Люк — в переводе с латыни «свет» Опции

[surtukk]

Примечания (с эпиграфом и стихотворением)

Есть такое зелье, что потом
Вся жизнь — похмелье.
Тикки Шельен

Здесь должна была кончиться история Люка, светлого мальчика, последнего джедая. Я списала последнюю фразу из любимой книжки (собственно, еще до того, как подобные слова произнес на большом экране чудесный Харрисон Форд). Если кто-то хочет увидеть конец фика - сюжетный, смысловой, символический - то он здесь. Открытый финал предполагался с самого начала, ведь это во многом реалистичная история, а в жизни окончательный счастливый конец не предусмотрен разработчиком. Но выяснилось, что меня никак не может отпустить эта чудо-трава и «наша сумасшедшая семейка», и история стала раскручиваться дальше, вопреки замыслу автора. Сейчас у меня есть некоторые представления о том, как развивались события после (но пока очень неполные!). Я примерно представляю, как Вейдер будет относиться к внукам, что будет с Дартом Сидиусом и его империей и еще кое-что. А также у меня осталось некоторое количество маленьких эпизодов, которые не попали в основной текст : я знаю, почему стал призраком Силы Дарт Плегас, откуда у Инквизитора такой необычный меч, как юный Люк участвовал в татуинских гонках и т.д. Тем более, Википедия дарит мне много чудесных названий: «Падме — в переводе с санскрита «лотос»», «Гален — в переводе со шведского «сумасшедший»», «Бен — в переводе с иврита «сын»» и мое любимое: «Лукас опроверг предположения о происхождении имени Энакин». Но я все-таки не хочу плодить лишние сущности, а все, что случилось с персонажами до и после описанных событий, покажу здесь. Судя по написанным кусочкам следующей главы, содержание текста перестанет соответствовать дисклеймеру и даже названию. А главное, я совершенно не могу представить, чем это все может закончиться!
А вот стихотворение Наума Коржавина, которое можно считать вторым после «Звездных войн» источником моего текста:
В наши трудные времена
Человеку нужна жена,
Нерушимый уютный дом,
Чтоб от грязи укрыться в нем.
Прочный труд и зеленый сад,
И детей доверчивый взгляд,
Вера робкая в их пути
И душа, чтоб в нее уйти.
В наши подлые времена
Человеку совесть нужна,
Мысли те, что в делах ни к чему,
Друг, чтоб их доверять ему.
Чтоб в неделю хоть час один
Быть свободным и молодым.
Солнце, воздух, вода, еда -
Все, что нужно всем и всегда.
И тогда уже может он
Дожидаться иных времен.
1956 Н.Коржавин. Сплетения.
Франкфурт: Посев, 1981.

[Vera]

Прода!!! прода? последняя я наделялась еще на 5-6 -ндцать глав,а тут ВСЕ
Утешает ,что будут маленькие истории, но главный смысл не заменят

[surtukk]

Прода!!! прода? последняя я наделялась еще на 5-6 -ндцать глав,а тут ВСЕ
Утешает ,что будут маленькие истории, но главный смысл не заменят

Здорово, что вы читаете! Будет, конечно, прода. Только конца у нее не предвидиться

[surtukk]

Глава 15. Пробуждение Силы, или Понедельник начинается в субботу (часть 1)

Хочу продолжение про любимого внука )
Я тоже хочу :ЗЗ Какое-то загадочное напряжение
там нагнетается, при обычных обстоятельствах
надо было бы бояться за персонажей, но тут сплошь
Скайуокеры, начинаешь бояться за ДДГ).
Из обсуждений этого фика на дайриках

