Правильное решение, Энакин не переходит на сторону Палпатина в 3 эпизоде. Опции

[Annanaz]

Что до проповедей, то это уже на совести Лукаса. А на войне и правда все средства хороши. Оби-Ван вел себя нормально, сообразно обстоятельствам. Когда на тебя кидаются с мечом, что остается делать?

Справедливости ради надо отметить, что на Мустафар Обик летел с одной целью - убить Энакина. Так что кто на кого первым кинулся с мечом, еще вопрос. Но Оби-Ван - джедай. Что еще он мог сделать, когда вся его жизнь заключена в Ордене?
А на совести Лукаса вообще дури много.

Сообщение отредактировал Annanaz - 11 Август 2015, 12:13

[Ариша]

Темный, просто темный) Они же силу в страстях черпают - и кто сказал, что только в собственных?

Хм... не думаю, что ту дело в ССС или в ТСС, мне кажется, что эта особенность темперамента и характера. Кто-то может жить под давлением и чувствовать себя в расцвете сил, кто-то нет.

Отвечу цитатой из второй части:

Упс... сори, где-то пропустила этот момент.

[Ариша]

Справедливости ради надо отметить, что на Мустафар Обик летел с одной целью - убить Энакина.

Ну его же послали убить ситха... И пытался он это сделать с очень мучительным фейсом)

Но Оби-Ван - джедай. Что еще он мог сделать, когда вся его жизнь заключена в Ордене?

Вот это точно. Для него в тот момент, просто вся Вселенная рухнула... причём столкнул его Вселенную именно его ученик.

А на совести Лукаса вообще дури много.

Не то слово)))

[Annanaz]

Хм... не думаю, что ту дело в ССС или в ТСС, мне кажется, что эта особенность темперамента и характера. Кто-то может жить под давлением и чувствовать себя в расцвете сил, кто-то нет.

Со сторонами Силы путаницы много, каждый пишет, кто во что горазд) Мне удобнее считать, что разница как раз в том, как форсъюзер получает доступ к Силе, откуда черпает энергию. Скажем, светлому проще дотянуться до Силы и направлять ее, когда она находится в гармонии (а если гармонии вокруг маловато, то главное - оставаться невозмутимым самому), а темному наоборот - подавай возмущения всевозможные, начиная от собственной ярости и заканчивая конфликтными ситуациями всевозможных масштабов. И то, и другое одинаково сложно. Отсюда и разная реакция на боевые действия.

Упс... сори, где-то пропустила этот момент.

Бывает)

Ну его же послали убить ситха... И пытался он это сделать с очень мучительным фейсом)

И все-таки факт остается фактом - пытался, и весьма успешно) Но осуждать его за это, думаю, было бы неправильно.

Сообщение отредактировал Annanaz - 11 Август 2015, 17:26

[Карахар]

И все-таки факт остается фактом - пытался, и весьма успешно) Но осуждать его за это, думаю, было бы неправильно.

Действительно. Единственное, за что (и то относительно) его можно осудить - это что не добил, а бросил гореть.

[Cirkon]

Действительно. Единственное, за что (и то относительно) его можно осудить - это что не добил, а бросил гореть.

А добил бы - и не было 4,5,6, а возможно и 7,8,9 эпизодов!

[Annanaz]

Тишина тюремных помещений Храма с непривычки давила на уши. Все, что Энакин слышал – звуки собственных шагов и дыхания, почти неестественно громкие в этих каменных стенах. Вокруг не было ни души: охрану от повелителя ситхов надежно отделяли бронированная дверь, энергетический щит и длинный коридор со множеством ответвлений. Свет, льющийся с тусклых ламп под потолком, почти не доставал до пустующих камер, и те тонули в зловещем полумраке. Насколько Энакин знал из разговора со старшим техником Храма, тюрьма снабжалась энергией из автономного источника, и его – древнего, бездействовавшего столетиями, – едва хватало, чтобы поддерживать в рабочем состоянии систему защиты. На мелочах вроде освещения приходилось экономить.

"Наскоро запущенный генератор, сотни лет простоявший без дела и техобслуживания? Не самая надежная защита".

