту, системы истребителя начнут одна за другой выходить из строя, а у пилотов за жуткой головной болью последуют галлюцинации.
«Пора». Люк рывком отодвинул от себя щиты назад и в стороны, раздвигая щупальца, тянувшиеся от барьера. Оторвал руки от штурвала и резко развел их, ассоциируя телесное движение с новым рывком в Силе. Все три истребителя ведомых оказались заключенными в сияющий кокон, в который снаружи бились сверкающие потоки. Его пилоты переговаривались в эфире; Люк не вслушивался в их слова, сосредоточенный на поддержании щитов. Машина, предоставленная самой себе, скользила вперед по инерции. А снаружи, казалось, началось светопреставление: потоки Силы били по щитам, то сминая их, словно резину, то, напротив, вытягивая куда-то прочь. Люк пока что успевал сглаживать эти удары, стараясь поддерживать щиты в неизменном состоянии; но от внешних толчков сияющая гладь колебалась, то и дело угрожающе приближаясь к какому-нибудь из истребителей. «Только бы удержать!» Иногда потоки истончались до игл, ударявших по щитам, и Люк спешно сплетал сияющие нити, «залатывая» истончившиеся участки. Внешние удары, то искажающие, то рвущие щиты, следовали все чаще и чаще, иногда с разных сторон одновременно. У Скайуокера начинала болеть голова. «Да когда же это закончится?!»
Воздействие извне нарастало и усиливалось. В этом сверкающем мареве все сплеталось, смешивалось, вещи теряли привычные очертания, Люк уже с трудом различал голоса товарищей по эскадрилье, летевших следом. Кружилась голова, и уже почти все усилие воли уходило на то, чтобы поддержать рвущийся щит. «Надо возвращаться», мелькнула мысль: «ничего не выйдет». Скайуокер ожесточенно сжал зубы: он не привык отступать. И все же надо было принимать решение: либо рискнуть и идти вперед, надеясь, что барьер закончится раньше, чем он полностью исчерпает силы, или вернуться. Но для того, чтобы вернуться, надо опустить руки на штурвал, отвлечься на управление. Люк чувствовал, что его на это не хватит. Малейшее переключение внимания, и он утратит концентрацию, а щит рухнет. Комэск отлично отдавал себе отчет в собственных возможностях: щиты вокруг себя он восстановить, возможно, успеет, но на это уйдет время, которого хватит, чтобы убить его ведомых. А потом почувствовал, что шанс на возвращение упущен: не хватит сил долететь обратно даже в одиночку. Оставалось одно: вперед, и только вперед. С надеждой, что барьер не бесконечен.
Люку казалось, что прошла целая вечность с того времени, как они по команде «На старт!» покинули ангар «Предостерегающего». Под напором извне истончившиеся щиты скручивались, время от времени пропуская тонкие иглы, ударявшие по кому-то из пилотов. Их вспышки боли Люк ощущал как свои собственные. Еще несколько мгновений, и щит будет смят, точно флимсипластовый листок, после чего от четырех пилотов останется лишь воспоминание. Перед глазами встало лицо сестры, провожавшей его на Корусканте: «Ты скоро вернешься?» Каков ей будет услышать, что брат навсегда остался в этой светящейся западне? А Мара, Рука Императора, его, Скайуокера, невеста? Император пообещал, что после возвращения сына Вейдера из Неизведанных Регионов разрешит им пожениться. После возвращения… А отец наверняка взбесится: за лордом Вейдером водилась нехорошая склонность к необузданной ярости в подобных случаях. Однажды какая-то группировка контрабандистов взяла в заложницы Лею в надежде, что им разрешат беспрепятственно уйти; отец и разрешил уйти – в мир Великой Силы, вырезав всех, кто находился на том корабле. Люк вспомнил свои ощущения тогда: Вейдер казался живым воплощением самой Темной стороны, а волна холодной ярости, исходившая от него, заставляла бледнеть самых отчаянных имперских офицеров. А ведь это способ…
Новый удар достал одного из ведомых, лейтенанта Тикхо Селчу с Альдераана. Его боль, плеснувшаяся в Силе, отозвалась волной гнева в сознании Люка: он не позволит никому и ничему убивать своих людей! Он их сюда привел, он должен и вывести. Молодой комэск сосредоточился на этой мысли, на ненависти к тому, что извне било и скручивало его щиты. Ткань мира изменилась: свет, окутывавший их, погас, потоки Силы стали темными, точно космос вокруг. Тьма ширилась и росла, стремительно окутывала истребители, создавая новый, прочный щит. Потоки света, исходившего от барьера, гасли, рассеивались и поглощались без следа в этом сгустке темных нитей. Барьер был враждебен ему, Люку Скайуокеру, и теперь вместо того, чтобы латать расползающиеся щиты и отражать удары, он позволял чужой Силе рассеяться во Тьме, которой окутал себя и ведомых. Это был один из любимых приемов Императора, который Люк позаимствовал у Палпатина, внеся собственные коррективы. Вот теперь пригодилось…
А потом все исчезло. Закончилось. Прекратилось. Несколько секунд Люк еще сидел, зажмурившись. Потом медленно опустил руки на штурвал и перевел дыхание. На губах – солоноватый привкус крови. Медленно, осторожно рассеять щиты. Потянуться через Силу, проверить других пилотов. Все в порядке. И то хорошо. Стена света осталась позади. Теперь можно посмотреть и на приборы. Изумиться: вся борьба с аномалией длилась чуть более полминуты, а истребители за это время пролетели около сотни километров. Всего-то навсего. И по рации:
– Все, девочки-мальчики, мы на той стороне.
«Девочка» у них одна на всю эскадрилью: лейтенант Джуно Эклипс, «Молния-три». Белокурая красавица, одна из лучших пилотов имперского флота, прежде летала с Черной эскадрильей Дарта Вейдера, но потом перешла к ним. Сейчас ее ДИшка скользила справа сверху от Скайуокеровой машины, и на фразу Люка она отозвалась легким радостным смехом, мигом развеявшим мрачное молчание «перехода».
– Все, теперь нам «вторые» проставиться должны, – это заявил Ведж Антиллес, «Молния-два». Смуглый выходец из миров Коррелии был ведомым и по совместительству лучшим другом Люка. В свой двадцать один год он был обладателем одной из самых насыщенных биографий среди пилотов «Молний». Бывший мятежник, сражавшийся против Империи на стороне Альянса за восстановление Республики, взятый в плен курсантом Каридской академии Люком Скайуокером. – Я с ними поспорил, что пройдем с первого раза.
– А ты, Ведж, естественно, проследишь, чтобы коррелианский лум был достаточно выдержанным, – с легкой ленцой ответил Тикхо Селчу, «Молния-четыре», намекая на родину Антиллеса. Лучший выпусник Каридской академии, как и сам Люк, но двумя годами старше, златоволосый альдераанец был всегда невозмутимо-спокоен, даже среди гущи плазменного огня. – Коммандер, мы возвращаемся или нет?
От мысли, что барьер придется проходить второй раз, Люка бросило в холодный пот. Нет, на такой подвиг он сейчас не готов. Сначала отдых. Сутки. Нет, двое. Ну хотя пару часов.
– Нет, мы посмотрим планету, – отозвался Скайуокер, надеясь, что его голос звучит достаточно бодро. – Но сначала помашем крылышками нашим, что все в порядке.
С этим словами он развернул ДИшку на девяносто градусов и начал очерчивать «мертвую петлю». Ведомые пошли следом. В космосе понятия «вверх-вниз» теряют смысл, но наблюдатели на мостике «Предостерегающего» увидят четкий вертикальный круг, описываемый четырьмя истребителями, развернутыми правыми плоскостями к плоскости «барьера». Условный знак: аномальная область пройдена, с пилотами и машинами все в порядке. Выйдя из петли, Люк увидел, как из второго и третьего звеньев его эскадрильи вылетели вперед два пилота и быстро очертили такую же петлю, но вокруг носа ИЗРа. Это был вопрос: «Что намерены делать?» Оставив своих пилотов, Люк отправился к «барьеру». Почти возле самой стены Света-в-Силе он резко бросил машину вниз, одновременно закручивая вокруг оси. Сделал два оборота, подумал и добавил третий. Теперь у первого звена было шесть часов на исследование планеты. И они не потратят это время впустую.
– Коммандер, что там делается на планете?
Это спросила Джуно, давно привыкшая к полетам с одаренными и тому, что они, находясь на орбите, могут немало рассказать о незнакомом мире и его обитателях. Ведь она летала с Черными. Всякий раз в такие моменты Люк был уверен, что лейтенант Эклипс сравнивает его с отцом. И сравнение зачастую выходит не в пользу младшего Скайуокера.
Люк потянулся через Силу к планете. Теперь, когда «барьер» остался позади, можно было запросто просканировать новый мир Силой.
– Два материка. Много воды. Атмосфера, пригодная для жизни, – сообщил он о первых наблюдениях.
– Мы это и раньше знали. По данным телескопов на «Предостерегающем», – хмыкнул Ведж.
– А еще там есть жизнь, – отозвался Люк. – Разумная в том числе. И… – тут он запнулся, всматриваясь в потоки Света и Тьмы, окутывавшие мир, – похоже, там идет война. Или намечается, по крайней мере.
– Ого! – присвистнул Ведж. – Значит, нам там будут рады. А что? Я с удовольствием посмотрю на их технику…
– Антиллес, будь добр, помолчи, – отозвался Селчу.
– И, похоже, там полно форсъюзеров, – подвел Люк итог своим наблюдениям, – Так что вмешиваться в их дела мы не будем. Просто облетим планету, посмотрим, что к чему, и сразу домой.
Скайуокер произнес слова, которые должен был произнести. Конечно, хотелось познакомиться с местными одаренными. Очень хотелось. Но, в конце концов, он отвечает за своих пилотов. А вмешивать обычных людей в войну форсъюзеров – последнее дело. Хоть так в их Галактике бывало испокон веков.

