Искры, еще один вариант развития событий после 7-го эпизода Опции

[Nefer-Ra]

НАЗВАНИЕ: Искры
АВТОР: Nefer-Ra
ФЭНДОМ: Звездные войны
ЖАНР: драма, приключения, мистика, альтернативная история
РЕЙТИНГ: 16+
ПЕРСОНАЖИ: Рен, Хакс, Фазма, Скайвокеры призрачные и не очень, экипаж «Финализатора», представители Ордена и Сопротивления а также все мимо пробегавшие.
ПРИМЕЧАНИЯ: поскольку о полном политическом раскладе и общей ситуации в галактике на момент седьмого эпизода у нас информации пока нет, и до выхода новых книг и фильмов не будет, то автор взял на себя смелость придумать недостающее и сделать несколько отсылок к тому, что было придумано для "Кукловодов".
ОТ АВТОРА: желания имеют скверную привычку сбываться не так и не там, а любопытство губит не только кошек и адмиралов


ПРОЛОГ

— Сектор 62-14 — потеря контроля, сектор 63-14 — потеря контроля. Сектора с 64-10 по 78-12 — полное разрушение. Выход на поверхность блокирован. Запуск шаттлов невозможен...
Серый пепел и белый, слепящий глаза снег. Мокрый, летящий в лицо, неумолимо превращающийся в дождь.
«Все тает. Власть, время, возможности. А вот ответственность только растет, мать ее...»
Генерал Хакс досадливо морщится, стирая с ресниц снежную кашу и пытаясь разглядеть на маленьком экране сканера зеленое пятнышко сигнала маячка. Оценивает расстояние до цели и мысленно кроет Рена, Сноука и Сопротивление заодно последними словами. Но легче не становится. Он должен быть не здесь, посреди черно-белого, подсвеченного заревом далеких взрывов снежного плато, а совсем в другом месте. Организовывать эвакуацию, спасать своих людей, пытаться сделать хоть что-то полезное, пока возможно. Но вместо этого летит спасать человека, которого в любой другой ситуации охотно увидел бы мертвым. Летит лично, поскольку если отправить на это дело одних штурмовиков, то они точно привезут труп магистра рыцарей Рен. Даже если найдут того живым.
«Репутация такая забавная штука... правда, иногда она играет против владельца. В самый неподходящий момент».
В наушнике, снятом в командном центре с одного из операторов буквально на бегу, монотонно бубнит механический голос, перечисляя список секторов, с которыми утеряна связь. И список бортовых номеров шаттлов, которым все же удалось взлететь. Первый — кошмарно длинный, второй — обидно короткий. И Хакс отстраненно размышляет о том, что он может не успеть пополниться еще одним номером. Даже если они найдут Рена. Будь он трижды неладен вместе со Сноуком. И Силой, которая ведет их обоих.
Генерал слышит обрывок фразы: что-то там про предполагаемые две с половиной минуты до окончательной потери стабильности ядра. И перестает вслушиваться. Зеленая точка на экране становится все больше. А сквозь метель начинают проступать силуэты первых деревьев.
Тяжелый спидер вынужденно снижает скорость, петляя между покосившихся стволов, и медленно приближается к глубокому разлому. Штурмовики берутся за оружие и начинают с удвоенным вниманием смотреть по сторонам. Сам Хакс смотрит лишь на пульсирующее пятнышко маяка, но замечает Рена первым именно он. Точнее, цепляется взглядом за алую полосу на мокром снегу.
«Привезите Кайло Рена!» — слова приказа Верховного лидера обжигают горечью обиды, поскольку никем другим Сноуку даже в голову не придет поинтересоваться. Пока не придет, раз девчонку они упустили. А ведь точно упустили, взлет «Тысячелетнего сокола» система ПВО зарегистрировала меньше минуты назад. Но отреагировать на это уже было некогда и нечем.
«Ненавижу...»
Генерал перемахивает через борт, не дожидаясь полной остановки, и, увязая в сугробах почти по колено, подходит к телу. Переворачивает, отмечая обугленные края одежды и глубокую рану на лице. Касается шеи, нащупывая пульс, ровный и размеренный, как у спящего, неслышно цедит сквозь зубы:
— Везучий ублюдок.
Выпрямляется, взмахом руки приказывая штурмовикам грузить Рена на борт, делает несколько шагов в сторону, прямо по алой полосе. С чувством пинает снежные комья, пытаясь изгнать из памяти внимательный взгляд непроницаемо темных глаз, спрятанный за решеткой порытых инеем ресниц. Взгляд, направленный за грань и совершенно безумный.
«Ну что тебе стоило просто подохнуть?»
Солдаты топчутся за спиной, пытаясь подогнать спидер поближе, но в конце концов просто с размаху зашвыривают магистра на пассажирское сиденье. Изданный Реном при падении странный мяукающий звук приводит Хакса в чувство, но орать на штурмовиков смысла не имеет — скорость важнее, а рыцарь не хрустальный, потерпит как-нибудь.
В наушнике тонко пищит на одной ноте. Обратный отсчет прекратился невообразимо давно и лишь чудо все еще держит звезду под их ногами на привязи.
— «Ипсилон-42», прием, — сухой шелест эфира на долю секунды заставляет поверить в худшее.
— «Ипсилон-42», видим вас. Можем взять на борт через сорок секунд на плато.
— Принято.
Снег становится дождем, испаряется, не касаясь земли. Звезда умирает второй раз.

Умирает, едва не прихватив их с собой. Ударная волна подбрасывает шаттл так, что генерал практически выпадает из кресла, невзирая на привязные ремни. Штурмовики изломанными куклами валятся на пол, грохоча оружием, и только Рен, пристегнутый к койке и по уши накачанный всем тем, что удалось найти в походной аптечке, стонет и мечется в своем наркотическом сне. Кажется, он все еще там, в заснеженном лесу. Хаксу невыносимо хочется, чтобы рыцарь остался там навсегда. Но он привычно обрывает крамольную мысль и упирается взглядом в ком медицинской пены, которой залит располосованный бок магистра.
«Принцессу спасли, осталось доставить ее к дракону».
Генерал кривит губы в усмешке и закрывает глаза, прислоняясь затылком к подголовнику. До «Финализатора» еще пятнадцать минут лету, спасибо вечной и пламенной любви армии и флота и нежеланию капитана идти под трибунал. Который светит самому Хаксу за потерю базы и безобразно проведенную операцию по добыче карты. Крах карьеры, разжалование и... казнь. Не та картина будущего, которую он рисовал себе во время выстрела «Старкиллера». Совсем не та. Но перспектива именно такого развития событий пугающе реальна.
«А ведь можно было и раньше догадаться, что все окажется не так просто...»
Еще есть время подумать над тем, как они до этого докатились. И найти способ если не избежать наказания, то хотя бы свести ущерб к минимуму, свалив всю вину на кого-то другого. Того, кто действительно нужен Сноуку. Пока нужен.
«Ничего личного, магистр».