Энакин готов был поклясться, что слышал негромкий старческий смешок. Стиснув зубы, он мысленно послал ситха ко всем чертям – ощущая скорее злость и досаду, чем смятение. Вернее, старательно гоня это чувство прочь: раздумывая, то ли Палпатин настолько силен, что способен лезть в его мысли, то ли у него самого не все ладно с головой, недолго и свихнуться.

– Не ожидал увидеть тебя здесь так скоро, Энакин.

Энакину потребовалось все его самообладание, чтобы не вздрогнуть, услышав этот тихий голос прямо у себя за спиной. Юноша развернулся на месте, готовый в любой момент выхватить световой меч... и едва зубами от досады не скрипнул: как оказалось, он чуть не прошел мимо нужной камеры, даже не посмотрев в ее сторону. Что, в принципе, немудрено: эта клетушка была так же скудно освещена, как и все остальные, и не привлекала к себе внимания ровным счетом ничем – разве что тускло горел красным индикатор на дверной решетке. Фигура старика, неподвижно сидевшего на койке, в этом полумраке легко могла сойти за неясную тень.

Настораживало другое. Сейчас Энакин чувствовал Палпатина в Силе настолько отчетливо, что без труда отыскал бы его камеру закрытыми глазами... но каких-то несколько секунд назад Сидиус, казалось, находился везде и нигде конкретно: его незримое присутствие в равной степени ощущалось и в помещениях охраны, и в этом коридоре.

Нет, это даже не "настораживало": более доходчиво сообщить об угрозе могла разве что надрывающаяся сирена.

– Значит, все-таки ожидали, лорд Сидиус? – процедил Энакин, непроизвольно сжимая пальцы на рукояти меча. – И наверняка заготовили для меня красивую речь? Вопросы, подталкивающие меня к верным выводам? Ранкорью дозу отеческого сочувствия? Поберегите время.

Энакин и сам не ожидал, что эти слова прозвучат с такой злобой, выдающей горечь, скрывающуюся за ней. Мерзко это было – сознавать, что человек, которому он верил, которым восхищался... да хатт побери, к которому относился чуть ли не как к отцу! – все это время видел его лишь полезным инструментом. Оружием, которое в нужный момент можно будет повернуть против своих врагов.

Может, Сидиус и преувеличивал тогда, говоря, что ситхи и джедаи во многом схожи между собой, но некоторое сходство определенно присутствовало.

– Зачем же? – бывший канцлер рассмеялся – сухим, кашляющим смехом, совершенно не похожим на его привычный. – Времени у меня пока в избытке... я бы даже сказал, что его слишком много.

Не было похоже, что заключение сильно волновало Сидиуса. В его голосе сквозила легкая досада, как если бы перспектива собственной казни или пожизненного заключения казалась ему каким-то мелким неудобством.

– Но вы его даром не теряли, как я погляжу, – проговорил Энакин, едва не переходя на рык. Сделал шаг вперед, почти вплотную приблизившись к решетке. – Неужели вы думали, что я ничего не пойму? Что снова приму ваши мороки за чистую монету? Не сыграла ваша ставка на меня, милорд. Пора бы вам это понять.

Сидиус наконец соизволил обернуться. В тусклом, размытом свете черты его лица виделись нечетко и смазанно, но взгляд – изучающий, пристальный – Энакин кожей чувствовал на себе. И ощущение это было не из приятных.

– Ты о видениях, надо полагать? – осведомился ситх холодно. В его голосе, вопреки обыкновению, не было ни намека на участливость и теплоту – и за это Энакин был почти благодарен: фальшь ему до тошноты надоела. – Ты думал, они прекратятся с моим арестом? Глупо, Энакин. Хотя я и могу понять твое желание списать их на мой обман: дар предвидения часто показывает нам картины, которых мы совсем не хотели бы видеть.

– И все же вам о них известно. Если это не ваших рук дело, как вы можете знать, что я видел?

Сидиус чуть подался вперед, и игра светотени жутковато исказила его черты: саркастическая усмешка на секунду стала безумным оскалом, едва не заставившим Энакина отпрянуть от отвращения.

– Энакин, твое высокое мнение о моих способностях мне льстит. Но влиять на чужие видения... если я когда-нибудь сумею овладеть подобной техникой, то буду считать это своим личным достижением.

