Искры, еще один вариант развития событий после 7-го эпизода Опции

[Nefer-Ra]

НАЗВАНИЕ: Искры
АВТОР: Nefer-Ra
ФЭНДОМ: Звездные войны
ЖАНР: драма, приключения, мистика, альтернативная история
РЕЙТИНГ: 16+
ПЕРСОНАЖИ: Рен, Хакс, Фазма, Скайвокеры призрачные и не очень, экипаж «Финализатора», представители Ордена и Сопротивления а также все мимо пробегавшие.
ПРИМЕЧАНИЯ: поскольку о полном политическом раскладе и общей ситуации в галактике на момент седьмого эпизода у нас информации пока нет, и до выхода новых книг и фильмов не будет, то автор взял на себя смелость придумать недостающее и сделать несколько отсылок к тому, что было придумано для "Кукловодов".
ОТ АВТОРА: желания имеют скверную привычку сбываться не так и не там, а любопытство губит не только кошек и адмиралов


ПРОЛОГ

— Сектор 62-14 — потеря контроля, сектор 63-14 — потеря контроля. Сектора с 64-10 по 78-12 — полное разрушение. Выход на поверхность блокирован. Запуск шаттлов невозможен...
Серый пепел и белый, слепящий глаза снег. Мокрый, летящий в лицо, неумолимо превращающийся в дождь.
«Все тает. Власть, время, возможности. А вот ответственность только растет, мать ее...»
Генерал Хакс досадливо морщится, стирая с ресниц снежную кашу и пытаясь разглядеть на маленьком экране сканера зеленое пятнышко сигнала маячка. Оценивает расстояние до цели и мысленно кроет Рена, Сноука и Сопротивление заодно последними словами. Но легче не становится. Он должен быть не здесь, посреди черно-белого, подсвеченного заревом далеких взрывов снежного плато, а совсем в другом месте. Организовывать эвакуацию, спасать своих людей, пытаться сделать хоть что-то полезное, пока возможно. Но вместо этого летит спасать человека, которого в любой другой ситуации охотно увидел бы мертвым. Летит лично, поскольку если отправить на это дело одних штурмовиков, то они точно привезут труп магистра рыцарей Рен. Даже если найдут того живым.
«Репутация такая забавная штука... правда, иногда она играет против владельца. В самый неподходящий момент».
В наушнике, снятом в командном центре с одного из операторов буквально на бегу, монотонно бубнит механический голос, перечисляя список секторов, с которыми утеряна связь. И список бортовых номеров шаттлов, которым все же удалось взлететь. Первый — кошмарно длинный, второй — обидно короткий. И Хакс отстраненно размышляет о том, что он может не успеть пополниться еще одним номером. Даже если они найдут Рена. Будь он трижды неладен вместе со Сноуком. И Силой, которая ведет их обоих.
Генерал слышит обрывок фразы: что-то там про предполагаемые две с половиной минуты до окончательной потери стабильности ядра. И перестает вслушиваться. Зеленая точка на экране становится все больше. А сквозь метель начинают проступать силуэты первых деревьев.
Тяжелый спидер вынужденно снижает скорость, петляя между покосившихся стволов, и медленно приближается к глубокому разлому. Штурмовики берутся за оружие и начинают с удвоенным вниманием смотреть по сторонам. Сам Хакс смотрит лишь на пульсирующее пятнышко маяка, но замечает Рена первым именно он. Точнее, цепляется взглядом за алую полосу на мокром снегу.
«Привезите Кайло Рена!» — слова приказа Верховного лидера обжигают горечью обиды, поскольку никем другим Сноуку даже в голову не придет поинтересоваться. Пока не придет, раз девчонку они упустили. А ведь точно упустили, взлет «Тысячелетнего сокола» система ПВО зарегистрировала меньше минуты назад. Но отреагировать на это уже было некогда и нечем.
«Ненавижу...»
Генерал перемахивает через борт, не дожидаясь полной остановки, и, увязая в сугробах почти по колено, подходит к телу. Переворачивает, отмечая обугленные края одежды и глубокую рану на лице. Касается шеи, нащупывая пульс, ровный и размеренный, как у спящего, неслышно цедит сквозь зубы:
— Везучий ублюдок.
Выпрямляется, взмахом руки приказывая штурмовикам грузить Рена на борт, делает несколько шагов в сторону, прямо по алой полосе. С чувством пинает снежные комья, пытаясь изгнать из памяти внимательный взгляд непроницаемо темных глаз, спрятанный за решеткой порытых инеем ресниц. Взгляд, направленный за грань и совершенно безумный.
«Ну что тебе стоило просто подохнуть?»
Солдаты топчутся за спиной, пытаясь подогнать спидер поближе, но в конце концов просто с размаху зашвыривают магистра на пассажирское сиденье. Изданный Реном при падении странный мяукающий звук приводит Хакса в чувство, но орать на штурмовиков смысла не имеет — скорость важнее, а рыцарь не хрустальный, потерпит как-нибудь.
В наушнике тонко пищит на одной ноте. Обратный отсчет прекратился невообразимо давно и лишь чудо все еще держит звезду под их ногами на привязи.
— «Ипсилон-42», прием, — сухой шелест эфира на долю секунды заставляет поверить в худшее.
— «Ипсилон-42», видим вас. Можем взять на борт через сорок секунд на плато.
— Принято.
Снег становится дождем, испаряется, не касаясь земли. Звезда умирает второй раз.