Около Звезды Смерти из гиперпространства вынырнул шаттл и устремился к девятому ангару (для правительственных служащих). Никаких паролей он не назвал, на запросы не ответил. Вызванный на мостик Вейдер Силой нащупал в шаттле единственную форму жизни и тут же отправился встречать ее. Старкиллер еле поспевал за ним.
Из шаттла выскочил человек в очень странной разорванной одежде, из рта у него капала слюна, а безумный взгляд не задерживался ни на чем ни на секунду. Вейдер схватил его за плечи, но человек обмяк в его руках и повалился на пол. Там он неожиданно ожил, обнял сапоги Вейдера, прильнул к ним щекой и заскулил:
- Энакин! Энакин! Спаси меня!
- Это Великий Визирь Императора, - наконец узнал его Марек.
- Энакин! - прошептал Пестаж, - Энакин! Он убил Амедду. Спаси меня!
Вейдер не шевельнулся. Потом быстро приказал Мареку:
- Вызывай психбригаду с медицинской капсулой, - а сам наклонился и взял Пестажа за подбородок.
- Энакин, Энакин… Он убил его. Он убьет всех! - подвывал Великий Визирь.
Психбригада с Пестажем не справилась. Вейдер Силой отцепил его от себя и зафиксировал в медкапсуле. Когда психбригада с капсулой зашла в лифт, Марек спросил:
- Почему он говорил: Энакин?
- Ты ему под черепную коробку не смотрел?
- В мозги?
- Там давно нет такого органа. В хаосе, наполняющем его межушный ганглий, он выделил образ джедая Энакина Скайуокера, всеобщего спасителя. И рвался к нему.
- И узнал его! - изумился Марек.
- О существовании Дарта Вейдера он не помнит совсем ничего.
В итоге, этот приступ безумия императора Масу Амедде стоил жизни, а Сету Пестажу психиатрического диагноза (вероятность выздоровления 0,007 процентов). Вейдер познал всю бездну ужаса бессилия: каким бы безумным не был Сидиус, он по-прежнему отлично закрывался в Силе, и предотвратить неприятности не получалось. Зато фраза: «Он убьет всех», - была абсолютно понятна. Пестаж говорил о новом сверхсекретном супероружии, способном уничтожать целые звездные системы. У Вейдера не было доступа к базам чертежей и технических описаний - официально он ничего не знал о новом проекте. Паучок, висящий над головой императора, зафиксировал его переписку с особым отделом СИБа, который курировал строительство. Методичное взламывание серверов этого отдела дало некоторые плоды, но, похоже, важную часть информации разработчики хранили на недоступных носителях, не связанных с сетями. Вейдер с Эном умели вполне профессионально взламывать человеческий мозг, но найти конкретных людей так и не удалось. Оставалась дождаться, когда супероружие достроят и все идеи воплотятся в жизнь. Тогда и появлялся смысл в хакерских атаках. Только взламывать систему придется на скорость, потому что в момент, когда оружие достроят, начнутся его испытания. И никто не знал, что планирует уничтожить Сидиус. Эна ситуация бесила до крайности: он боялся не успеть. Вся возможная информация собиралась, анализировалась и вносилась в компьютерную модель. Как недавно выяснилось (к возмущенному недоумению Марека), эта дрянь называлась космическая база Старкиллер.