Сообщение отредактировал Nefer-Ra - 2 Июнь 2016, 16:58

[Nefer-Ra]

ГЛАВА 28

— Верховный лидер, — головы со-командующих «Финализатора» склоняются в приветствии одновременно. А эхо от произнесенной в два голоса фразы еще несколько секунд гуляет по пустому помещению.
«Холодно», — единственная связная мысль в голове генерала не может похвастать оригинальностью. О чем думает Рен, догадаться невозможно, поскольку лицо рыцаря абсолютно бесстрастно.
— Я читал ваш доклад, магистр, — в голосе Сноука невесомая тень насмешки. — Впечатлен проделанной вами работой, но как бы ни был важен поиск новых гипертрасс, координат убежища Скайвокера, Рен, я пока так и не увидел.
— Мы прикладываем все усилия... — ровно сообщает Кайло, не реагируя на упрек, а Хакс гадает, надолго ли хватит этой его уверенности в своих силах и правоте.
— Удвойте их, — обрывает ученика Верховный лидер. — Через два с половиной месяца истекает срок, отведенный вам на поиски и обустройство баз. И если к этому моменту я не получу требуемое, то Первый Орден больше не будет нуждаться в вас. Вас обоих.
Оглушительную тишину в зале можно пощупать руками.
Рен сглатывает и, успев скосить глаза на ошеломленного генерала, осторожно возражает Сноуку:
— Верховный лидер, объем данных, получаемых нами при исследовании новых маршрутов, слишком велик. Я могу сосредоточиться на поисках Скайвокера, но... — магистр делает паузу, явно борясь с собой, после чего все же продолжает. — Но тогда работа над гиперпространственными маршрутами замедлится. Я не могу делать два дела одновременно.
Хакс прикрывает глаза, ожидая неминуемого наказания. Для них обоих.
— Мальчик мой, — неожиданно мягко произносит Сноук. — Ты разучился управлять своим временем? Или людьми?
— Нет, Верховный лидер, — отвечает совершенно сбитый с толку Рен. А Хакс видит, как рыцарь нервно облизывает губы. Ожидание неприятностей выматывает и его, подтачивая с таким трудом обретенную уверенность.
— Мне нужен Скайвокер. И девочка. И базы мне тоже нужны. Но с ними вам, так и быть, помогут, — Сноук отстукивает по подлокотнику своего трона замысловатую дробь. — Рен, через месяц я хочу видеть полную карту путей, пригодных для использования моим флотом, еще через месяц я хочу получить Скайвокера. Надеюсь, такая задача тебе по силам?
Рыцарь страдальчески кривится, осознав, в какие рамки его загнали, и кивает.
— Не слышу, — Верховный лидер чуть наклоняется вперед, взглядом прижимая нерадивого ученика к полу. Сила проходится по нервам холодной волной, вызывая неконтролируемую дрожь.
— Да, учитель, — голос Рена взлетает на два тона и едва не срывается, — задача мне по силам.
— Выполняй, — Сноук небрежным жестом отпускает магистра. — А генерал пока расскажет о возникших трудностях и том, какие ресурсы еще потребуется задействовать для работы над предполагаемыми базами Ордена.
Кайло снова коротко кланяется и бесшумно покидает помещение, вызвав у Хакса болезненный укол зависти. Но командующий быстро берет себя в руки и начинает докладывать, надеясь, что четкое изложение проблем хоть немного поможет ему объяснить, почему они до сих пор не нашли желаемого. И одновременно не позволит Верховному лидеру увидеть то, что для него совершенно не предназначено. Головная боль слепо тычется в висок раскаленной иглой. День действительно обещает быть тяжелым, как Рен и предсказывал.
— Магистр! — за поворотом коридора неожиданно обнаруживается Ойги, и Рен едва успевает притормозить, чтобы не сбить женщину с ног.
— Что вы здесь делаете? — резко спрашивает Кайло, хватая ее за рукав и заставляя идти за собой, с трудом подстраиваясь под размашистых шаг рыцаря. Тому нестерпимо хочется оказаться подальше от зала переговоров. И что-нибудь разбить, так, чтобы осколки брызнули во все стороны. Одна беда — нельзя. Не только потому, что не поможет, сколько потому, что портить корабль сейчас сродни безумию.
— Вас жду, — выдавливает запыхавшаяся Эрна, — а где Рутгер?
— Рассказывает, почему мы так долго и тщательно копаемся в этой куче банта пу... кхм, — осекается Рен. — Пытается выгадать нам время, но это бесполезно.
— Почему же? Кстати, может вы меня все же отпустите? — раскрасневшаяся Ойги шумно выдыхает и закашливается, — не на длинную дистанцию бежим, в конце концов.
Хватка на локте разжимается так неожиданно, что старший навигатор по инерции успевает сделать еще несколько широких шагов, прежде чем понимает, что ее уже никто не держит. И едва не утыкается в грудь остановившегося перед ней магистра.
— Мне нужны десять-двенадцать человек из вашей штурманской службы. По возможности толковых, но не критично-важных. С завтрашнего дня мы будем проводить по два сеанса поиска гиперпространственных путей. Один, как обычно, с вами, второй с кем-то из ваших людей, — в сузившихся глазах Рена нет ничего, кроме тьмы, бездонной и голодной. — После сеанса «добровольцы» скорее всего будут попадать в лазарет с нервным срывом и шарахаться от каждой тени еще довольно долго, поэтому выбирайте тех, без кого сможете обойтись неделю-две. Возможно, потом их придется списать со службы...
— Нет, — Ойги выпрямляется во весь рост и с вызовом смотрит на магистра снизу вверх. — Никем из моих людей я жертвовать не позволю.
— Будете работать сами? — насмешливо интересуется Кайло, подчеркивая показное удивление картинно изогнутой бровью.
— Могу и буду, — Эрна делает шаг вперед, хватая Рена за край накидки и тянет вниз, вынуждая наклониться поближе. И продолжает уже злым шепотом, больше похожим на змеиное шипение. — А вот вы сможете? Или опять сорветесь на Рутгера, магистр?
Чужая ярость, пусть и подконтрольная, вызывает странное чувство. В ней хочется разобраться, рассмотреть со всех сторон, забрать себе в коллекцию — Кайло неожиданно понимает, что ему нравится злить Ойги, нравится мысль о том, чтобы попробовать найти границу ее терпения и посмотреть, как она поведет себя, если эта граница будет перейдена.
— Будет лучше, если я сорвусь на вас? — холодно спрашивает он, отстраняясь. Плотная ткань накидки выскальзывает из тонких пальцев, как живая. — Так и до летального исхода недалеко.
— Много вы знаете о смерти, Рен? — в словах Эрны горечь, но нет и следа страха. — Через час в штурманской рубке. Не опаздывайте.
«Достаточно, как мне всегда казалось», — мысленно отвечает рыцарь, глядя в удаляющуюся узкую спину, потом разворачивается на каблуках, пинком отшвыривая попавшегося под ноги дройда-уборщика, и, кипя раздражением, отправляется к себе. Даже час времени можно потратить с пользой.