Умирает, едва не прихватив их с собой. Ударная волна подбрасывает шаттл так, что генерал практически выпадает из кресла, невзирая на привязные ремни. Штурмовики изломанными куклами валятся на пол, грохоча оружием, и только Рен, пристегнутый к койке и по уши накачанный всем тем, что удалось найти в походной аптечке, стонет и мечется в своем наркотическом сне. Кажется, он все еще там, в заснеженном лесу. Хаксу невыносимо хочется, чтобы рыцарь остался там навсегда. Но он привычно обрывает крамольную мысль и упирается взглядом в ком медицинской пены, которой залит располосованный бок магистра.
«Принцессу спасли, осталось доставить ее к дракону».
Генерал кривит губы в усмешке и закрывает глаза, прислоняясь затылком к подголовнику. До «Финализатора» еще пятнадцать минут лету, спасибо вечной и пламенной любви армии и флота и нежеланию капитана идти под трибунал. Который светит самому Хаксу за потерю базы и безобразно проведенную операцию по добыче карты. Крах карьеры, разжалование и... казнь. Не та картина будущего, которую он рисовал себе во время выстрела «Старкиллера». Совсем не та. Но перспектива именно такого развития событий пугающе реальна.
«А ведь можно было и раньше догадаться, что все окажется не так просто...»
Еще есть время подумать над тем, как они до этого докатились. И найти способ если не избежать наказания, то хотя бы свести ущерб к минимуму, свалив всю вину на кого-то другого. Того, кто действительно нужен Сноуку. Пока нужен.
«Ничего личного, магистр».


Сообщение отредактировал Nefer-Ra - 2 Июнь 2016, 16:58

[Nefer-Ra]

ГЛАВА 17

Избегать Рена оказывается до смешного легко. Рыцарь сам неплохо прячется, появляясь в основных коридорах лишь изредка и балуя своим вниманием очень узкий круг людей, включающий майора Ольста, его заместителя и Фазму.
Доклад которой Хакс выслушивает по дороге от жилых помещений к мастерским, куда капитан относит очередной фрагмент доспеха, разбитый в процессе тренировки. Рен каждый раз достает ее в самом конце схватки, ломая одну из пластин. К счастью, костей он пока Фазме не ломает, но та уверена, что это лишь дело времени, а поддаваться и подстраиваться капитану уже порядком надоело. Форму она вернула прежнюю, магистра изучила неплохо и жаждет реванша. Одна проблема — Сила, но, услышав такое заявление, генерал лишь тонко улыбается, обещая помочь. Надо только немного подождать.
Личную деку генералу возвращают вечером того же дня, в который состоялся их «разговор» с магистром. Впрочем, сам для себя Хакс ситуацию обозначает другим словом и очень хочет мести за очередное унижение.
Но два штурмовика, мнущиеся на пороге кабинета командующего, передают ему не только деку, но и витиеватые извинения Рена, составленные в лучших традициях Сената Республики, при этом беспомощно путаясь в сложных дипломатических оборотах.
И Хакс внезапно понимает, что это не более, чем еще одно утонченное издевательство. Желание запустить декой в стену или шлем одного из этих ведроголовых недоумков становится настолько сильным, что солдаты, учуявшие приближающуюся бурю, перестают мямлить и вылетают из кабинета, рысью уносясь в направлении карцера, поскольку Фазму они боятся куда меньше. А неделя в холодной камере явно лучше немедленного расстрела.
Очень вовремя, поскольку через минуту на датапад генерала приходит сообщение от Рена: «Благодарю за ваши выкладки, очень познавательно. Но у меня появились вопросы и хотелось бы их задать. Вам».
Хакс отмалчивается сутки, злясь и борясь с соблазном послать Рена к хаттам. Отмалчиваться дольше, ссылаясь на собственную занятость, генералу не позволяет негласный бюрократический этикет. И, в конце концов, отсылает ответное: «Спрашивайте».
А на следующее утро, когда он скучает на мостике у обзорного иллюминатора и безуспешно пытается проснуться без кофе, его внезапно накрывает тень от проносящегося рядом корабля. Стоящий за спиной командующего адъютант нервно ахает и роняет датапад, а вся дежурная смена инстинктивно пригибается за своими пультами. Судьбу «Исполнителя» тут помнят слишком хорошо, ведь у многих присутствующих там погибли близкие родственники. Судьбу «Старкиллера» слишком хорошо помнит сам генерал.
«Безответственный, эгоцентричный...», — тут у Хакса заканчиваются подходящие эпитеты и он лишь медленно выдыхает, проговаривая про себя самые грязные ругательства в адрес Кайло, которые только может вспомнить. Становится немного легче.
После чего разворачивается на каблуках, награждая тяжелым взглядом серого от переживаний адъютанта и приказывает закрыть бронепанели мостика, предназначенные для защиты остекления от внешних атак. И впредь закрывать их сразу же при получении любого запроса на вылет, поступающего от магистра рыцарей Рен. Вне зависимости тот того, берет он истребитель или свой «Бегущий за тенью». Личного шаттла это нововведение не касается исключительно потому, что там за штурвалом сидят куда более здравомыслящие, чем один неуравновешенный рыцарь, люди.
После чего генерал требует вывести картинку с внешних камер на его личный монитор и немедленно установить связь с майором Ольстом. Но вместо вразумительного доклада слышит лишь азартные вопли, с которыми два лучших пилота «Финализатора» гонят яхту магистра, отчаянно прижимающуюся к броне крейсера. А сам Рен, внезапно врезающийся в разговор, сухо замечает: «Хакс, мы заняты», и резко выкручивает бочку вокруг блока сенсоров, снося один из них острым крылом «Бегущего». Генералу кажется, что скрип его зубов слышен на весь мостик. Капитан Менц беззвучно матерится и закрывает лицо рукой.
Ситуация продолжает накаляться.

