Компрометирующие сведения, Короткие рассказы и то, что не вошло в основные фики. Опции

[Annanaz]

Для начала выкладываю небольшой рассказик - альтернативную (и спойлеросодержащую) ветку событий "Смутного времени". AU, очень вероятен ООС. Встреча Исанн Айсард и Сельвина Вельна в 5 году ПБЯ, после победы Империи. Основная тема разговора - общий ребенок этой парочки, мнения которого о происходящем никто, естественно, не спрашивал.

Спасибо innatemnikova, без поддержки которой я бы это не выложила)

Ахтунг: мелодрама та еще. Дите очень альтернативное, и в "Смутном времени" не появится.

Человек из прошлого

Центр Империи - планета, без преувеличения, завораживающая. Особенно если смотреть на нее с высоты аэротрассы, проходящей по самому верхнему уровню столицы: стоит только выглянуть из окна машины, и перед глазами раскинется горящая многотысячными огнями, окутанная разноцветным туманом голографической рекламы, сверкающая величественными, невероятной высоты небоскребами картина, которой, казалось бы, не место в этой галактике - слишком прозаичной и обыденной для столь фантастического зрелища.

Именно таким Центр Империи предстает туристам и состоятельным приезжим. Жители столицы же лишь равнодушно пожмут плечами в ответ на восторги иномирян, почти наверняка почувствовав толику снисходительного пренебрежения: провинциалы, что с них возьмешь?

Исанн Айсард, директору Имперской разведки, до простиравшегося за окном великолепия не было ровным счетом никакого дела. Только что закончился очередной безумный день, и женщине не терпелось вернуться домой, чтобы урвать хоть несколько часов отдыха.
Вот уже полгода как гражданская война, совсем недавно грозившая разорвать Империю на части, понемногу стихала. Бился в агонии обезглавленный Альянс за восстановление Республики - лишившийся ключевых лидеров и источников финансирования, задыхающийся без ресурсов и боеспособного флота... не так давно это казалось лишь отдаленной перспективой. В какой-то момент - даже, страшно сказать, мечтой. Но вот уже несколько месяцев Исанн не столько занималась борьбой с восстанием, сколько разгребала последствия этой борьбы.

Война сильно потрепала Империю, что верно, то верно. Еще много времени уйдет на то, чтобы исправить вред, причиненный этой повстанческой заразой. Еще много бессонных ночей, изматывающей работы по двадцать часов в сутки... но кому сейчас легко?

Исанн усмехнулась, и игра светотени пугающим образом исказила ее черты: углубила ранние морщины, подчеркнула остроту скул и впалость щек, превратила благородную бледность кожи в болезненную.

Как же быстро пьянящее ощущение триумфа, оказывается, может смениться смертельной усталостью. Почти мгновенно смениться, задохнувшись под грузом не столь масштабных, но оттого не менее серьезных проблем.

Аэромобиль тем временем приближался к одному из небоскребов. Как и большинство других зданий в Правительственном районе, он располагался на значительном отдалении от ближайших строений: жители Корусканта умели ценить свободное пространство как никто другой - а обитатели элитных кварталов могли себе эту роскошь позволить.

Шофер мягко посадил машину на парковку и заглушил двигатель. Исанн терпеливо дожидалась, пока он распахнет перед ней дверь и подаст руку. Все движения - четкие, даже скупые, без лощености, какая порой проскальзывает у профессиональных лакеев. Коим этот человек, способный провести аэромобиль под обстрелом и скрутить в бараний рог всякого, кто имел неосторожность покуситься на жизнь начальницы, не являлся.

Отпустив шофера, женщина поспешно зашагала ко входу в пентхаус. Ночь выдалась довольно прохладной и ветренной; двух корускантских лун практически не было видно за сизыми тучами. Что-то зачастила метеослужба с дождями и сыростью. Это уже начинало раздражать.

Холл встретил ее привычной гулкой тишиной. Автоматически зажглись лампы, вмонтированные в потолок, и в их свете заиграла золотом богатая роспись - вязь причудливых узоров, гармонирующая с отделкой стен и отражающаяся на гладком, словно зеркало, полу из темного арбрийского дуба.

Кого-то эта роскошь могла повергнуть в шок, но Исанн пересекла холл, не задерживаясь. Даже шаг ускорила, чувствуя подступающую слабость: сходило на нет действие энергетика. Хорошо бы оказаться в постели до того, как она начнет валиться с ног от усталости. Уже сейчас подъем на второй этаж показался ей немногим легче пробежки по спортзалу с усиленной гравитацией.

Длинный, устланный мягкой ковровой дорожкой коридор кажется бесконечным. Как назло, ее спальня - чуть ли не в самом его конце, за гостевыми комнатами, бывшей спальней родителей, детской...

Тихий шорох открывающейся двери заставляет резко обернуться.

- Здравствуй, мамочка, - детский голосок звучит робко, даже опасливо. Девочка нерешительно переминается с ноги на ногу, готовая в любой момент юркнуть обратно в комнату. Огромные темно-карие глаза на смуглом лице смотрят неуверенно и немного виновато.

- Почему не спишь?

Вопрос прозвучал даже резче, чем Исанн намеревалась: сказывалась усталость и накопившееся за день раздражение.

- Я... - девчушка закусила губу. Сжала кулачки, комкая тонкую ткань ночной сорочки. - Просто поздороваться хотела, мамочка. Извини.

Вся сжалась, будто удара ждет. Нет, это уже даже не смешно: кем этот ребенок ее считает?

Женщина скривилась: в висок будто кто-то гвоздь вогнал и методично продолжал его забивать.

- Живо в постель, - она устало махнула рукой. - В школу завтра будет тяжело вставать.

Дежурные фразы, будто из универсального "детско-родительского разговорника". Не то чтобы Исанн требовалось что-то еще: играть в заботливую мамочку она не собиралась. Не было ни времени, ни сил, ни желания.

Больше не удостоив дочь и взглядом, она направилась к себе. Из-за слабости и головокружения приходилось придерживаться за стену.

Давала же себе зарок не принимать энергетики! Но при ее ритме жизни каф вряд ли поможет.

- Завтра выходной, мама, - раздался ей в спину тихий голосок. Но Исанн его уже не слышала, закрывая за собой дверь спальни.

* * *

Агнесса потопталась на пороге еще некоторое время. Смотрела на дверь напротив, надеясь... на что? Что мама сейчас выйдет и заботливо спросит, все ли у нее хорошо?

Глупости какие. Мама слишком устала для этого. Она всегда либо слишком устала, либо слишком занята. Либо зла, и тогда ей лучше и вовсе на глаза не попадаться.

Девочка шмыгнула носом. Обиженно, почти зло.

Ей очень повезло. Ей следует быть благодарной. Она рождена вне брака, но мама все равно заботится о ней и не пытается скрыть ото всех. Она не бросила свою дочь, хотя дедушка пытался заставить ее это сделать.

Значит, она ее любит. Иначе не забрала бы из приюта.

Агнесса часто это повторяла. Особенно когда было плохо. Но, сказать по правде, легче от этих мыслей почему-то не становилось.

Может быть, это потому, что она плохая? Неблагодарная?

А может, и не из-за чего расстраиваться? Сейчас половина четвертого ночи, а мама только с работы вернулась. Конечно, она устала. Ей не до возни с ребенком.

Но ей всегда не до возни. Только на то, чтобы наказать, она еще иногда находит время. А так даже не посмотрит лишний раз.

Жалобно всхлипнув, Агнесса вернулась к себе в комнату. Плюхнулась на мягкую постель. Запустила руку под подушку, нащупывая круглый металлический приборчик - маленький проектор, на котором можно было смотреть разные голоизображения - неподвижные или с нехитрой анимацией.

Это штучку девочка нашла, когда как-то раз тайком пробралась в комнату деда. Не то чтобы ей запрещалось туда заходить, но почему-то Агнесса была уверена: маме лучше не знать, что она там лазила.

Впрочем, комната оказалась довольно скучной: разве что парадный мундир с наградами, который аккуратно висел в шкафу, был классный. Даже красивый. Да еще пыльная шкатулка с женскими украшениями, точно не мамиными: иначе бы они на ее туалетном столике лежали. Наверное, бабушка носила.

Проектор Агнесса нашла, уже собравшись уходить: он стоял себе на прикроватной тумбе, почти незаметный за массивными часами. Он же оказался единственной вещью, которую девочка прихватила с собой. Из-за голографий.

Она частенько рассматривала их - эти картинки из жизни... вроде как ее семьи. Такой счастливой, такой... будто из голофильмов или рекламы.

Агнесса привычно перещелкивала кадры, глядя куда-то сквозь них.

Ее бабушка ушла от мужа. Ее дедушка был жестоким человеком, который приказал отправить в приют родную внучку. Но почему-то на этих старых голографиях мама выглядела очень счастливой.

За окном уже занимался рассвет. Серый и хмурый. А маленькая девочка все любовалась чужой жизнью, представляя на месте мамы - себя, на месте бабушки - маму... только на месте дедушки представлять было некого.

Но и так выглядело здорово.

* * *

К звонкам посреди ночи Исанн была привычна: всевозможные катастрофы вселенского и локального масштабов правил вежливости не знали, а потому нередко требовали к себе внимания в совершенно неурочное время. Комлинк оказался у нее в руке еще до того, как она успела толком продрать глаза.

- Исанн?

Густой бас, раздавшийся из динамика, сначала показался женщине незнакомым. Узнавание пришло через пару секунд. Отозвалось гнилостным привкусом на губах и желанием немедленно сбросить вызов.

- Что тебе нужно?

Резкие, холодные слова. И не подумаешь, что когда-то она была готова улететь с этим человеком на край галактики. Что на протяжении нескольких месяцев зарывалась в работу с головой лишь с одной целью - заглушить боль потери, грозящую свести ее с ума... и все равно по ночам бессильно выла в подушку, думая, что никогда больше не услышит его голос. Каким же родным тогда он для нее был...

А теперь - глухое раздражение. И злоба. Больше ничего в душе не осталось по прошествии этих восьми безумных лет.

- Обойдемся без лишнего официоза? Очень хорошо. Я не хочу разговаривать по комлинку, Исанн. Мой аэромобиль стоит на парковке перед твоим пентхаусом. Надеюсь, ты будешь достаточно любезна, чтобы меня впустить?

Судя по голосу, он и мысли не допускает, что она не захочет с ним ни о чем говорить. Самоуверенный шаак. Не о чем им больше разговаривать... если только он за старое не возьмется, превратив свою планету в новый рассадник терроризма.

Впрочем, получив власть, он резко поумнел. Понял наконец, что это такое - борьба с Империей, и чем она грозит маленьким, но очень гордым планетам. Видно, хорошо на него повлиял тот день, когда он лишь чудом избежал гибели.

- Если у тебя ко мне официальное дело, обращайся в рабочее время. Если нет - нам говорить не о чем. Ты мне все сказал восемь лет назад.
Комлинк больно впился в ладонь. И как у него хватило наглости явиться к ней после всего, что было? После всего, что она пережила по его милости? После того, как эта тварь обзавелась короной, женой и двумя детьми, вычеркнув ее из своей жизни?

- Если настаиваешь, я добьюсь официальной встречи. Я не собираюсь оставлять этот вопрос нерешенным, Исанн. Так или иначе, но тебе придется со мной поговорить.

Спокойная властность. Непоколебимая уверенность в себе. И чуть-чуть завуалированной угрозы. Хорош. Заслушаться можно. Хорошо блефует, учитывая, что рядом с ней он - практически никто. Как директор Имперской разведки она имела куда больше власти, возможностей и авторитета, чем король независимой планетки на границе Дикого космоса.

Но Сельвин всегда был неисправимо упрям. С таким настроем он и впрямь не успокоится, пока не поговорит с ней.
Пусть. Чем раньше она его выслушает и укажет на дверь, тем быстрее он уберется на свой проклятый Дромунд-Каас. Прочь с Корусканта и из ее жизни.

- Хорошо. Я приму тебя через несколько минут.

Он начал что-то говорить, но Исанн уже сбросила вызов. Кинула взгляд на окно и тихо выругалась сквозь зубы.

Восемь лет назад она была бы вне себя от счастья, узнав, что Сельвин жив. Появись он на пороге - в слезах кинулась бы ему на шею, вмиг позабыв, что она, вообще-то, бесчувственная змея (такую репутацию Исанн снискала задолго до того, как стала директором Разведки). Сейчас же встречу с ним она бы с радостью променяла на пару часов сна.

* * *

Агнессе сегодня не спалось. Вот не спалось, и все тут. Она честно выключила свет, забралась под одеяло и поворочалась с час. Или чуть больше. Или чуть меньше. Во всяком случае, вскоре ей страшно захотелось есть: с самого ужина у нее во рту маковой росинки не было, а он был аж в шесть часов вечера.

Для очистки совести полежав еще немного с закрытыми глазами, девочка бодро спрыгнула с кровати. Из комнаты она выбиралась на цыпочках, затаив дыхание и навострив слух: не хватало еще разбудить маму - ругать будет страшно и затрещину-другую наверняка отвесит. Впрочем, стены и двери дома толстые, а ходит Агнесса тихо.