Ложь. Энакин не сомневался в этом. Он был уверен, что Сидиус скажет нечто подобное. Уверен...

– Не считайте меня за идиота. Вы знали о Падме. Знали, что в своих видения я вижу ее гибель. Я никогда не рассказывал вам об этом, и все же вы знали!

Последнюю фразу он почти выкрикнул, и эхо еще пару секунд носилось по коридорам тюрьмы. Палпатин спокойно дожидался конца тирады, не шелохнувшись и ни на мгновение не отводя взгляда. Когда Энакин тяжело выдохнул, переводя дух и мысленно кляня себя за то, что позволил себе такие эмоции в присутствии ситха, тот невозмутимо осведомился:

– Высказался? Хорошо. А теперь послушай меня. И постарайся не перебивать.

Нечто такое было в его голосе, что заставило Энакина безропотно прикусить язык. Ему самому стало не по себе от той поспешности, от этой полудетской готовности стыдливо подчиниться старшему...

"Будь он проклят. Что со мной происходит?"

Палпатин тем временем продолжал говорить, и каждое его слово, каким бы спокойным ни казался голос, отзывалось металлическим лязгом.

– Во-первых, о Падме ты мне ничего не рассказывал, это верно. Но неужели ты думаешь, что о ваших отношениях никому неизвестно? Еще немного, и по коридорам Сената начнут ходить непристойные анекдоты, настолько хорошо вы скрываете свою связь! Во-вторых, – Палпатин сделал короткую паузу, наверняка отметив, как шумно выдохнул Энакин и дернулось его лицо, – ты зря считаешь свой дар предвидения уникальным. Многие одаренные способны видеть будущее, не имея даже элементарного обучения – в чем ты, к слову, немногим отличаешься от уличного мальчишки, которому посчастливилось родиться чувствительным к Силе. Мне неизвестно, что ты видел – вполне достаточно того, что видел я. Смерть Падме Амидалы встречается во множестве вариаций будущего, и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: то, что для меня является незначительной деталью, тебя будет мучить неотступно, днями и ночами. Не стоит приписывать мне способности, которыми я – к величайшему своему огорчению – не обладаю.

Энакин молчал – безумно желая поспорить и не находясь с ответом. Склизкий, холодный комочек сомнения, все это время сидевший в груди, стремительно разрастался, мешая дышать. Юноша был готов к мягким увещеваниям, красивым и витиеватым фразам – но в словах Палпатина звучала хлесткая искренность. То, что Энакин меньше всего ожидал услышать... то, что он услышать безумно боялся.

– Во множестве вариаций будущего? – вопрос сорвался с языка прежде чем Энакин успел толком понять, что собирается сказать. – Падме... – он мысленно выругался на хаттезе, с трудом подавив желание со всей силы заехать себе по лбу. – Выходит, вы способны видеть несколько событий одновременно? Как такое возможно?

– Тренировки, мальчик мой, долгие годы тренировок. Джедаи в своем фатализме не видят преимуществ, что дает способность не безвольно плыть по течению Силы, а анализировать его... они, насколько мне известно, предпочитают констатировать факт, что будущее находится в непрерывном движении, – он презрительно фыркнул, демонстрируя свое отношение к такому подходу. – Не будь ты так парализован страхом перед грядущей трагедией, так зациклен на ней, то смог бы увидеть и другие вероятности... впрочем, вряд ли ты нашел бы большинство из них привлекательными.

За бешеным стуком крови в висках слова ситха звучали приглушенно, но оттого не менее отвратительно. Хотелось, просунув руку сквозь прутья решетки, схватить его за горло и сдавливать до тех пор, пока он не сознается что все это – ложь... и что, хатт возьми, он хотел сказать своей последней фразой.

– Вы знаете, что должно случиться, – прохрипел Энакин так сипло, будто его самого кто-то душил. – Иначе не стали бы говорить все это. Чего вы добиваетесь?

Палпатин равнодушно пожал плечами и отвернулся, устало прикрыв глаза. Сейчас он вновь стал напоминать того человека, которого Энакин знал большую часть жизни – а не того, кто все чаще мелькал за этой маской в последние годы.

– Я уже добился почти всего, чего хотел, Энакин. Кроме твоего спасения.