Сенатор Эрраэнэр вполуха слушал речь представителя Коррелии Гарма Бел Иблиса. Если бы Имперский Сенат не был таким идеальным местом для той игры интересов и устремлений, полуслучайных фраз и намеков, которая развлекала его последнее время, он бы уже давно здесь уже не появлялся. Но игра эта, столь же однообразна, как и помыслы большинства существ, заполнявших зал, была неотъемлемой частью жизни.
Вон там, в ложе Альдераана, юная сенатор Лея Скайуокер. Последние пять лет она представляет мир, ставший для нее родным. Рядом – вице-король Бэйл Органа. Совсем рядом – и неимоверно далеко: эти двое – заклятые враги вот уже девять лет.
Эрраэнэр едва заметно усмехнулся. Если бы он тогда не приехал на Альдераан в очередной раз… Если бы Органа не увидел, как его маленькая приемная дочь чертит в воздухе руну Ллах, и огненный цветок распускается в детских ладонях… «Что ты делаешь, дочь?! Я же говорил тебе: никому не показывай, что можешь то, чего не умеют другие!» – «Но это Астар… сенатор Эрраэнэр показал мне!» И испуг, безумный испуг Органы, хоть и ловко скрытый, и предложение присоединяться к их с Мотмой коалиции… И холод в ответ: «У меня своя коалиция, вице-король». А рядом случайно, – случайно ли? – один из инквизиторов, имперских одаренных, агентов Разведуправления… И вот маленькая Лея в императорском дворце, и металлический голос меддроида: «совпадение ДНК – девяносто пять процентов»…
И новое имя – Гэллеа. У ситхов тоже было принято брать новые имена, отображающие суть феа. Вот и наречена теперь она – Звездной тенью.
В Ордене джедаев сказали бы – воля Силы свела их, учителя и ученицу. Бред. Он сам увидел – нить. Опутавшую Альдераан. Одну из тех, что окружают миры и судьбы. Нить предопределенности, назначенности. Замысла. Увидел – и порвал. А за нитью – оказалась дочь младшего ситха, спрятанная от Империи.
Да, годы, проведенные здесь, не прошли даром – он научился видеть эти нити. То, чего не умел прежде, там, дома. Видел их – и разрывал при необходимости. Правда, крайне редко – иначе неминуемо привлек бы к себе лишнее внимание. Хочешь выжить – умей вертеться. И прятать свою природу. Отвлекать внимание. Как ситхи – тысячу лет.
Органе он сказал правду. Да, у него была своя коалиция. Альянс. Орден. Лучших. Сильных. Умеющих выживать там, где жить невозможно. В лаве Мустафара. В апартаментах канцлера Республики – под носом джедаев. Тысячи лет не прошли зря.
И все же опасность никуда не делась. Иначе не было бы нити судьбы, скрывшей Лею и Люка от зрения ситхов. Не было бы двух последних магистров-джедаев, выжидающих… чего? Вейдер, узнав о спрятанных детях, хотел их уничтожить. Ему тогда через Сидиуса едва удалось остановить пылкого старшего Вэнтэменел…
Иблис закончил речь. На мгновение повисла тишина. И в этой тишине дрогнула ткань мира.