За окнами занималось на редкость хмурое утро. Наверняка под стать целому дню окажется - скучному и невыносимо долгому. Будь погода получше, хоть можно было бы уговорить гувернантку сводить ее куда-нибудь. Но нет, она ж до жути боится, что подопечная простынет по дороге (пусть даже это будет дорога от спидера к какому-нибудь зданию). Значит, весь день придется просидеть дома за всякими дополнительными уроками, периодически прерываясь на книжку или голофильм. Весело-то как. Скорее бы уже двенадцать исполнилось, чтобы мама хоть иногда брала ее на балы и приемы! Правда, мама говорит, что ничего веселого в них нет. Зато там красиво, это уж точно. И нарядные платья Агнесса очень любила.

Замечтавшись, девочка пропустила ступеньку и едва кубарем не полетела с лестницы, лишь чудом успев повиснуть на перилах. Сдавленное "ой" вырвалось немного запоздало, когда ее босые ноги уже крепко стояли на ступеньке.

Второе "ой" было уже мысленное. И куда более испуганное.

Из коридора на нижнем этаже раздавались голоса. Резкие, недовольные. Один - точно мамин. И она была страшно зла. Настолько, что Агнесса побоялась бы к ней подойти даже с каким-нибудь серьезным вопросом вроде плохого самочувствия - подождала бы более подходящего момента. А второй голос был мужским - низким, но красивым. Такие, наверное, у отважных воинов из фантастических книжек должны быть. Но он тоже звучал как-то недружелюбно...

Голоса приближались. Стали слышны шаги - громкий и будто сердитый стук маминых каблуков и тяжелая мужская поступь.

Умом-то Агнесса понимала, что ей надо побыстрее бежать в свою комнату: нечего на глаза взрослым попадаться. Но она не шелохнулась, застыв, будто в ступоре. Почему-то было безумно интересно узнать, что же это за гость такой, и о чем мама будет с ним говорить.

Девочка знала, что такими вещами ей интересоваться нельзя. У мамы очень опасная работа. Иногда ей приходится общаться с очень плохими и опасными людьми. Но она же не собирается попадаться этому человеку на глаза! Так, всего лишь посмотрит издали...

Агнесса устроилась на ступеньке, усевшись на корточки. Прижалась к толстому столбику перил, надеясь, что за ним ее будет не так сильно заметно. Так себе укрытие, конечно, но хоть какое-то! Если маме или ее гостю не вздумается посмотреть вверх, то они ничего и не заметят. Плохо будет, если решат на второй или третий этаж подняться.

Девочка нервно сглотнула. За подслушивание мама и ремнем отхлестать может, особенно если в плохом настроении. А настроение у нее явно хуже некуда...

- Я хочу ее увидеть, Исанн.

Все опасения тут же вылетели из любопытной детской головки. Это кто же такой важный может разговаривать с ее мамой так, будто приказ отдает?! На императора или лорда Вейдера точно не похож. Значит, этот странный дядька похож на дурака. Или все-таки...

Чтобы лучше видеть, что происходит внизу, Агнесса подалась вперед, почти до боли упершись лбом в витой деревянный столбик. Прищурила глаза, присматриваясь. Мужчина был высокий - на голову выше мамы - и широкоплечий. Одет во все черное - только по вороту и рукавам куртки шло золотое шитье.
Может, и правда лорд Вейдер, только без доспехов? Мало ли, как он без них выглядит? Но тогда что он здесь делает?

- Исключено. Если ты только за этим ко мне явился, можешь уходить.

Голос мамы - резкий, презрительный. Слова будто сквозь зубы цедит. Значит, гость все-таки дурак, а не Вейдер.

В этот момент произошло нечто, для Агнессы совершенно немыслимое: мужчина схватил ее мать за локоть и резко дернул на себя. Склонившись к ней так близко, что его черные волосы заслонили ее лицо, прорычал:

- Я никуда отсюда не уйду, пока не увижу своего ребенка! Агнесса - моя дочь, и не моя вина, что ты не удосужилась сказать мне о беременности!

Они говорили что-то еще. Кажется, мама вырвалась, рассерженно шипя что-то вроде: "Ты что себе позволяешь?!"... это прошло как-то мимо Агнессы. Она будто вмиг ослепла и оглохла, не замечая ничего вокруг себя. Голоса слышались ей так приглушенно, будто ее уши были набиты ватой.

Это... это как так? Мама же говорила, что ее папа умер... говорила еще, что дочь была ему не нужна... а тут... ну не может такого быть. Так в сказках только бывает. Не может же этот человек быть...

Девочка зажала ладошками рот, сдерживая пораженный возглас. Но движение вышло запоздалым: и мама, и человек, назвавший себя отцом Агнессы, почти синхронно вскинули головы вверх. Глядя прямо на нее.

Сердце екнуло и рухнуло куда-то в район живота. Дыхание сперло в груди; почему-то слегка затошнило. Короткий взгляд на мать - и в голове вспыхнула паническая мысль: "Убьет".

- Здравствуйте... - непослушными губами пролепетала Агнесса. Поднялась на ноги, дрожа, как лист на ветру. - Мам, прости, пожалуйста...

Девочка понятия не имела, что будет дальше. Но в одном была почти уверена: на сей раз ей извинениями не отделаться.

Мужчина (назвать его "папой" даже мысленно у Агнессы не получалось) неспешно приблизился к лестнице. С улыбкой протянул руку:

- Ну здравствуй, красавица. Спускайся давай, раз уж попалась.

Он говорил очень ласково, с доброй насмешкой. От его слов так и веяло теплом, а рука казалась крепкой и надежной. Агнесса и сама не заметила, как шагнула на ступеньку ниже, робко улыбнувшись в ответ.

Взгляд, случайно брошенный на мать, подействовал как ушат ледяной воды. Девочка застыла на месте. Посмотрела на маму растерянно и виновато, не решаясь больше сделать и шага без ее разрешения.

Лицо женщины немного смягчилось. Самую малость, но все же.

- Можешь спуститься, - холодно произнесла она. - И поздоровайся с гостем как подобает.

Дважды повторять девчушке не пришлось: вниз она сбежала едва ли не вприпрыжку - от чего ее удерживал только строгий взгляд мамы, будто впивавшийся в тело ледяными иголками. А вот с "поздороваться как подобает" вышла проблема: собравшись было присесть в реверансе (книксен был бы уместнее, но уж очень захотелось похвастаться перед мамой умением делать правильный реверанс), девочка запоздало вспомнила о своем внешнем виде. Кружевная ночная сорочка, взлохмаченные косички... хороша леди!

Агнесса почувствовала, как щеки заливает румянец. От этого стало совсем стыдно: неодетая, растрепанная, да еще и красная, как тви'лечка...

Она так и замерла, смущенно кусая губу и переводя тревожно-виноватый взгляд с мамы на... того, кто называл себя ее отцом. Как себя вести, девочка не знала.
Отступивший было страх вновь пополз по коже холодными мурашками: вот сейчас она выведет маму из себя, и та ее прогонит. Так Агнесса и не узнает никогда, действительно ли этот человек - ее папа...

Понять, разозлилась ли мама, было невозможно: она и без того была очень сердита. А вот гость точно не разозлился. И не смотрел на нее осуждающим взглядом. Он... рассмеялся - весело и совсем не обидно. С улыбкой потрепал ее по голове, еще сильнее взлохмачивая косички.

- Чего испугалась, малышка? Я не кусаюсь. Честно-честно.

Издали он показался Агнессе очень суровым. А вот теперь - не казался ничуть: с этой его замечательной улыбкой и добрыми темно-карими глазами... глазами такого же цвета, как у нее. И кожа у него была такая же смуглая...
Агнесса чуть вздрогнула, когда мужчина подцепил пальцами ее подбородок: мама так делала, только когда ругалась. Правда, держала она крепче и гораздо больнее. Он же лишь слегка приподнял девочке голову и долго-долго смотрел ей в глаза - тепло и почему-то грустно. Ласково погладил по щеке - и Агнесса сама не заметила, как стала льнуть к его ладони, глупо улыбаясь.

- Я не боюсь, - совершенно честно ответила она. И, поколебавшись, робко прошептала:

- А вы правда мой папа?

На самом деле, Агнессе уже все было понятно. Тут и спрашивать незачем, у него же все на лице написано! А еще она чувствовала, что это не может быть ошибкой или ложью... ну вот просто не может, и все тут!

Ведь не может же?!

- Правда, - ответила вместо гостя мама - таким тоном, будто обвиняла того в тяжелейшем из преступлений. - Это значит не так уж и многое, Агнесса.

Волшебство растаяло, будто замечательную и добрую сказку вдруг переключили на новости с передовой.

- "Не так уж и многое"? - папа резко обернулся. Из его голоса вмиг исчезла вся теплота и мягкость: теперь он гремел, будто раскаты грома. - Может, хотя бы это ты за девочку решать не будешь?

Агнесса испуганно дернулась. Рефлекторно сделала шаг назад, но отец крепко стиснул ее плечо - сильно, почти до боли. Девочка сдавленно пискнула, и хватка тут же ослабла; папа даже успокаивающе погладил ее по голове другой рукой.

Агнесса только сжалась еще сильнее - растерянная, напуганная и ничего не понимающая. Почему они так относятся друг к другу? Почему мама смотрит на папу таким взглядом, от которого хочется съежиться и забиться в угол потемнее? Почему папа, только что бывший таким добрым и ласковым, сейчас снова стал таким... злым? Прямо как в тот момент, когда кричал на маму, требуя показать ему дочь...

- Я ее мать, Адан, - имя она почему-то произнесла с едкой насмешкой, - и не хочу, чтобы Агнесса после твоего ухода мучилась глупыми и опасными иллюзиями.

- О каких иллюзиях ты говоришь? Не знаю, что ты успела себе придумать, но я просто хочу увидеть своего ребенка.

- Увидел? А теперь покинь нас, будь так любезен. Думаю, мы с тобой люди достаточно приличные, чтобы не устраивать сцен.

И тут Агнессу как острой иголкой кольнуло, выдергивая из ступора. Страх и растерянность отступили; все вопросы вмиг стали казаться глупыми и совершенно не важными по сравнению с тем, что сейчас папа может уйти, и Агнесса никогда его больше не увидит.

- Но я не хочу, чтобы он уезжал! - воскликнула девочка и запоздало ужаснулась: она повысила голос в присутствии мамы, да еще и посмела ей перечить! Но испуг тут же был загнан куда подальше: ее родного папу сейчас прогонят, а она будет молча наблюдать, потому что наказания боится?! - Мамочка, разреши ему остаться хотя бы ненадолго! Пожалуйста-пожалуйста!

На глаза навернулись слезы, и Агнесса тут же утерла их кулачком: нечего папе думать, будто она какая-то плакса!

- Пожалуйста, мамочка, - повторила она тише, глядя на мать преданно и умоляюще.

С тем же успехом она могла бы попытаться растопить карбонит зажигалкой.

- Агнесса, мы с тобой позже поговорим. А пока иди к себе.

- Но...

Обычно Агнесса слушалась беспрекословно. Особенно когда мама говорила таким тоном: спокойным не потому, что она не злилась, а потому, что кричать пока не хотела. Но сегодня Агнесса вообще натворила много чего, на что вряд ли бы осмелилась в любой другой день.

- Иди, - с нажимом повторила мать, недобро сверкнув глазами. - И не вздумай выйти без моего разрешения.

Девчушка подняла взгляд на отца, отчаянно прося поддержки. Он ведь скажет маме, чтобы она ее не прогоняла?! И уговорит разрешить ему остаться хотя бы на пару часов. В конце концов, они же когда-то любили друг друга... ведь любили?

Удар пришел, откуда Агнесса его совсем не ожидала: папа похлопал ее по плечу и слегка подтолкнул вперед.

- Иди, малышка. Нам с мамой сейчас нужно очень серьезно поговорить наедине, так что не зли ее. Ты же не хочешь, чтобы она меня загрызла? Глянь, как глазами сверкает.

Поняв, что поддержки ждать неоткуда, девочка сокрушенно понурила голову.

- Мамочка, ты ведь дашь нам с папой немного поговорить? Хотя бы совсем чуть-чуть?

"Нет" из уст мамы обычно означало окончательный и бесповоротный отказ, после которого хоть на колени становись - все равно не поможет. Но, видимо, сейчас что-то было такое во взгляде и умоляющем голосе Агнессы, что заставило смягчиться даже ее.

- Посмотрим.

В свою комнату девочка поднималась, почти окрыленная: "посмотрим" - это все-таки не "нет".

* * *

Она стояла напротив огромного панорамного окна - точеный темный силуэт на фоне грязновато-розового неба и небоскребов, пронзающих тучи мрачными серыми шпилями. Статная и величественная, как королева. Прекрасная, как дама с картины безбожно льстящего и без того красивой клиентке портретиста. Холодная и совершенно чужая - будто и не ее он когда-то любил больше жизни, ласкал жаркими ночами и был готов голыми руками порвать любого ее обидчика.

Отправляясь на Корускант с дипломатическим визитом, Адан опасался, что стоит ему увидеть свою бывшую возлюбленную и бывшего же смертельного врага - и старые чувства вновь вспыхнут пламенем не хуже напалмового. Вмиг вернется и ненависть к женщине, уничтожившей его старую жизнь, в которой он еще звал себя Сельвином Вельном, и любовь к той, что была его единственной радостью на протяжении того безумного кровавого месяца.

Видимо, у любви все же есть срок годности. Или идиотизм с годами лечится.

- Зачем ты пришел?