– Моего спасения? – Энакин хрипло хохотнул, хотя веселье было последним, что он сейчас испытывал. – По-моему, это вы сейчас за решеткой, а не я.

– Верно. И за это я тебе даже благодарен – как за спасение моей жизни, так и за твою... честность и верность долгу, – слова прозвучали без тени насмешки, но в таком контексте, что впору принять их за оскорбление. – Магистр Винду оказал мне огромную услугу, так любезно пойдя против всех мыслимых и немыслимых законов Республики.

– Вы выдаете желаемое за действительное. Вашу судьбу решит Сенат, и с чего вы взяли...

– С того, мальчик мой, что я занимаюсь политикой дольше, чем ты живешь на свете, – Сидиус снисходительно улыбнулся. – Ты ведь понимаешь, о чем я говорю. Не стоит повторять восторженные глупости за Падме... она хорошая девочка, но наивна, как ребенок.

Энакин понимал. Военные гарнизоны на каждой мало-мальски значимой планете, флоты, размещенные с тем самым блестящим расчетом, что так восхищал его раньше, злобные шепотки, как шелест сухой листвы проносящиеся по рядам клонов при виде джедаев... да даже если Сенат вдруг объявит Палпатина воплощением вселенского зла, его сил хватит, чтобы вновь захватить власть в Республике за считанные дни!

А ведь он видел это. Видел, как все произойдет. Война. Черный дым над Храмом. Арест Падме.

Энакин так крепко сжал челюсть, что зубы начало сводить от напряжения. Стиснув кулаки, почувствовал, что перчатка на его настоящей руке насквозь промокла от пота.

– Умно, – прошипел он с ненавистью. – Вы все прекрасно спланировали, лорд Сидиус. Просто превосходно. А если вы умрете здесь? Что тогда?

Палпатин искоса взглянул на него. Не было похоже, что угроза ситха впечатлила.

– Тогда джедаи совершат еще одну чудовищную ошибку, которая сделает их уничтожение неминуемым. Не самый благоприятный вариант для меня, но для Ордена – не лучше прочих.

Он помолчал, давая Энакину возможность обдумать сказанное. А тот все старался заглушить подленький голосок, твердящий, что все это – горькая, но правда. Галактика уже катилась ко всем чертям, и теперь вопрос лишь в том, как глубоко она скатится.

– Энакин, – голос Палпатина донесся, как издалека. – Я не стану сейчас произносить красивых речей о том, как все, что я сделал, было необходимо для блага галактики. Не стану говорить, что превратить Республику в государство, способное не на словах, а на деле обеспечить большинству своих граждан мир и процветание, можно лишь перековав ее в горниле войны. Ты поймешь это много позже – когда твои дети будут расти в галактике, на знающей войн и внутренних распрей, когда твоя милая жена увидит, как просто на самом деле защитить мирную планету от посягательств алчных корпораций... но пока мне нечем подкрепить свои обещания, увы. Пойми одно: перемены уже не остановить – а они обычно безжалостны к тем, кто не способен адаптироваться к новым условиям. У тебя еще есть шанс спасти и себя, и свою семью. Надеюсь, ты им воспользуешься, пока не поздно.

Знает Сила, Энакин был готов услышать нечто подобное. Даже формулировки примерно себе представлял. Но, хатт побери, почему так трудно возразить? Почему эти слова кажутся такими... логичными?

– Снова играете в доброго дядюшку? – бросил он с горечью. – Неправдоподобно, лорд Сидиус. Что до ваших угроз, то пока в камере находитесь вы, а не члены Совета. Не слишком-то вяжется с образом побеждающей стороны.

Развернувшись, он широко и твердо зашагал к выходу из тюремного блока. Костеря себя последними словами за то, вообще приходил. А перед глазами все сменяли друг друга проклятые картины: сражения в космосе и на земле, черные клубы дыма над Храмом, арест Падме...

"Еще не поздно предотвратить это. Главное – найти способ".

[innatemnikova]

Шикарно, вообще шикарно, плюс неоднозначность Палпатина не черный не белый и не оправдывающийся, и Энакин в путе интриг, и почему мне по наивному хочется, чтобы Энакин слушался Палпатина
У меня просто такое ощущение, что Энакин уже проиграл
Смерть или арест, что будет с Падме?! Ну и с детьми естественно.

