Искры, еще один вариант развития событий после 7-го эпизода Опции

[Nefer-Ra]

НАЗВАНИЕ: Искры
АВТОР: Nefer-Ra
ФЭНДОМ: Звездные войны
ЖАНР: драма, приключения, мистика, альтернативная история
РЕЙТИНГ: 16+
ПЕРСОНАЖИ: Рен, Хакс, Фазма, Скайвокеры призрачные и не очень, экипаж «Финализатора», представители Ордена и Сопротивления а также все мимо пробегавшие.
ПРИМЕЧАНИЯ: поскольку о полном политическом раскладе и общей ситуации в галактике на момент седьмого эпизода у нас информации пока нет, и до выхода новых книг и фильмов не будет, то автор взял на себя смелость придумать недостающее и сделать несколько отсылок к тому, что было придумано для "Кукловодов".
ОТ АВТОРА: желания имеют скверную привычку сбываться не так и не там, а любопытство губит не только кошек и адмиралов


ПРОЛОГ

— Сектор 62-14 — потеря контроля, сектор 63-14 — потеря контроля. Сектора с 64-10 по 78-12 — полное разрушение. Выход на поверхность блокирован. Запуск шаттлов невозможен...
Серый пепел и белый, слепящий глаза снег. Мокрый, летящий в лицо, неумолимо превращающийся в дождь.
«Все тает. Власть, время, возможности. А вот ответственность только растет, мать ее...»
Генерал Хакс досадливо морщится, стирая с ресниц снежную кашу и пытаясь разглядеть на маленьком экране сканера зеленое пятнышко сигнала маячка. Оценивает расстояние до цели и мысленно кроет Рена, Сноука и Сопротивление заодно последними словами. Но легче не становится. Он должен быть не здесь, посреди черно-белого, подсвеченного заревом далеких взрывов снежного плато, а совсем в другом месте. Организовывать эвакуацию, спасать своих людей, пытаться сделать хоть что-то полезное, пока возможно. Но вместо этого летит спасать человека, которого в любой другой ситуации охотно увидел бы мертвым. Летит лично, поскольку если отправить на это дело одних штурмовиков, то они точно привезут труп магистра рыцарей Рен. Даже если найдут того живым.
«Репутация такая забавная штука... правда, иногда она играет против владельца. В самый неподходящий момент».
В наушнике, снятом в командном центре с одного из операторов буквально на бегу, монотонно бубнит механический голос, перечисляя список секторов, с которыми утеряна связь. И список бортовых номеров шаттлов, которым все же удалось взлететь. Первый — кошмарно длинный, второй — обидно короткий. И Хакс отстраненно размышляет о том, что он может не успеть пополниться еще одним номером. Даже если они найдут Рена. Будь он трижды неладен вместе со Сноуком. И Силой, которая ведет их обоих.
Генерал слышит обрывок фразы: что-то там про предполагаемые две с половиной минуты до окончательной потери стабильности ядра. И перестает вслушиваться. Зеленая точка на экране становится все больше. А сквозь метель начинают проступать силуэты первых деревьев.
Тяжелый спидер вынужденно снижает скорость, петляя между покосившихся стволов, и медленно приближается к глубокому разлому. Штурмовики берутся за оружие и начинают с удвоенным вниманием смотреть по сторонам. Сам Хакс смотрит лишь на пульсирующее пятнышко маяка, но замечает Рена первым именно он. Точнее, цепляется взглядом за алую полосу на мокром снегу.
«Привезите Кайло Рена!» — слова приказа Верховного лидера обжигают горечью обиды, поскольку никем другим Сноуку даже в голову не придет поинтересоваться. Пока не придет, раз девчонку они упустили. А ведь точно упустили, взлет «Тысячелетнего сокола» система ПВО зарегистрировала меньше минуты назад. Но отреагировать на это уже было некогда и нечем.
«Ненавижу...»
Генерал перемахивает через борт, не дожидаясь полной остановки, и, увязая в сугробах почти по колено, подходит к телу. Переворачивает, отмечая обугленные края одежды и глубокую рану на лице. Касается шеи, нащупывая пульс, ровный и размеренный, как у спящего, неслышно цедит сквозь зубы:
— Везучий ублюдок.
Выпрямляется, взмахом руки приказывая штурмовикам грузить Рена на борт, делает несколько шагов в сторону, прямо по алой полосе. С чувством пинает снежные комья, пытаясь изгнать из памяти внимательный взгляд непроницаемо темных глаз, спрятанный за решеткой порытых инеем ресниц. Взгляд, направленный за грань и совершенно безумный.
«Ну что тебе стоило просто подохнуть?»
Солдаты топчутся за спиной, пытаясь подогнать спидер поближе, но в конце концов просто с размаху зашвыривают магистра на пассажирское сиденье. Изданный Реном при падении странный мяукающий звук приводит Хакса в чувство, но орать на штурмовиков смысла не имеет — скорость важнее, а рыцарь не хрустальный, потерпит как-нибудь.
В наушнике тонко пищит на одной ноте. Обратный отсчет прекратился невообразимо давно и лишь чудо все еще держит звезду под их ногами на привязи.
— «Ипсилон-42», прием, — сухой шелест эфира на долю секунды заставляет поверить в худшее.
— «Ипсилон-42», видим вас. Можем взять на борт через сорок секунд на плато.
— Принято.
Снег становится дождем, испаряется, не касаясь земли. Звезда умирает второй раз.

