Мертвые живы страстями Опции

[Граанда]

Автор:Граанда

Фандом:Star Wars

Персонажи: Асока Тано (Шпилька)/Энакин Скайуокер (Дарт Вейдер), Боба Фетт/Асока Тано (Шпилька), Асажж Вентресс, Бэррисс Оффи, Оби-Ван Кеноби, Новый Мужской Персонаж

Рейтинг:NC-17

Жанр:Action/Darkfic/Comedy

Размер:Макси

Статус:В процессе

События: Вейдер без костюма, Не люди, Герой на стороне Империи, Плохие джедаи

Предупреждение:AU, ООС, Насилие, БДСМ, Нецензурная лексика

Саммари: Некоторые девочки взрослеют неправильно. Некоторые связи лучше оставлять в прошлом. А некоторые люди хороши лишь мертвыми, потому что, ожив, их безумие становится страшнее смерти.


Асажж Вентресс: http://www.fanart.info/art/art-view/28477
Таким я вижу Вейдера без костюма (работа не моя): https://pp.vk.me/c630818/v630818660/320b3/fTpqMRy3KYg.jpg

[Граанда]

№30


Асока металась по выделенному ей спальному мешку, скользила потными лекко по полу и никак не могла уснуть. Сила предостерегала ее о чем-то, кружила голову, путала, но никак не могла выйти на нужный образ и дать знать, чего именно стоит бояться. Она мешала думать, рвала прочь из дремы и, казалось, была попросту заговорена на то, чтобы превратить ее ночь из ужасной в поистине невыносимую.

Асока точно знала: это Оби-Ван был во всем виноват. Сила, окружавшая ее, была безумна.

Громко перевернувшись на бок и сдержав рвущуюся изнутри ругань, она рывком силы подтянула к себе одну из беновых бутылок и, не задумываясь, глотнула. На ее вкус сок был гадкий, но он прояснял сознание и успокаивал. Сила, конечно, силой, но даже она бывает бесполезна тогда, когда за стенкой пытается уснуть сбившийся с пути магистр, чьи возможности были столь же колоссальны, сколь кошмарно его тихое безумие. Но мнимое беспокойство, вызванное банальной близостью противного ей до омерзения человека, никогда не было уважительной причиной для бессонницы. С этими мыслями в голове Асока сглотнула горьковатый привкус во рту и провалилась в глубокий сон через полчаса, мирно пересчитывая в уме все смерти Дарта Мола.

Она раскрыла глаза в бескрайнем травяном море средь океана степей и испуганно дернулась, аккуратно поддерживаемая за плечи чьими-то теплыми руками. Небо было ясным, солнце жгучим, а общий образ настолько правильным, что она даже зажмурилась, лишь бы не проснуться, когда все поняла.

— Здравствуй, — тихо послышалось за ее спиной, и Асока, с трудом разлепляя глаза, обернулась на звук.

Она вырвалась из его рук и ногтями впилась в его шею. Почувствовала, как сжимается под пальцами горячая кожа, увидела, как проступают красные ореолы под царапинами, ощутила, как щекотит лекко дыхание, а выступившие шрамы на нем покрываются мурашками так, будто вновь обрели все отнятые чувства.

Она видела его таким второй раз в жизни: молодым, здоровым, живым. И в первый раз он ее не узнал.

— Учитель, — едва слышно выдохнула Асока и опасливо сощурилась, стараясь подметить малейшую мимику его лица.

Он улыбнулся краем губ так, будто не было ничего необычного в том, что после устроенной им дикой охоты он снизошел до общего сна и ждет, будто его примут, как званого гостя. Так, будто это вообще было нормально для него — улыбаться.

— Зачем ты пришел? — хрипло пробормотала Асока и спрятала взгляд в траве, куда секунду назад опустила одну руку, не решаясь оторвать вторую от его горла.

— Я скучал, — он обхватил рывком силы ее шею и поднял подбородок, направляя к себе глаза, — чем бы все не казалось.