А все-таки голос у нее восхитительный: хрипловатый, но не низкий и отнюдь не грубый. Помнится, он любил смотреть на нее, когда она говорила о чем-то: не слушая слов, но наслаждаясь их звучанием, любуясь движениями полных губ, ловя взгляд разноцветных глаз... а вот на ее тело он смотрел редко - предпочитал зрительному образу тактильные ощущения.

Адан встряхнулся, сбрасывая наваждение. Все-таки сидело что-то глубоко в памяти - тоска по утраченному прошлому, по мертвецам, оставшимся там... по себе самому, каким он был восемь лет назад. И по женщине, которой никогда не существовало на самом деле.

Ностальгия, не более - по временам, дряннее которых Адан не знал и искренне надеялся, что знавать не придется. Он не затем решил провести лишний день на этой насквозь прогнившей планете, чтобы воспоминать о совершенных когда-то глупостях.

- Я уже сказал тебе, зачем. У тебя растет моя дочь.

Неужели эта женщина надеется, что он использовал ребенка как предлог, чтобы поговорить с ней наедине? Напрасно, если так. Агнесса - вот и все, что хорошего вышло из их отношений. Но девочка и впрямь замечательная: умненькая, красивая и с характером - видно, что мать ее в ежовых рукавицах держит, а дите все равно настоять на своем не боится!

Его дочурка. И никаких тестов не нужно, чтобы в этом убедиться, и никакой Силы (которая на Корусканте ощущалась как мелкий и грязный ручеек: воды из него много не зачерпнешь, да и зачерпывать противно).

- Твоя дочь? - переспросила Исанн с хриплым смешком, резко оборачиваясь к собеседнику. - Нет, Сельвин. Она не твоя. Ты потерял всякое право называться ее отцом восемь лет назад.

- Не я вонзил нож тебе в спину, - Адан чувствовал, что снова начинает закипать. Она еще имеет наглость обвинять его в чем-то! - Не я одной рукой обнимал тебя, а второй посылал карательные отряды на твоих людей!

- А без патетики? Я уж думала, ты это перерос. А жаркие речи меня давно уже не возбуждают.

Она улыбалась - холодно и без тени веселья. Скорее даже растягивала губы в оскале, потому что улыбкой это выражение язык не поворачивался назвать.

Интересно, сейчас хоть что-нибудь способно возбудить эту змею, кроме мучений пленников? Нездоровая страсть госпожи директора к чужой боли была фактом довольно известным.

Отвлекшись на посторонние мысли, Адан почувствовал, как понемногу ослабевает разгоревшаяся было ярость. На Дромунд-Каасе, где за Силой даже не надо было тянуться - она сама просилась в руки - он очень быстро научился обуздывать злость: уж очень разрушительный эффект она могла произвести, вырвавшись из-под контроля.

- Можно и без патетики, Исанн, - произнес он совершенно спокойно. - Я не знал. Скажи ты мне, что у нас будет ребенок...

- Если бы я сама знала, хочешь сказать? Ничего бы не изменилось. Ты все равно бы сел за штурвал того транспортника и понесся взрывать ту орбитальную станцию. Вместе со мной и нерожденным ребенком. Ты был фанатиком, Сельвин. Ты бы посчитал Агнессу своим позором - прямо как мой отец. В своей твердолобости вы с ним были очень схожи.

А ведь очень хочет уколоть побольнее! И еще лет пять назад у нее бы это, скорее всего, получилось. Но... был, чего тут отрицать. И, вполне возможно, к дочери - крови врага, отродью предательницы - отнесся бы именно так. Особенно в том состоянии, в каком он тогда пребывал.

- Вижу, сейчас ты стал умней, - продолжила Айсард до отвращения надменно. - Именно поэтому я с тобой разговариваю, а не попросила охрану вежливо выпроводить тебя вон. И вот, что я тебе скажу: оставь мою дочь в покое. Убирайся на свою новую драгоценную родину, к своей желтоглазой красотке-жене и детишкам. Им ты нужен. Агнессе - нет.

Адан покачал головой, скрывая грустную усмешку. Неужели она решила, что он собирается бороться с ней за право воспитывать дочку? Или как минимум докучать своим частым присутствием? Видимо, любая мать теряет разум, когда дело касается ее ребенка. Агнесса - девочка замечательная, это видно. Он бы наверняка любил ее... не стань она ему чужой еще до рождения.

- Нет, Исанн. К сожалению, все наоборот. Девочка была мне рада. Но моей жене нужен муж, детям - отец, а планете - правитель. Я не могу тратить время на Агнессу, даже если бы ты вдруг решила мне это позволить.

- Тогда зачем ты явился?

- Она все-таки моя дочь, - Адан равнодушно пожал плечами. - Я не мог улететь с Корусканта, не увидев ее. Не убедившись, что у нее все хорошо. Жаль, конечно, что девчушка слышала наш разговор. Я вообще не хотел говорить, кем ей прихожусь.

От этих слов на душе стало гадко: причинять малышке боль не хотелось. Она так радовалась ему, так уговаривала мать разрешить ему остаться... еще тогда он почувствовал себя предателем, а сейчас это чувство отчего-то усилилось десятикратно. Теперь у него нет права уйти просто так - не сейчас, когда дочь так ждет его.

- Так уходи. Тебе нечего здесь делать.

Скорее всего, слух подвел его на мгновение. Не могла же в голосе Снежной королевы промелькнуть... горечь?

Айсард молча наблюдала, как он приближается к ней. Наблюдала, не шелохнувшись, с поистине царственным спокойствием. Красивая, как и прежде... а ведь она действительно почти не изменилась. Сейчас, в рассветном полумраке, скрывающим ранние морщины и сглаживающим заострившиеся черты лица, она казалась почти такой же, как и восемь лет назад... если не смотреть ей в глаза. Вот во взгляде не осталось ничего от той веселой, полной жизни красавицы, какой была Сиена Джайлз. Какой была Исанн Айсард... точнее, была какая-то ее часть, скрытая от посторонних глаз и тихо чахнувшая за маской хладнокровной разведчицы - за ненадобностью... но она была мертва. Скорее всего, именно восемь лет, над орбитой Рутана, и погибла. Как погиб Сельвин Вельн - человек, которым Адану Рессевену иногда очень хотелось стать вновь.

Адан и сам не заметил, как протянул ладонь и крепко стиснул ее пальцы - но, что удивительно, она не отпрянула. Застыла, будто зачарованная; глядя на него огромными, почти черными из-за расширившихся зрачков глазами.

- Мне нужно поговорить с Агнессой. Один раз. После этого я уйду. Обещаю.

Он почти чувствовал ее дыхание на своем лице. Видел, как часто вздымается грудь, затянутая в синий бархат, как напрягаются мышцы на изящной шее...

- Обещаю, - шепотом повторил Адан. А его рука уже тянулась к локону, чернеющему на обнаженной ключице...

И в этот момент женщина не просто отпрянула - шарахнулась в сторону. Отошла к окну, обхватив себя руками и часто дыша.

- Убирайся, Сельвин, - процедила она, сердито оправляя одежду. - Или ты решил покопаться в том, что осталось от наших отношений? Зря. Старые трупы обычно крайне неприглядны.

- Так ты дашь мне спокойно поговорить с Агнессой?

Он и сам тяжело дышал, тщетно пытаясь унять бешеное сердцебиение. Хотелось плеснуть в лицо ледяной воды - кожа, казалось, пылала.

"А все-таки сидит что-то такое в памяти... и на ностальгию это уже не похоже".

- Иди, - ее голос все еще был более хриплым, чем обычно. - Поговори с девчонкой и убирайся прочь.

Адан смотрел на нее еще несколько секунд, проглатывая вертящиеся на языке слова. Глупые слова - бывшие уместными восемь лет назад, но не сейчас. А потом просто развернулся и зашагал прочь из гостиной, ни разу не обернувшись назад.

"Она права. Старые трупы и впрямь имеют очень неприглядный вид - а между нами их слишком много".

* * *

Вообще-то, Агнессе не разрешалось сидеть на подоконнике. Это был один из немногих запретов, которые девочка нарушала регулярно: она не виновата, что окно в детской расположено так высоко! А сейчас этот глупый (нет, ну правда же - глупость!) запрет волновал ее меньше, чем когда-либо: окно выходило на парковку, на которой с минуты на минуту должен появиться папа. Пока же девочка не сводила глаз с его аэромобиля, одиноко стоявшего на дюрастиловой площадке: ей казалось, что он улетит, стоит только отвернуться.

Ждала она уже достаточно долго: папа попрощался с ней минут десять (если не все пятнадцать) назад, а на улицу до сих пор не вышел. Видимо, с мамой о чем-то разговаривает. Девочке ужасно хотелось прокрасться вниз, чтобы узнать, о чем, но злить маму не хотелось: и так, скорее всего, от нее за сегодняшнее достанется.

Впрочем, Агнессу это расстраивало не слишком: кто знает, смогла бы она поговорить с папой, если бы сегодня утром тихо сидела у себя в комнате. А теперь у нее еще и номер его комлинка есть! Правда, звонить по нему можно не очень часто и обязательно тайком от мамы.

От одной мысли об этом у девочки стыдливо запылали уши. Обычно, когда она пыталась что-нибудь скрыть от мамы, это кончалось плохо: быстрым разоблачением и, почти всегда, наказанием. Но ничего, этот свой секрет она будет хранить очень хорошо. Агнесса покрепче сжала в кулачке мятый листок флимсипласта. Надо бы сделать несколько копий - на случай, если мама найдет и отберет.

И чего они с папой так друг на друга злятся? Папа ничего ей объяснять не стал, как она ни пыталась его разговорить. Все отшучивался. А мама наверняка отмахнется со своим вечным "не приставай с вопросами" - если вообще не запретит говорить об отце.

Девочка поерзала, устраиваясь поудобнее. Прислонилась лбом к окну и провела пальцем по транспаристилу, вычерчивая невидимые узоры. На душе вдруг сделалось ужасно тоскливо - чуть ли не до слез. С папой они пообщались всего ничего, а ему уже улетать пора. И на Корускант он в ближайшее время возвращаться не собирается... скорее всего - даже в ближайшие несколько лет. У него очень-очень много дел, прям как у мамы. А еще другие дети. Ее младшие брат с сестрой, которых он наверняка любит гораздо больше. Папа ничего такого не говорил, но Агнесса же не дурочка... ее он сегодня в первый раз увидел, а их - всю жизнь растил.

Задумавшись, она едва не упустила момент, когда папа вышел на площадку. Девочка тут же встрепенулась и принялась махать ему рукой - и радостно улыбнулась, когда он поднял на нее взгляд и помахал в ответ.

Правда, улыбка ее была не такой беззаботной, какой могла бы быть еще пару минут назад. Но все-таки Агнесса продолжала улыбаться даже после того, как аэромобиль оторвался от площадки и стал стремительно набирать высоту.

Еще день назад у нее не было папы, а сегодня - есть, пусть и где-то далеко. И этого девочке было вполне достаточно, чтобы чувствовать себя куда более счастливой, чем вчера.

* * *

На прощание они обменялись сдержанными кивками. Даже слова друг другу не сказали - это было ни к чему. Им давно уже не о чем говорить. Или же наоборот - слишком много накопилось тем, общаться на которые не было желания ни у нее, ни у него.

Исанн равнодушно наблюдала, как аэромобиль Сельвина постепенно исчезает вдали, затерявшись среди бесконечного транспортного потока. Ушел - и скатертью дорога. Нечего ворошить прошлое, компрометирующее и неприятное как для нее, так и для него. Что до той странной вспышки эмоций... подсознание иногда выкидывает дикие шутки.

Бросив взгляд на комлинк, женщина удивленно хмыкнула. Семь утра - и до сих пор ни одного пропущенного вызова. Странно, раньше проблемы выходных дней не признавали. Возможно, это неплохой повод самой вспомнить об их существовании... ну, или появиться в штабе хотя бы на час-полтора позже обычного - что казалось куда более реальным.

Ах, да. Еще следовало зайти к дочери и выяснить, что ей наговорил Сельвин. Не хватало только с неадекватным поведением девчонки разбираться после этого милого, пусть и кратковременного воссоединения. Черта с два она позволит Сельвину хоть как-то влиять на ребенка, на которого в свое время было потрачено столько времени и нервов!

Наверх Исанн поднималась, кипя от вновь вспыхнувшей злости на бывшего любовника. Да и на себя - за то, что не выставила его вон немедленно, избавив себя тем самым от лишней головной боли.

Когда она переступила порог детской, Агнесса едва не свалилась с подоконника, испуганно ойкнув. Спрыгнула на пол и тут же принялась увлеченно рассматривать кружевные узоры на подоле ночной сорочки.

- Мам, я... - виновато начала она, но Исанн оборвала ее сбивчивые оправдания взмахом руки. Присев на постель, подозвала к себе:

- Подойди, Агнесса.

Девочка сделала пару робких шагов вперед и застыла напротив нее. Склонила голову, глядя на мать со смесью робости и любопытства.

- Присядь.

Агнесса несмело пристроилась рядом. Сжалась, опустила плечи. Потянулась было к кончику косички, но, опомнившись, благовоспитанно сложила руки на коленях.