Умирает, едва не прихватив их с собой. Ударная волна подбрасывает шаттл так, что генерал практически выпадает из кресла, невзирая на привязные ремни. Штурмовики изломанными куклами валятся на пол, грохоча оружием, и только Рен, пристегнутый к койке и по уши накачанный всем тем, что удалось найти в походной аптечке, стонет и мечется в своем наркотическом сне. Кажется, он все еще там, в заснеженном лесу. Хаксу невыносимо хочется, чтобы рыцарь остался там навсегда. Но он привычно обрывает крамольную мысль и упирается взглядом в ком медицинской пены, которой залит располосованный бок магистра.
«Принцессу спасли, осталось доставить ее к дракону».
Генерал кривит губы в усмешке и закрывает глаза, прислоняясь затылком к подголовнику. До «Финализатора» еще пятнадцать минут лету, спасибо вечной и пламенной любви армии и флота и нежеланию капитана идти под трибунал. Который светит самому Хаксу за потерю базы и безобразно проведенную операцию по добыче карты. Крах карьеры, разжалование и... казнь. Не та картина будущего, которую он рисовал себе во время выстрела «Старкиллера». Совсем не та. Но перспектива именно такого развития событий пугающе реальна.
«А ведь можно было и раньше догадаться, что все окажется не так просто...»
Еще есть время подумать над тем, как они до этого докатились. И найти способ если не избежать наказания, то хотя бы свести ущерб к минимуму, свалив всю вину на кого-то другого. Того, кто действительно нужен Сноуку. Пока нужен.
«Ничего личного, магистр».


Сообщение отредактировал Nefer-Ra - 2 Июнь 2016, 16:58

[Nefer-Ra]