Следующие две недели заполнены в расписании Хакса до предела и даже немного больше, поскольку возвращаются почти все отосланные на поиски подходящих планет дальние разведчики — как автоматические, так и пилотируемые.
Командующий ежедневно проводит совещания с полковником Конне и его людьми, разбирая полученные в процессе разведки результаты, а вечерами изводит навигаторов, завершивших пересчет координат и теперь занимающихся ручной проверкой спорных мест.
Ему нужны новые перспективные маршруты, и немедленно, поскольку все известные уже пройдены дважды, включая те, которыми пользуются лишь в крайних случаях. Пропихивать такими путями целый флот — самоубийство, использовать их для рейдерских атак силами малых кораблей — возможность, стоящая рассмотрения.
Поиск планет продвигается со скрипом, поскольку из восемнадцати необитаемых миров, обнаруженных с начала экспедиции, условно-пригодными можно считать шесть, а реально подходящими только два. Но после доклада Сноуку внезапно оказывается, что ищут они не то и не там, слишком медленно и плохо.
И Хакс срывается на попавшемся ему под руку лейтенанте из разведчиков, со всей возможной для нынешнего душевного состояния вежливостью вываливая на несчастного свое раздражение результатами работы «картографов». Офицер краснеет, бледнеет и даже пытается возражать, но потом покорно затыкается и лишь кивает на самых агрессивных пассажах в свой адрес.
Подчиненные провожают кипящего гневом генерала вопросительными взглядами. Но пока молчат.
Поэтому очередной доклад о моральном состоянии экипажа Хакс спускает в утилизатор не читая, поскольку то, что там пишут о нем самом и, тем более, о Кайло, отличившемся недавно тараном подфюзеляжной турели с последующей ловлей Силой шарахнувшегося в сторону ДИ-истребителя, он знать категорически не желает. И предпочел бы скорее запихнуть Рена в любой из кораблей-разведчиков, отправив тот далеко и, желательно, надолго.
Но увы, и за пять минут до полуночи приходит уже ставший привычным очередной геополитический вопрос от Кайло, а задерганный до потери соображения генерал вместо ответа отсылает Рена в сторону аналитической службы и архивов Корусканта, где точно есть все, что магистру нужно, и даже больше, поскольку торгуют информацией там уже тридцать лет, и добывать ее под заказ и за соответствующую плату тоже умеют. А его личное время сегодня занято более важными вещами и тоже должно оплачиваться хотя бы словесной благодарностью.
На этот выпад магистр не реагирует никак, а Хакс уже через минуту начинает жалеть, что не сдержался. Но продолжать эти непонятные поиски скрытого смысла в действиях руководства Ордена последних лет, с одновременными попытками понять логику Кайло, которому почему-то это все вдруг стало интересно, нет уже ни сил, ни желания.
До катастрофы полтора шага, и командующий совсем не уверен, что они будут на совести магистра рыцарей Рен.