Четверка ДИшек начала снижение над планетой. Но перед этим пересекли терминатор и направились к материку, скрытому от прямой видимости с «Предостерегающего». Большой роли это уже не играло: все равно на таком расстоянии с разрушителя их можно увидеть как темно-серые точки, да и то лишь в мощный телескоп. А на выборе материка настоял Люк: здесь одаренные хоть и были, но немногочисленные. Лезть же в одиночку к целой толпе светлых форсъюзеров на втором континенте сын ситха не рискнул. В голову пришла шальная мысль: что, если здесь собрались джедаи, выжившие после приказа 66? Впрочем, он тут же отмел ее: после Чистки уцелели, если верить оценкам Имперской Службы Безопасности, максимум несколько сот джедаев; здесь же, на планете, обитали тысячи, если не десятки тысяч светлых одаренных.
Уже войдя в верхние слои атмосферы и размышляя над тем, как могло случиться, что в изолированном ото всей галактики мире обитает целый неучтенный орден форсъюзеров, Люк проворонил момент, когда стрелки приборов на пульте управления начали подозрительно трепыхаться из стороны в сторону.
– Хаттова дрянь! – в голосе Веджа удивленное непонимание сочеталось с опасением. – У меня проблемы с приборами: нестабильные показания.
– И у меня, – почти сразу подтвердили Тикхо и Джуно.
«Значит, не только у меня», подумал Скайуокер.
– Первое звено, прекращаем спуск, возвращаемся на орбиту повыше, – приказал молодой комэск. Увы, слишком поздно.
– У меня рули высоты отказали, – раздался в наушниках голос лейтенанта Эклипс. А Ведж выражал свое мнение о пляшущих показаниях приборов во всей красоте и богатстве коррелианской речи.
Люк тем временем пытался поднять свою машину. Безрезультатно: свистопляска датчиков нарастала, а управление отказывало. В эфире все более усиливающийся треск помех уже начал заглушать речь пилотов.
Скайуокер спешно потянулся к Силе: пилоты были живы-здоровы, хоть и напуганы. Ничего зазорного: когда твой истребитель камнем падает через атмосферу неизвестной планеты, не испугается только придурок.
А ДИшки и впрямь падали. Мертвыми грудами металла с напрочь отказавшим управлением. И двигателями. И связью. Даже система катапультирования, и та сдохла. А ведь она была одной из самых надежных в этих хрупких машинах.
Паршиво. Очень паршиво. Судя по всему, эти помехи – электромагнитной природы. Если они тянутся вниз еще хотя бы на несколько километров, в плотные слои атмосферы, они все превратятся в очень красивые падающие звезды. Падающие и горящие. А Люка такая перспектива отнюдь не устраивала. «Хотя бы в Силе никаких особых возмущений».
Итак. «Нет эмоций – есть покой». Несмотря на воспитание отцом-ситхом, Люк предпочитал использовать Светлую сторону. Как джедай. Вейдер, разумеется, был не в восторге, но не признать, что сыну и впрямь проще найти центр спокойствия среди бури, чем обращать гнев в силу, было невозможно. И обучать ребенка пришлось соответствующе: благо, для бывшего джедая Энакина Скайуокера это большой проблемы не составило.
Люк сосредоточился, прикасаясь Силой к разумам подчиненных: «Без паники». Успокаивал их, одновременно заставляя сосредоточиться: помехи могли прекратиться в любой момент. Затем начал сплетать нити Силы перед падающими ДИшками, рассчитывая хотя бы немного уменьшить их скорость. Увы, удавалось плохо: корпус уже начал нагреваться, еще немного – и их не спасет даже жаропрочное покрытие.
Сосредоточившись на торможении за счет Силы, Люк едва не упустил момент, когда индикаторы на консоли управления, мигнув последний раз, снова ровно засветились, указывая на состояние машины. Что удивительно, обошлось без серьезных повреждений: подплавленная кое-где оболочка не в счет, разгерметизации нет, сядем – залатаем… Скайуокер включил рацию:
– «Молния-лидер» – всем. Как слышно? Прием.
– «Молния-два» – «Лидеру». Связь в порядке, остальные системы – тоже.
– «Молния-три» – то же самое.
– «Молния-четыре» – то же самое. Это что за испытания на прочность, а?
– На чью прочность: машин или нашу? – осведомился Ведж.
– Хотел бы я знать, – задумчиво отозвался Люк.

