Любимые стихи, не свои, но любимые.... Опции

[Airen Demurg]

У многих есть какие-то свои, любимые стихотворения, которые приятно вспомнить, когда тебе плохо или наоборот хорошо...
Давайте напишем здесь некоторые из них.


«Расскажи мне ветреную сказку
О любви несказанной моей,
Кто-то слишком странно выбрал краски -
Краски солнца, моря и дождей.

И в смешенье этой акварели
Почему-то я была одна
Под холодною звездой Апреля,
Слишком безнадежно влюблена.

Я смеялась нервным крикам чаек!
Но как больно быть всегда собой.
Вот бы в небо, да за белой стаей,
Да о камни, где поет прибой...

Ведь вода влечет в свои глубины,
Хоть и очень страшно - умирать.
И грифоны выгибают спины
И зовут с собою полетать.

Небо, море, дождь - слились, смешались,
И застыли в пальцах Сатаны.
Город камня, вечность и стали,
Как и я, ты вечно ждешь весны...

Мориэль

[Таквааш]

***
"Купим слова! Купим слова!" -
Кричат на базаре словес.
Бегут продавать и стар, и млад
Словеса на вес.
Если есть в душе твоей слово, брат,
Не неси его в шумный торговый ряд,
А в молчанье прячь под навес.
<Р. Тагор>

***
Нет, не напрасно я в звёздном лесу
Радостно лёгкое сердце несу.

Переплывая извечный поток,
Знаю я: мир полногласный широк.

Буду я камнем у моря молчать,
Розовым озером небо качать,

Руки раскинув на лунном пути,
Буду торжественным дубом расти,

Солнечной ласточкой резать лазурь,
Прыгать дельфином - товарищем бурь.

Время настанет - войду в хоровод
Скал и деревьев, равнины и вод,

Вечной останусь над миром звездой,
Птицей, растением, зверем, водой.

И человеческий голос во мне
Чьей-то по-братски ответит струне.
<В. Рождественский>



Всадник.
Темноликий и огневолосый,
Весь в лучах уходящего дня,
Прорываясь сквозь сумрак белёсый,
На обрыве он вздыбил коня.

И глаза его в сумрачном блеске,
Разгораясь, как тёмный алмаз,
С полустёртой столетьями фрески
Неотступно летели на нас...

Живописца в монашеской келье,
Видно, мучили странные сны,
Если он не ушёл от похмелья
Забродившей в душе старины.

И должно быть, каноны святые
Нарушая, он вспомнил о том,
Как рубился с ордою Батыя
На таком же коне боевом.

И тогда, словно гул издалече,
Захлестнув заповедный придел,
В нарастающем грохоте сечи
Донеслось к нему пение стрел.

И возник перед ним, как виденье,
Этот всадник на голой стене,
Уносящийся вихрем в сраженье,
Со стрелою, застрявшей в броне.

Он схватил свои кисти в восторге,
Чтоб навеки тот миг удержать,
Словно некогда сам, как Георгий,
Вёл на недругов русскую рать.

В полумраке пустого собора,
Про еду забывая и сон,
Он писал то, что встало для взора
Из клубящейся дали времён.

Он писал - не для тьмы и покоя,
Не для нимбов и ангельских крыл, -
Он в отважное сердце героя
Неуёмную страсть перелил.

И летит его всадник крылатый,
Всех архангелов краше стократ,
Принимая на светлые латы
Бурной жизни победный закат.
<В. Рождественский>