Первая картинка-карикатура появляется через день. Она приходит в общей обеденной рассылке для старших офицеров и со скоростью пожара разлетается среди всех остальных. При виде ее генерал сначала давится кофе, а, прокашлявшись, начинает смеяться, пользуясь тем, что сидит в своем кабинете в полном одиночестве.
На рисунке изображена взъерошенная и довольно-таки облезлая птица-падальщик с Джакку, укутанная в безошибочно узнаваемую накидку, играющая с оторванной боковой панелью ДИ-истребителя. Причем нарисована не взрослая особь, а подросший птенец. Чтобы в этом удостовериться, командующий не ленится прочесть статью о фауне планеты-помойки, запросив ее в информатории. Найти отправителя картинки службе безопасности не удается, но Хакс почти уверен в том, что знает автора рисунка.
Вторая карикатура, с Реном-падальщиком, сидящим на собственном разбитом шлеме, появляется двое суток спустя, на сей раз в рассылке для летного состава. Все остальные получают ее в течение часа. Но, как ни странно, сам магистр все еще не в курсе, о чем сообщает генералу заметно приободрившаяся Фазма, которая во власти внезапного душевного порыва обещает приготовить автору рисунка что-то вкусное. По возможности до того, как этого нахала упекут в карцер или лазарет, в зависимости от того, кто изловит его первым.
Генерал не знает, чему ему стоит удивиться больше — кулинарным талантам капитана штурмовиков или несколько истеричному веселью экипажа. Которое, по его скромному мнению, может очень плохо закончиться.
Третью карикатуру Рен находит сам, зацепившись случайным взглядом за картинку на экране датапада в руках девушки-связиста, которую едва не сшибает с ног, проносясь куда-то по своим загадочным делам. Не успевает хозяйка устройства испуганно ойкнуть, как магистр впечатывает датапад в стенку и с чувством размазывает осколки по смятой металлической панели.
В лицо ему при этом не рискует смотреть никто, поскольку нынешний рисунок вполне можно счесть оскорбительным, ведь там изображен падальщик, выглядывающий из стилизованного человеческого черепа, слишком для него большого.
На пороге генеральского кабинета Рен возникает абсолютно бесшумно, но искрящееся раздражение опережает его, выдавая с головой, поэтому старший навигатор Ойги прерывает свой доклад командующему извинениями и аккуратно выскальзывает в дверь, поднырнув под локтем магистра. Тот даже и не думает подвинуться.
— Рен, — констатирует Хакс очевидное. — Вы решили выйти в люди?
Сарказм плохо удается генералу, поскольку на столе под его ладонью лежит маленький листок, белый край которого предательски выглядывает из-под пальцев. И Кайло его наверняка видит.
— Решил, — холодно соглашается рыцарь, — поскольку заметил как изменилось отношение экипажа к моей скромной персоне. Не помню, чтобы я хотел казаться смешным, Хакс. Поэтому потрудитесь сообщить мне имя автора этого... рисунка.
Генерал вздергивает бровь в притворном изумлении.
— Вы заметили только один рисунок? — уточняет он, всеми силами пытаясь сдержать неуместный сейчас смешок. Разумеется, он помнит, что у птицы-падальщика шея довольно длинная, но не настолько же. Впрочем, вечная погруженность в себя в данном случае сыграла с магистром особенно злую шутку.
— Два, если считать тот, который вы так неумело прячете, — припечатывает Рен, Силой выдергивая листок из-под пальцев командующего.
От взгляда на картинку Кайло заметно перекашивает, поскольку обнаружить там неопрятный сверток накидки, из которой торчит с одной стороны внушительный клюв, а с другой — облезлый хвост, он явно не ожидает. Мало того, в этот раз рисунок снабжен надписью: «Никого не вижу, никого не слышу, никому ничего не скажу».
— Кто автор, Хакс? — глухо выговаривает он, а предметы на столе генерала начинают мелко подрагивать, воздух уплотняется и по помещению начинает гулять едва ощутимый холодный сквозняк.
— Хотите разгромить мой кабинет? — интересуется командующий, откидываясь на спинку кресла и сверля магистра злым взглядом. — Или, может, меня придушить в очередном припадке?
Рен вздрагивает, беря свою Силу под контроль. Теперь она уже не разливается, словно вода, а стягивается в одну точку, готовясь к удару.
— У меня не бывает припадков, — чеканит он, — все вспышки гнева происходят осознанно.
Хакс удивленно моргает, вспоминая длинный перечень всего, что было разбито, расколото и изрезано световым мечом на «Старкиллере», и с ноткой разочарования думает о том, что счет за причиненный ущерб можно было выставлять рыцарю со спокойной совестью, раз уж он все этот творил в здравом уме и трезвой памяти. Но кто же тогда знал...
— Объяснитесь, — требует генерал. И ему действительно очень хочется услышать, что магистр скажет нового о своем поведении. Вряд ли стоит ждать оправданий, но все может быть.
Рен раздраженно дергает плечом.
— Вам что ценнее — люди или оборудование? Люди, полагаю. Учить долго, терять обидно, — рыцарь кладет руки на пояс и делает шаг вперед, склоняясь к оппоненту через столешницу. — Даже если они идиоты, верно?
— Да, — осторожно отвечает командующий, не меняя позы, — но почему вы считаете возможным направлять свою агрессию вовне, вместо того, чтобы научиться ее сдерживать?
Магистр вздергивает уголки губ в пародии на улыбку и, понизив голос, отвечает:
— По той же причине, по какой вы загоняете ее внутрь, генерал. Слишком много эмоций для одного человека, вот и все.
Несколько томительных секунд они играют в гляделки. Рен лениво, зная, что в любой момент может передавить соперника, Хакс зло, поскольку Кайло в очередной раз удалось задеть его за живое.
— Автор рисунков, Хакс, — обманчиво мягко просит магистр не отводя взгляда. — Это ведь ваш старший навигатор, Ойги, да?
Генерал с заметным усилием кивает и едва слышно произносит:
— Если вы хоть что-то с ней сделаете, физически или ментально, то это будет ваша последняя в жизни глупость. И даже Верховный лидер не спасет вашу дурную голову.
— Пугаете? — откровенно веселится Рен.
— Нисколько, просто сообщаю, — тон голоса командующего ровный и безразличный настолько, что Кайло начинает подозревать подвох. Но одаренному глупо бояться мести человека, которого он уже успел изучить досконально. И над которым он имеет власть не только потому, что владеет Силой.
— Кто она вам, любовница? — магистр педантично скручивает рисунок в трубочку и прячет в рукав.
— В первую очередь, подруга детства. Во вторую — лучший навигатор флота, в третью — все остальное, которое вас не касается, Рен, — сухо произносит Хакс, провожая рисунок взглядом. — Удовлетворили любопытство?
— Не совсем, — криво ухмыляется Кайло. — Но, как вы понимаете, мое от меня не убежит.
— Не сомневаюсь, — генерал указывает магистру на открытую дверь. Держать лицо становится все труднее, особенно в свете того, что его состояние совершенно очевидно для одаренного.
Рыцарь отвешивает Хаксу издевательский поклон и покидает кабинет, театрально хлестнув по дверному проему полой одеяния.
«На шлейф не наступи, позер!», — генерал сжимает виски пальцами и с тоской думает о том дне, когда все это дойдет до заинтересованных лиц в руководстве Ордена. А ведь дойдет обязательно...