Еще часть информации попала к Вейдеру самым неожиданным образом. Замдекана физического факультета Корусантского Университета подловил в столичном уличном туалете своего бывшего аспиранта, который теперь заведовал лабораторией на Звезде, и попросил о встрече с Вейдером. Причем он потребовал официального приглашения, и пришлось сочинять проблему, по которой он мог выступить экспертом. Физик прибыл на Звезду, с видом приговоренного к смертной казни зашел в кабинет Вейдера и полтора часа объяснял сначала содержание своей научной работы, потом разные факты и гипотезы вокруг них. Оказывается, последний год он анализировал разные запросы на физический факультет, статистику просмотров статей по своей теме и догадался о том, что планирует построить император. Его диссертация о накапливаниях сверхбольшого объема энергии и стала (без его ведома) основой проекта Старкиллер. Физик немало удивился, когда понял, что не рассказал Скайуокерам почти ничего нового.
- Все это очень хорошо, - сказал Эн. - Смотрите, их база в процессе строительства. Разработчики прямо сейчас ищут новые технические решения. Мы объединим усилия: вы будете думать параллельно их команде, предлагать варианты, а уже мы — искать пути выхода из ситуации.
- Я теоретик, я мало разбираюсь в технических деталях, - отказался физик.
- Мы все теоретики, - утешил его Эн.
Так и началось альтернативное конструирование проекта Старкиллер. Как выразился Люк: «Столько стараний и времени вложено! У нас явно получится лучше, чем у Сидиуса». «Упаси Сила! - серьезно ответил Эн. - Взламывать мне нужно будет сидиусовскую консервную банку».
В Неизведанные регионы к предполагаемому месту строительства базы на разведку летал Старший Инквизитор. Он погубил там больше тысячи дроидов и по силе притяжения вычислил предполагаемые размеры объекта. Похоже, она была в двести раз больше Звезды Смерти. Такая дура, оснащенная гипердрайвом, без всякого выстрела одними прыжками через гиперпространство могла разнести галактику вдребезги, пользуясь только законом всемирного тяготения. Физик взял больничный в Университете и день и ночь вычислял возможную мощность орудия базы. Модель откорректировали, и огромный светящийся синий шар занял место в центре учительской для преподавателей школы форсъюзеров. Предполагалось, что это стимулирует мозговой штурм вокруг него. Старший Инквизитор как главный специалист сидел рядом с моделью и записывал все соображения и идеи окружающих. Соображений было много, а записывать было нечего.
Асока и Бонтери:
- Гениально!
- Безумно!
- Энакин был прав. Гигантомания — это симптом.
- Чего?
- Психических нарушений императора Палпатина.
Люк и Эн:
- Чудесное финансирование Звезды Смерти сыграло с нами злую шутку. Мы достроились, а сумма, которую император выделял нам, плавно перекочевала в другой проект. Бюджетом Сидиус по-прежнему распоряжается по своему усмотрению.
- Только галактика об этом не знает, - хмыкнул Эн.
К вечеру подтянулись все остальные.
- Наш Старкиллер эффективнее, - прокомментировала Лея.
- И гораздо дешевле в эксплуатации, - без улыбки заметил Эн.
Марек положил руку на грудь и глубоко поклонился:
- Благодарю, ваше высочество.