…И дрогнула ткань мира.
Но для нее – оборвалась связь.
Гэллеа внимательно слушала речь коррелианца. Иногда даже в самой что ни на есть пустопорожней идеологически напыщенной болтовне можно поймать крупицу информации. Поймать и использовать. Это и есть игра под названием политика, в которую с одиннадцати играла ее мать, королева Амидала. В которую с четырнадцати играла она сама, сенатор Лея Скайуокер для мира неодаренных. Сейчас она не сосредотачивалась на Силе, и, тем не менее, почувствовала – дрожь. Где-то очень далеко, на грани слышимости. А потом что-то рванулось, и она внезапно ощутила пустоту там, где еще мгновение была нить Силы, связывавшая ее с братом.
Эта ниточка была для них чем-то вроде коммлинка, который всегда под рукой. А теперь была лишь пустота, словно часть ее собственной фэа была вырвана вместе с этой связью. Она вздрогнула: ничего подобного не было с тех пор, как девять лет назад отец привез откуда-то из Внешних Регионов светловолосого мальчишку: «Это Люк, твой брат, Лея». Она резко вскинула голову, взглянула в сторону Императора: заметил? Но Палпатин как ни в чем ни бывало переговаривался с Пестажем, Визирем Империи. Следующий взгляд – на ложу сенатора Эрраэнэра: «Что-то случилось с моим братом, Астар!»
«Не думаю, Гэллеа. Возможно, в Неизведанных Регионах есть какие-то аномалии Силы. В любом случае, гранд-адмирал Траун обо всем доложит лорду Вейдеру…»
Гэллеа несколько успокоилась. Эрраэнэр отправил Палпатину ментальный сигнал: «Как ты собираешься ей объяснять происходящее?» Тот откликнулся сразу:
«А зачем?»
«Ты намерен использовать Вэнтэменелион вслепую? Полагаешь, они смирятся с этим, если с Люком что-то случится?»
«Я хорошо знаю Вейдера и его преданность мне».
«Я тоже хорошо знаю его. И Гэллеа. Они слишком дорожат друг другом».
«Это мой Орден».
Снова старый спор. После смерти Дарта Плэгаса Сидиус был уверен, что остался старшим ситхом. Непросто было ему узнать в один прекрасный день, что в галактике существует некто, по чьему слову джедаи впервые восставали против Силы и своего Ордена. Два Великих Раскола. Двадцать четыре с половиной тысячи лет назад Легионы Леттоу стали первыми в Светлом Ордене, кто заговорил о Тьме как о неизвестных прежде возможностях. Их уничтожили; но семь тысяч лет назад история повторилась вновь. Но теперь уже раскольники не пытались стоять до последнего: бежали прочь, к неведомым звездам, где были встречены и приняты расой истинных ситхов… А тот, кто впервые показал отступникам, как управлять Темной Стороной, остался неназванным в легендах и трудах историков. Остался: жить в Республике и наблюдать за ней. И время от времени рвать нити судьбы. Это ему удавалось – даром что на запястьях по-прежнему железные оковы от цепи Ангайнор, которой его когда-то сковали собратья Валар…
Сидиус, тем не менее, от положения главы Ордена ситхов отказываться не собирается. Пусть так. Ему решать, в конце концов. И разбираться с последствиями.
Эрраэнэр покинул свою ложу. Пройдя по нескольким коридорам Сената, оказался на балконе – под самым куполом Сенатской ротонды. Ни души. Вокруг раскинулся Корускант – город, разросшийся на всю планету. Джунгли из камня и металла. Небо стемнело уже давно, но город жил собственной жизнью вне зависимости от времени суток, и ритм ее не сбавлялся ни на мгновенье. В кварталах подальше от правительственного море искусственного света затмевало звезды, а в шуме моторов непросто было расслышать собственный голос, но здесь, на балконе Ротонды, было темно и тихо, только ветер, сильный, как везде на верхних уровнях, хлестал в лицо, и огни небес искрами сияли во Тьме Эа, Вселенной. И где-то там, вдали, есть и искра, освещающая Арду, его родной мир... И черный плащ за спиной сам собой развернулся в крылья, и Сенатская Ротонда скользнула вниз, и Мелькор остался сам – один на один с ветром, тьмой и звездами…
_____________________________________________________________
Вэнтэменел - Скайуокер (в переводе на эльфийский язык).