ГЛАВА 18

Рену даже не нужно искать свою жертву, она находит его сама. Короткое сообщение на комлинк, начитанное синтетическим голосом, приходит практически сразу после того, как он переступает порог генеральского кабинета.
От цели магистра отделяют всего два коридора и несколько минут быстрым шагом.
«Не все шутки одинаково полезны, пора бы об этом напомнить... некоторым», — беззвучно хмыкает Рен, входя в небольшой конференц-зал на третьей жилой палубе. И упирается взглядом в парящую над проектором карту галактики. Его карту, на которой уже нет никаких пробелов.
«Оригинальный способ просить прощения», — Кайло удивленно моргает, разглядывая знакомые созвездия, сбивается с мысли и переводит взгляд на ожидающую его Ойги. Старший навигатор стоит у края стола, небрежно опираясь рукой на спинку одного из кресел, и смотрит на рыцаря с веселым интересом.
«Интерес, почему именно интерес, а не страх?» — это кажется важным, а осознание того, что именно ее вежливый исследовательский интерес он ощущает практически с момента возвращения на борт флагмана после гибели «Старкиллера», озадачивает. До этого времени подобную эмоцию в свой адрес Рен чувствовал лишь со стороны Верховного лидера.
Но Сноук одаренный, а эта глупая женщина — нет. Ни малейшего намека даже на эмпатию. Сознание холодное и рассудочное. Одно из самых упорядоченных среди тех, которых Кайло приходилось касаться. И это неожиданно вызывает любопытство, поскольку даже самые спокойные с виду люди обычно скрывают что-то внутри. Собственную неуверенность, страхи, сомнения, постыдные факты биографии, в конце концов.
Ойги совершенно не реагирует на аккуратное прикосновение Силы. Или не чувствует, хотя тот же Хакс моментально напрягается, стоит появиться хоть намеку на ментальное сканирование, или игнорирует осознанно. Тоже необычно.
— Что это такое? — интересуется Рен, в два шага пересекая разделяющее их расстояние и нависая на навигатором. Скрученный в трубочку листок смотрит в грудь Эрны, как дуло бластера.
— Картинка для вас, — улыбается она едва заметно, но улыбается. И эта тень улыбки мгновенно ломает весь самоконтроль рыцаря.
— И когда она появится в какой-нибудь рассылке? — вкрадчиво спрашивает Кайло, позволяя Ойги забрать рисунок и развернуть его.
— Никогда, — старший навигатор чуть сдвигается назад, опираясь бедром на край столешницы, чем немного увеличивает расстояние между ними. — Разве что сами решите поделиться. Он предназначался именно вам. И да, я знала, что вы заберете его у Рутгера.
Рен смотрит на Ойги фирменным тяжелым взглядом, перебирая варианты дальнейших действий.
— Рутгер, значит, — медленно произносит он. Быстро же она решила перейти к намекам.
Эрна чуть пожимает плечами. Ее, кажется, нисколько не смущает скрытая в этих словах угроза.
— Было бы странно звать по фамилии человека, которого знаешь больше тридцати лет, вы не находите, магистр?
— Я многое не нахожу странным, — лениво парирует Кайло, пытаясь понять, сколько же лет самой Ойги. Если Хаксу тридцать четыре, то... И только сейчас, присмотревшись, он замечает седину в пепельных волосах стоящей перед ним женщины. Не самый надежный способ определять возраст, но досье под рукой нет, и Рен жалеет, что не догадался его прочесть раньше.
— Я старше генерала на три года, — подсказывает навигатор, легко расшифровывая причину его недоумения и снова даря тень улыбки, на сей раз ироничной. — Надеюсь, вы не считаете предосудительной такую разницу в возрасте?
Рен вскипает моментально, но усилием воли сдерживает растущую злость. Его так старательно уводят от темы, одновременно намекая на молодость и несостоятельность, что это попросту бесит. И вызывает определенные подозрения. Но Кайло привычно затыкает тревожный звоночек, к игре с отвлечением внимания он вернется позже. И вестись она будет по его правилам.
— Не думаю, что это важно, — рыцарь кивает на карту, которая так и висит над столом. — В отличие от наших общих дел.
Потом произносит намного тише, и голос едва заметно вибрирует от сдерживаемых эмоций, обещая возможность скорой и жестокой расправы:
— Но, если вы думаете, что я прощу вам... вашу шутку с рисунками, то глубоко ошибаетесь.
— Это была не шутка, — отмечает Ойги спокойно, — скорее эксперимент и попытка разрядить напряжение экипажа. Успешная, к счастью.
— Вас зачислили в штат на должность психолога? — с отчетливой ноткой сарказма интересуется Рен, неосознанно сжимая правую руку в кулак. Раздражение поддается контролю с трудом, но пока поддается. Хотя Сила уже буквально льнет к пальцам, призывая превратить ее в жесткий ошейник, незримой удавкой стягивающий чужое горло.
— Нет, но я, как глава штурманской службы, имею возможность читать рапорты о моральном состоянии экипажа. И оно за последний месяц значительно ухудшилось, — Эрна упирается ладонями в столешницу и чуть подается вперед, глядя на собеседника снизу вверх. — А я не хочу, чтобы в случае полноценного столкновения с противником кто-то из дежурной смены впал в истерику прямо на мостике. С нашим экипажем теоретиков чревато последствиями, знаете ли.
— Теоретиков? — в таком ключе Рен об этом не думал, всегда считая крейсер лишь средством доставки себя к месту событий. В тех немногих случаях, когда возникала необходимость стрелять, с этим вопросом разбирался Хакс.
— Разумеется. Реальный боевой опыт есть у пилотов, части штурмовиков, — Ойги дергает уголком губ, — ну и у вас, магистр.
Рыцарь в ответ молчит, пытаясь понять, похвала это была или оскорбление, но эмоция, окрашивающая слова, слишком слабая, а ломать чужое сознание он пока не спешит. Но про себя отмечает, что генерала старший навигатор не упомянула, а значит, в курсе его умений. Красивые симуляции, которые так любит Хакс, редко имеют хоть что-то общее с действительностью. А даже самый простой и надежный план имеет свойство ломаться, как показал пример «Старкиллера».
— Мне ваше утверждение должно польстить? — ровно интересуется Рен, разглядывая невозмутимое лицо Эрны. Совершенно обычное, с правильными чертами, не красивое и не уродливое. Пресное, но ровно до того момента, пока она не смотрит кому-то в глаза. Именно тогда оказывается, что под маской обыденности спрятано что-то еще. И это что-то рыцарь собирается вытащить на свет и внимательнейшим образом изучить.
— Не знаю, — просто отвечает навигатор. — Слухи о вас ходят разные, но никто не ставит под сомнение ваш талант читать чужое сознание. И это единственное, что сейчас важно.
Рен вздергивает бровь, приглашая Ойги продолжать.