Асока прикусила губу и всмотрелась горящим взглядом в его глаза, впиваясь ногтями в траву так, что под них забивалась земля. Ее вторая рука дрожала, не в силах сжать его горло, и безвольно скребла покрасневшую кожу над ключицей.

— Брось, — набравшись сил, фыркнула она и яростно мотнула головой так, что заблестели глаза, — это не ты, и вся эта земля тебе противна!

Она дотянулась рукой до его щеки, провела указательным пальцем по рассекшему глаз шраму и прошлась большим по уголку его рта.

— Все это сгорело, — шепнула она. — И пусть.

Он усмехнулся, скользнув горячими губами по ее пальцу, и в следующий миг растворился сам в себе, являя образ настоящего. Мир вокруг исчез, чтобы появиться вновь в образе строгой имперской роскоши, заполнявшей просторную каюту на одном из внушающих страх звездных разрушителей. Асока подумала, что это было то место, где он засыпал.

— Неужели тебе приятно на это смотреть? — Энакин неуверенно повел бровью, и кожа на его лбу сложилась в причудные складки, не успевшие оформиться морщинами. Слишком бледная для здорового человека, слишком молодая для взрослого, но та единственная, в которую Асока могла верить по-настоящему.

— Я пятнадцать лет считала тебя мертвым, — серым голосом ответила она, завороженно глядя в его глаза. Она старалась запомнить каждую черту, боялась моргать, и до боли зажала его волосы, чтобы если уж проснуться, то только рядом с ним. — И сама жизнь красит тебя лучше всего на свете.

Энакин порывисто сгреб ее в объятья еще до того, как она закончила говорить.

— Тебя не было слишком долго, — сбивчиво прошептал он в ее монтралы, растирая оголившуюся под майкой поясницу, и прижался щекой к ее лбу. — Это очень трудно — вспоминать.

Асока стиснула зубы и зажмурилась, чувствуя, что начинает реветь как ребенок на его руках, будто в насмешку над злодейкой-судьбой и всеми ее проказами, застывшими в морщинах старого джедая, что укрылся в пыли пустынь.

— Вспомнить надо, — хрипло выдохнула она, пальцами скребя панцирь черной брони и ломая об него ногти, как мечтала минувшим днем, — без этого никак…

Она не смогла сдержать слезы на выдохе и сдавленно захрипела, чувствуя, как сотнями игл горло разрывает комок из сдержанных истерик и задавленной в глубину ярости. Весь этот яд копился в ней с тех пор, как ее от него оторвали и заставили играть светоч перед повстанцами. С тех пор, как она почувствовала его тепло, все стало неважно: и амбиции, и планы, и война. Существовал лишь полумертвый киборг, и Асока была готова сделать все, лишь бы увидеть его живым. Но в этот самый момент на его груди она почувствовала одно: будь он вторым Гривусом, она бы никогда не смогла оторваться.

Он молчал, пока она сдавленно подвывала и раздирала до крови кожу на его щеках, вжималась трясущейся грудью в его доспехи и перебирала дрожащими губами прожилки застарелых шрамов на шее: тех, что он захотел оставить после операций. Его глаза золотились неясным светом в слепой черноте космоса, исходящей из панорамного окна, а расширившиеся зрачки смотрели сквозь нее куда-то туда, где была скрыта сама суть всего, что с ними происходило.

— Что ты хочешь сделать со мной? — наконец выдохнула Асока, на миллиметр оторвавшись губами от его горячей кожи.

— Что бы я ни хотел, ты мне этого не позволишь.

Он не поменялся в лице ни на секунду, все также отстранённо смотрел вдаль, только его рука крепче обхватила ее талию и ближе притянула к груди, когда он тихо добавил:

— Меньшее было бы оскорбительным.

Асока опустила глаза к полу и, сглотнув, кивнула.

— Иногда нужно только попросить.

Вейдер резко сощурился, едва она выдавила в его грудь эти четыре заветных слова.

— Действительно, — севшим голосом прохрипел он и тут же встретился с ней глазами. Асоке показалось, что в них разом зажглись все огни Корусканта: настолько они горели.

И в следующую секунду он страстно ее поцеловал.