- Спасибо, мамочка, - неожиданно подала она голос. - За то, что разрешила с папой поговорить. Он... хороший, - пискнула девочка и тут же испуганно умолкла, заметив, как недобро сощурились глаза Исанн. Неожиданно встрепенулась, вскинула голову, решительно отбрасывая косички за спину:

- Но ты все равно лучше, - выпалила она, широко распахнув глаза - видимо, для пущей убедительности. - Ты обо мне всю жизнь заботишься, хотя тебе некогда и тяжело. А он только появился и тут же уехал.

Не успела Исанн отойти от этого откровения, как Агнесса, набрав в грудь побольше воздуха, крепко обхватила ее за талию. Уткнулась лбом ей в грудь и плотно зажмурилась - не то от избытка чувств, не то ожидая гневной отповеди.

- Я тебя люблю, - прошептала девочка совсем тихо - и вздрогнула, когда ладонь Исанн легла ей на макушку. По мере того, как женщина ласково перебирала волосы Агнессы, плечи девчушки становились все менее напряженными, а дыхание - беспокойным.

Исанн промолчала - только покрепче прижала дочь к себе. Любит она... но вместо саркастической усмешки на губах почему-то появилась едва заметная, но искренняя улыбка.

А ведь она все-таки привязалась к ней. К этому назойливому существу, этой обузе, этому постоянному напоминанию о прошлых ошибках и слабостях, которое Исанн почему-то так и не смогла оставить в приюте.

Да кого она обманывает... любит она эту девчонку. Полюбила с первого дня, как увидела ее - визжащий окровавленный комок, который уносила прочь от нее акушерка с каменным лицом. Недаром одно лишь воспоминание об этом до сих пор заставляло Исанн сжимать кулаки в бессильной ярости.

Что ж, если хоть кто-нибудь попытается снова отнять у нее дочь, Исанн наглядно покажет этому самоубийце: есть множество способов заставить кого угодно молить о смерти, словно о величайшей милости.

- Я тоже тебя люблю, малышка, - прошептала она, впервые в жизни целуя дочь.

Сообщение отредактировал Annanaz - 5 Февраль 2015, 00:38

[innatemnikova]

Спасибо innatemnikova, без поддержки которой я бы это не выложила)

Поддержка правда, выражалась в наглом вымогательстве проды, и в поддержке идеи про ребенка Исанн от Сельвина, рочему тог показавщейся автору безумной в начале..
А эту встречу я очень хотела. Вот только ждать мне ее пришлось бы долго в обычном варианте.
Исанн Исард, уже не агент уже Госпожа Директор Сиба.
И Сельвин уже не принц, и террорист, а король.
Они повзрослели, многое пережили, вот только все равно хочется на секунду вернуться в шкуру тех самих себя, но правда те люди уже мертвы, Сиена или агент Исанн убивала то, ради чего жила Сельвин, и Вейн, который хотел отнять ее жизнь, заодно кстати с нерожденным ребенком, ибо мог посчитать это позором.

"Она права. Старые трупы и впрямь имеют очень неприглядный вид - а между нами их слишком много".

И посреди всего этого Агнесса- плод любви этих двоих и напоминание ошибок.
Чистый умный ребенок, который хочет чтоб ее любили. И любит и понимает маму. Маму, которая когда то из-за ее дедушки оставила ее в приюте. Но ребенок понимает и принимает это.

Еще день назад у нее не было папы, а сегодня - есть, пусть и где-то далеко. И этого девочке было вполне достаточно, чтобы чувствовать себя куда более счастливой, чем вчера.

Сильная девочка, наверное это у нее от мамы, или от обоих родителей.

- Я тоже тебя люблю, малышка, - прошептала она, впервые в жизни целуя дочь.

А вот за это огромное при огромное спасибо.
Я этого ждала всю зарисовку, я на это надеялась
Единственная претензия, мне жаль, что Агнесса только в альтернативной версии, слишком живой она персонаж,так что считаю это не справедливым.

[Annanaz]

Поддержка правда, выражалась в наглом вымогательстве проды, и в поддержке идеи про ребенка Исанн от Сельвина, рочему тог показавщейся автору безумной в начале..

Вот без этого бы и не взялась за зарисовку, она так в голове бы и осталась)

А эту встречу я очень хотела. Вот только ждать мне ее пришлось бы долго в обычном варианте.

Мне самой хотелось ее показать немного поскорее, и чуть с другого ракурса, чем будет во "Времени")

Они повзрослели, многое пережили, вот только все равно хочется на секунду вернуться в шкуру тех самих себя, но правда те люди уже мертвы

Очень рада, что получилось показать именно повзрослевших героев) Им бы действительно хотелось бы многое вернуть, они тогда счастливее были - несмотря на то, что у того же Сельвина жизнь была "веселая" до жути.

И посреди всего этого Агнесса- плод любви этих двоих и напоминание ошибок.
Чистый умный ребенок, который хочет чтоб ее любили. И любит и понимает маму. Маму, которая когда то из-за ее дедушки оставила ее в приюте. Но ребенок понимает и принимает это.

Ну, приюта она почти не помнит, совсем маленькой была. Так что конкретно на это обиды не было)

Сильная девочка, наверное это у нее от мамы, или от обоих родителей.

Да уж, есть в кого)

А вот за это огромное при огромное спасибо. Я этого ждала всю зарисовку, я на это надеялась

Пожалуйста)) Само как-то получилось, и так, что не сотрешь)))

Единственная претензия, мне жаль, что Агнесса только в альтернативной версии, слишком живой она персонаж,так что считаю это не справедливым.

Возможно, набросаю еще пару зарисовок с ней, ибо самой жалко) Просто во "Время" она как-то не идет, там и так слишком много событий планируется.

Сообщение отредактировал Annanaz - 5 Февраль 2015, 18:30

[Cirkon]

Да... Этот рассказ не выбивается из обычного стиля автора: все четко и вместе с тем емко. Герои живут, а не существуют. Я почему-то не ожидала такого сюжета, и тем приятнее сюрприз.
В каноне и в фанфиках образ Исард как правило остается без изменений. Холодная бесчувственная ведьма. Что еще хуже - бесцветная. А здесь, поначалу, кажется так и есть, но вот всего несколько слов, и бесцветная сущность по имени Исанне Айсард вдруг наполнилась жизнью, задышала, задвигалась. Ощущение удивительное. Огромное спасибо за это Annanaz и надеюсь, это не последнее ее отступление от основной темы.

[Annanaz]

Да... Этот рассказ не выбивается из обычного стиля автора: все четко и вместе с тем емко. Герои живут, а не существуют. Я почему-то не ожидала такого сюжета, и тем приятнее сюрприз.

Я сама от себя такого сюжета не ожидала

В каноне и в фанфиках образ Исард как правило остается без изменений. Холодная бесчувственная ведьма. Что еще хуже - бесцветная.

На самом деле, холодная бесчувственная ведьма она и есть... на работе, где мы ее в каноне и видим) Не думаю, что повстанцам и ее политическим соперникам сильно интересно, что она, вообще-то, тоже человек - а именно с их точки зрения она в каноничных произведениях и показана. Отсюда и однобокость образа.

А здесь, поначалу, кажется так и есть, но вот всего несколько слов, и бесцветная сущность по имени Исанне Айсард вдруг наполнилась жизнью, задышала, задвигалась. Ощущение удивительное.

Старалась) Очень рада, что получилось живо и при этом не очень ООС-шно)

Огромное спасибо за это Annanaz и надеюсь, это не последнее ее отступление от основной темы.

Пожалуйста, и огромное спасибо за теплый и обстоятельный отзыв))) Отступления, скорее всего, еще будут, но вот какие именно - не знаю)

[Cirkon]

Я сама от себя такого сюжета не ожидала

Это подтверждает только, что ничто человеческое героям ЗВ не чуждо. Даже Исард.
Ведь забрала же ребенка, вопреки желанию отца.



Сообщение отредактировал Cirkon - 6 Февраль 2015, 13:03

[Annanaz]

Это подтверждает только, что ничто человеческое героям ЗВ не чуждо. Даже Исард.
Ведь забрала же ребенка, вопреки желанию отца.

В тексте не указано, но ее отцу на тот момент уже все равно было. Скорее уж вопреки здравому смыслу, как ей самой казалось)

[Эллия]

Бился в агонии обезглавленный Альянс за восстановление Республики - лишившийся ключевых лидеров и источников финансирования, задыхающийся без ресурсов и боеспособного флота... не так давно это казалось лишь отдаленной перспективой.

Значит, катастрофа на Эндоре не состоялась... Уже хорошо;)

- Завтра выходной, мама, - раздался ей в спину тихий голосок. Но Исанн его уже не слышала, закрывая за собой дверь спальни.

Эта сценка, не побоюсь сказать, великолепна. Несколько будничных фраз, а перед нами уже раскрывается вся картина непростых взаимоотношений матери и дочки.

Впрочем, получив власть, он резко поумнел. Понял наконец, что это такое - борьба с Империей, и чем она грозит маленьким, но очень гордым планетам. Видно, хорошо на него повлиял тот день, когда он лишь чудом избежал гибели.

Ого! И каким же это образом Вельна допустили к власти? После всего, что он натворил? Уж не будет ли об этом пару слов в "Смутном времени"?
"Читает дальше" Да никак Рутан стал независимым! Видно, не без помощи Альянса. Ну-ну.
"Читает еще дальше" Стоп, так он на Дромунд-Каасе обосновался?! Ничего себе!

Голос мамы - резкий, презрительный. Слова будто сквозь зубы цедит. Значит, гость все-таки дурак, а не Вейдер.

А девочка уже неплохо ориентируется в имперской правящей верхушке. А что, в ее ситуации нормально.

Его дочурка. И никаких тестов не нужно, чтобы в этом убедиться, и никакой Силы (которая на Корусканте ощущалась как мелкий и грязный ручеек: воды из него много не зачерпнешь, да и зачерпывать противно).

Прямо как в фильме "Москва слезам не верит". Папа о доченьке вспомнил - и пятнадцати лет не прошло

А теперь у нее еще и номер его комлинка есть! Правда, звонить по нему можно не очень часто и обязательно тайком от мамы.

Все-таки Сельвин решил не обрывать все концы с дочкой. Может, и правильно: политика в Империи - дело опасное, а случись что с Исанн, девочка останется никому не нужной. А так - хоть кто-то еще у нее будет в этой галактике.

- Я тоже тебя люблю, малышка, - прошептала она, впервые в жизни целуя дочь.

А вот и настоящий хэппи-энд;)
Спасибо за такой прекрасный рассказ!

[Annanaz]

Значит, катастрофа на Эндоре не состоялась... Уже хорошо;)

И не состоится) Сначала думала совсем по канону "Смутное время" писать, но потом решила, что пусть все-таки лучше AU будет)

Эта сценка, не побоюсь сказать, великолепна. Несколько будничных фраз, а перед нами уже раскрывается вся картина непростых взаимоотношений матери и дочки.

Спасибо))) Отношения у них действительно непростые - уж очень тяжелый характер у матери, да и обстоятельства появления дочки на свет не самые приятные.

Ого! И каким же это образом Вельна допустили к власти? После всего, что он натворил? Уж не будет ли об этом пару слов в "Смутном времени"?
"Читает дальше" Да никак Рутан стал независимым! Видно, не без помощи Альянса. Ну-ну.
"Читает еще дальше" Стоп, так он на Дромунд-Каасе обосновался?! Ничего себе!

Обосновался он на Дромунд-Каасе, и весьма неплохо. Правда, само решение было принято не сказать чтобы совсем добровольно) Во «Времени» этому будет не одна глава посвящена.

А девочка уже неплохо ориентируется в имперской правящей верхушке. А что, в ее ситуации нормально.

Да, базовые знания о том, "кто есть кто в этом серпентарии" Агнессе совершенно необходимы, учитывая, какую должность ее мать занимает.

Прямо как в фильме "Москва слезам не верит". Папа о доченьке вспомнил - и пятнадцати лет не прошло

Для Сельвина дочка тем еще сюрпризом оказалась) Знал бы - приехал бы раньше... и, вполне возможно, кончилось бы все хуже: сейчас и воспоминания несколько потускнели, и дури у них с Исанн поубавилось.

Все-таки Сельвин решил не обрывать все концы с дочкой. Может, и правильно: политика в Империи - дело опасное, а случись что с Исанн, девочка останется никому не нужной. А так - хоть кто-то еще у нее будет в этой галактике.

Для него вообще родственные связи очень важны - рутанское воспитание все-таки в голове сидит и никуда уходить не собирается. Ну и для девочки так действительно лучше, так что действия Сельвина на сей раз если чему и вредят, то только душевному спокойствию Исанн)

Спасибо за такой прекрасный рассказ!

Вам спасибо за такой теплый и подробный отзыв)))

Сообщение отредактировал Annanaz - 9 Февраль 2015, 00:03

[Алита Лойс]

О, какой замечательный рассказ! Прочитала уже некоторое время назад, а он меня не отпускает, держит. Спасибо!

Вы замечательно пишите. Я уже говорила:) но это так вкусно, что можно и повторить)))

Герои такие яркие, настоящие. И описание мира, обстановка, залюбуешься. Тот же Корускант, вроде несколько предложений, а он уже не просто слово, он начинает по-настоящему жить в воображении.

Я каюсь, я так и не прочитала "Тени нестабильности" и "Смутное время", не потому что не понравилось - наоборот! начало очень даже заинтриговало, просто так получилось, что я как-то последнее время почти ничего не читала.
А теперь история заинтриговала меня уже совершенно, так что с удовольствием туда вернусь.