— Мы завершили пересчет и проверку координат. Проверили часть имеющихся гиперпространственных маршрутов и можем с уверенностью утверждать, что они раньше нам не были известны, — Эрна переводит дыхание, — а, значит, нам надо найти остальные, поскольку это нужно не только Верховному лидеру лично, но и Ордену в целом.
Магистр кивает, размышляя о том, сколь многие разграничивают в своем сознании Сноука и Орден. Для самого Кайло это всегда было единым целым — Орден в его понимании лишь инструмент по достижению целей Верховного лидера. И уверен рыцарь именно в своей правоте. Впрочем, чужие заблуждения не его забота, по крайней мере, сейчас.
— Для поиска нам понадобятся ваши таланты к Силе и мое умение навигатора, — Ойги хмурится, устраиваясь на краю столешницы поудобнее и бессознательно постукивая себя пальцем по острому подбородку. — К сожалению, я плохо представляю себе, как мы будем это делать, поскольку вести в этом тандеме вынуждена буду я.
— Почему вы так в этом уверены? — Рен складывает руки на груди, создавая в Силе эффект холодного сквозняка. Но все старания пропадают зря, поскольку Эрна не обращает на это ни малейшего внимания.
— Потому что я лучший навигатор не только на флагмане, но и во всем флоте, — без тени тщеславия отвечает она. — Я могу думать над поставленной задачей в стрессовых условиях. Сутками, если понадобится. Но обычно я работаю с командой и взаимодействие у нас отлажено...
Внезапная догадка вспыхивает в сосредоточенном взгляде серых глаз Ойги.
— Парное взаимодействие, — повторяет она задумчиво, рассматривая рыцаря. Словно примеряя на стоящего перед ней одаренного свои идеи. — Что же у нас есть такого, эмоционально окрашенного?
Рен чуть пожимает плечами, с интересом ожидая, куда выведет кривая чужих размышлений. Сам он бы просто воспользовался мозгом навигатора, как машиной, но пока что-то подсказывало ошибочность этого решения. А раз так, то лучше подождать других вариантов.
— Танец предлагать глупо, это просто будет неудобно нам обоим, — Ойги скептически кривится, — поединок — тем более, остается самое простое — секс.
Кайло несколько секунд ошарашено молчит, после чего с удивившим его самого презрением выговаривает:
— Боюсь, вы не в моем вкусе.
Ойги ловит взгляд рыцаря, без труда угадывая спрятанное под показной невозмутимостью смятение, и улыбается:
— А я предпочитаю светлоглазых блондинов, вот беда. Но иллюзии должно быть достаточно, не так ли? — Эрна вдруг становится пугающе серьезной. Собирается, как перед прыжком в воду. — Вы ведь разбираетесь в пытках и можете заставить другого человека испытывать чужие ощущения?
Внимательный взгляд навигатора становится ощутимо неприятным, снова заставляя против воли вспомнить Сноука. Верховный лидер тоже любит сомневаться в своем ученике.
— Допустим, — Рен все еще не понимает, куда движется разговор, но направление ему уже не нравится. Предложение Ойги логичное, даже слишком, но сама идея вызывает отторжение, поскольку требует не просто создания иллюзии, но и добавления в нее достаточно личных воспоминаний.
— Ну тогда начнем с чего-то простого, а там посмотрим, получается что-то или нет, — если Эрну что-то и смущает, то заметить это не удается. Она так же сосредоточена, как и раньше, только сейчас к обычному набору прибавлено азартное предвкушение.
И Рен снова поражается тому, насколько цельным может быть чужое сознание.
«Ни сомнений в принятом решении, ни страха перед последствиями. Самоуверенность, как у линкора», — неожиданное пришедшее на ум сравнение веселит рыцаря, позволяя немного успокоиться. Копание в мозгах требует собранности и четкого понимания цели.
— И что же вам для этого понадобится? — с легким сарказмом интересуется Кайло.
— Ваша рука. Насколько я знаю, тактильный контакт улучшает... качество взаимодействия. — Ойги смотрит на него, чуть запрокинув голову и протягивая свою ладонь. Но тут же удивленно вздергивает бровь в ответ на коснувшуюся пальцев черную кожу.
«Взаимодействие?» — магистр перекатывает слово на языке, из-под опущенных ресниц изучая Эрну. В лицо смотреть смысла нет, а вот руки у нее красивые, с длинными пальцами и аккуратными короткими ногтями. Кисти несколько крупноваты для женщины ее роста, но так даже лучше, неудобно, когда чужая ладонь по размеру едва достигает половины твоей собственной.
«Как у Рэй», — Рен вдруг понимает, что обе женщины практически одного роста, но насколько же они при этом отличаются...
— Без перчатки, — уточняет Ойги, демонстративно дергая задумавшегося рыцаря за мизинец.
— Вам нужно, вы и снимайте, — Рен считает свое предложение забавным.
К несчастью, похоже, только он, поскольку Эрна без малейших сомнений охватывает его запястье двумя руками и тщательно ощупывает манжет в поисках скрытой застежки. Находит, и уже через минуту с видом победительницы тянет перчатку вниз, освобождая ладонь. Сплетает его пальцы со своими, и, глубоко вздохнув, закрывает глаза.
«Попалась», — тень удовлетворения растворяется в привычном покалывании Силы в кончиках пальцев. Теперь ситуация полностью под контролем рыцаря, ведь с обычными людьми у него еще никогда не было неудач. Все действия давно уже доведены до автоматизма, пусть в этот раз требуется проявить чуть больше осторожности, вскрывая, а не взламывая разум так, чтобы можно было потом собрать обратно без потерь. Почти без потерь.
Чужое сознание раскрывается медленно: сначала смутными образам недавних событий, потом ворохом привычных проблем, недодуманных мыслей и смазанных впечатлений, но, наконец, Ойги понимает, что нужно делать, и поддается в ответ на чужое давление.
Поддается с тенью другой эмоции, эхом прерванного вздоха и призрачного сжатия пальцев в чужих волосах. Сама ломает разделяющую их тонкую корочку льда самоконтроля, принимая в себя весь поток Силы, пронизывающий тело от макушки до пяток.
И возвращая удар обратно, зеркалом отражая солнечный луч.
«Что за...» — Рен успевает лишь вспомнить холодный омут, с которым он имел несчастье познакомиться на «Старкиллере», и задерживает дыхание, пытаясь удержать стон боли.
Память Эрны обрушивается на него вся и сразу, чудовищно яркая и отчетливая, наполненная деталями, вкусами, запахами. Ослепляющая, оглушающая, обжигающая кожу прикосновениями, она тащит его водоворотом событий куда-то на самое дно, туда, где упорядоченная структура живого мира сжимается в точку, проваливаясь по другую сторону бытия. Становясь чем-то новым, чем-то, пропитанным странной тоской, ожиданием несбыточного, опасного и желанного.