Золотая паутина гиперпространственных путей дрожит под закрытыми веками, пугая своей кажущейся материальностью.
«Паутина без паука», — думает Рен, разглядывая тяжелые нити, связывающие и пронзающие пространство. Это красиво и одновременно отталкивающе. Рыцарю хочется провести пальцем по глянцевой, блестящей, уже остывшей, нити, поддеть ее ногтем, заставить зазвучать... Разгадка приходит сама, ошеломляя своей простотой — он искал, прячась во мраке, а надо было наоборот — выйти на свет, стать видимым, стать слабым.
Кайло открывает глаза, несколько секунд смотрит перед собой, возвращаясь в привычную реальность, наполненную шумом переговоров, щелканьем пультов и мерным гудением оборудования.
— Эрна, — голос хриплый от длительного молчания, но достаточно тихий, чтобы их не услышали те, кому может быть любопытно.
— Да, — Ойги запрокидывает голову, стаскивая дугу наушника и цепляя ей прядь волос, тут же выбивающуюся из прически.
Рен смотрит на этот кокетливый завиток у виска и устало прикрывает веки. От некоторых слабостей отказаться почти невозможно. Невыносимо хочется снять перчатку и пропустить этот русый вихор сквозь пальцы, почувствовать его мягкость.
— Для фиксации координат одного единственного маршрута сколько людей вам понадобится? — видеть всю толпу операторов сегодня еще раз нет никакого желания, тем более, что этот поиск рискует стать самым сложным за все время, поскольку потребует несколько других... эмоций.
— Только фиксация? — уточняет Ойги. — Если да, то я могу и сама это сделать, расшифровать и обработать можно потом.
— Отлично, — Рен отпускает спинку кресла, проверяя, хорошо ли его держат ноги. К ощущению острых шипов в своем разуме он уже притерпелся, а часть из них просто принял как должное, но слабости после слияния сознаний это не отменяет. — Тогда жду от вас сообщения после конца смены.
— Конечно, магистр, — простой вежливый ответ, слова, произнесенные с пугающей легкостью, и одновременно тяжелый взгляд в спину, пробивающий не только броню, но и ребра, вползающий под кожу изгибом колючей проволоки.
Взгляд, точно такой же, как его собственный совсем недавно.
Рен поводит плечами, стряхивая скованность, лишь тогда, когда закрывается створка двери, отделяющей его от штурманской рубки. До конца смены три часа и сорок семь минут. Он даже успеет немного поспать. Не факт, конечно, что у него в итоге не будут трястись руки, но это детали, не стоящие внимания. Всего лишь одна лишняя капсула в медицинском пистолете. И короткая медитация. И в этот раз он точно не будет брать с собой перчатки.
«Паутина... путей, волос, эмоций...»
Рен пустыми глазами смотрит перед собой, не замечая снующих по коридору людей, и за собственными мыслями забывает, что еще до сеанса хотел поинтересоваться у генерала, чем же закончился его доклад. Но в таком состоянии лучше забиться в свою каюту, а не идти беседовать на отвлеченные темы с взвинченным и задерганным Хаксом.
«Потом, все потом», — решает рыцарь, отлипая от стены и неслышной тенью скользя среди чужих сознаний. Сила зудит в кончиках пальцев, отзываясь утробным урчанием где-то на самой границе слышимости.

До отбоя остается чуть больше двух часов, когда, наконец, приходит сообщение от Эрны. Рен прослушивает запись, не отвлекаясь от парящих в воздухе пластинок. Сотня металлических чешуек висит в воздухе, повинуясь его воле. Висит, перестраиваясь и рисуя то дерево, то очертания далеких созвездий, то водоворот.
Слепящий бликами вихрь закручивается прямо над головой магистра, стонет вспарываемый острыми гранями воздух, а Рен чувствует, как уголки губ ползут вверх. У него получится, обязательно получится.
Как получилось собрать новый щит из осколков старого за время трехдневной медитации в старом храме. Превратить свою уязвимость в оружие, такое же, как этот смерч Силы, что танцует сейчас в его крови.
Фундаментальная ошибка — он всегда искал точку, за которую можно и нужно было зацепиться, а искать надо было процесс. То чувство жгучего любопытства, веселой злости и хищного азарта, что вело его в детстве и погибло потом под грузом многочисленных запретов и правил.
Но свобода сама по себе сложна и опасна, особенно если забыть о контроле. А, значит, надо все время помнить, что грань близко, и перешагнуть ее в пылу сражения, с врагом или с самим собой, слишком просто.
Свобода и контроль, две части несуществующего целого. Рен проводит кончиками пальцев по лицу, очерчивая тонкую нить шрама, вновь и вновь пытаясь собрать разбитое. Но в этот раз ощущая, что до цели осталось уже совсем немного.

— Навигатор, — Эрна кивает в знак приветствия и приглашает магистра зайти.
Дублирующая штурманская рубка сейчас пустует, и Рен с интересом осматривает помещение. Без снующих туда-сюда людей оно кажется больше, а приглушенное освещение создает эффект грота, где острые грани пультов играют роль стен, а рамки голоэкранов, пульсирующие тусклыми огоньками режима ожидания, свисают с потолка сталактитами.
— Свет вы специально погасили? — Кайло проводит кончиками пальцев по краю проекционного стола, над которым тут же всплывает карта сектора.
— Полный нам не понадобится, да и глаза устали, — Ойги колдует над своим пультом, настраивая систему на запись. — Но если вам мешает...
— Нет, не мешает, — Рен изучает крошечные светлячки звезд, связанные разноцветными нитями. Где-то на одной из них прячется бусина планеты. Планеты, на которой скрывается Люк Скайвокер. Осталось только дернуть за правильную нить и поймать свой приз.
— Попробуйте когда-нибудь пройти ночью через машинное отделение. Получите интересные впечатления, — продолжает свою мысль старший навигатор. — Хотя вам, магистр, вряд ли есть, чего бояться на этом корабле, верно?
Кайло переводит взгляд на женщину, досадуя на то, что не может толком разглядеть выражение светлых глаз, но та опускает ресницы, дразня неопределенностью.
— Я бы не сказал, — хмуро отзывается Рен, вспоминая насмешливый и густой голос ситха. — Одаренные не всесильны и ошибаются так же часто, как и обычные люди. Только... с более серьезными последствиями.
— Пресловутая джедайская мудрость была лишь умением не вмешиваться в спорные ситуации? — Эрна садится в кресло и устраивается поудобнее, кладя руки на пульт, но не касаясь клавиш.
— И умением заметать следы, когда вмешательство получалось неудачным, — добавляет рыцарь, осторожно касаясь висков Ойги. Тактильный контакт делает связь намного сильнее, острее и... приятнее, но в последнем Рен признаваться себе не спешит. Не время и не место. Или наоборот?
Золотая паутина вспыхивает и гаснет под закрытыми веками. Кайло протягивает руку и аккуратно нажимает на ближайшую нить, посылая рябь по всему узору. В действительности же он рисует дуги и завитки кончиками пальцев по чужим вискам, подушечками ощущая пульс под тонкой кожей. Вплетая его в свой, пережигая чувство потери в расплавленный металл Силы, растекающийся по натянутым в струну нитям.
Узор рассыпается, фрагменты опадают во тьму, словно полупрозрачные листья набуанской сливы, оставляя лишь один путь — вперед и вверх. И Рен тянется к нему, вкладывая в этот рывок все то, что когда-то горело в памяти долгие годы, подпитывая злость и обиду. Вкладывает, понимая, что этого слишком мало. Тьма огромна, ее мощь, способная гасить солнца, чудовищна, но недостаточна для того, чтобы позвать Свет. Не Люка, но Рей.
«Маленькая жительница пустыни, ждущая чуда у холодного моря, где ты? Одиноко ли тебе, так, как на Джакку? Хочешь ли ты узнать себя на самом деле? Спит ли Сила в тебе или проснулась? И какая часть? Ведь там, в снегах, ты слышала зов... и звали тебя вовсе не к Свету», — магистр проваливается в свои собственные воспоминания, разворачивает одну за другой картины памяти, наполненные солнцем и смехом, красотой и многообразием мира.
И видит, пусть с непривычного ракурса, но уже не во сне, нагромождение серых камней, поросших мхом, ощущает ветер, оседающий на губах запахом водорослей. И тепло клонящейся к закату желтой звезды в пелене серо-седых облаков.
«Я приду за тобой», — обещает Рен, осторожно касаясь нити, и перед глазами вновь вспыхивает золотом четкий и прямой путь к цели.
«А ты будешь ждать...»
Искры Силы медленно гаснут одна за другой, увлекая рыцаря в бездну.