Вейдер и Падме неотрывно смотрели на синюю модель. Казалось, они не слышат, о чем галдят окружающие.
- Слушайте, - возбужденно вклинился Соло, - если отключить щиты, можно прорваться внутрь и взорвать базу изнутри, как тогда таркинскую Звезду.
- Соло, - в голосе Вейдера послышалось сострадание, вероятно, издевательское, - Терроризм — не метод установления порядка. Проблема не в базе, а в голове императора. Уничтожим эту — он построит новую.
Вейдер отошел от консоли и обернулся к Инквизитору:
- Подводи итоги. И своей экспедиции, и всего, что тут напридумывали.
Итоги были кратким и неутешительными.
Двери в учительскую не закрывали: чужие в этом отсеке не ходили. Вдруг на пороге появился чрезвычайно круглый крошечный мальчик с огромными розовыми ушами и неуверенно зашел внутрь. Пухлые босые ножки сделали пару шагов, и ребенок плюхнулся на попу, перевалился, энергично прополз метра четыре и опять встал. Идти у него получалось гораздо медленнее, чем ползти, но он упорно выпрямлялся. Вейдер и Падме уже не слушали докладчика, они обернулись к маленькому. Поняв, что его заметили, ребенок остановился, вытянул ручки и завопил:
- Деда!!
Инквизитор вежливо удивился:
- Он уже говорит «дедушка»?
- Он «мама» не говорит, - сквозь зубы ответила Лея, - и «папа».
Ребенок уже сидел у дедушки на руках и отворачивался от Падме, которая вытирала ему слюни.
- А я вчера слышала «баба», - не удержавшись, похвасталась Падме.
- Он ходить не научится, если вы его все время будете на ручках носить, - обиделась Лея.
Маленький внук Вейдера хотел дедушку и развлечений. И совсем не собирался торчать около синей модели — он уже давно выяснил, что схватить ее (даже сидя на чьих-нибудь руках) не представляется возможным. Свои желания ребенок выразил вполне понятными вяками. Дедушка с ним согласился, и они пошли к выходу, где их ждал Скайчик, который сегодня следил за маленьким.
По третьему кругу обсуждать зловещую базу никто не хотел. Разговор переключился на детеныша.
- Вот как так можно?! - разорялась Лея. - Назовешь ребенка красивым символичным именем, и всякий, - она проглотила определение, - норовит спросить: это в честь Кеноби назвали? Да какое это отношение имеет к Кеноби?! Он вообще Оби Ван! При чем тут тупое прозвище!
- Тупого мандалорского консорта? - закончил за нее Эн.
- А правда, принцесса, - простодушно поинтересовался Инквизитор, - разве не было, в честь кого назвать?
- Папа запретил. Никаких Энакинов, Скаев, Вокеров и прочих межзвездных путешественников.
- И все равно вы ему не угодили, назвали Беном, тогда уж сразу надо Нехедом называть, - вспомнил Эн. (Имя Бен переводится с иврита как сын. Оно довольно распространено: даже у Харрисона Форда одного из сыновей зовут Беном. В ДДГ вообще любят еврейские имена: Лея, Хан, Мара, Бо Катан, Эзра. Нехед — на иврите внук. - прим. автора)
Инквизитор засмеялся. А потом решился спросить:
- А все-таки, откуда такие выдающиеся уши?
- От дедушки Руви, - ответила Лея.
Действительно, большие оттопыренные уши Бен Соло унаследовал от прадедушки. Это умиляло и радовало Дарта Вейдера. Как и все без исключения особенности внешности и поведения «нашего любимого мальчика».