Видения кружатся медленно, словно медузы в толще холодной воды. Кружатся, жаля и раня, заставляя возвращаться в тот каждый проклятый раз, когда Рен ради собственного развлечения примерял чужую боль, прикладывал к себе тень агонии, прикидывая как будет смотреться этот новый фрагмент среди осколков его собственной души. И сейчас все эти тени буквально рвут его на части, обломками разбитого зеркала впиваются в мышцы, заставляя кричать без звука от переполняющих сознание ощущений. Чужих и до тошноты чуждых. Но практически неотделимых теперь от него самого.
Острые лопатки, айсбергами выступающие в безупречной сетке плетения кроваво-красного шнура, тонкие симметричные порезы на холодной мертвой коже, нежное кружево ресниц над слепо смотрящими в смерть глазами, созвездие темных кровоподтеков, составленное со знанием и умением, сбитые костяшки тонких пальцев, сложенных в умоляющем жесте. Спутанные пряди волос, гармонично дополняющие остроту обнаженных ключиц с четкими следами укусов, ощущение горячих, чудовищно горячих пальцев, исследующих лицо. Невесомо оглаживающих брови, касающихся переносицы, обводящих выступающие части скул, соскальзывающих по щекам к уголкам губ. И плавно перемещающихся на горло, опутанное черным шелком длинной ленты.
Дыхание перехватывает, картинка меркнет по краям, рассыпаясь облаком сиреневых искр. Остается лишь биение затухающего пульса, каждый удар которого отдается болью в висках. Болью, нарастающей, как шум прибоя, и вдруг взрывающейся ревом урагана.
Сквозь марево гаснущего, умирающего не во сне, а наяву, сознания всплывает образ человека, протягивающего руку и цепко хватающего его безвольную ладонь. И Рен идет за этим незнакомцем по краю ничто и нигде, спотыкаясь и оскальзываясь, снедаемый паническим страхом взглянуть вниз и увидеть под ногами не мокрый песок, а полуразложившиеся тела.
Где-то в глубине себя понимая, что ведут не его, а Эрну, и ничего этого никогда не было, была лишь пугающая картинка, но иллюзия слишком сильна, он увяз в ней с головой, а собственное я все больше размывается, принимая в себя окружающий кошмар, абсолютную неподвижность наполняющих пустоту теней. Красивых и мертвых, идеальных в своей завершенности.
«Контроль, вот что важно», — произносит владелец этого странного, пропитанного эстетикой умирания места.
«Контроль, необходимое и достаточное условие победы».