Сообщение отредактировал Эллия - 20 Сентябрь 2014, 01:48

[Эллия]

Глава 6. Даркнелла и Ривенделл. Часть 1.

Как его добыла я – то моя печаль.
Лишь кинжал подкинула, словно невзначай.
За речной излучиной был вчера мой дом,
Нынче ж я – лазутчица в городе чужом.
Алькор, «Лазутчица».

***

Багровое Око Барад-Дура смотрело на северо-запад. Конкретно – на Ривенделл, эльфийский город, в котором правил лорд Элронд. Причина столь пристального внимания была проста: именно там, если верить последним данным, находилось Кольцо Всевластия.

Черные тени скользили по крыше башни. Слишком густые и темные, чтобы быть обычными тенями.

– Вернулся? – одна из теней материализовалась, если так можно сказать, приняв очертания человеческой фигуры, охваченной огнем.

– Да, вещи собрать, в Ривенделл переезжаю.

– Очень смешно, Вейдер.

– Знаю. – Вторая тень сгустилась в призрак человека. – Гортхауэр, давай условимся сразу: если ты ожидаешь, что я сейчас задушу тебя от радости знакомства, то глубоко заблуждаешься. Мы знакомы без году неделя, да и то больше из-за общих врагов. В упор не вижу оснований для горячих братских чувств.

– По-твоему, я похож на идиота? И знаешь, мой опыт общения с себе подобными отнюдь не безоблачен. Так что смело опускай все вступления и рассказывай.

– Что рассказывать?

– Где был, что видел. И не говори, что всю последнюю неделю любовался видами перевала Карадрас.

– Не скажу. Но я был в Ривенделле.

– Засекли?

– Нет. Я умею маскироваться под светлого. Элронд объявил, что собирает лидеров всех народов вашего континента.

– Да, мои агенты в Гондоре недавно сообщили, что Боромир, старший сын гондорского наместника, уже отправился в путь. Что еще?

– Насколько я понял, Элронд хоть и держится по-королевски, но отнюдь не контролирует ситуацию. Всем заправляет некий Гендальф.

– Истари.

– Кто?

– Один из пяти майар, присланных из Валинора для спасения Средиземья от власти темных сил. – Злая насмешка Гортхауэра, смешанная с презрением и ненавистью, бьет Энакина по сознанию. Так говорят только о врагах. Заклятых врагах. Он сам так говорит – о джедаях.

– Пятерых? – Чтобы не молчать.

– Да. Двое ушли на восток – убеждать тамошние народы стать на сторону Запада. Судя по тому, сколько вастакских вождей привели свои племена к Мордору, миссию свою они доблестно провалили.

– А еще двое?

– Один – Радагаст, майя Йаванны, – предпочитает лес и общество ежей с кроликами разумным существам, так что его можно не принимать в расчет. А вот второй, Курумо, он же Саруман, как называют его эльфы, до недавнего времени возглавлял Белый Совет, состоявший из эльфийских правителей.

– Сейчас не возглавляет?

– Сейчас… – в Силе ясно чувствовалось, что Гортхауэру крайне неприятно об этом говорить, – сейчас он вроде бы мой союзник.

– Откуда такая неуверенность? – удивился Энакин.

– Оттуда. Мы с ним вместе были учениками Валы Ауле. Потом оба ушли к своему создателю, Мелькору – тоже почти вместе. Но позже Курумо предал нас и вернулся к Валар.

– Давно это было?

– Десять тысяч лет назад. Теперь вот снова вроде бы на стороне Тьмы. Только я Курумо не верю. И ты, Вейдер, держись от него подальше.

Мгновение оба молчали, вслушиваясь в Силу. Затем Вейдер снова обратился к Саурону:

– Я намерен отправить в Ривенделл своего человека.

– Не вернется. И маскировка под светлого не поможет. Твоего сына они знают, а дочь… Скажем так, Лее практически невозможно скрыть использование Темной стороны.

– А я не их отправлю. Мару Джейд.

– Но она же не одаренная? – удивился Саурон.

– Скажем так: не совсем неодаренная. Просто здесь, на этой планете, она не способна чувствовать Силу.

***

Мара Джейд была девушкой необычной. С этим никто не спорил.

С точки зрения обывателей, большинства чиновников и аристократии, обивающих пороги Императорского дворца юная «графиня» родом с какой-то захолустной планетки Внешних Регионов, была фавориткой Его Величества. В свете с четырнадцати лет – того возраста, который с равным успехом сойдет и за семнадцать, и за двадцать три. Стройная рыжеволосая зеленоглазая девица невысокого роста с грацией хищной нексу запросто разгуливала по дворцу; и ни один праздник не обходился без ее танцев и песен, которыми восхищался в большей или меньшей степени искренне весь двор.

С точки зрения узкого круга, состоящего из Повелителей Тьмы и учеников-ситхов, Мара Джейд была уникальна. Очень низкий для одаренного уровень мидихлориан в крови практически напрочь лишал ее шанса использовать Силу,.. если бы не «сцепка». Вся ее куцые возможности были направлены на то, чтобы образовать связь с другим форсъюзером и использовать его силу. Это можно было бы сравнить с паразитизмом в биологическом мире, если бы не возможность «видеть глазами друг друга», превращавшая эту связь в более-менее взаимовыгодный симбиоз. Когда Палпатин, впервые выяснив о такой способности, обратился с вопросами к Мелькору, тот лишь недоуменно пожал плечами: «Чтоб я знал, что это». Тогда в поисках ответа Сидиус обратился к биологическим изысканиям своего первого наставника, Дарта Плэгаса, а так же древних владык ситхов. Но, так и не выяснив ничего, просто махнул рукой и стал обучать девочку владению Силой. Замкнув, разумеется, «сцепку» на себя.