«Рен!» — чужие пальцы накрывают его собственные, отрывают от кожи, превращая полет в падение, и Кайло рывком вышвыривает в реальность.
Он задыхается от резкой боли, распахивает глаза, встречаясь взглядом со своим отражением. Из-за освещения лицо кажется белой маской с черными провалами глазниц, в которых нет ничего — ни зрачка, ни радужки, лишь звериный голод и тьма.
Не выдержав, рыцарь отшатывается, оседая на пол и давя рвущийся из горла вой.
— Рен! — в этот раз голос звучит наяву, а руки, путающиеся в его волосах, тянущие за длинные пряди, пугающе реальны. — Магистр, очнитесь!
Ойги стоит перед ним на коленях, обеими руками держа его голову, и сверлит злым взглядом. Лицо у нее при этом тоже мертвенно-бледное, с резкими пятнами румянца на скулах, зрачки расширены, а губы искусаны почти до крови.
— Вы ведь знаете, чем рискуете? — Кайло подается вперед, сокращая расстояние до предела, до почти касания. — Так зачем?
— Безумие заразно, — мягко отвечает Эрна. Взмах ресниц стирает жгучую черноту зрачков, возвращая взгляду привычную сдержанную холодность, но обещание чего-то большего все еще прячется где-то в глубине. — И мое, и ваше... Так привлекательна мысль шагнуть дальше, за пределы дозволенного, правда?
— Дозволенного кем? — пальцы уже не тянут за спутанные пряди, просто перебирают, гладят, как кошку. Рен прищуривает глаза, рисуя в воображении черный мех нексу и звук низкого урчания. И получает в ответ мимолетную улыбку.
— Здравым смыслом, конечно же, — тихо смеется Эрна, — не мне говорить о нормах морали, и не вам.
— Верно, — соглашается Кайло, протягивая руку и заправляя за алеющее ухо светлый завиток волос. Мягкий, как пух. После чего перехватывает скрытые рукавами кителя запястья и немного сдавливает, заставляя Ойги разжать пальцы. — Именно поэтому я сейчас уйду.
— И горе тому, кто попадется вам по пути? — Эрна садится на пятки, позволяя Рену отодвинуться.
— Совершенно верно, — в карих глазах плавится жаркая тьма.
Кайло одним движением поднимается на ноги, возвышаясь на сидящей у его ног женщиной.
— Ни в чем себе не отказывайте, магистр, — насмешка с тенью сожаления пеплом оседают в тихом голосе.
К счастью, за две минуты до полуночи коридоры пусты, как в недавнем кошмаре, и это единственное, что удерживает Рена по правильную сторону безумия.