А Агнесса появится еще где-нибудь? Было бы интересно последить за ее судьбой, очень.

И еще, я, возможно, уже спрашивала, но все же: у вас в профиле стоит "18 лет", это правда? Потому что пишите вы словно вам, как минимум, лет на десять больше. Эмоционально зрело. Я думала, такое только с жизненным опытом приходит.

Сообщение отредактировал Алита Омбра - 12 Март 2015, 17:29

[Annanaz]

О, какой замечательный рассказ! Прочитала уже некоторое время назад, а он меня не отпускает, держит. Спасибо!

Вы замечательно пишите. Я уже говорила:) но это так вкусно, что можно и повторить)))

Герои такие яркие, настоящие. И описание мира, обстановка, залюбуешься. Тот же Корускант, вроде несколько предложений, а он уже не просто слово, он начинает по-настоящему жить в воображении.

Я каюсь, я так и не прочитала "Тени нестабильности" и "Смутное время", не потому что не понравилось - наоборот! начало очень даже заинтриговало, просто так получилось, что я как-то последнее время почти ничего не читала.
А теперь история заинтриговала меня уже совершенно, так что с удовольствием туда вернусь.

Алита, спасибо вам огромное за теплые слова! Очень приятно, особенно то, что вам понравились герои - практически все оригинальные, кроме Исанн, да и та предстает в несколько нетипичной для себя роли) И, конечно, очень интересно ваше мнение об основных фанфиках)

А Агнесса появится еще где-нибудь? Было бы интересно последить за ее судьбой, очень.

Я задерживаю проду "Смутного времени" именно из-за того, что пишу еще одну зарисовку с ее участием Правда, сюжетная линия нового рассказа никак не связана с этим, и даже, может быть, во многом с ним не стыкуется.

И еще, я, возможно, уже спрашивала, но все же: у вас в профиле стоит "18 лет", это правда? Потому что пишите вы словно вам, как минимум, лет на десять больше. Эмоционально зрело. Я думала, такое только с жизненным опытом приходит.

Спасибо) Мне вот вечно кажется, что я с надрывом перегибаю) А возраст настоящий)

[Алита Лойс]

Очень приятно, особенно то, что вам понравились герои - практически все оригинальные, кроме Исанн, да и та предстает в несколько нетипичной для себя роли)

Вот, я как раз хотела спросить, придуманный Сельвин или где-то в РВ он есть? Интересный персонаж))) Впрочем, для меня и Исанн оригинальная, я про нее только в фанфиках читаю.

Я задерживаю проду "Смутного времени" именно из-за того, что пишу еще одну зарисовку с ее участием

Ура! ждем. Мне, вот, интересно папочка все-таки проявится хоть как-то еще раз в ее жизни? А то взбаламутил воду и улетел, посмотреть ему, видите ли, захотелось))

На самом деле, очень горькие слова были о том, что ребенок стал ему чужим еще до рождения, особенно на фоне эмоций девочки.

Мне вот вечно кажется, что я с надрывом перегибаю)

Да нет, мне кажется вполне нормально. Во всяком случае здесь. Да и читателям нельзя скучать давать)))

Встреча Исанн и Адана прописана жизненно. Когда шаг навстречу, друг к другу, и пять назад, когда по прошествии лет нечто неожиданно всплывает между людьми, какая-то память, тоска, но слишком много уже "между".

И Агнесса вполне, я ей верю. У меня сын, десяти лет, такой же эмоциональный и рассудительный, добрый, совестливый, ласковый, и в то же время упрямый, очень даже может громко заступиться за свои "человеческие права")))
А девочки часто вообще более умненькие. И чувствуют все тонко, звонко.

И последняя сцена, конечно, замечательная. Там где Исанн поцеловала дочку. Встретились два одиночества. Я не уверена, к сожалению, что этот поможет с одиночеством справиться... Но, возможно, в их отношениях что-то и поменяется к лучшему.

[Annanaz]

Ура! ждем. Мне, вот, интересно папочка все-таки проявится хоть как-то еще раз в ее жизни? А то взбаламутил воду и улетел, посмотреть ему, видите ли, захотелось))

Кто его знает, может, и проявится

На самом деле, очень горькие слова были о том, что ребенок стал ему чужим еще до рождения, особенно на фоне эмоций девочки.

Девочка-то не знает, что между ее родителями в свое время произошло. Сельвину еще повезло, что его вообще подпустили к ребенку (впрочем, и не подпустили бы, если б не его нахрапистость).

И последняя сцена, конечно, замечательная. Там где Исанн поцеловала дочку. Встретились два одиночества. Я не уверена, к сожалению, что этот поможет с одиночеством справиться... Но, возможно, в их отношениях что-то и поменяется к лучшему.

Спасибо))) К сожалению, все может и на круги своя вернуться, когда "внешняя угроза" исчезнет и эмоциональный накал спадет. А может, действительно положительные сдвиги будут.

Сообщение отредактировал Annanaz - 12 Март 2015, 21:41

[Cirkon]

Спасибо))) К сожалению, все может и на круги своя вернуться, когда "внешняя угроза" исчезнет и эмоциональный накал спадет. А может, действительно положительные сдвиги будут.

Я думаю, память останется. Хотя конечно, дети просто так любить не будут. Любую любовь можно убить, я думаю, и детскую, в том числе. Исард просто не понимает чем она рискует.

[Annanaz]

И еще один фанфик с участием Агнессы. И снова спасибо огромное innatemnikova за поддержку и творческие пендели)

Приоритеты

Директору Имперской разведки чужды нормальные человеческие эмоции. Ничто не имеет для нее значения, кроме блага Империи и собственной власти. Миф, в который свято верит большинство ее врагов и союзников. Миф, в который почти поверила она сама. Миф, в который отчаянно не хочет верить ее дочь - незаконнорожденный ребенок, признанный из-за сиюминутной слабости. Но правда ли жизнь дочери ничего не значит для Снежной королевы? В галактике немало людей, что не прочь проверить мифы на истинность...


Часть 1

Холодно, ужасно холодно. Холодный воздух, пропахший невкусной едой с кухни. Холодные белые стены. На одной из них висят рисунки - вроде бы веселые и яркие, но почему-то очень унылые. Вытертый ковер на холодном сероватом полу. Холодный и жесткий диванчик, на котором ее заставили сидеть и ждать.

Ждать - чего? Зачем ее сюда привели? Что она такого сделала?!

Вспотевшие ладошки комкают ткань платья - слишком яркого, слишком красивого для этого хмурого места. Сердце бьется в груди так, что кажется, будто вот-вот выпрыгнет. Хочется кинуться в кабинет директрисы, подбежать к маме, крепко ухватиться за ее руку и потянуть прочь отсюда - домой, скорее домой! Уйти из этого приюта и больше никогда не возвращаться.

Но нет. Нельзя. Нельзя-нельзя-нельзя. За это мама будет сильно ругать, а Агнесса и без того провинилась. Но ничего. Сейчас мама выйдет и скажет, что это все было не всерьез. Что она не отказывается от нее, что просто хотела припугнуть...
Дверь кабинета распахивается, и сердце Агнессы пропускает удар, чтобы тут же забиться еще чаще.

- Мамочка!

Радостный и отчаянный возглас звонко отражается от стен. Девочка спрыгивает с диванчика и несется к статной женщине в строгом брючном костюме. Крепко хватается за холеную руку, стискивая маленькими пальчиками длинные и тонкие, с красиво накрашенными ногтями, пальцы матери...

- Отойди.

Слово - как удар хлыстом. Хлестнуло наотмашь, выбило воздух из легких, заставило ноги подкоситься.

- Мамочка, пожалуйста, - лихорадочно тараторит Агнесса, глядя на мать широко распахнутыми от ужаса глазами. - Прости меня, пожалуйста! Я буду себя очень-очень хорошо вести, только не оставляй меня здесь! Мама, я исправлюсь, обещаю!

Женщина стряхивает ладонь девочки, брезгливо морщась. На самом родном, самом красивом и любимом лице нет ни тени сомнения или сочувствия: разноцветные - льдисто-голубой и кроваво-красный - глаза сузились в злом прищуре, полные губы в отвращении скривились.

- Я говорила тебе, что мое терпение небезгранично, девочка. Ты испытывала его слишком долго.

- Но мамочка... - тихий, отчаянный шепот. - Не уходи, пожалуйста... я тебя люблю... очень люблю...

Ну неужели она не видит, что Агнесса не лжет?! Неужели ей все равно?! Она же ее мама - родная, не приемная! Она же не всерьез...

Женщина разворачивается и уходит. Молча, не оглядываясь.

- Мама!!!

Агнесса кидается следом, но чьи-то руки хватают ее за плечи и крепко встряхивают

- Не кричи! Веди себя пристойно. Мадам Айсард за тобой возвращаться не намерена.

Мерзкий, грубый голос и толстые, с обломанными ногтями и выступающими венами, руки.

- Нет! Она не может! Мамочка! Мама!!! - захлебываясь слезами и надрывая голос, кричит Агнесса. Она вырывается, лягается, пытается укусить противную тетку за палец, но та в ответ только сильнее стискивает плечи девочки.

- Она отказалась от тебя, глупый ты ребенок! Ты ей больше не дочь, угомонись уже!
Агнессу будто со всей силы ударили в живот. Вся скрутившись, она повисла в удерживающих ее лапищах. Девочка судорожно ловила ртом воздух, но он, казалось, не проходил в горящие огнем легкие.

- За что? - сбивчиво шепчет она, задыхаясь. - За что ты так... мама... мамочка...

С секунду Агнесса лежала, замерев, недоумевая, куда делись мясистые пальцы, только что до боли впивавшиеся в плечи, и откуда взялось теплое одеяло, в которое она была по уши закутана. Девочка даже не сразу осознала, что у нее перед глазами уже не неприветливый коридор, а ее комната - сон все не отпускал Агнессу, заставляя трястись и тихонько всхлипывать уже наяву.

Она сердито перевернулась на другой бок, еще сильнее наматывая на себя одеяло. Дурацкий, дурацкий сон! Она не в приюте, и больше никогда туда не попадет. А что мама грозилась отправить ее обратно, так это не всерьез. Она просто хотела, чтобы Агнессе стало стыдно за ту драку в школе: мол, дочь директора разведки не должна вести себя, как уличная оборванка.

Губы девочки дрогнули от обиды. Ну а что ей было делать?! Она и так старалась не реагировать на нападки этой дуры Мерелис, отвечать ей обидными колкостями... ага, доотвечалась до того, что эта бешеная на нее с кулаками бросилась! Вот, значит, дочке министра печати можно драться, а ей нет?! Хорошо еще, что Агнессу извиняться перед ней не заставили... а вот Мерелис подошла к ней на последнем уроке и скороговоркой пробормотала "ну-ты-извини-я-не-хотела-тебя-обидеть", отчего Агнессе только противней стало: ясно все, папочка этой дуры постарался - а то вдруг госпожа директор на его семью злобу затаит?

А мама... мама, когда пришла с работы поздно вечером, даже оправданий Агнессы слушать не захотела: строго и очень обидно отчитала, пощечину залепила и пригрозила выпороть, если такое еще хоть раз повторится.
Несправедливо. Почему мама никогда ее не слушает? Даже не разговаривает с ней почти...

Агнесса потерла все еще саднящую щеку. Наверняка синяк будет. Хорошо хоть завтра в школу идти не надо.
Девочка поворочалась еще немного, но спать уже совсем не хотелось: кошмар все не шел из головы, да тут еще и обида за несправедливое наказание свое брала - отстоять собственную правоту хотелось неимоверно и прямо сейчас.

Деятельная и в данный момент очень обиженная натура Агнессы отчаянно возражала против того, чтобы смирно лежать в постели остаток ночи. Еще пару минут девочка развлекалась тем, что выдумывала планы страшной мести этой безмозглой банте Мерелис, но вскоре идеи иссякли, да и энтузиазма у "мстительницы" поубавилось. Выпутавшись из одеяла, она спрыгнула с постели. Прихватив лежавший на столе инфопланшет, с ногами взобралась на широкий подоконник. Ей нравилось сидеть здесь, читая или играясь в какую-нибудь видеоигру: казалось, что Империал-сити расстилается прямо у нее под ногами - весь этот огромный город, ночью будто целиком состоящий из ярких огней. При свете дня Корускант не казался таким волшебным. Теперь уже не казался.

Вообще, очень многое оказалось не столь уж замечательным, как Агнессе бы хотелось. Она помнила, как мама забрала ее из приюта пять лет назад: не было ни объятий, ни поцелуев, ни даже радостной улыбки - был изучающий и холодный взгляд, была цепкая, почти болезненная хватка, которой она держала девочку за подбородок, всматриваясь в ее лицо. Вместо добрых, ласковых слов - равнодушное и требовательное "идем". По прибытии домой Агнессу ждал не праздник и не целый день общения с так неожиданно появившейся в ее жизни мамой, а знакомство с няней (позже ставшей еще и гувернанткой), краткая экскурсия по дому и немногословное ознакомление с правилами, которым девочка теперь обязана была следовать.

Как выяснилось очень скоро, на внимание мамы она никакого права не имела: девочке строго-настрого запрещалось беспокоить ее по ерунде. Так что в те редкие часы, когда маму можно было застать дома, Агнессе полагалось вести себя тихо. Совсем тихо. Так, чтобы на ее существование вообще ничто не намекало.