ГЛАВА 8

В бело-желтом свете прожекторов снежинки, падающие с неба, кажутся птичьим пухом, непонятно почему летящим с небес. Мягким и теплым в иллюзии и льдисто-колючим в реальной жизни.
Рен стоит, запрокинув голову, и смотрит на снег. На бесконечное кружение белых пятен, сливающихся в вышине в серое ничто. На утекающее сквозь пальцы время, на жизнь, на вихрь Силы, взводимой пружиной закручивающийся где-то за гранью. Абсолютная тишина замерзшего леса и привычное шипение лезвия, плавящего снег срывающимися с дрожащего луча искрами. Вычерчивающего в сугробах причудливые линии, тут же застывающие блестящим льдом шрамов. Снежинки падают непрерывно, ложатся на волосы, оседают на ресницах, стекают редкими каплями по щеке. По целой, не прочерченной шрамом коже.
«Сон».
Осознание накатывает волной, горечь потери нестерпима. Но недостаточна, чтобы проснуться.
Рыцарь разворачивается и идет вперед, в сумрак и тени, разлитые среди нависающих ветвей. Ищет там то, чего никогда не имел. То, что сможет склеить две половинки мятущейся души. Восстановить целостность. Но с каждым шагом тьма сгущается, оплетает деревья, путается среди изломанных стволов, растворяет в себе тени, поглощает равномерной чернотой, пока Рен не понимает, что стоит в пятне света от собственного клинка, подсвечивающего снег алым. Алым, как его собственная кровь.
А тьма вокруг дышит. Равномерно колышется в такт его собственному рваному ритму выдохов и вдохов. Он разворачивается, широким взмахом лезвия очерчивая круг. Отталкивая от себя... нечто, чему пока не знает названия. Но это неназываемое подкрадывается все ближе. Ступая бесшумно и не показываясь на глаза. Но Кайло видит, видит его в свете, отраженном от металла причудливых протезов неясного числа конечностей, свете, теряющемся в обрывках тяжелой и грубой материи, скрывающей тяжелое тело, свете, вспышкой вычерчивающем силуэт костяной маски, так похожей на шлем Вейдера и его собственный. Тьма поднимает веки в провалах маски и из прорезей на Рена смотрят янтарно-желтые глаза. В которых нет ничего человеческого. Все давно сгорело — в огне Войны Клонов, лаве Мустафара, безумной вспышке взрывающейся планеты и пламени погребального костра.
А то, что осталось, глядит на него с голодным интересом.
Он отступает, перехватывая рукоять меча поудобнее, заслоняя искрящим лезвием шею, в которую, как он чувствует, хочет вцепиться Тьма холодными пальцами вороненого металла.
Секунда утекает за секундой, алый луч дрожит, теряя стабильность. И медленно-медленно гаснет, истаивая по краям, растворяясь в подступающих тенях.
«Беги», — выдыхает Тьма с присвистом затаенного смешка. Едва ощутимо касаясь кожи потусторонним холодом, очерчивает линию челюсти, цепляет невидимым когтем уголок губ, разглаживает морщинку между бровями... Касается, примеряясь к его лицу. К своей новой маске.
«Беги. А я поймаю».
И Рен отшатывается, давясь беззвучным криком ужаса.
Отшатывается, чтобы проснуться, корчась от удушья в развороченной постели. Собственная Сила не подчиняется ему, пережимает горло так сильно, что внутри все скручивает мучительным спазмом. И тогда он давно забытым, но когда-то привычным движением вцепляется в шею двумя руками и давит сам, надеясь, что реальная боль все же перевесит мнимую и ему удастся сделать хотя бы один вдох. Кровь из прокушенной губы струйкой стекает на подбородок, пульс истерично колотится в висках и кончиках пальцев, когда его наконец отпускает. Воздух обжигает больное горло раскаленным песком.
«Лучше бы это снова был сон про бурю на Джакку», — мысль рождается и умирает, а Рен утыкается лбом в собственные колени и устало закрывает глаза, вспоминая, когда и как приобрел привычку прятать шею в обманчивой безопасности высокого воротника.
«Сны... сны, будь они прокляты!»
Последний год своего обучения у Люка Скайвокера он каждый день боялся не проснуться. Не выбраться из липкой паутины еженощного кошмара, невидимой удавкой оплетающего шею каждый раз, стоило лишь закрыть глаза, расслабиться и соскользнуть в царство сна и теней. Тогда он долго не мог понять, что же его мучит.
Дядя привычно отговаривался необходимостью очищать свои мысли медитацией. Каждый день как минимум час, а лучше три. И медитировать, а не считать птиц или дремать на солнышке. А как тут удержишься, если опять полночи просидел над чахлым огоньком светильника, глядя на пламя. На Свет. Такой же маленький и слабый внутри, в бесконечном море тягучих кошмаров.