[Annanaz]

Шикарно, вообще шикарно, плюс неоднозначность Палпатина не черный не белый и не оправдывающийся,

Спасибо Ура, я это прописала)

и Энакин в путе интриг, и почему мне по наивному хочется, чтобы Энакин слушался Палпатина

Может потому, что Палыч, в принципе, дело говорит?) Но принять это не то что тяжело - почти невозможно. Все-таки Энакин к предательству не склонен по своей натуре.

Смерть или арест, что будет с Падме?! Ну и с детьми естественно.

Не скажу Но два варианта - это еще не все)

[Annanaz]

В приемной директора ССБ Мейсу Винду пришлось прождать не менее полутора часов. Хотя адъютант и заверял, что уважаемого магистра примут при первой же возможности, минут через тридцать у Мейса появилось подозрение, что Айсард эту возможность изыскивать совершенно не торопится, а об уважении к представителю Ордена и вовсе велел упомянуть для красного словца. Прождав с час, магистр в этом мнении укрепился окончательно. Через полтора – был абсолютно уверен, что его осознанно пытаются оскорбить.

Мейс досадливо поморщился: вполне ожидаемое поведение для Палпатинского прихвостня – особенно для этого. Арманд Айсард и прежде воспринимал необходимость сотрудничества с Орденом с отчетливым зубовным скрежетом – а сейчас от этого человека и вовсе отборного хаттеза в качестве приветствия можно ожидать. Оставалось только надеяться, что гордыня директора все же не заглушила голос разума.

Послышался шорох открывающейся двери, но Мейс не подал виду, что слышал: все так же стоял перед панорамным окном, заложив руки за спину.

– Магистр Винду. Чем обязан?

Голос больше походил на лай сторожевого пса: отрывистый, низкий и откровенно неприветливый. Обернувшись, Мейс встретился взглядом с рослым, крепко сложенным мужчиной лет пятидесяти. Вид его был так же далек от любезного, как и слова: на широком костистом лице с тяжелой челюстью и резкими, крупными чертами явственно читалось недовольство; светло-голубые глаза смотрели цепко и неприязненно.

– Причина моего визита вам известна, директор, – немногим более учтиво ответил Мейс, оборачиваясь и коротко кивая в знак приветствия.

Айсард и таким подобием вежливости себя утруждать не стал. Пройдя к столу для совещаний, он с хмурым видом указал на ряд кресел вдоль него:

– Присаживайтесь.

Мейс невозмутимо воспользовался приглашением, но про себя с раздражением отметил, что и здесь директор не удержался от почти откровенного хамства: учитывая т-образную форму стола, Айсарду следовало бы занять место напротив посетителя, чтобы тому не пришлось постоянно вертеть головой. А так Мейс не только вынужден был сидеть вполоборота к собеседнику, но и смотреть на него снизу вверх: высота кресел была подобрана с умом, чтобы скомпенсировать даже такой немаленький рост, каким обладал магистр.

– Итак? – протянул Айсард, сцепляя пальцы в замок. – У меня мало времени, магистр. Прошу изложить суть вашего дела.
На лице Мейса заиграли желваки, его глаза угрожающе сузились.

"Будто сам не знает, в чем суть дела, мерзавец..."

– Тела магистров Фисто, Тийна и Колара, – произнес он с нажимом, чеканя каждое слово. – От имени Ордена джедаев я требую их выдачи для медицинской экспертизы и последующего погребения. Не стоит делать вид, что вы не получали подобного запроса из Храма, директор.

В какой-то момент могло показаться, что Айсард и вовсе не слышал этих слов: ни на йоту не изменившись в лице, он продолжал смотреть на магистра все тем же холодным, изучающим взглядом. Мейс, в свою очередь, тоже не спешил отводить глаза, из-за чего со стороны мужчины напоминали двух крупных ворнскров, борющихся за главенство в стае.

– Запрос я получил, – наконец ответил директор. Негромко и очень, очень спокойно. – И ответ на него дал вполне однозначный. Не вижу смысла повторяться, магистр Винду.

– Ваше нежелание идти на сотрудничество не делает вам чести, – холодно произнес Мейс, чуть подаваясь вперед. – Со стороны это выглядит так, будто вы намеренно покрываете опаснейшего преступника. Надеюсь, вам не нужно напоминать содержание Руусанского билля, положений которого об Ордене ситхов...

