Witch, мое "творчество" Опции

[Witch]

Решила вынести на суд общественности свой старый рассказ. Правда он уже раньше публиковался, но, надеюсь это не смертельно

САМОЕ СТРАШНОЕ НАКАЗАНИЕ или ПРИЗРАК

Он медленно,с трудом переставляя ноги, брел по коридору. Вокруг, как всегда, было пусто. Никто не отваживался попадаться ему на пути, хотя сейчас он не справился бы даже с воробьем. В глазах все еще плясали голубые огни молний. Сегодня Император его чуть было не убил... Он полностью провалил задание: планы не нашел, базу повстанцев не уничтожил, Звезду Смерти не спас... Он кругом виноват и получил по заслугам.
Теперь только бы добраться до своих аппартаментов. Там медитационная камера. Ему надо отдохнуть, восстановить силы, залечить новые ожоги... Его повелитель дал ему новое задание. Он отдохнет и тогда вспомнит, что надо сделать...Шаг, еще один шаг, поворот, знакомая дверь... Теперь отпустить охрану, разогнать слуг и можно будет заняться собой...
С каждым годом ему все труднее и труднее восстанавливаться после наказания. Его повелитель знает толк в боли... Когда-нибудь он его убьет... "Интересная получилась двусмысленность", - Вейдер нашел в себе силы улыбнуться. Ситх должен стремиться уничтожить своего учителя, но он не может. Ему просто не оставляют на это сил...
Вейдер толкнул дверь в кабинет и замер: за его столом сидел какой-то нахал и изучал секретные документы! Меч сам прыгнул в руку. Сильный взмах, удар... и ничего. Наглец даже не повернул голову. Неужели промазал!? Рука опять поползла вверх...
- Вот только не надо изображать ветряную мельницу. У тебя это плохо получается.
Незнакомец, наконец, поднялся из-за стола, давая возможность себя рассмотреть: средного роста, худощавый, широкоплечий, светлые волосы, довольно приятное лицо, одет, как джедай, но без меча... В глазах все еще двоилось и он не мог как следует рассмотреть лицо этого странного посетителя.
- Кто вы?
- Ну, это уже слишком!
Нахал залез с ногами на диван и с комфортом там устроился. Ни Сила, ни форсгрип на него не действовали. Вейдер почувствовал себя на удивление беспомощным. Может быть это сон? Решив относиться к ситуации, как к кошмару, он немного успокоился и принялся пристально изучать это странное существо. Человек казался знакомым. Несомненно они раньше встречались.
- Разумеется встречались! Ты же убил меня буквально на днях.
Вейдер добросовестно постарался припомнить все свои последние жертвы. Этого типа определенно среди них не было. Если только...
- Кеноби?
- Ну, наконец-то! А я уже испугался, что у тебя склероз.
- Что вам от меня надо?!
- Да как тебе объяснить... Тут такая неприятная история получилась... В общем, в Силу меня не пускают. Говорят, запорол обучение Избранного, не оправдал, так сказать, доверие. Иди, мол, и исправляй ошибки. Вот я и пошел..., куда послали.
- Погодите, Кеноби, я не совсем понимаю... Я вас убил?
- Ну конечно же. Разрубил пополам. После такого не выживают.
- То есть, вы мертвый?
- Да уж не живой.
- Дух?
- Можно сказать и так.
- Так что же вы, в таком виде, можете со мной сделать?
- Как что!? Продолжить твое обучение.
- НЕ-Е-Е-Т! ТОЛЬКО НЕ ЭТО!

Сообщение отредактировал Witch - 9 Июнь 2004, 07:52

[Witch]

Небольшая зарисовка.

БОЛЬ (Вейдер у обзорного экрана, эп.5)

Одиночество. Привычное, очищающее душу, успокаивающее одиночество. Где-то там далеко были люди со своими смешными эмоциями, детскими надеждами, глупыми страхами - иллюзиями чувств. Настоящим оставалось только одиночество и еще, может быть, боль. Что может быть реальнее боли, терзающей каждую клетку его измученного тела. Он нес эту боль в себе и щедро одаривал ею других. Он никогда не был жадным, когда дело касалось боли. Единственной реальной вещи в этом неустойчивом мире. Единственным, чем он мог поделиться. Одиночество суждено только избранным, боль же принадлежит всем. Глупые люди. Они так цепляются за иллюзии и так боятся реальности. Боятся его, несущего им эту реальность, раскрывающего перед ними дверь к подлинным чувствам. Любовь, дружба, счастье всегда готовы обмануть доверившегося им чудака, надежна одна только боль. Только она никогда не обманет и не предаст.
За долгие двадцать лет он породнился с болью. Казалось, он должен знать о ней все... Но неожиданно оказалось, что у него еще есть сердце, а может быть душа, которые тоже могут болеть. Это не была та знакомая, родная, привычная боль. Эта новая боль вызывала смятение, она пыталась подчинить его, заставить по другому думать, совершать самоубийственные поступки, разрушать то, что он самозабвенно созидал все эти двадцать лет, все, ради чего и терпел он свою безмерную боль и безмерное одиночество.