ГЛАВА 29

Из липкой мути сна его выдергивает истеричный писк комлинка. Разлепив ресницы и отпихнув локтем упирающийся в ребра датапад, Рен садится на диване, на котором умудрился заснуть, читая очередной отчет, и оглядывается.
Комлинк продолжает надрываться, и магистр, отчаявшись вспомнить, куда его забросил, просто протягивает руку, в которую через секунду влетает скомканная накидка. Вытряхнув из капюшона верещащее устройство, Кайло нажимает на кнопку, ожидая услышать что угодно — от гневной тирады о недопустимости пропуска важных совещаний до сообщения о том, что его «Бегущий за тенью» случайно разобрали на детали.
Но к подрагивающему от с трудом сдерживаемой паники голосу Эрны он оказывается не готов.
— Рен, Руди плохо. И это не болезнь, — магистр медленно моргает, осознавая услышанное, машинально стягивая Силу тугим жгутом, на другом конце которого вскоре находится тускло-ржавая искра ауры Хакса, пульсирующая резкой болью так, что от одного ее эха начинает ломить зубы.
— Сейчас буду, — глухо роняет он, отключая связь.
Предчувствие катастрофы накатывает холодной волной, отрезвляя и позволяя с первой попытки подняться на ноги. После всех сегодняшних событий самым разумным было бы плюнуть на здоровье генерала, оставив того меддройдам, и нормально выспаться, но риск проснуться завтра единственным командующим «Финализатора» слишком велик. Осязаем.
Сила гасит камеры и отводит глаза, позволяя без помех добраться до нужного коридора. Дверь каюты скользит в сторону еще до того, как он успевает коснуться пластины замка, и тут же захлопывается за спиной, блокируясь.
— Рен... — Ойги стоит за креслом генерала, растрепанная и бледная, а сам Хакс сидит, чуть сгорбившись и обеими руками вцепившись в подлокотники. На столе перед ним россыпь шпилек, на которые он смотрит немигающим взглядом.
— Хакс? — Рен подходит ближе, отбрасывая в сторону ненужную уже накидку. Генерал не реагирует никак и в Силе ощущается пульсирующим сгустком боли, без проблесков сознания. — Руди?
— Рут..гер, — выдавливает тот, поднимая глаза. Абсолютно, до потери цвета, прозрачные, с сужеными в точку зрачками.
— Рутгер, — соглашается магистр, ловя взгляд Хакса и натыкаясь на мощнейший ментальный щит. Щит, которого еще несколько дней назад не было, да и сегодня утром Рен тоже ничего странного в поведении командующего не заметил. А вот Сноук... Сноук мог заметить.
— Это после доклада случилось? — разговаривать через голову непосредственного участника событий крайне неудобно, но генерал явно не в состоянии отвечать. И чем раньше они выяснят, в чем проблема, тем быстрее смогут что-то сделать.
— Нет, — Ойги слабо мотает головой. — Руди... Рутгер жаловался на головную боль с самого утра, а приступ начался пять минут назад, когда он укололся моей шпилькой.
— Версию с ядом отметаем сразу? — полувопрос-полуутверждение, на которое Эрна отвечает кривой улыбкой.
Она выходит из-за кресла, чтобы проверить показания медицинского диагноста, прицепленного к запястью Хакса, и Рен только сейчас замечает, что из одежды на ней лишь форменная рубашка и белье.
«Свидание определенно не задалось», — мысленно хмыкает магистр, пытаясь с помощью Силы понять, что же случилось с генералом. Но малейшее прикосновение к ментальному щиту отдается вполне реальной болью в висках.
— Так не пойдет, Хакс, — Рен обходит стол и решительно разворачивает кресло вместе с владельцем к себе, легким движением стряхивая со сведенной судорогой руки диагност. После чего касается предплечий Рутгера, внимательно глядя ему при этом в глаза. Яркие, жгучие молнии стекают с кончиков пальцев, вспыхивают ультрамарином и гаснут. Хакс со слабым стоном валится вперед, удерживаясь в сидячем положении лишь за счет Силы, которой его страхует Кайло.
— Эрна, тащи подушки, сколько найдешь, и что-то теплое, — Рен наклоняется и подхватывает оседающего генерала под руки, успев буркнуть что-то неодобрительное, когда тот норовит сползти на пол.
— И мне еще говорят, что у меня талант находить неприятности, — рыцарь устраивает безвольное тело на диване, пытаясь придать Хаксу полусидячее положение, отмечая при этом, что период расслабленности проходит и генерала скоро опять скрутит судорогой боли. — Эрна, нужна твоя помощь.
— Какого рода? — Ойги скручивает волосы в пучок, закалывая на затылке. Короткие пряди тут же выбиваются из него, превращая прическу в облако мягких кудряшек.
— Мне нужен отвлекающий маневр. Не знаю, что там с Хаксом делал Сноук, но в голове он наверняка покопался... — Рен трет переносицу, пытаясь собраться с мыслями, поймать ту неправильность, которую ощущает во всем происходящем. — Надо выгадать время, отвлечь на что-то от фантомной боли. Перебивать ее настоящей еще раз нельзя, так и убить недолго.
— На что-то приятное, полагаю? — Эрна на мгновение касается руки рыцаря, показывая четкую картинку из собственного сознания. — Или это плохая идея?
— Слишком... хорошая, — с трудом выдавливает Рен, пытаясь справиться с голосом и думая о том, что за такие методы Хакс убьет их обоих, когда очнется. Если очнется.
— Другие варианты? Мышечных релаксантов я уже вколола две дозы, не помогло, — Ойги кивает на лежащий на краю стола медицинский пистолет.
«И кто же тебя учил действовать в нештатных ситуациях? Или я чего-то не знаю о нашем командующем... Или, что вероятнее, о Ларри Ленце».
— Помогло, именно поэтому он еще дышит, — Кайло смотрит на неподвижные рыжие ресницы, ярко выделяющиеся на фоне бледной в прозелень кожи. Медленно, но верно принимающей тот восковой оттенок, который магистр видел слишком часто. У вчерашних трупов. — Ладно, не можем исправить, так хоть зафиксируем.
«Боги, я же никогда этого не делал, только читал», — память услужливо подсовывает воспоминание о побочных эффектах того, что он собирается применить, но Рен решает подумать об этом потом. Поскольку сейчас думать он уже не в состоянии.
— Ты колыбельные знаешь? — Эрна, сбитая этим внезапным вопросом с толку, кивает.
— Отлично, — рыцарь на пробу проводит ладонью перед лицом Хакса. Тот медленно, механически моргает, повторяя движение век Кайло, и коротко стонет сквозь зубы.
— Итак, задача простая — держишь его за руки и поешь, час, два — сколько понадобится. Как только увидишь, что зрачки расширились — говоришь об этом мне. Ясно?
Ойги кивает, секунду оценивающе смотрит на Хакса, после чего усаживается на генерала верхом, сверкая голыми коленями. Очень отвлекающее зрелище.
— Есть возражения? — Эрна насмешливо щурит глаза, но в голосе отчетливо слышна угроза. Ее пальцы крепко сжимают исцарапанные запястья, и, судя по решительному виду, отпускать своего генерала на тот свет она явно не планирует.
— Нет, но надеюсь, Рутгер ничего из нашего... гм, совместного творчества, не запомнит, — Рен устраивается в кресле, придвинутом к изголовью импровизированной постели, и касается лица Хакса кончиками пальцев. Очерчивает контуры скул, проводит по висками, бровям, линии роста волос, выплетая непонятный узор, который уже через несколько секунд становится видимым, наполняясь зеленоватым свечением.
«Во мраке ночи сияют звезды, холодное пламя далеких костров, туман болот расплетает косы посланниц темных, мертвых богов...» — начальные строки древнего датомирского гимна прекрасно ложатся на простенький мотив колыбельной, благо поет Эрна на незнакомом Кайло языке. Ложатся, позволяя поймать ритм дыхания, подменить чужой своим собственным, удержать достаточно долго для того, чтобы спутать, сплести сознания, обходя пульсирующий болью щит, и провалиться в омут воспоминаний.
В водоворот золотых искр в янтарно-желтых глазах ситха.
Запертый в клетке собственной ярости разум мечется, рассыпаясь на куски. Дрожит, когда он задевает следы чужих ментальны прикосновений — уверенных и резких — лорда ситхов, обманчиво мягких, но разъедающих душу — Сноука.
Верховный лидер не хотел взламывать разум Хакса, он хотел его проверить, перетрясти и пересобрать, вложив что-то новое. И это что-то уже заочно не нравится Рену, поскольку явно касается его самого. Что интересно, не нравится оно и Рутгеру, иначе бы не пошла реакция отторжения. Но вот сам он создал свой щит, или ему в этом помогли, нужно выяснить, пока не начались необратимые изменения. Держать защиту такой мощности сложно даже одаренному, а уж обычного человека подобное усилие быстро сведет с ума.
«Если там еще хоть что-то осталось от личности, после всего этого...»
Магистр снова едва ощутимо касается нервно вздрагивающего сознания, напоминая себе дышать размеренно и не забывать моргать, ведь делать это приходится за двоих. Несколько новых фрагментов узора вплетаются в уже существующую схему, делая «колыбельку» плотнее. На самом деле техника называется «колыбель для кошки», поскольку напоминает древнейшую детскую игру, но тонкий шнурок тут заменяет плетение Силы, а сложность итогового узора зависит только от мастерства плетущего.
«Интересно, не рисовала ли Эрна своего друга детства в виде фелинкса? Когда он еще не был таким прилизанным и закрытым? Аура у него ржаво-рыжая, вполне кошачий цвет», — на пробу Кайло добавляет в узор пару плавных линий, так, словно оглаживает ушастую голову маленького хищника, и Сила отзывается едва слышным низким урчанием. Позволяя пройти чуть глубже, повторить путь чужих прикосновений, не касаясь самому.