Мама будто видеть ее не хотела. Когда Агнесса вела себя примерно (а именно так она обычно старалась себя вести), на нее не обращали внимания. Когда бедокурила - очень скоро начинала жалеть, что внимание на нее все-таки обратили.

Она очень надеялась, что теперь, когда кончилась война, все изменится к лучшему. В тот день, когда по всем новостям трубили о решающей победе над повстанческим флотом, Агнесса впервые за долгое время (кажется, что за все эти годы) увидела маму счастливой. Она даже погладила дочь по голове и назвала "умницей" - Агнесса уже и не помнила, за что именно, но ласке тогда обрадовалась несказанно.

Но с тех пор прошло уже почти полгода, а долгожданных изменений все не было и не было. Может быть, победа над повстанцами и была радостным событием, но на жизни Агнессы она ни капельки не отразилась. Разве что мама стала приходить домой чуть пораньше и каждым вечером, а не через день-два.

Тяжело вздохнув, девочка прислонилась к прохладному транспаристилу. За окном сиял огнями Корускант, расцвечивая темно-синее небо золотистыми отсветами. Агнесса уже не хотела спать, но глаза у нее почему-то слипались, будто веки были намазаны чем-то клейким и тяжелым.

"Ничего, - подумала она сонно, - завтра я возьму и подойду к маме... зачем-нибудь. Спрошу там что-то, или еще как заговорю... да хотя бы про эту дуру расскажу! Пусть знает, что это не я первая начала..."
На личике Агнессы расцвела мечтательная улыбка. Просто подойти и поговорить... ведь в этом нет ничего сложного. Совсем-совсем нет.

* * *

- Агнесса, ну вот что ты творишь? С каких пор спать на подоконнике удобнее, чем в кровати? А если бы ты простудилась, глупая девочка? Тебе в постели лежать и глотать таблетки, а мне перед госпожой Айсард оправдываться за то, что недоглядела!

Сонная и растрепанная Агнесса исподлобья смотрела на суетящуюся вокруг нее гувернантку, кутаясь в одеяло. За ночь девочка продрогла до костей, а все ее тело затекло от неудобной позы и ужасно ныло. От недосыпа у нее болела голова, и поэтому очень хотелось прикрыть руками уши, чтобы не слышать причитаний Нирии. Но это было бы невежливо, да и обижать воспитательницу Агнесса не хотела.

Женщина, устав сокрушаться об Агнессиной глупости, присела на край кровати. Аккуратно расправив длинную строгую юбку, приложила ладонь ко лбу подопечной.

- Ты хорошо себя чувствуешь? - с искренней заботой спросила она, уже просто поглаживая девочку по голове, а не пытаясь определить, есть ли у нее жар. В какой-то момент она нахмурила аккуратные брови и тяжело вздохнула - видимо, заметила синяк у Агнессы на щеке. Но ничего не сказала, конечно. Она часто так делала: сочувственно вздыхала, ласково гладила подопечную по голове или даже приобнимала за плечи, но никогда ни о чем не спрашивала.

- Да, Нирия, - благодарно улыбнулась Агнесса, стискивая ладонь гувернантки. - А можно мне тогда горячего шоколада? Ну, чтоб я точно не заболела?

У Нирии была замечательная улыбка: веселая, приподнимающая уголки тонких губ и озорными искорками играющая в светло-зеленых глазах, она превращала ее в настоящую красавицу. По крайней мере, так казалось Агнессе: так-то она понимала, что Нирия не особо красивая - скорее милая.

Вот мама - действительно красавица. Но девочка никогда не видела, чтобы она так улыбалась.

- Хитрюга. Ты знаешь, что госпожа Айсард запретила давать тебе сладости? Сказала, что ты наказана.

Агнесса тут же сникла - не столько от известия, сколько от напоминания о вчерашней выволочке.

- Понятно, - грустно вздохнула девочка. - А что еще мне нельзя? Выходить из комнаты хотя бы можно?

- Насчет этого она ничего не говорила. Думаю, - Нирия хитро подмигнула, - ты можешь даже заслужить небольшую компенсацию.
Если я сегодня останусь довольна твоими успехами в учебе и поведением, то можно будет сводить тебя на прогулку. Согласна на такую сделку?

- Конечно! - радостно воскликнула Агнесса, кидаясь гувернантке на шею.

Разумеется, она знала, что девочке из высшего света не подобает так себя вести. Но наедине-то можно!

* * *

Пожалуй, ни один район Корусканта не мог похвастать таким количеством искусственных парков, как Правительственный. Сравнительно небольшие по площади, но всегда чистые, аккуратные и уютные, эти островки природы неизменно привлекали массу посетителей: урвавших краткий отдых от трудов праведных (и не очень) чиновников и бизнесменов всех мастей, степенно прогуливающихся семей, шумных дружеских компаний и беспечных влюбленных парочек... при всем этом здесь никогда не бывало шума и суеты, от которых в столице обычно не было никакого спасения.

Идеальное место, чтобы вывести ребенка на прогулку - куда лучше всяческих развлекательных центров.

Нирия с затаенной в уголках губ улыбкой смотрела на подопечную, резвящуюся в компании еще двух девочек. Не подружек, разумеется - так, случайных знакомых, имена которых вылетят у девчушки из головы сразу же по возвращении домой. Нирия не была уверена, что Агнесса хоть когда-нибудь сможет обзавестись настоящими друзьями: увы, дети слишком рано перенимают повадки взрослых, и потому дочь Исанн Айсард обречена видеть фальшивые улыбки в лицо, а за спиной слышать боязливые перешептывания.

Нирии хотелось бы, чтобы понимание этого пришло к Агнессе позже, но элитная школа, где учились дети первых лиц Империи, давно уже расставила все по местам. Агнесса была слишком смекалиста, чтобы не замечать очевидного.

В воздухе колокольчиками звенел веселый детский смех: девочки, позабыв про хорошие манеры, аккуратные прически и нарядные платьица, носились друг за другом по изумрудно-зеленой лужайке, прячась за деревьями и необидно подначивая "соперниц". Когда в игре наступила пауза, Агнесса вприпрыжку подбежала к Нирии, размахивая руками:

- Нирия, а можно мы еще немного поиграем? Дженна и Сабрина хотят к пруду сбегать, лягушек поискать! Там их вроде дама какая-то увидела и такооой визг подняла! - резко затормозив у скамейки, скороговоркой выпалила девочка.

Выглядела она так, что Нирии, наверное, следовало бы рассердиться и поскорее увести это растрепанное чудо домой: сложная, державшаяся на множестве заколок и шпилек прическа теперь больше походила на птичье гнездо, чуть сбившееся на бок; платье все перекрутилось и измазалось по подолу травяным соком. Но девочку это сейчас ни капли не заботило, судя по тому, как восторженно блестели ее темно-карие глазищи и разрумянилась смугловатая кожа.

Строгую воспитательницу, несмотря на без малого пятнадцать лет стажа, Нирии изобразить не удалось.

- Ну вот как тебя поругаешь за неподобающее поведение? - с улыбкой спросила женщина. Усадив протестующе пискнувшую подопечную к себе на колени, принялась сноровисто переплетать ее иссиня-черные волосы в простую косичку. - Ну-ка, не дергайся! Вот сейчас я сделаю из этого чучела что-то похожее на девочку, тогда отпущу.

Стоически вытерпев "экзекуцию", Агнесса торопливо поблагодарила гувернантку и унеслась к девочкам, дожидавшимся ее неподалеку. Нирия тоже поднялась со скамейки и направилась следом - как и приставленный к Агнессе телохранитель, внушительного телосложения мужчина в штатском. Как и всегда, он держался на некотором отдалении, оставаясь поразительно неприметным - даже Нирия нередко теряла его из виду и испуганно вздрагивала, когда он оказывался прямо у нее за спиной.
У пруда девочки прокопошились еще минут двадцать. Лягушек они так и не нашли, зато, улучив момент, успели побрызгать друг на друга водой и перемазаться в песке, за что получили нагоняй от взрослых и были поспешно растащены по домам.

- И кто обещал мне хорошо себя вести? Кого я уже пять лет подряд никак хорошим манерам научить не могу? - по дороге к флаеру выговаривала Нирия растрепанной, местами чумазой, но прямо-таки светящейся от счастья Агнессе. - Вот что бы сказала твоя мама, если бы тебя сейчас увидела?

Последнее замечание мигом стерло радостную улыбку с личика девочки. Понурив голову, она тихо, почти шепотом, произнесла:

- Извини, пожалуйста. Ты ведь ей не нажалуешься?

Агнесса выглядела не на шутку испуганной. Взгляд, который она бросила на гувернантку, иначе как умоляющим назвать было нельзя.

- Зачем мне ее беспокоить такими глупостями? - строгим голосом сказала женщина, ободряюще сжимая детскую ладошку в своей.

- Я тебя сама накажу. Когда придем домой, ты мне письменно перечислишь все правила поведения в общественных местах. Хоть одно забудешь - придется начинать сначала. И никаких поблажек!

Агнесса робко улыбнулась.

- Перечислю, - пообещала она, прильнув к Нирии всем телом. - А ты очень на меня сердишься?

Суровое выражение на лице удерживаться категорически не желало: сердиться на этого ребенка дольше пары минут у Нирии никогда не получалось - и гувернантка была почти уверена, что маленькая хитрюга об этом прекрасно знает.

- Не очень. Только постарайся в следующий раз вести себя так, чтобы мне не пришлось за тебя краснеть. Хорошо?

Девочка с серьезным видом кивнула.

- Хорошо. Я больше так не буду, Нирия.

- Вот и славно.

Во флаер они усаживались молча, но хорошее настроение Агнессу не покинуло: получив прощение, она немедленно забыла и о предстоящем нудном задании, и о том, что ей, вообще-то, должно быть стыдно. В дороге девочка успела протрещать гувернантке все уши, выспрашивая у нее то одно, то другое. Нирия лишь снисходительно улыбалась, терпеливо разъясняя малышке, где у Корусканта настоящая поверхность и почему туда нельзя спуститься, сколько живут хатты и бывают ли у них дети...

- А почему повстанцы хотят убить императора? Он же хороший, так и мама, и учителя в школе говорят!

А вот этот вопрос застал Нирию врасплох. Ответить слишком просто - любознательный ребенок тут же начнет выспрашивать подробности. Объяснить подробно - малышка может не понять, запутаться и переврать слова воспитательницы так, что после этой "творческой интерпретации" у последней может состояться очень серьезный и неприятный разговор с госпожой Айсард.
Пока гувернантка мучительно подбирала идеологически правильные слова, в разговор неожиданно вмешался телохранитель:

- А почему они твою маму хотят убить? - раздался с водительского места его вкрадчивый голос. - Она что, нехорошая?

Девочка широко распахнула и без того большие глаза. Набрав в грудь побольше воздуха и воинственно сжав кулачки, выпалила:

- Конечно, хорошая!

Казалось, Агнесса была готова кинуться с кулаками на любого, кто посмеет с ней поспорить.

- Ну вот. А это значит...

- Что они - плохие, - без тени сомнения заявила девочка. - Хорошо, что их всех скоро убьют.

Нирия едва не поперхнулась от этого заявления. Она даже не сразу обрела дар речи, хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.

- Агнесса! - сипло выдохнула женщина, не сильно, но чувствительно стискивая плечо подопечной. - Так говорить нельзя ни о ком, даже об очень плохих людях! Иначе чем ты будешь лучше них?

- Но они же... - вскинулась было Агнесса, но осеклась на полуслове: Нирия смотрела на нее с непривычной строгостью и осуждением.

- Твоя мама, - с нажимом произнесла женщина, глядя воспитаннице в глаза, - день и ночь работает, чтобы ты могла не задумываться о таких вещах и оставаться хорошей, доброй девочкой. Понимаешь?

- Да, Нирия, - понурив голову, ответила Агнесса. Нащупав ладонь гувернантки, крепко сжала ее. - Извини. Я глупая.

Прильнув к воспитательнице и крепко обхватив ее за талию, девочка затихла и не подавала голоса до самого конца поездки.

* * *

Возможно, в других семьях дети встречают родителей с работы радостными визгами и объятиями. Агнесса украдкой почесала ухо, представив, какую отповедь бы получила за такую разнузданность: ей, если мама вдруг приходила раньше десяти вечера, полагалось чинно стоять рядом с Нирией, не смея даже пошевелиться без разрешения. Чувствовала она себя на таких "построениях", как подсудимый на слушанье: мама обычно спрашивала Нирию про поведение Агнессы и ее успехи в школе, после чего девочку либо отпускали, либо... второе "либо" было вчера, из-за той злополучной драки: мама прощалась с Нирией в неизменной холодно-вежливой манере, а Агнессе приказывала зайти к ней в кабинет.

Агнесса не помнила, чтобы хоть раз выходила оттуда, не заливаясь слезами. Как-то раз маме даже пришлось выводить ее под руку - идти самостоятельно после той экзекуции девочка не могла. Угораздило же ее убежать от Нирии во время прогулки как раз в тот день, когда у мамы какие-то неприятности по работе были!

Руки при воспоминании об этом предательски задрожали, и девочка поспешно сцепила их за спиной. Хотелось облизнуть пересохшие губы, но нельзя: маме это может не понравиться. Ругать за такую мелочь она, конечно, не станет, но Агнесса твердо решила сегодня с ней поговорить. А значит, надо быть идеальной маленькой леди.