Взглядом Мейса можно было металл гнуть. Но Арманд Айсард, похоже, был сделан из материала покрепче.

– Никто не отменял, – невозмутимо закончил он. – Включая верховного канцлера Палпатина, в отношении которого вы упорно выдвигаете нелепые и бездоказательные обвинения.

От возмущения Мейс едва не сбился с дыхания. Слов, чтобы выразить его отношение к этой наглости, хватало разве что в хаттезе, сдерживаться от использования которого стало неожиданно тяжело.

– Нелепые и бездоказательные?! – прогремел магистр. И без того обладая внушительным телосложением, он будто стал шире в плечах и выше ростом – даже хитро подобранная высота кресел потеряла весь свой эффект. – Что за фарс вы здесь устраиваете, господин директор? Трое магистров Ордена убиты с помощью светового меча – и вы по-прежнему заявляете, что обвинения в адрес Дарта Сидиуса "нелепы и бездоказательны"?

Айсард криво усмехнулся – гаденькой такой усмешкой, ядовитой. Его взгляд мог своей холодностью посоперничать с проклятыми льдами Зиоста.

– Вы хотите сказать, что трое погибших магистров – насколько мне известно, могущественных воинов и ветеранов многих сражений, – были убиты канцлером Палпатином? Человеком преклонных лет, застигнутым врасплох вашим вторжением? Прошу простить мне скепсис.

– Он простителен, – процедил Мейс, хотя весь его вид говорил об обратном, – для человека, не знакомого с могуществом Силы. Но вам следует понимать...

– Более того, – Айсард чуть повысил голос и вскинул руку, призывая собеседника замолчать. – Если на миг предположить, что ваша версия верна, – еще одна желчная ухмылка вполне ясно давала понять, как директор к этому предположению относится, – и канцлер в самом деле является этим мифическим Дартом Сидиусом и обладает таким могуществом, то как вы объясните свое присутствие здесь?

– Что вы имеете в виду?

– Насколько я могу судить, вы живы. Что же, вы настолько сильнее своих товарищей по Высшему Совету?

Мейс мог бы сейчас пуститься в пространные объяснения, рассказывая и о тонкостях техники ваапад, и о том, как многое ему дали секунды подготовки, оплаченные жизнями павших магистров... мог бы – но смысла в этом не видел: что с Айсардом добром не договориться, он подозревал с самого начала – а сейчас убедился в этом окончательно.

– И что это, по-вашему, доказывает?

– Что ваша версия не выдерживает критики. Даже главный аргумент в ее пользу порождает больше вопросов, чем ответов. А вот твердые факты складываются в довольно неприглядную картину: вскоре после того, как Орден джедаев лишился значительной части своих полномочий и привилегий, четверо магистров арестовывают канцлера и объявляют его врагом Республики. Без доказательств и санкции Сената на арест. Надеюсь, вы понимаете, почему я не спешу принимать ваши слова на веру?

– Доказательства, – Мейс недовольно дернул уголком рта: говорить так о телах павших товарищей показалось ему циничным и кощунственным, – находятся в вашем распоряжении. Раны от светового меча невозможно ни с чем спутать. Какие еще "твердые факты" вам требуются?

Вопрос прозвучал мрачно, почти угрожающе. По всему выходило, что директору факты никакие не требовались – обвинение в государственной измене и вооруженный конвой пришлись бы куда более кстати. Как же отчаянно Мейс жалел, что сейчас не может обеспечить ему ни первого, ни второго...

– Магистр Винду, – Айсарду, похоже, этот фарс тоже наскучил: теперь он даже не утруждался скрыть злость, и слова его звучали резко, почти грубо. – Я не знаю, чего вы сейчас добиваетесь: пытаетесь меня в чем-то убедить, запугать или вовсе... – поморщившись, он плавно повел рукой по воздуху, – ...использовать этот ваш трюк с сознанием, но и первое, и второе, и третье получается у вас отвратительно. Считаете, что сможете использовать раны ваших собратьев как доказательство вины канцлера? Не стоит торопиться, магистр – ведь экспертиза может прийти к выводам, сильно противоречащим вашей версии.