Но в жизни у столь уникальной личности главной проблемой был обыденный до безобразия вопрос: что делать, если отношения с семьей жениха не слишком ладятся. А именно так и было в Марином случае.

Поначалу это была обычная детская ревность. Ученица Дарта Сидиуса очень быстро заметила, что внимание наставника уделяется отнюдь не ей одной. И полбеды, если бы ее соперницей оказалась Империя, – нет, у Палпатина был другой ученик. Старший. Сильный. Опытный. Могущественный в Силе. В общем, превосходивший Мару по всем параметрам. Иногда она спрашивала о чем-нибудь наставника и получала ответ: «Тебе это знать незачем, а вот Повелителю Вейдеру…» Когда подросла, добавилась вполне осознанная зависть: Вейдер был величайшим одаренным этого времени, а она… что она вообще такое без сцепки с Императором? Да ничто.

Это выливалось в мелкое пакостничество, вроде попытки облить младшего ситха водой (авось, систему жизнеобеспечения закоротит); сам Вейдер предпочитал не замечать детских шалостей. Но когда появились Люк и Лея, – абсолютно не обученные, но с таким огромным потенциалом, о чем в Ордене ситхов не говорил разве что немой, – зависть Мары вышла на новый уровень. Между детьми разгорелась настоящая вражда, на которую, впрочем, старшие внимания не обращали. Напротив, находили, что это даже полезно: соперничество выливалось в усердную учебу. Но когда Люк запрограммировал боевую дройдеку на охоту за «рыжей», а сама Мара вытащила из меча Леи фокусирующий кристалл за минуту до тренировки с дроидами, Палпатин решил исправить ситуацию.

Дикая планета, полная хищников. Трое подростков безо всяких запасов. «Через неделю быть на сборном пункте за сто километров отсюда. Всем троим. Без опозданий». Лея и Люк подстерегли Мару, связали и бросили в лесу; вырвались вперед – и были наказаны: день отлеживались в бакта-ванне после молний Палпатина, а на следующий, полуживые, едва стоящие на ногах, снова оказались в чаще: «Пока не научитесь выживать все вместе».

С тех пор они стали лучшими друзьями. И сейчас, спустя шесть лет, иначе как без смеха то время не вспоминали. Но осадок остался, и отношение Мары к Вейдеру, хоть и перешло в сдержанное уважение и признание авторитета, особо теплым не было. Равно как и со стороны младшего Повелителя сильной любви Рука Императора не замечала. Ну и пусть. Главное, они с Люком уже два месяца как помолвлены. И сидя у его постели на одном из верхних этажей Барад-Дура, они весело смеялись, вспоминая всякие проделки на Корусканте:

– А помнишь, когда та дройдека погналась за мной, я убегаю, отмахиваюсь мечом от выстрелов, а у нее – силовой щит, и непробиваемый!

– Ага, я тогда стоял за углом с пультом управления и думал: вот сейчас она тебе как снесет голову выстрелом, будешь знать, как Лею маслом обливать! И тут меня кто-то берет за ухо и так не спеша поднимает. Оглядываюсь – Император! Думал, все, не жить мне больше…

– Веселитесь? – призрак Вейдера возник посреди комнаты. – Мара, у меня есть для тебя задание.

***

Исанн Айсард в который уже раз пересматривала недавно полученную информацию. Последние несколько дней были весьма и весьма плодотворны – именно в плане разведки.

Даркнелла представляла собой захолустую планетку в стороне от основных торговых путей. Колонизована людьми она была достаточно давно, и, тем не менее, даже в лучшие времена численность ее населения не превышала нескольких миллионов – очень мало по галактическим меркам.

Если верить данным, полученным Исанн из Центра, чертежи Звезды Смерти прошли через руки примерно полудесятка различных связников Альянса. Большинство из них даже не представляли, что находится на маленьком инфочипе, который они получили на планете Н. и обязались доставить в целости и сохранности на планету М. Последним в этой цепочке оказался человек-юноша. Его видели с предыдущим связником, после чего он сел в рейсовый лайнер, направлявшийся к Даркнелле. Покопавшись в базе данных даркнелльской голокамерной сети, Айсард проследила путь паренька от космопорта до гостинницы и небольшой кантины на окраине города. Туда она и наведалась. И узнала великолепную историю о том, какие приключения выпали на долю связника неделю назад в этой самой кантине.

***

Моранда Савич, профессиональная карманница со стажем, была весьма довольна жизнью, в особенности прошедшей неделей. Предстоящая сделка обещала быть невероятно выгодной… если, конечно, после этого голова Моранды останется на своем законной месте, а в коже не появится лишних дырок. Вероятность чего была, однако же, весьма и весьма высока.

Начать с того, что после вынужденного побега с Коррелианской системы, где ей уже наступала на пятки местная полиция, у Савич уже едва ли не месяц не было сколько-нибудь стоящей добычи. Пара срезанных у пассажиров лайнера кошельков не в счет: уж слишком тощими они оказались. Да и чего ждать-то от полунищего сброда, в компании которого пришлось путешествовать Моранде?