Быстро осознав бесполезность как медитаций, так и изматывающих тренировок, Рен, тогда еще Бен Соло, решил поискать ответ в тех трактатах, которые Люк за десять с лишним лет успел собрать в разрушенных храмах джедаев. Храм на Корусканте был для него закрыт, но кое-что сохранилось в других местах. В основном на могилах тех рыцарей и падаванов, которые смогли пережить устроенную Империей и лично Вейдером резню. И неосознанно искали защиты в местах Силы. Другой вопрос, что место, дающее душевный покой, далеко не всегда годится для обороны и не способствует сохранению жизни. Носители знаний умирали один за другим, информация терялась, а уцелевшие обрывки чаще всего относились к временам многовековой давности. Не самое легкое и полезное для неокрепших умов чтение. Учитель Скайвокер требовал, чтобы каждый фрагмент текста был не просто прочитан, но и осмыслен, пропущен через себя и мелкое сито вопросов. Но у Бена не было времени на осмысление, он умирал каждую ночь и отчаянно боялся не успеть. Понимая, что Великая Сила за гранью будет не слишком ему рада. Хотя бы потому, что ведет его вовсе не жалящий жгучий Свет, а ластящаяся к замерзающим пальцам холодная Тьма.
«Мама, я не хочу так... и здесь. Дай мне другой свет, мягкий и теплый, укрытый тенями. Я ведь знаю, что он есть... У тебя — есть. Верни же мне мою половину!»
Бессмысленный зов, беспощадное крушение надежд.
Лея, успевавшая среди суеты политических дел Новой Республики краем глаза следить за поисками брата, собиравшего по разным уголкам галактики не только информацию, но и разнообразных чувствительных к Силе разумных, со многими из которых общий язык найти так и не получалось, была тверда в своем желании заполучить для нужд молодого государства своего собственного одаренного, полностью покорного ее воле джедая-консула, способного уговаривать, убеждать и уламывать оппонентов силой слова и Великой Силой.
Самой принцессе учиться было категорически некогда — разорваться между вечно спорящим Сенатом и так же монотонно скандалящим собственным ребенком не получалось. А ведь еще надо было как-то функционировать, уделять внимание Хану, выглядеть счастливым человеком и излучать уверенность в завтрашнем дне. Иначе этот день рисковал попросту не наступить.
И если первый, самый сложный год, ребенка было необходимо прятать, оставив на попечение нянек и телохранителей, то после подписания договора с остатками Империи и официального провозглашения Новой Республики стало спокойнее в мире и куда напряженнее в семье.
Таскать одаренного малыша на заседания, от шума которых болит голова, а от бурлящих в воздухе эмоций ломит затылок? Выпускать поиграть с другими детьми в роскошных садах, окружающих правительственный комплекс Чандриллы? Сдавать недовольного сына дройду, способному лишь семенить за улепетывающим со всех ног ребенком и причитать при этом на шести миллионах языков? Дарить игрушки и новые впечатления от дальних планет, на которых все повторялось в миниатюре и иногда сопровождалось угрозами и стрельбой? Лея перепробовала все, но результата не добилась.
Сын рос нервным, своевольным и упрямым ребенком. С прекрасной памятью и личным мнением на предмет всех и каждого, затаенным страхом темноты и неприкрытой агрессией по отношению к тем, кто хоть раз позволил себе в его адрес насмешку. Неважно, мысленную или словесную. В то время Бен их не особенно разделял. Худо-бедно прятать одни эмоции за другими он научился годам к шести. Но эмоций все равно было слишком много, а плотный график и бесконечные учебные задания, начинавшиеся уроком этикета за завтраком и длящиеся до поздней ночи, буквально разрывали его душу на части. Прекрасная память позволяла Бену запоминать все — и тексты лекций, и отношение к нему преподавателей, часто невербально высказывавших куда больше, чем на словах. Разногласия родителей, сплетни и шепотки за спинами главных лиц государства и его собственной. Льстивые и злые одновременно. Пьянящий коктейль чужих эмоций, который надо бы пить по глотку, но вместо этого он топит тебя в водопаде, тянет за собой, раня душу и отравляя разум.
Информация как таковая была прекрасна, но ее было слишком много.