– К каким еще выводам?! – рявкнул Мейс, отшвыривая кресло в сторону и нависая над оппонентом. – Я был там. Я сражался с ситхом и потерял в бою троих братьев! И вы знаете, что это правда, директор. Не пытайтесь лгать мне.

– Вас я во лжи не обвинял. По крайней мере, пока не обвинял, – на лице Айсарда не дрогнул ни один мускул – только взгляд стал совершенно убийственным. – Скажу вам по секрету, я делаю все возможное, чтобы некоторые мои коллеги не спешили с выводами... а они ведь напрашиваются, магистр. Особенно если вспомнить, что в последнее время канцлер всерьез беспокоился за свою безопасность, – а потому около недели назад приказал оборудовать свой кабинет лазерными растяжками с системой распознавания "свой-чужой". Характер повреждений, которые оставляет эта модель, практически идентичен ранам от светового меча. И поверьте мне, в сработавшую охранную систему здравомыслящему человеку верится куда охотнее, чем в историю о зарубившем троих магистров старике.

От человека, добровольно служащего ситху, можно было ожидать чего угодно – но от такой наглой лжи Мейс на какой-то миг потерял дар речи. Он стоял молча, тяжело дыша, и про себя перебирал довольно-таки внушительный арсенал ругательств – как на хаттезе и Всеобщем, так и на других языках. Это неплохо успокаивало, помогая обрести внутренний покой.

– Вижу, у вас все продумано, директор? – осведомился он ровно, будто и не было этой вспышки гнева. – А вас не беспокоит, что правда может открыться, несмотря на все ваши старания?

– Не понимаю, о чем вы, магистр. Если медицинская экспертиза подтвердит вашу версию, я незамедлительно вас извещу. Пока же... – Айсард выдержал многозначительную паузу, посмотрев на собеседника с неприкрытой угрозой, – я не стану делать поспешных выводов. Чего и вам впредь не советую.

Не давая собеседнику возможности ответить, он активировал интерком. Дверь приемной тут же распахнулась, и на пороге возник адъютант.

– Роджерс, проводите магистра Винду к выходу, – бросил Айсард, даже не взглянув в сторону юноши. – Мы закончили.

Мейс угрожающе сузил глаза. Наклонившись вперед, негромко, но твердо произнес:

– Это мы еще посмотрим, директор.

В его голосе слышались отдаленные раскаты грома.

Сообщение отредактировал Annanaz - 23 Август 2015, 20:26

[Nefer-Ra]

Мэйс таки дурак. Ведь из кабинета со светошашкой на своих вышел только он. И вывод напашивается...

[Annanaz]

Мэйс таки дурак. Ведь из кабинета со светошашкой на своих вышел только он. И вывод напашивается...

Да, его действия вообще блещут продуманностью. Вот и результат соответствующий.

[Cirkon]

Вот чем мне нравится автор: у него персонажи живые. Они поступают как живые, а не так, как надо. Поэтому никогда не знаешь, что они выкинут в следующий момент.

А вот интересно, неужели Орден такой беззубый, что не сможет ответить на ложь Айсард адекватно? Если не сможет, то как он продержался столько веков?

[Annanaz]

Вот чем мне нравится автор: у него персонажи живые. Они поступают как живые, а не так, как надо. Поэтому никогда не знаешь, что они выкинут в следующий момент.

А вот интересно, неужели Орден такой беззубый, что не сможет ответить на ложь Айсард адекватно? Если не сможет, то как он продержался столько веков?

Почему же не сможет... здесь и сейчас - не сможет. Но если бы эта сцена не имела последствий, она была бы не нужна в тексте, правда? К тому же Палпатин хорошенько позаботился о том, чтобы зубы у Ордена повырывать: Айсард не для красного словца упомянул о том, что Орден многих привилегий и полномочий лишился. Что, кстати, канонный факт: если посмотреть на вырезанные сцены, то выходит, что Винду "заговор против джедаев" почувствовал после того, как их канцлеру подчинили.

*А потом оно растроилось :/

Сообщение отредактировал Annanaz - 24 Август 2015, 00:29

[Annanaz]

***

Сообщение отредактировал Annanaz - 24 Август 2015, 00:26