На самой Даркнелле Савич тоже не очень везло аж до прошлого воскресенья, когда она решила наведаться в одну из кантин рядом с космопортом, рассчитывая на встречу с каким-нибудь не очень трезвым пилотом, не успевшим до конца пропить свой заработок. Но то ли судьба, то ли Великая Сила уготовили Моранде куда более увлекательную встречу. Заметив в углу зала дерганого паренька, который то и дело украдкой проверял содержимое правого кармана пальто, воровка тут же обозначила его как свою цель номер один. Устроив небольшой спектакль со сломанным каблуком, разлитым вином и нечаянно оброненной зажигалкой, Моранда Савич быстренько покинула кантину под истошные вопли парня, срывавшего с себя горящую одежду.

Увы, поначалу добыча более расстроила воровку, нежели обрадовала. В столь тщательно хранимом пакете оказался инфочип с каким-то загадочными чертежами. Единственным понятным знаком оказалась шестеренка – герб Империи рядом с каждым чертежем и надпись «Совершенно секретно», вконец опечалившая Моранду. Женщина мигом поняла, что влипла: с Империей шутки плохи. Поесть купить не на что, зато есть гостайна. Которую в перспективе можно было бы неплохо продать, вот только кому?

Самым простым выходом было бы отнести чип в местное отделение Имперской службы безопасности, да вот незадача: там наверняка захотят проверить ее личность, а потом и ориентировка с Коррелии обязательно обнаружится… и прости-прощай, привольная жизнь, привет спайсовым шахтам Кесселя. Такой вариант Моранду не устраивал категорически.

Пришлось проявить изобретательность. Разыскав свою жертву и последив за ней несколько дней, Моранда Савич узнала, что парень тогда в кантине дожидался ни много, ни мало… коррелианского сенатора Гарма Бел Иблиса, известного своими крайне резкими высказываниями в адрес Его величества Императора Палпатина. Встреча их таки состоялась, впрочем, на ней оказался еще один участник, к которому Иблис обращался «сенатор Эрраэнэр». Савич немало посмеялась, наблюдая, как вся эта компания, изображая из себя опытных шпионов, собралась в одном из заброшенных заводов. Устроили целый спектакль с паролями и отзывами и не удосужились проверить небольшой закуток между водосточными трубами, в котором и расположилась Моранда. Ничего существенного она не услышала, кроме упоминания некоего «альянса», из чего следовал логичный вывод, что вся троица принадлежит к тому самому пресловутому Альянсу за восстановление Республики, который вот уже третий год вовсю клеймила имперская пропаганда как бунтовщиков и террористов. А еще Иблис костерил связника-неудачника за потерю чертежей на чем свет стоит, и Моранда поняла: ей выпал шанс провернуть сделку, которая обеспечит воровку если не всю оставшуюся жизнь, то уж лет на двадцать-тридцать точно. Если только…

Савич едва заметно повела плечами. Смутное предчувствие не давало ей покоя. А все из-за того, что из окна гостиничного номера она только что заметила скромно одетую женщину-человека лет тридцати с двумя белыми прядями в черных волосах. Незнакомка торопливо шла по улице, опустив голову. В руках – небольшая сумка. Ни дать ни взять – провинциалка откуда-то с Внешних Регионов, работающая сиделкой в ближайшей лечебнице, спешит на работу. Вот только Моранда видела ее уже в третий раз. А впервые они столкнулись у той самой кантины, где воровка заполучила проклятый чип с имперскими чертежами.

***

Над лесостепью на восточном берегу реки Бруйнен едва занялся день, а Боромир, старший сын и наследник Денетора, наместника короля Гондора, уже ехал во главе небольшого отряда, направлявшегося вверх по течению. До конечной цели их путешествия – Ривенделла – оставалось еще два дня пути, когда разведчик, выехавший вперед, подал сигнал тревоги. Всадники пришпорили лошадей, и спустя минуту поняли причину сигнала: группа орков набросилась на гондорцев из-за небольшого пригорка.

Три тысячелетия вражды между Гондором и Мордором и, как следствие, лютая взаимная ненависть народов были достаточными причинами для любой битвы. Орки между собой хвастались количеством срубленных человеческих голов, люди – орочьих, и поэтому теперь никому даже в голову не пришло уклониться от схватки, и звон металла нарушил предутреннюю тишину небольшого леса. Впрочем, стычка была недолгой: то ли поднимающееся солнце напугало чернокровный народ Мордора, не выносивший дневного света, то ли решительность гондорских воинов сыграла свою роль, но только очень скоро орки начали отступать в лес, а потом и вовсе побежали. Зная своих людей, Боромир протрубил сбор: в противном случае с гондорцев сталось бы гнать орков едва ли не до самого Ородруина.

– Командир! Тут их лагерь неподалеку! – это кричал разведчик, тот самый, что первым заметил тварей.

Лагерем это было назвать трудно: костер, неподалеку кучей свален всякий хлам: одежда, конские упряжи и тому подобное. Похоже, орки промышляли грабежом, позабирав в какой-нибудь деревушке все, что представляло мало-мальскую ценность.
Но главным сюпризом оказалась человеческая девчушка-подросток, грязная и избитая, испуганно сжавшаяся возле оркского барахла. Дрожа то ли от страха перед вооруженными людьми, то ли от холода (на ней была лишь рваная рубашка да юбка из тонкой ткани) она, казалось, мечтала провалиться сквозь землю под взглядами гондорцев.

– Ты кто? – спросил Боромир, спешившись и подходя к девчонке. Отметил ее яркую, необычную для женщин его родины внешность: копна огненно-рыжих волос, изумрудно-зеленые глаза. Из Рохана она родом, что ли? Но услышав его голос, девчонка вздрогнула и сжалась еще сильней.