Рен снова видит выверенные движения ситха, запечатывающего уголок памяти генерала, укрывающего новый тайник слоями неприятных воспоминаний, которые любой бы попытался скрыть. Идеальная маскировка — чем глубже копаешь, тем сильнее внутреннее сопротивление, что при должной силе воли допрашиваемого делает вскрытие разума практически невозможным, поскольку стремление защитить выделенный фрагмент прописывается на уровне инстинкта. Только вот Хакса он подвел — прошло слишком мало времени с предыдущего вмешательства, а Сноук был очень настойчив. Почему, спрашивается?
Кайло осторожно расправляет обрывки воспоминаний, небрежно отброшенных в сторону Верховным лидером в попытке добраться до того, что скрыто еще глубже, машинально смыкая края разрывов и становясь невольным наблюдателем провалов и поражений генерала. Боль, смущение, злость, неловкость, отчаяние — слишком знакомый коктейль эмоций, отдающийся тяжелым ударом крови в висках. Рен спохватывается, возвращая дыханию правильный ритм, и проверяет на всякий случай чужое сердцебиение.
«Не всматриваться», — напоминает он себе, но тут же с головой погружается в следующий обрывок. В котором снова видит Ленца.
— Выделяться из толпы легко, особенно если внешность этому способствует, — узкая ладонь легко касается волос, превращая аккуратную прическу в гнездо корабельной крысы, — пережить излишек чужого внимания сложнее.
Контрразведчик ходит за спиной своего протеже, едва слышно цокая подкованными каблуками по теплому мрамору пола. Рену кажется, что тут Хакс примерно на год младше, чем в предыдущем воспоминании, с зеркалом.
— Я знаю, что ты предпочел бы обойтись без конфликтов, или переиграть возможного противника посредством ума, — Лоренц останавливается и едва слышно вздыхает. — Но ты сын своего отца и его могут попытаться достать через тебя. Не важно, как Брендол на самом деле к тебе относится, Руди, все, кто хоть немного знаком с ректором, прекрасно понимают, что жаловаться ты не побежишь.
— Не побегу, — чуть дрогнувшим голосом соглашается Хакс, безуспешно пытающийся пригладить волосы, но только больше их взлохмачивающий.
— Значит ты должен не просто сделать так, чтобы возможный конфликт не имел шансов развиться, нужно уничтожить саму возможность конфликта. А для этого нужно быть опасным, — мягкость, с которой это произносит Ленц, не вяжется со смыслом слов. Но под этой плавностью движений и шелком голоса скрыто что-то действительно страшное, и Рен машинально вздрагивает, понимая, что ему еще предстоит со всем этим столкнуться.
— В каком смысле? — Хакс оборачивается, вопросительно глядя на чуть нахмурившегося Лоренца.
Кайло считывает сохранившиеся в памяти генерала эмоции, удивляясь тому, насколько сложно они перепутаны. Под несомненным уважением к старшему... другу, но другу ли, скрыты обида и... смущение.
«Если Хаксу шестнадцать, то Ойги девятнадцать. Возможно, она уже предпочла компанию мальчишки более интересному времяпровождению, тогда ревность неудивительна», — Рен отвлекается на свои размышления и пропускает часть разговора.
— Не осознанно, когда противник просчитывает твои сильные и слабые стороны на основе той информации, которой, как думает, обладает, — Ленц щурит светлые глаза, подставляя лицо солнечному свету, греется в его лучах, очевидно наслаждаясь процессом, — а бессознательно считывая твою готовность убивать. Но для этого ты действительно должен быть к этому готов и, при случае, эту готовность доказать делом.
Хакс растерянно моргает. Он явно не хочет никого убивать, да и вообще лишний раз прикасаться к незнакомым людям — в драке или в рукопожатии, без разницы. И Лоренц явно это нежелание видит, одним плавным шагом сокращая дистанцию и оказываясь за спиной Рутгера. Вплотную. Острый подбородок втыкается в плечо, а горячая рука сжимает локоть. И Рен с опозданием понимает, что ростом контрразведчик едва ли выше Ойги.
— Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое, Руди, — Ленц говорит очень тихо, и впервые в его словах прорезается истинное чувство. Боль. Застарелая, сильная, от которой невозможно избавиться. — Но я не знаю других способов выжить в стае. Поэтому ты научишься убивать. Быстро, эффективно, грязно. Достаточно редко, чтобы это не сломало тебя, но создало репутацию... Пожалуйста, поверь мне.
«А ведь это единственный раз, когда Ленц его действительно просил», — подтверждение догадки всплывает из вороха воспоминаний, и магистр уже готов искать дальше, чтобы удостовериться в своей правоте, но именно это воспоминание — последнее вскрытое. А то, что под ним, еще цело. Разумеется, Кайло любопытно, что же спрятано под всем этим, но калечить разум единственного союзника, как минимум, невежливо. А как максимум — подло.
И Рен отстраняется, оставив для себя маячок, который при необходимости позволит снова добраться именно сюда. Пробраться сквозь сплетенную из колючей лозы «колыбельку». Остальные пути он закрывает, думая о собственной глупости и неуместном в данной ситуации благородстве, но Хакс уже и так натерпелся, пусть же следующий незваный гость получит свое в полной мере.
Взбаламученные многократным вмешательством в разум слои памяти он приглаживает, расправляет, как скомканную ткань, убирая швы и складки, смягчая остроту воспоминаний. Точно так же, как это проделал с ним Вейдер тогда, на «Старкиллере». Поддавшись внезапному порыву, Кайло находит картинку со взрывающейся станцией и немного приглушает краски, превращая зарево пожарищ в сияние звезды, выходящей из-за неровного шара планеты.
Ментальный щит, магистральным энерговодом все это время зудевший над ухом, внезапно осыпается инеем, тает без следа, а Хакс хрипло вздыхает не в такт, откидывая голову на подушку.
— Рен? — Ойги осипла и смертельно устала, но именно ее голос выдергивает магистра из чужого сознания. Легко, как шпильку из волос.
— Да, я вижу, — рыцарь смотрит на гаснущее плетение, под которым проступают знакомые черты. Рутгер все еще бледен, но выглядит получше.
«Сноук хотел заставить Хакса следить за мной тщательнее, но ведь именно такой приказ был отдан командующему прямо, и я при этом присутствовал. Верховный лидер счел, что генерал манкирует своими обязанностями? Или для подозрений у него были веские основания?»
«Спи», — Рен последний раз проводит ладонью надо лбом Хакса, смахивая мокрые от пота пряди.
— Что это было? — Эрна со стоном распрямляет спину, соскальзывает на пол и с минуту сидит, разглядывая свои дрожащие ноги. Конечности наотрез отказываются подчиняться, от перенапряжения морозит и немного тошнит. А пересохшее горло на каждое слово отзывается царапающей болью.
— Сноук, — рыцарь на пробу закрывает то один, то другой глаз, проверяя картинку на целостность. По углам все немного плывет, но переутомление и ограниченное поле зрения — вполне гуманная плата за то, что он сейчас сделал. — Старый параноик решил немного подправить генералу память и перестарался.
— И... как это скажется на Руди? — Ойги вздрагивает, когда ее колено накрывает теплая ладонь. Заметить, когда Кайло успел подойти и сесть рядом, ей не удалось.
— Надеюсь, что никак. Не считая того, что генералу придется соблюдать, наконец, режим, — Рен проводит пальцами от бедра до лодыжки, задерживается на щиколотке и вдруг щекочет пятку, от чего Эрна ойкает и поджимает пальцы. — И в этом я тоже надеюсь на вашу помощь.
— Я постараюсь, — Ойги пытается отодвинуться, но магистр не разжимает рук, продолжая удерживать ее на месте и невесомо оглаживая выступающую косточку.
Потом, наконец, отпускает, но тут же кладет ладонь на второе колено, посылая теплую волну Силы, расходящуюся по усталым мышцам ощущением сотен покалывающих иголочек. Процедура повторяется в точности, вплоть до щекотания пятки.
— У вас, Эрна, слишком много секретов, — Рен отстраняется, но остается сидеть. — Не думаю, что я вправе задавать вопросы, но надеюсь, что вы... достаточно хорошо относитесь к Рутгеру. И не будете его предавать, преследуя свои интересы.
— Я постараюсь... сохранить ему жизнь, — взгляд серых глаз нечитаем. — Но большего обещать не могу.
— Спасибо и на этом, — устало отзывается магистр, опуская голову и ненадолго отключаясь от реальности. Где-то на грани сна он фиксирует шаги, шорох ткани, слабый щелчок пряжки ремня и тонкий звон металла. И с трудом разлепляет веки, услышав следующую фразу.
— Заметьте, я ничего не сказала про вашу жизнь, Рен, — Ойги уже полностью одета. И даже волосы убраны в гладкий пучок. — Но ее я постараюсь сохранить тоже.
— Боюсь, это будет значительно труднее, — Кайло смотрит в стену, не желая встречаться с Эрной взглядом.
— Как знать, как знать, — дверь с легким шипением закрывается за спиной старшего навигатора, оставляя Рена в обществе погруженного в искусственный сон Хакса.
Магистр поправляет сползший плед, убеждаясь, что жертва эксперимента все еще дышит и даже постепенно приобретает нормальный цвет лица, садится обратно, упираясь затылком в подлокотник дивана, и с силой трет виски, пытаясь собраться.
«Кажется, фокус удался...»
Теперь неплохо бы подумать, что именно стоит рассказать генералу о событиях сегодняшней ночи, поскольку утром, спросонья, Кайло вряд ли сможет придумать что-то путное, а врать в глаза проницательному человеку — плохая идея.
«Хотя когда у меня были хорошие?»