У нас в психиатрии все просто:
кто первый халат надел, тот и доктор.
Анекдот

Дождавшись, когда профессора психиатрии рассядутся за круглым столом, Вейдер начал:
- Уважаемые коллеги! Как я уже сообщал вам, предоставление бесплатного помещения и проживания на Звезде Смерти для участников конференции связано с тем, что нам нужна ваша профессиональная помощь. Мы пригласили вас поговорить на очень важную и очень неприятную тему. Все, что вы услышите в этом кабинете, не покинет его стен. Это не приказ, это констатация факта, сейчас поймете почему. Сегодня мы работаем в формате семинара, все вопросы и соображения высказываются сразу. Модерирует обсуждение Лея Скайуокер, - Вейдер указал на нее рукой, Лея встала и кивнула. - Она представит участников.
Лея сжала губы и пристально посмотрела на отца. Вейдер понял намек.
- Надо сразу решить один вопрос. Я назову тему обсуждения, и, если кто-то из вас не хочет принимать в этом участие, он может покинуть кабинет. Мы сделаем так, что покинувший навсегда забудет услышанное.
Самый старый из профессоров дружелюбно улыбнулся Вейдеру.
- Нам нужны компетентные мнения о нашей проблеме. Император Палпатин сходит с ума. Это продолжается гораздо дольше, чем вы можете представить. У этой проблемы есть два аспекта: касающийся Великой Силы — это наше дело и касающийся физиологии человека — про это мы хотим услышать ваши суждения.
Лея тут же влезла:
- Кто хочет уйти?
Но никто не двинулся. Светила галактической психиатрии, немолодые люди и алиены, выжидающе смотрели на Вейдера. Он поднял руку и сделал несколько круговых движений ладонью, успокаивая и расслабляя в Силе всех присутствующих, затем продолжил:
- Я могу прочесть все ваши мысли. Так что не надо стесняться: я знаю все, что вы хотите спросить.
Самый пожилой психиатр опять улыбнулся и воспользовался разрешением:
- Почему вы раньше с нами не связались?
- Эта информация опасна для вашей жизни, - ответил Вейдер.
- А сейчас что поменялось?
- Появилась новая угроза. Сложившаяся ситуация грозит гибелью такому количеству людей, что вашей жизнью целесообразно пренебречь.
Доктор засмеялся:
- Вы очень любезны. Простите, но, раз уж вы позволили любые вопросы, меня гложет профессиональное любопытство: как вы справляетесь со своей гиперответственностью?
- Ежедневно спасаю галактику.
- А за помощью к специалистам моего профиля вы не обращались?
- У меня жена есть. И Асока.
- А они не пренебрегают помощью специалистов, - со смехом закончил за него Люк.
Обстановка ощутимо потеплела. Вейдер сел. Лея начала представлять участников по кругу. Половину стола заняли обитатели Звезды Смерти, а напротив расположились психиатры. Дарт Плегас маячил за стулом Эна и пока, хвала Силе, молчал. Лея представила всех, упомянув, что Падме знает императора очень много лет и что Марек и Эн сейчас отслеживают все его действия.
- А еще, - улыбнулась она, - лорд Вейдер просил извиниться: несколько лет назад он взломал ваш закрытый форум, и мы читали все обсуждения. Многое нам пригодилось. Сейчас вы увидите некоторые моменты записей камер наблюдения.
Лея нажала кнопку, и посреди круглого стола вырос светящийся куб, его стороны превратились в экраны, и на них замелькали Алые гвардейцы. Это были небольшие ролики, иллюстрирующие симптомы безумия Палпатина, снятые камерами паучков-шпионов. Сначала все увидели, как к императору приблизился медицинский дроид, которого он метко обездвижил молниями Силы. Также камера зафиксировала попытку Эна провести стандартное диагностическое интервью, из которого стало понятно, что император не осознает, ни где он находится, ни какой на дворе год, зато отлично помнит, что вся галактика должна подчиняться его воле. Еще он сообщил, что предвидит будущее в целом и все следующие вопросы Эна в частности. Эн задал стандартный вопрос про отличие гоночного пода от птицы, но Палпатин обиделся, потому что это был совсем не тот вопрос, который он предвидел, и ответил Силовой молнией. В следующем ролике невысокий алиен подошел к императору и протянул ему датпад. Потом было несколько размытых кадров, где было видно только стремительное движение, а затем Палпатин стал что-то сосредоточенно размазывать по стенам своего кабинета.
- Что это за странная коричневая субстанция? - спросил кто-то.