– Ты не бойся, мы тебя не тронем. – Сын наместника старался говорить спокойно и мягко: можно только догадываться, какие ужасы она пережила в плену орков. – Так как твое имя?

– Мара, – робко прошептала девчушка. Взглянула ему в глаза и чуть улыбнулась: – Мара Джейд.

***

– Вы хотели меня видеть? – агент Айсард перешагнула порог гостиничного номера.

– Да, Гэлмаа, заходи.

То, что в гостинницах у стен есть уши, – непреложный факт. И даже проверка номера на наличие прослушивающих устройств не обеспечивает секретности разговора. Поэтому Исанн пришлось-таки воспользоваться своими поддельными документами: путешествовала она под видом помощницы сенатора Эрраэнэра.

– Взгляни-ка на этот отчет – только что прислали, – с этими словами Мелькор подал ей датапад.

Исанн быстро пробежала глазами запись:

«Вчера Иблису прислали анонимку с предложением выкупить чертежи. Он согласился, и встречу назначили на завтрашний вечер на дюрасталевом заводе».

Айсард быстро прикинула: дюрасталевый завод находился в глубине заброшенного промышленного района. При необходимости в соседних зданиях можно спрятать целую роту штурмовиков. «И уважаемый сенатор Гарм Бел Иблис вполне может этим воспользоваться».

– Я бы кое-что здесь исправила, – произнесла она вслух: – вот эти прогнозы импорта горючего для аэйрспидеров неоправданно завышены…

Она говорила всякую чепуху, быстро набирая на деке:

«Я проверю данные по перемещениям сил Альянса в этом секторе. И Моранду Савич было бы неплохо провести от самой гостинницы».

– Взгляните, сенатор Эрраэнэр, – добавила она, возвращая деку.

– Похоже, твои замечания верны, Гэлмаа. Можешь быть свободна.

«И почему он просто не воспользуется своей этой Силой?» уже у себя в номере размышляла Исанн. «Ведь для одаренного, наверно, несложно на время отключить прослушивающую технику, если таковая имеется. Хотя,..» тут она скептически хмыкнула: «Кто их поймет, этих форсъюзеров».

***

«Этап первый. Внедрение в группировку неприятеля. Прошел успешно».

Мара привыкла делать подобные мысленные отметки. Это помогало разобраться в ситуации, «разложить по полочкам» все спорные или малопонятные моменты. В общем, приводило в порядок мозги. Вот и сейчас, сидя на лошадином крупе позади Боромира, она спокойно размышляла, обдумывая те скупые сведения об эльфийском быте, которые сумела почерпнуть в Мордоре. Главной проблемой ее миссии казалось полное отсутствие каких-либо сведений о планировке Имладриса, расположении зданий, дорог вокруг поселения и тому подобных мелочей, без которых, однако, нельзя спланировать ни освобождение пленных пилотов «Молний», ни кражу Кольца, порученные ей Вейдером.

Встреча с местными одаренными ее не пугала. Сама одаренная, она не хуже Лорда Главнокомандующего понимала, что избежать лишних вопросов не так уж сложно. Через Силу видны настроения и эмоции существа; именно на них и ориентируются форсъюзеры при общении. Поэтому в прежние времена для джедаев так опасны были охотники за головами. Их безразличие к своей жертве и отсутствие агрессии зачастую сбивало с толку рыцарей Света; и приставленный к виску бластер те замечали слишком поздно. Сейчас Мара собиралась последовать примеру наемников: равнодушие, прикрытое наивным любопытством, как нельзя лучше убедит местных светлых в отсутствие опасности с ее, Мариной, стороны. Тем более, что она здесь – не одаренная. А когда Элронд поймет, что к чему, Рука Императора будет уже далеко.

Пока все шло гладко. Гондорцы поверили ее печальному рассказу о своей жизни в одной из мелких деревушек, так внезапно и грубо прерванной орочьим набегом. Маре без труда удалось уговорить Боромира взять ее с собой к эльфам: мол, деревня сожжена дотла и возвращаться не к кому. Воины Гондора поверили – не столько словам, сколько изодранной одежде и израненному лицу. Поверили – перепуганной и измученной до смерти деревенской девчушке, которую хладнокровная Рука сыграла так же легко, как прежде играла избалованную и изнеженную графиню при Императорском дворе. Тем более, что все синяки и ссадины были настоящими: уж лучше маленько потерпеть, чем глупо проколоться со стершейся краской.

А впереди уже был виден Имладрис – ажурные легкие конструкции по обоим берегам реки, примостившиеся на крутых высоких берегах. Город был красив – куда как прекраснее Корусканта, пронзающего небо многокилометровыми небоскребами. Мара отметила этот факт, однако не позволила себе продолжать подобные раздумья: она на задании, а не в музее. Когда посланники Гондора миновали ворота, Руке Императора, увидев встречавших их жителей, понадобилась вся сила воли, чтобы сохранить то самое, равнодушно-любопытное настроение. Потому что она узнала – без труда узнала в обитателях Имладриса представителей той же расы, один из лидеров которой совсем недавно приговорил ее наряду с Леей и лордом Вейдером к смерти от орлиных когтей. Мара подавила глухую волну ненависти. Ничего. Просто они еще не знают, кто пожаловал в их город.

________________________________________
Ух, выложила. Уж извините, что так долго тянула между выкладкой на фикбуке и здесь. Когда страница загружается раза этак с стопятьсотого, это реально начинает напрягать.