А потом, на его десятый день рождения, явился дядя Люк и заявил, что забирает племянника с собой. На год. Длинный, мучительно пустой год, который должен был помочь ему уложить хаос в своей голове, но вместо этого поселивший там голоса призраков, тени воспоминаний, прокручиваемых в мыслях раз за разом, перестраиваемых так и эдак ситуаций, попыток найти и понять. Но вот что? Медитации не давали ответа, разум упорно не хотел становиться чистым листом. Не позволял начать новое, лишь давал место вписать что-то меж существующих строк. Вписать и окончательно запутаться среди получившегося шифра изломанных значков и рисунков.
Следующие годы он провел в бесконечных перелетах. Мать то брала его с собой на дипломатические миссии, то оставляла в столице, перенесенной с Чандриллы на Хосниан-Прайм. Огромный город, стремившийся превзойти Корускант, так и оставшийся в памяти многих в первую очередь Центром Империи, а не сердцем Старой Республики. Город, который никогда не спит, но всегда остается лишь слабым подобием старшего собрата.
Среди всех этих калейдоскопически быстро сменяющих друг друга событий Бен изредка видел отца, с маниакальным упорством пытавшегося вырвать его из дипломатической круговерти и показать простые радости, безо всяких там аристократических изысков.
Младшему Соло, как и любому мальчишке, нравились корабли, но другие. Хищные, стремительные, элегантные в своей выверенности линий. Не «Сокол», всегда вызывавший в нем подсознательное желание вымыть руки после прикосновения к грязно-желтому, старому пластику стен и клонированной коже полукруглого дивана в кают-компании. Все тут было слишком... не такое, как он хотел. Неустранимый бардак, рычание вуки, беззлобные подколки и насмешки, к которым надо было относиться... с пониманием, вонь тлеющей изоляции и густой запах оружейной смазки. Шутливые объятия, гневные окрики, пустая болтовня о старых добрых временах и угрюмое молчание о них же. Выворачивающийся из непослушных пальцев штурвал и последующие долгие копания в проводах в попытке выяснить, что же сломалось в этот раз и почему они не убились, хотя должны были. И обещания, что в этот раз точно никто не проболтается Лее, что были они не там и занимались не тем, чем следует. И уж точно не должны были брать вот этот груз.
А ведь был еще и третий, действительно «иной» мир, мир последнего джедая, в который нужно было возвращаться раз за разом. Вливаться в коллектив равных, хотя по талантам там не находилось даже сравнимых. Тратить время на бесконечное повторение одних и тех же действий, искать внутри себя покой.
Покой? Откуда ему взяться, если в крови еще бродит адреналин политических игр и не слишком законных действий, на которые все закрывают глаза, поскольку они полезны. Они экономят время. Но разве для того, чтобы сидеть на берегу озера и смотреть на блики в холодной воде? Смотреть часами, ощущая, как безжалостное солнце сжигает бледную кожу, и пытаться отрешиться от этого. Зачем? Зачем ломать себя, если можно просто уйти в тень? Оттуда тоже неплохо видно, не говоря уже о том, что можно найти и более полезное занятие.
Контроль и упорядоченность для того, кто родился посреди хаоса? Ровный ток Света для ждущего сумерек? Абсурд. Но с ростом умений неотвратимо приходило осознание — последний джедай знает слишком мало. И пытается на этом шатком фундаменте строить новый Орден джедаев. Но если можно сложить хижину из ветвей на болоте, то высокий замок возвести в грязи нельзя. «Шпиль», черная игла, пронзающая небо Корусканта. Дом того, на кого Бену все больше хочется быть похожим. Человека, который смог навести порядок, а не только говорить о нем. И тогда Соло-младший узнает о другом Ордене. И именно тогда же приходят сны.
«Десять лет тишины и вот опять...» — Кайло не надо искать причину возвращения кошмаров, он ее знает и так. Верховный лидер и его любовь к нетривиальным наказаниям. Когда-то давно он забрал этот осколок души ученика, дав взамен новое имя, а теперь решил вернуть. Сложить головоломку обратно.
Рен соскальзывает с развороченной постели, смывает засохшую кровь с лица и долго смотрит на свое отражение. Одевается, пряча наливающиеся чернотой синяки под высоким воротом. И неслышной тенью скользит по коридорам спящего корабля. Редкие патрули шарахаются от закутанной в черное фигуры, и страх шлейфом тянется за магистром рыцарей Рен, пока он идет в пустой тренировочный зал. Энерготонфа не сравнима с утерянным мечом, поэтому Кайло берет в руки жезл, и активированный наконечник потрескивает, касаясь пола, рассыпая белые искры по темной глади металла. Рен плавно поднимает оружие, перетекая из защитной стойки в стремительную атаку. И в глазах его стынет безумие.


Сообщение отредактировал Nefer-Ra - 2 Июнь 2016, 17:04