- Обычно это бывает кал или другие отходы жизнедеятельности, - пояснил старый профессор.
- Дерьмо? - переспросил Вейдер. - Если бы!
- Если бы! - повторил за ним Марек. - Лучше не знать, что это такое.
Разрушительные (во всех смыслах) приступы гнева, сомнамбулические ночные хождения, безумные речи в пустоте кабинета — все это впечатлило участников конгресса психиатров. В конце Лея показала на экранах огромный список лекарств, улучшающих работу мозга, снотворных и просто тормозящих все системы организма. Несколько лет назад император принимал их добровольно, потом ему подмешивали их в еду, но сейчас никакие препараты на него больше не действовали. Все самые новые и даже экспериментальные разработки (которые как раз и обсуждались на закрытом форуме) не помогали.
Вейдер подождал, когда сумбур в головах психиатров уляжется и спросил:
- Вопросы?
Старый профессор тут же откликнулся:
- Что у него с кратковременной памятью? Он помнит, что было час назад?
- С кратковременной, как мне кажется, проблем нет. Он помнит все, кроме того, что причиняет ему неудобства, кроме своих ошибок и поражений. В том и дело, что это не простое старческое слабоумие.
- Я бы не назвал слабоумным человека, рассуждающего как он, - пробурчал другой профессор.
- Он погружен в свой очень недобрый мир, - задумчиво проговорил Вейдер. - В принципе, так было всегда, но раньше он соотносил его с реальностью, а теперь нет.
- Препараты, которые вы ему давали, должны снимать все симптомы. Накаченный таким коктейлем, он должен спать, не просыпаясь.
- Как видите, - наклонил голову Вейдер. - У вас есть объяснение?
Ответов вслух он мог и не дожидаться - у каждого из психиатров в голове стучало: «Никогда такого не видел. Это невозможно».
- В качестве успокоительного и расслабляющего иногда рекомендуют вдыхать дым одного наркотического растения, - говорящий не закончил мысль — его перебил Эн.
- Я давал ему покурить палочки смерти. Первые два раза он расслаблялся, но уже на третий эффекта не было.
Дарт Вейдер резко развернулся к сыну:
- Когда?
- Два года назад.
- Почему ты со мной не посоветовался?!
- Ты бы полгода раскачивался и сомневался, а здесь было уже некогда тормозить.
- Но ведь никто не знал, как это подействует на форсъюзера, в котором так велика Сила!
- Почему не знал? Я проверил на себе и на Люке.
- Люк?
- Он согласился с моими доводами.
- Я даже не знаю, хорошо это или плохо.
- Почему? - не понял Эн.
- Хорошо, что ты хотя бы с Люком посоветовался, и плохо, что вы проворачиваете это у меня за спиной.
- Не бойся. Больше ничего у тебя за спиной не проворачивали, - успокоила его Лея.
Старый психиатр перевел разговор:
- Навыки чтения и письма?
- Не утрачены. Хотя в этой стадии маразма уже должны бы.
- У него есть какие-нибудь привязанности? Любимые люди, животные, половые партнеры?
- Насколько я знаю, он девственник, - профессора серьезно кивнули. Вейдер продолжил:
- Он никогда никого не любил. Считается, что он привязан ко мне и моему младшему сыну. Это неверно.
- Сейчас?
- Всегда, - отрубил Вейдер.
- Мне кажется, что это неправильная постановка вопроса, - вмешалась Падме. - Вы оба очень значимы для него. Даже сейчас.
- Не в этом смысле, - Вейдер задумался, подбирая сравнение, - вот у тебя есть могущественный артефакт, - он посмотрел на профессоров и поправился, - или гениальная техническая разработка. Она приносит тебе прибыль или еще что-нибудь хорошее. Ты привязан к ней? Да. Ты расстроишься, если она повредится? Да. Ты можешь ей посочувствовать? Нет. Сколько я его знаю, ему всегда была недоступна идея «другого», - Вейдер усмехнулся, - в философском смысле.
Тут, конечно, Дарт Плегас промолчать не мог:
- Он всегда был жестоким ублюдком! - ну хоть психиатры этого не слышали.
- Если охарактеризовать его как личность, - медленно произнес Эн, - он был: целеустремленным, не брезгующим никакими средствами, циничным, великолепно просчитывающим последствия, во всех смыслах очень умным человеком, - перечисляя, Эн отмечал пальцем воображаемые точки на столе. - Еще он всегда рисковал, если вероятность выигрыша была хотя бы в районе пятидесяти одного процента. Сейчас целеустремленность перерождается в манию, цинизм растворился в безразличии к окружающему миру, он по-прежнему постоянно что-то просчитывает, логические связи в его просчетах есть, но базовые положения совершенно безумны, - вы сами слышали его рассуждения, - Эн ставил пальцем на столе новые невидимые точки под предыдущими, отмечая, какие пункты изменились.