ГЛАВА 30

Тихий, почти неслышный шорох будит Рена. Но почему этот простой звук кажется опасным, пока неясно. Магистр приоткрывает глаза, оглядывая каюту из-под ресниц. Потом осторожно сканирует пространство Силой. И тоже не находит ничего, чувствуя, как по спине проходят холодными когтистыми лапками нервной дрожи неуверенность и страх. Рен подозревает, что снова видит один из своих кошмаров, и решает обернуться.
Медленно. Очень медленно он выпрямляется и садится так, чтобы видеть все еще спящего Хакса. Поправка — не спящего, судя по подрагивающим ресницам и слишком сильно сжатым челюстям. Заодно выясняется источник разбудившего магистра звука — генерал слабо царапает пальцами плед, пытаясь то ли натянуть его повыше, то ли просто понять, что это такое.
— Рутгер? — рыцарь протягивает руку и касается плеча Хакса. Тот вздрагивает и чуть поворачивает голову, осторожно открывая глаза. Рену кажется, что при этом генерал ожидает обнаружить перед собой не его, а, как минимум, ранкора. — Как... самочувствие?
Не самый лучший вопрос в данной ситуации, но спросить надо.
— Вам культурно или по существу? — неожиданная язвительность Хакса убеждает магистра в том, что все не так плохо, как кажется. А следующая фраза избавляет от необходимости придумывать объяснения. — После всего, что вы со мной сделали, хорошим оно точно быть не может!
Генерал с трудом принимает сидячее положение, с отвращением отпихивая плед. Вынужденная демонстрация слабости его не слишком радует, поэтому на сидящего практически у его ног рыцаря Рутгер старается не смотреть.
— Это было больно и неприятно, Рен, — Хакс откашливается, пытаясь прочистить горло. Благо, подрагивающий голос можно пока списать на долгое молчание, скрыв истинную причину. — Особенно, когда вы ковырялись в моей памяти.
Магистр пожимает плечами с видом оскорбленной невинности. В том, что ему самому этот процесс тоже был совершенно не в радость, он признаваться не собирается.
— В следующий раз, когда надумаете умирать, я вам мешать не буду, — с вызовом отвечает Кайло, поднимаясь на ноги и демонстративно нависая над сидящим генералом.
— Очень на это надеюсь, — цедит сквозь зубы Хакс, глядя куда-то в сторону, и тут же кривится от боли, хватаясь за сведенную внезапной судорогой ногу. — Сапоги с меня снять нельзя было, реаниматологи-любители? И дайте, наконец, воды, Рен!
Рыцарь фыркает, как кошка, выразив этим свое отношение к ситуации, но за водой уходит, прихватив найденный в стенной нише стакан. И намеренно проводит в ванной лишние пять минут, пытаясь заодно хоть немного привести себя в порядок, поскольку от отражения впору шарахаться с воплем ужаса.
«Боюсь, датомирский национальный макияж тут не оценят, — мысленно хмыкает Кайло, разглядывая темные круги под глазами, — как и манеру вплетать в прическу мелкие кости особенно невезучих врагов. Хотя гнездо на голове уже практически такое, как надо...»
Ледяная вода несколько улучшает ситуацию, по крайней мере, глаза перестают закрываться сами по себе, но «интересную бледность» победить не удается. Хотя, для четырех часов утра и так сойдет.
— Хакс? — Рен шагает через порог, пытаясь пригладить свободной рукой влажные волосы, и замирает, обнаружив, что у них появился... гость.
Призрак Анакина Скайвокера стоит за спинкой дивана и с интересом изучает запрокинутое лицо Рутгера, удерживая того от лишних движений правой, скрытой перчаткой рукой. В приглушенном свете кажется, что на горле генерала образовалась черная дыра. Но Кайло знает, что Хакс сейчас чувствует каждый острый сустав протеза, впивающийся ему под челюсть.
— Неплохо получилось, — признает лорд спустя несколько секунд. — Но глупо было спасать человека, который так тебя не любит.
— Отпусти. Его. Пожалуйста, — тихо произносит Рен, делая шаг вперед. Паника Хакса висит в Силе плотным облаком, не нужно даже присматриваться, чтобы ощутить ее. Впрочем, после прошлой их встречи, у генерала нет никаких поводов радоваться Вейдеру.
— Защищаешь? — саркастично интересуется Анакин, наклоняясь и прижимаясь виском к виску Рутгера. Тот слабо дергается, пытаясь отстраниться. — А ведь он хочет воспользоваться твоей помощью, а потом избавиться.
— Мне последнее время кажется, что к этому стремятся все, кого я знаю, — сухо отвечает магистр, рассматривая блики на стакане, который продолжает держать в руках. И после небольшой паузы подчеркнуто ровно уточняет: — Избавиться — в смысле убить?
— Как ни странно, нет. Просто отправить куда подальше, — лорд выпрямляется, отпуская Хакса, и напоследок взлохмачивает ему волосы, заставляя генерала втянуть голову в плечи с едва различимым шипением. — Вместе с твоими рыцарями, в существовании которых он до сих пор сомневается. Таркиновский клан, что с него взять. Хотя Уилхуфф признавал полезность одаренных... особенно некоторых.
Вейдер, а сейчас Кайло не уверен в том, на кого именно смотрит, ухмыляется, прижимая руку к груди театральным жестом.
— Для него это не слишком хорошо закончилось, — тихо замечает Хакс, стараясь не шевелиться, поскольку ситх все еще стоит у него за спиной. Промолчать было бы лучшим решением, но на смену панике приходит злость, и Рутгер понимает, что балансирует на грани срыва. И вряд ли на ней удержится.
— Именно. Свяжешься со Скайвокерами, пожалеешь. Несмешная шутка, в правдивости которой вы уже успели убедиться, — Анакин делает несколько неслышных шагов, оказываясь возле рабочего стола и проводит ладонью над столешницей. Секретная панель с хрустом отщелкивается, и, повинуясь новому жесту, из ниши выскальзывает небольшой красно-оранжевый кристалл. — Я бы хотел знать, генерал, почему вы до сих пор не вернули это владельцу.
— А... должен был? — осторожно спрашивает Хакс, с отчетливым и совершенно искренним недоумением разглядывающий камешек. — Что это, кстати?
— Вы не помните? — Вейдер усаживается на край стола и принимается играть кристаллом, перебрасывая его из ладони в ладонь. Подчеркнуто игнорируя при этом тяжелый взгляд Рена.
— Нет, — генерал машинально берет приплывший к нему стакан из воздуха, тут же обхватывая его обеими руками, пытаясь скрыть дрожь. И очень ломким голосом спрашивает: — Чего я еще не помню?
— Судя по всему, многого, — лорд Силой поднимает камешек повыше и заставляет его медленно вращаться вокруг оси. — Например, того, что это кристалл от светового меча магистра рыцарей Рен, который вы нашли в кармане своей шинели после эвакуации со «Старкиллера». И должны были вернуть Кайло. Но не вернули. Будете дальше отпираться или все же признаетесь?
Лицо Хакса теряет всякое выражение. Несколько секунд он молчит, изображая памятник самому себе, потом коротко выдыхает и произносит:
— Я не хотел возвращать магистру оружие. По многим причинам, — генерал поднимает голову и совершенно спокойно смотрит на ситха. — Удовлетворены ответом?
Анакин улыбается уголком губ, жестом останавливая дернувшегося было Рена.
— Вашей игрой — да. Постарайтесь не растерять этот навык до конца жизни, он может сильно повлиять на ее длину, — ситх аккуратно опускает кристалл обратно в нишу и захлопывает крышку. И с заметным сарказмом продолжает: — После того, что сделал с вами наш дорогой магистр, желающие порыться в вашей безусловно интересной памяти рискуют столкнуться с некоторыми трудностями. Очень болезненными для обеих сторон. Поэтому лгите аккуратно и дозировано.
Рутгер кивает, соглашаясь.
— И вскрыть мое сознание теперь нельзя? — уточняет генерал, нервно облизывая губы в осознании перспективы доклада Верховному лидеру, который наверняка захочет узнать, почему не сработало его внушение.
— При желании можно. Не факт, конечно, что не умрете раньше, но не думаю, что Сноук собирается вас убивать прямо завтра. Вы далеки от идеала, но все еще нужны Ордену и своему... недорезанному экзоту, — отвращение вибрирует в низком голосе едва слышным рычанием. — А теперь перейдем к более важным вопросам.
Тьма сгущается в тенях, поглощая свет и резко очерчивая силуэт призрака, а глаза лорда наливаются расплавленным золотом, заставляя Хакса отвести взгляд. Рен же смотрит на Вейдера не мигая. Обманчивая расслабленность позы рыцаря перечеркивается его пульсирующим в Силе раздражением. Больше похожем на слабый огонек свечи в окружающим одаренных иллюзорном полумраке. Ледяной сквозняк щекочет горло, пробирается под одежду и оседает невидимым инеем на натянутых нервах.
— Кайло, ты ведь нашел Люка Скайвокера, — Вейдер не спрашивает, утверждает, и не ждет возражений, позволяя словам повиснуть в воздухе. И после почти невыносимой паузы продолжает говорить, зло и насмешливо. — Но отчет ваша милая дама-навигатор принесет и магистру, и генералу. В переговорном зале локтями толкаться будете, спеша припасть к мантии повелителя? Или на пороге подеретесь?
— Я... не собирался сообщать о результате без проверки, — скулы Рена, вспомнившего их с Хаксом вынужденно совместный доклад после уничтожения системы Хосниан, окрашиваются слабым румянцем. Тогда они действительно говорили, перебивая друг друга. Выглядело это по-детски. Смешно и унизительно.
— Я тоже, — коротко отзывается генерал, ощутивший всю тяжесть обращенного на него взгляда.
— А после проверки? — вкрадчиво интересуется лорд.
Хакс чуть пожимает плечами, показывая, что не видит необходимости отступать от протокола и нарушать приказ. Рен же резко мотает головой.
«Да, я до сих пор его ненавижу и хочу убить, но не так... И девчонка, кузина... Боги, почему все всегда так сложно?»
— Я сначала хотел поговорить... — начинает рыцарь, но закончить фразу ему не дают.
— Отправившись без оружия к двум одаренным? Магистр, в кого вы такой наивный? — неподдельное изумление, звучащее в голосе генерала, заставляет Анакина коротко улыбнуться.
— В папу, видимо. Тот тоже думал, что может убедить всех силой слова. В тех случаях, когда врагов было слишком много для бластера. На Беспине ему это не слишком помогло, — лорд задумчиво рассматривает потолочную панель, краем глаза наблюдая за меняющимся выражением лица Кайло — от возмущения тот быстро переходит к упрямой обреченности.
— Хан Соло мертв, — тихо произносит Рен, глядя в пол. — Но после его смерти у меня появилось слишком много вопросов.
— Ответы тебя не порадуют, — неожиданно мягко замечает Анакин, неслышной тенью скользя вперед. Призрачные пальцы сжимаются на настоящем плече, сминая ткань и прошивая тело коротким разрядом тока. — Но ты их получишь. Я ведь обещал.
Кайло вздрагивает и кивает, без выражения глядя на то, как силуэт лорда ситхов рассыпается искрами, отражающимися в его собственных зрачках.