- То есть сегодня никаких нареканий моя дочь у вас не вызвала, мадам Блейз?

Агнесса, до сих пор скромно изучавшая носки туфелек, не удержалась и скосила глаза на маму. Как и всегда, очень красивая, величественная... как всегда - делающая вид, что дочку не замечает.

- Нет, госпожа, - Нирия позволила себе слегка улыбнуться и положить руку подопечной на плечо. - Вела себя примерно, на занятиях слушала внимательно и отвечала хорошо.

"Не выдала!"

Только сейчас Агнесса поняла, что все это время у нее на сердце будто маленький когтистый зверек скребся. Он и сейчас никуда не делся, но скрестись стал гораздо слабее.

- Очень хорошо, - в чуть хрипловатом голосе мамы ни намека на одобрение не было: таким же тоном, холодным и совершенно равнодушным, она могла произносить страшное "в таком случае, я с ней сама поговорю". - Нирия, вы на сегодня можете быть свободны. Останетесь ночевать или поедете к себе?

- Час еще не слишком поздний, госпожа. Я бы хотела поехать домой, с вашего позволения.

- Разумеется. Всего вам доброго.

Гувернантка слегка склонила голову:

- Доброго вечера, госпожа. Пока, Агнесса, - улыбнулась она воспитаннице.

- До свидания, мадам Блейз, - девочка присела в книксене, робко улыбнувшись в ответ.

Напоследок еще раз поклонившись, Нирия скрылась в коридоре, ведущем к черному входу. Агнесса осталась наедине с матерью - снова встав чуть ли не на вытяжку и уперев взгляд в пол. Вроде сегодня она не провинилась ни в чем, и бояться нечего, но все равно по коже бегали табуны мурашек, а тело будто окаменело - да так, что даже плечами не повести.

Женщина смерила дочь взглядом, каким могла бы смотреть на подозрительно жмущегося в углу домашнего фелинкса. Судя по тому, как сощурились ее большие, той же формы, что и у Агнессы, глаза, поведение "зверушки" было расценено как потенциально вредительское.

- Хватит трястись. Признавайся, что натворила, и не бойся. Сегодня наказывать не стану.

Агнесса вспыхнула до корней волос: и почему мама ее вечно в чем-то подозревает?! Она ведь послушная, и не шалит практически никогда!

- Я ничего плохого не сделала! - голосок Агнессы звенел от обиды и возмущения. Девочка даже о страхе на время позабыла: вскинула голову, расправила плечи и почти с вызовом взглянула матери в лицо. - То, что я вчера подралась с этой дурой, еще не значит, что я постоянно буду плохо себя вести. И вообще, это Мерелис первая начала, а не я! Я... я просто поговорить хотела, а ты сразу...

Выпалив это все на одном дыхании, Агнесса запоздало поняла, что голос повышать, наверное, все-таки не стоило. И так смотреть на маму тоже не надо было. И кулаки желательно бы разжать: это сегодня ее обещали не наказывать, а про завтра разговора не было.

- Прости, пожалуйста, - Агнесса покаянно склонила голову, пряча взгляд. - Я сейчас плохо разговаривала, знаю.

- Раз знаешь, то почему позволяешь себе такую дерзость?

Девочка хотела пробормотать очередные извинения, но вместо этого почему-то смогла лишь крепко стиснуть зубы. Сильно зачесалось между лопаток - как бывало каждый раз, когда Агнесса понимала, что сейчас у нее будут крупные неприятности.

- Дочь, посмотри на меня.

В холле будто стало холодней. Агнессе невольно пришло на ум сравнение с карбонитовой заморозкой: наверное, поначалу примерно так же себя чувствуешь - двигаться не можешь, губы немеют, язык отнимается...

- Я очень тобой недовольна, Агнесса. Мне ты дерзишь. Гувернантку не слушаешься - и врать, что это не так, даже не начинай. В школе ведешь себя так, будто тебя только вчера с улицы подобрали.

"Неправда!"

Девочка только сильнее поджала дрожащие губы и до боли впилась ногтями в ладони: только бы не разреветься, как последняя плакса!

- Мне начинает казаться, что мадам Блейз не справляется с твоим воспитанием. Может быть, следует уволить ее и найти тебе новую гувернантку? Построже и постарше.

- Нет!

Она запоздало осознала, что выкрикнула это вслух. Даже не выкрикнула - взвизгнула, совсем как ее капризные и избалованные одноклассницы. Маме бы на них посмотреть, прежде чем ее в чем-то обвинять! Да ладно ее - Нирию! Она-то в чем виновата?!

- Мамочка, Нирия - хорошая воспитательница! Она ни в чем не виновата, и я ее слушаюсь, и учит она хорошо! И... и вообще, она просто гувернантка, а не... - девочка судорожно вздохнула: воздух в легких не просто закончился - его будто вышибли пинком. - ...мама, - тихонько закончила она, испуганно зажмурившись. - Мама должна воспитывать ребенка... ну, я слышала...

Есть такое выражение: "Никто за язык не тянул". А вот Агнессе в тот момент показалось, что за язык ее не просто потянули, а дернули со всей силы.

Ноги будто сами собой сделали шаг назад. Потом еще и еще один. Развернувшись так резко, что косичка больно стегнула по плечам, Агнесса во всю прыть кинулась к лестнице.

"Дура! - билась в голове паническая мысль. - Все могло быть нормально! Зачем, зачем, зачем я это все наговорила?!"

Она спотыкалась на ступеньках, шипела от боли в сбитых коленках, но даже не обращала на это внимания. Ворвавшись к себе в комнату, девочка забралась под одеяло, укутавшись в него по самую макушку.
Вот и поговорила с мамой! Так поговорила, что завтра из комнаты выйти страшно будет - и это если выходить вообще позволят.

"Главное, чтобы у Нирии неприятностей не было. Она же правда ни в чем не виновата... ну, ничего. Ничего не будет. Мама это она не всерьез говорила. За пять лет не уволила - и сейчас не станет".

На ум почему-то пришел вчерашний дурацкий сон, и Агнесса завернулась в одеяло так плотно, что со стороны, наверное, стала напоминать гусеницу.

Глупости всякие. Мама ее любит. Может, и не показывает этого, но любит!

* * *

Было уже далеко за полночь, а предстоящая масштабная операция, призванная поставить жирный крест на "Коррелианском освободительном движении", все не шла у Исанн из головы. Она нутром чувствовала, что что-то идет неправильно - хотя отчеты агентов, засланных в этот крупный и весьма назойливый осколок Альянса, не давали повода усомниться в успехе. Намеренная дезинформация была исключена, разумеется: в общей сложности, в КОД было внедрено больше сотни оперативников, работавших поодиночке или обособленными группами, каждая из которых не подозревала о существовании другой. Благодаря этой агентурной сети у Исанн на руках имелись данные обо всех ключевых базах, каналах снабжения, крупнейших подставных компаниях, через которые проводились финансовые операции "Движения"... и что немаловажно - информация о местонахождении и планах его лидера, Гарма Бел Иблиса. Все сведения были сотню раз проверены и перепроверены через различные каналы; незначительные несоответствия легко объяснялись разной степенью информированности агентов.

Даже если повстанцы прознают о готовящейся операции, толком оказать сопротивление они не сумеют: данные о них собирались еще с того времени, когда КОД входила в состав Альянса, сама же операция разрабатывалась около месяца - сейчас флот, местный воинский контингент, силы Разведки, ИСБ и полиции лишь окончательно согласовывали совместные действия.

Исанн беспокоило одно: у террористов есть еще два дня, чтобы что-то предпринять. Конечно, ущерб они в любом случае понесут катастрофический, но не хотелось бы упускать Иблиса - этот харизматичный и весьма неглупый фанатик много крови Империи попортил. К тому же он по-прежнему поддерживал контакты с другими лидерами повстанцев, пришедшими на смену схваченным и погибшим...

Опомнившись, женщина отложила в сторону ручку. Лист флимспиласта, только что лежавший перед ней девственно-чистым, был исчерчен хаотичного вида схемами и отрывочными фразами. Что-то увлеклась она бесплодными размышлениями - будто все не было продумано и просчитано за много дней до этого.

Потянувшись за чашкой кафа, Исанн схватила пальцами воздух: дроид-секретарь, по первому требованию подносивший ей напиток, сейчас не менее расторопно убрал пустую посуду.

- Госпожа, позвольте заметить, что такое количество кафа может отрицательно сказаться на вашем здоровье, - сказал он с правдоподобно смодулированной заботой.

Исанн бросила взгляд на часы. Половина первого ночи. А из гостиной она не выходила с девяти вечера... и впрямь, увлеклась.

- Унеси это, - коротко приказала Исанн дроиду, поднимаясь с широкого, обитого синим бархатом дивана. Потянулась, разминая затекшую спину.

Чувствовала женщина себя относительно бодро, но прекрасно понимала, что очень скоро эффект кафа сойдет на нет, оставив после себя чудовищную усталость. Каждый день работа выпивала из нее все силы без остатка - а сейчас она сама лишала себя возможности толком их восстановить.

Глупо и даже опасно. И в то же время эта ситуация с "Освободительным движением" все не давала ей покоя. Все складывалось слишком хорошо, на слишком раннем этапе. Именно в такие моменты обычно случалось что-нибудь из ряда вон выходящее, пускающее под откос все планы.

Исанн устало потерла лоб. Нет, ей определенно нужен отдых: она уже зацикливается на одной мысли.

Двустворчатые двери гостиной, украшенные витражным стеклом и искусной резьбой, распахнулись, пропуская женщину в просторный коридор. В высокие окна били капли дождя - метеослужба по своему обыкновению приберегла осадки в Правительственном районе на ночь, чтобы не раздражать его обитателей пасмурной погодой.

Крыло, в котором располагались спальни, казалось довольно неприметным: богатство его отделки и обстановки немного терялось на фоне огромных залов, через анфиладу которых пролегал путь. В свое время Арманд Айсард вложил в этот пентхаус немалые деньги: не столько из любви к роскоши как таковой, сколько из-за того, что статус обязывал. Сколько Исанн себя помнила, здесь всегда было слишком пусто и тихо: апартаменты рассчитывались на как минимум втрое больший штат прислуги и куда более многочисленную семью.

Исанн невесело хмыкнула: с семьей определенно что-то пошло не так. Мать погибла, отец был казнен... а сама она воспитывает незаконнорожденного ребенка, прижитого от террориста. Что и говорить, в последние восемь лет жизнь столько резких поворотов преподнесла, что ее течение стало скорее походить на сплав по бурной горной реке.

"Кстати, о ребенке..."

Детская располагалась чуть дальше по коридору. Уже отсюда виднелся ярко освещенный дверной проем: Агнесса не спала, да еще и оставила дверь открытой - видимо, хотела привлечь внимание матери.

Исанн шумно вздохнула, подавляя раздражение. Реагировать на подобные мелкие выходки у нее не было ни сил, ни желания - равно как и разговаривать с дочерью о сегодняшнем скандале. Совершенно ни к чему тратить на это время и нервы: достаточно будет посадить девчонку под замок на целый день, и та еще как минимум пару недель побоится показывать норов.

И все-таки Исанн зашла в комнату - как она запоздало объяснила себе, чтобы выключить свет.

Агнесса, вопреки ожиданиям, спала. Ее дыхание было беспокойным; "кокон" из одеяла, в которое она укуталась с ног до головы, часто вздрагивал - того и гляди, собьется из-за очередного резкого движения.

Бесшумно приблизившись, Исанн присела на край кровати. Осторожно коснулась пальцами лба дочери, проверяя, нет ли жара. Да нет, напротив - кожа прохладная и чуть влажная от пота. Ночной кошмар, видимо. Ничего, что стоило бы внимания.

Исанн поморщилась, машинально заправляя девочке за ухо прядь волос, выбившуюся из нерасплетенной косички. По большому счету, сам этот ребенок внимания не стоил. Не стоила Агнесса того, чтобы официально признавать ее дочерью, приводить в дом, растить... глупое это было решение.

Ладонь скользнула по взлохмаченной детской макушке и медленно спустилась к смуглой щеке. Длинный ноготь с легким нажимом очертил линию высокой, уже сейчас заметно выраженной скулы.

Девочка лишь цветом глаз и кожи пошла в своего отца. Впрочем, как знать? Черты его лица понемногу стирались у Исанн из памяти - как-никак, он мертв уже восемь лет. Так и не узнал, что едва не убил свое нерожденное дитя вместе с "проклятой имперской шпионкой".

Агнесса снова заворочалась, но теперь уже не мечась во сне, а устраиваясь поудобнее. Ее дыхание выровнялось, ложбинка между бровями разгладилась. Не просыпаясь, девочка высвободила руку из одеяла и цепко ухватилась за ладонь матери. Прижавшись к ней лбом, умиротворенно засопела.

Глупый ребенок. Ненужный, совершенно лишний в ее жизни. Осколок другой, не сложившейся судьбы. Ей бы оставить девочку в приюте... но порой поступать разумно очень нелегко. Пять лет назад Исанн попросту сошла бы с ума в одиночестве - новоиспеченная глава Имперской разведки, вышедшая победительницей из противостояния с куда более опытным и сильным противником. Могущественнейшая женщина Империи, на руках которой второй раз в жизни осталась кровь самого близкого человека. Многим тогда казалось хорошей идеей поздравить ее с назначением на столь высокий пост - а Исанн неимоверно хотелось плюнуть очередному "доброхоту" в лицо. Грубо и по-простецки, зато от души.