Рен со всхлипом втягивает воздух, свободной рукой дергая ворот до хруста лопнувшей застежки, и падает колени, ощущая холодный металл даже сквозь все слои одежды. Боль удара, реальная, не фантомная, помогает ему очнуться, вырваться из почти захлопнувшейся ловушки, пусть и обдирая шкуру до костей, но вырваться. С минуту он просто дышит, рвано, сипло, давясь безвкусным воздухом, словно пытаясь изгнать преследующий его аромат увядающих цветов. И только потом открывает глаза.
Ойги сидит рядом с ним, вцепившись в его занемевшие пальцы своими, абсолютно ледяными. Сидит с открытыми глазами, но взгляд рассеянный, пустой. Она все еще там, в омуте собственной памяти. Равнодушная и отстраненная как одно из тех мертвых тел.
«Интерес, исследовательский интерес, будь он трижды проклят!»
— Кто... — голос срывается, но Рен упорно повторяет вопрос, — кто тот человек из видения? Скажи мне, ну?!
Он готов давить Силой, давить сколько понадобится, но Эрна медленно кивает, вздергивая уголки губ в безжизненной улыбке:
— Ларри, — ресницы падают вниз, одним движением сметая пустоту взгляда. Зрачки сужаются в точку, открывая потемневшие, как предгрозовая туча, радужки, — Лоренц Ленц. Глава контрразведки Ордена. Не знаю, знакомы ли вы лично...
Кайло ощущает, как предчувствие неприятностей связывает желудок ледяным узлом. Внутренний тревожный звонок превращается в аварийный ревун, а боль ввинчивается в виски с новой силой.
— И кто он вам? — спрашивает рыцарь, разжимая пальцы. Его колотит и мутит, пробивая неконтролируемой дрожью. Тиски искусной ловушки, спавшей в чужом сознании, разжимаются, оставляя в его собственном разуме раны и обломанные шипы.
«Откуда у вас эта дрянь в голове, Эрна? И, главное, зачем?!»
Ойги с легкой гримасой встряхивает рукой, пытаясь избавиться от ползущих по коже холодных мурашек. И отвечает совершенно равнодушно, словно последних двух минут попросту не было.
— Муж.


Сообщение отредактировал Nefer-Ra - 2 Июнь 2016, 17:09