Первым не выдерживает Хакс.
— Рен... Рен, зачем вам... этот... эта золотоглазая тварь?! — невысказанное «зачем вы притащили это на мой корабль?» звенит натянутой струной. Но под страхом за свою жизнь скрыто что-то еще. — Вы, что, верите, что в обмен на вашу голову... Забыли, про «наездников»?
— Это не вопрос веры, а вопрос времени, — устало отвечает магистр, прислоняясь затылком к стене. — И я ничего не забыл. Не самый худший расклад на самом деле, для Галактики, по крайней мере.
Кайло прикрывает глаза, избегая ищущего взгляда Рутгера. Объяснить так, чтобы Хакс понял, не получится. Но можно попробовать сформулировать мысль иначе, убедить его хотя бы не мешать делать то, что должно быть сделано.
— Той ночью, в лазарете, когда вы ушли долечивать челюсть, а мы с Фазмой остались, я медитировал. И видел... сон и два видения будущего. Сон вас не касается, а вот в первом видении был тот самый уровень в машинном отделении, где потом произошел взрыв. Я запомнил номер отсека и смог его потом найти на схеме.
— А во втором? — Хакс упорно пытается поймать взгляд Рена, но видит лишь тень от ресниц.
— Во втором был вариант будущего Ордена, пять лет спустя, уже без Сноука, только вы и я, — магистр тихо фыркает. — И власть. Только вот вид у вас, генерал, был хуже, чем сейчас, а у меня половина головы седая и глаза золотые.
— Вы рехнулись, теперь уже окончательно, — Хакс трет висок, пытаясь осмыслить услышанное и понять, почему так цепляется за Рена нынешнего, не слишком предсказуемого и определенно опасного. Боится получить нечто худшее или, наоборот, потерять значимое?
— Еще нет, — Кайло бледно улыбается, так, словно его действительно смешит подобное предположение, — но вы мне немного поможете. Завтра перед отлетом мне нужны будут еще два дройда-блокиратора Силы, точнее, их начинка. Надеюсь, вы не забудете о моей просьбе.
Тяжелая ткань накидки взлетает темным крылом, на мгновение создавая иллюзию другого лица под капюшоном, и заставляя Хакса с силой сжать пальцы.
— Спокойной ночи, генерал. Или, скорее, доброго утра.
Когда дверь каюты захлопывается за спиной магистра, Рутгер наконец вспоминает, что до сих пор держит в руках стакан, так и не сделав ни единого глотка.
«Кажется, сумасшедших уже двое. А я ничего с этим не могу поделать...»
Вода пахнет нагретым металлом. И оставляет на языке горький привкус пепла.