Вот тогда-то, в первые дни после казни отца, и возникла эта отчаянная потребность взять на руки своего ребенка, обнять, крепко прижимая к себе...

Ребенка она забрала. Но дальше этого не пошло и вряд ли когда-нибудь пойдет.

Женщина мягко высвободила руку из хватких детских пальчиков и, поправив дочери сбившееся одеяло, поднялась на ноги. Перед тем, как выключить свет, еще раз взглянула на Агнессу.

Та спала, свернувшись калачиком. Исанн даже показалось, что девочка улыбалась - широкой, счастливой улыбкой.
Наверное, это должно было бы вызвать у хорошей матери умиление. Но Исанн никогда не претендовала на столь гордое звание.

* * *

По пути от стоянки такси до дома Нирия не встретила ни одного прохожего. Впрочем, ничего странного в этом не было: обитатели этого района, в большинстве своем, относились к крепкому среднему классу - степенному, не терпящему лишней суеты и умеющему ценить часы отдыха. Такие вряд ли станут шататься по улицам после десяти вечера, а местная молодежь легко найдет куда более подходящее место для шумных сборищ - чай, не беднота с нижних уровней.

Нирия жила здесь уже лет десять, и до сих пор не сталкивалась с более вопиющими нарушениями общественного порядка, чем разрисованная граффити стена. Поэтому, проходя по узкому переулку, зажатому между высотными зданиями, она не порывалась ускорить шаг или покрепче вцепиться в сумочку из дорогого кожзаменителя: ну какая, скажите на милость, опасность может поджидать ее здесь? Соседи приличные, на улице светло, словно днем, невдалеке только что проплыл, сверкая серебристой обшивкой, полицейский дроид...

- Постойте, мадам.

Нирия едва не подпрыгнула от неожиданности, когда ей на плечо опустилась мужская ладонь. Нахальный незнакомец появился будто из ниоткуда: она готова была поклясться, что никого поблизости не видела... разве что в тени между двумя домами мелькало какое-то движение, на которое женщина не обратила внимания.

Как видно, зря.

- Что вам угодно? - Нирия старалась говорить как можно более невозмутимо, однако голос предательски дрогнул. Она попробовала было шагнуть в сторону, но наглец лишь сильнее сжал пальцы и рывком притянул ее к себе.

- Не дергайтесь, - равнодушно посоветовал он. - Кричать тоже не советую.

В бок уперлось что-то твердое, леденящее кожу даже через ткань платья. Дуло бластера, как с запоздалым ужасом поняла Нирия.

- Чт... что происходит? - выдавила она онемевшими губами. Женщина внезапно осознала, что даже если бы бандит отвлекся на что-то и ослабил хватку, сбежать бы она не сумела: тело совершенно перестало ее слушаться. Даже воздух в легкие проходил с трудом, тугим комком застревая в горле.

Проигнорировав вопрос, бандит грубо толкнул ее вперед. Ноги у Нирии подкосились, и он резко дернул ее за плечо, заставляя встать.

- Без глупостей, - обжег шею его шепот. Дуло бластера сильнее уперлось в бок, больно давя на ребро.

Нирии, от страха совершенно потерявшей способность связно мыслить, ничего не оставалось, кроме как покорно идти, куда ведут.

Похититель остановился у неприметного флаера, припаркованного в закутке между двумя небоскребами. Дождавшись, пока распахнется пассажирская дверца, он втолкнул пленницу внутрь и, оттеснив ее на противоположный край сиденья, уселся рядом.

- Гони, - коротко скомандовал он водителю.

Когда машина поднялась в воздух, бандит вновь переключил внимание на Нирию - съежившуюся в уголке и вцепившуюся в сумочку побелевшими пальцами. Последняя-то ему и понадобилась: выхватив сумочку из рук пленницы, он принялся сноровисто копаться в содержимом. Нирия обреченно наблюдала, как наличка исчезает в нагрудном кармане похитителя, как в его поясную сумку отправляется жемчужный браслет... наконец дело дошло до комлинка. Вопреки ожиданиям, приборчик полетел прямиком в распахнутое окно, после чего сумочка была вновь сунута женщине в руки.

- Остальное вам еще пригодится, - загадочно пояснил бандит.

Нирия сглотнула ком в горле. С тоской взглянула в окно - нет, о том, чтобы выпрыгнуть на ходу, и речи быть не могло: флаер уже вышел на аэротрассу и ловко лавировал в потоке машин. Неторопливо так лавировал, безукоризненно соблюдая правила движения.

"Не хотят к себе внимание привлекать", - отметила Нирия машинально.

- Куда вы меня везете? - испуганно спросила она и почувствовала, как губы помимо воли изгибаются в нервной усмешке: будто и так не узнает!

В неверных отблесках света лица похитителя было не разглядеть, но Нирии почему-то показалось, что он ехидно ухмыляется. В голосе, по крайней мере, точно слышались насмешливые нотки:

- Не волнуйтесь, мадам. Вас никто не тронет... если глупостей не наделаете.

Флаер тем временем спускался все ниже, рыбкой скользя с одной аэротрассы на другую. Вот уже небоскребы полностью заслонили ночное небо, а мелькающие за окном улицы стали заметно обшарпаннее и грязнее: начинались те уровни, что еще могли называться приличными, но уже никак не благополучными.

Пропетляв некоторое время по извилистым улочкам, водитель остановил машину перед приземистым зданием грязно-серого цвета. Под его плоской крышей то и дело вспыхивала ядовито-зеленым вывеска: то "ОЕЛ", то "ЕЛЬ", - остальные буквы, видимо, не работали вовсе.

Не говоря ни слова, похититель выволок Нирию на улицу - женщина едва не упала на грязную мостовую, лишь каким-то чудом устояв на ногах. В нос ударил гнилостный запах: откуда-то страшно тянуло помойкой.

Водитель подошел к двери и долго возился у кодового замка. Затем, чуть наклонившись, что-то негромко пробормотал - видимо, общался с кем-то через интерком.

Нирия даже не пыталась сопротивляться, когда ее повели внутрь: хватка у похитителя была железная, да и пистолет он убирать не спешил. От страха женщина едва переставляла ноги, за что периодически получала болезненный тычок под ребра. О том, что палец бандита, лежащий на спусковом крючке, может дрогнуть, она старалась не думать - как и том, что ждало ее там, за дверью. Не думать получалось без труда: разум наотрез отказывался выстраивать даже простейшие логические цепочки, на корню пресекая любые попытки осмыслить происходящее.

Холл отеля тонул в грязно-серых тенях. Единственным источником света служила тусклая лампа, стоявшая на стойке администратора: на месте люстры уныло свисали провода, окна были занавешены плотной тканью. Сделав неосторожно глубокий вдох, Нирия закашлялась: вместе с воздухом в легкие устремилось столько пыли, будто ее пригоршней швырнули женщине в лицо.

У входа стоял, прислонившись к стене и скрестив руки на груди, рослый забрак. Новоприбывших он оглядел откровенно скучающе, лишь на какую-то долю секунды задержав взгляд на пленнице.

- Наверх веди, - буркнул он невнятно, перекатывая сигарету из одного угла рта в другой.

Похититель без лишних слов потащил Нирию к лестнице. Бандит, управлявший флаером, за ними не последовал - уселся на жалобно скрипнувший диван и потребовал у забрака закурить.

Пара неосвещенных лестничных пролетов, темный коридор, пахнущий пылью, плесенью и грызунами, - и Нирия оказалась у двери из грязно-коричневого пластика.

- Вперед, мадам, - хмыкнул бандит, мерзко склабясь. - Вас ожидают.

Активировав контрольную панель, он толкнул женщину за порог. Дверь немедленно захлопнулась у нее за спиной - и пусть даже это ничего не меняло, именно в тот момент Нирия почувствовала себя особенно беспомощной.

Она боязливо осмотрелась по сторонам. Все та же темень, разгоняемая лишь настольной лампой - да и от той света практически не было: даже сидящий за столом человек виделся лишь темным силуэтом.

- Садитесь, - прозвучал его голос - низкий и резкий.

Нирия безропотно опустилась на жесткий диван, стоявший у стены. На пути пару раз споткнулась: пробираться проходилось чуть ли не на ощупь, к тому же ноги все еще держали некрепко.

- Вы - Нирия Блейз. Гувернантка, работаете на Исанн Айсард. Так?

Сердце екнуло и болезненно сжалось. Раз упомянули имя работодательницы - значит, дело касалось именно нее. И правда, зачем кому-то похищать простую гувернантку, кроме как...

- Отвечайте.

- Да, - выдавила Нирия едва слышно. - Зачем я здесь?

Вот уж чего ей знать совсем не хотелось. Ведь наверняка же от нее потребуют что-нибудь кошмарное: шпионить за нанимательницей, а то и убить ее...

Женщина вцепилась в сумочку так, что противно заныли костяшки пальцев. Глупый, бессильный жест, который ничем ей не поможет.

"Не страшно. Пусть требуют, что хотят. Соглашусь на все, потом расскажу Айсард. Она сделает что-нибудь..."

В нормальной ситуации слова "Айсард" и "сделает что-нибудь", употребленные в одном предложении, не вызвали бы у Нирии ни малейшего энтузиазма. Скорее уж напротив. Но сейчас вмешательство работодательницы казалось единственным спасением. Потому что работать против нее - верная смерть. Да и Агнесса... воспитанницу Нирия любила почти как родного ребенка. Если хоть кто-нибудь захочет причинить вред девочке...

- Хороший вопрос, Нирия. Томить не стану: вы должны привести к нам Агнессу Айсард. И сейчас вы внимательно выслушаете, как это сделать.

- Нет.

Ответ вырвался помимо воли: твердый и категоричный, какого не ждешь от до полусмерти напуганной женщины. Нирии собственный голос показался чужим: ее-то до сих пор трясло, полуживую от страха и задыхающуюся от подступающей паники.

- Ожидаемо, - в словах незнакомца - ни тени недовольства. Скорее насмешка. - Посмотрите сюда и подумайте еще раз.

Пара неясных движений, и над столом возникла голубоватая голограмма. Мальчишка лет восемнадцати, кудрявый и щуплый, с озорной улыбкой на круглом лице.

С губ Нирии сорвался приглушенный стон:

- Джейк! - выдохнула она и тут же зажала рот руками. Голова закружилась, словно от сильного удара.

Ее племянник. Славный мальчишка, единственный ребенок брата... неужели они... да не может быть, чтобы с мальчиком что-то случилось! Не...

- Вижу, вы узнали Джейкоба. Насколько мне известно, он неплохо справляется с обязанностями информатора "Коррелианского освободительного движения"... жаль будет, если придется пожертвовать им в назидание его тетушке. А также его родителями, если тетушка не образумится.

"Не может быть. Не может быть..."

- Вы лжете, - Нирия едва сдерживала слезы. - Джейк никогда бы не примкнул к повстанцам... он умный, хороший мальчик...

- Потому и посчитал своим долгом помочь освободить родную планету от имперского гнета. Впрочем, вы можете уточнить мою информацию у своей начальницы... думаю, она сможет организовать небольшую проверку, - издевательски предложил незнакомец.

- Вы не причините вреда моей семье. Вы не посмеете... - пробормотала женщина и сама едва не рассмеялась над своими
словами - горьким, истерическим смехом. Как же, не посмеют!

- Нам бы не хотелось, верно. Но что остановит нас, если вы не пойдете на сотрудничество?

Нирия бессильно поникла. Слезы все-таки навернулись на глаза, солеными дорожками скатываясь к губам. Возразить нечего - если Джейк действительно работает на этих мразей, его убьют раньше, чем кто-нибудь придет на помощь. Да и в чем будет заключаться эта помощь?! Застенок ИСБ Нирия бедному ребенку не желала. Он ведь упрямый, сотрудничать не станет...

- Агнесса - всего лишь дитя, - беспомощно всхлипнула женщина, окончательно растеряв весь свой недолгий пыл. - Она ни в чем не виновата... это низко - заставлять ее расплачиваться за мать... вы, повстанцы, всегда утверждали, что выше таких методов!

- Отчаянные времена требуют отчаянных мер. К тому же с девочкой ничего не случится, если ее мать верно расставит приоритеты, - совершенно невозмутимо ответил повстанец. - Я так понимаю, вы готовы слушать?

Нирия не ответила. В голове была совершеннейшая каша - ни одной связной мысли, одни лишь образы: брат, невестка, Джейк... как она может подставить их ради... Агнессы? Девочки, которую она растила с трех лет, которую любила гораздо больше, чем ее родная мать...

- Вы готовы пожертвовать своими близкими? Собой, в конечном итоге? И все ради чужого ребенка?

"Не чужого... не чужого, будь ты проклят!"

- Не причиняйте ей вреда. Дайте слово, что девочка останется в живых!

"Да грош цена его слову! Но Джейк... Бреннан, Тайя..."

- Все зависит от ее матери. Повторяю вопрос: вы готовы слушать?

- Да.

Слово сорвалось с губ с пугающей легкостью. Отчаяние каменной плитой рухнуло на плечи долей секунды позже.

Только что она подписала два приговора: себе и Агнессе. Но, быть может, девочку успеют спасти... если будут спасать...

"Прости меня, солнышко. Прости, если когда-нибудь сможешь...."

Сообщение отредактировал Annanaz - 21 Март 2015, 23:38