- Это могут быть симптомы старческих изменений. Часто бывает, что самые неприятные стороны личности берут верх, - заметили с психиатрической стороны стола. - В таких обстоятельствах человек признается недееспособным. Он не может принимать никаких решений, тем более, управлять чем-либо.
- У него в руках оружие массового поражения, - сообщил Люк.
- И много идей, как его использовать, - буркнул Эн.
- Я правильно понимаю, что вы просчитываете все варианты, и при неблагоприятном развитии событий планируете физическое устранение безумца? - спросил старый профессор.
- Да, - одновременно ответили Люк и Эн и удивленно посмотрели друг на друга.
- Нет, - через секунду после них произнес отец.
- Как хочешь! - ответили ему сыновья.
Профессора усмехались.
- Есть препараты, которыми его можно нейтрализовать? Хотя бы усыпить?
- Вы все опробовали. Его реакция на них выходит за рамки того, что мы знаем о живых организмах. Наверное, это ваша Сила.
- Это мы и хотим понять, - отозвался Вейдер. - Мы никогда не видели старческого маразма у адептов Темной стороны. Дуку прожил больше восьмидесяти лет и не потерял ни острого ума, ни физической формы, ни прекрасной реакции. Вы сами видели в Голонете его выступления.
- Записи могут быть не показательны. Лорд Вейдер, а вы видели графа Дуку лично?
- Да, много раз. Включая последние полчаса перед его смертью, - голос Вейдера звучал уверенно, но Люк и Лея услышали в нем боль и переглянулись.
Люк поспешил отвлечь отца:
- Еще Плегас.
- Он не показатель — мы не знали его живым. После смерти он проявляет чудеса адекватности, а что было до - неизвестно.
Плегас демонстративно обиделся, но не покинул семинар.
- Это ведь и важно, - встрял Эн, - мы должны знать, вернется ли Сидиус в здравый рассудок, если избавится от этого тела.
- Эн, наши психиатры тебя не понимают, - заметила Лея.
- Это то же самое, о чем папа говорил, - Эн ненавидел пояснять. - Где кончаются медицинские проблемы и начинается действие Темной стороны.
- Нам сейчас важнее понять, как можно его нейтрализовать, а все остальное будем выяснять опытным путем, - возразил Люк.
Вейдер издал странный глухой звук. Падме поняла, что это зевок, и приказала:
- 3ПИО! Принеси хозяину кафа, - Вейдер обернулся и благодарно кивнул ей. - И мне тоже! - спохватилась Падме.
- Еще неизвестно, можно ли тебе каф, - осадил ее муж. - Сейчас проверим, - он взял ее за руку и ухватил тонкое запястье огромными черными пальцами.
- Я нормально себя чувствую.
- Помолчи, - под изумленными взглядами профессоров Вейдер около минуты серьезно рассматривал на Падмино запястье. Наконец, он отпустил его:
- Нормальное давление.
- 3ПИО, мне каф… - начала Падме, но муж сурово перебил ее:
- С молоком!
- Без сахара! - не отступила жена.
- И орешки! - вредно прибавил Вейдер.
- И шоколадку, - сдалась Падме, - Я с тобой поделюсь.
- Мне сейчас нельзя.
Люк решил прервать, по его мнению, слишком интимную сцену:
- Может, всем кафа?
3ПИО принес каф и печенья, орешки и шоколад. Старый профессор попросил воды — ему-то как раз было нельзя каф. Все захрустели. Вейдер вкрутил в шлем свою трубочку от термоса с кафом и откинулся в кресле.
- А можно как-то официальным путем лишить его дееспособности, там, на пенсию отправить? - поинтересовался один из профессоров.
- Законных путей нет, - ответила Падме. - Сенат он не собирал уже два года, просто не назначил новые выборы.
- Безумный император выгоден огромному количеству властьимущих в галактике, - заметила Лея. - Коррупция выросла в разы, СИБ ее только поощряет. Не принимаются никакие решения, все пущено на самотек.
- А это тоже информация, которую не стоит разглашать, - повернулся к ней Вейдер.
- Это известно всей галактике!
Вейдер вздохнул, каф у него кончился, моральные силы тоже подходили к концу. Дальнейшее обсуждение оптимизма не прибавило. Остановились на том, что Палпатина надо изолировать и заковать в антиджедайские наручники, блокирующие возможности пользоваться Силой.
Дарт Вейдер подвел итог и добавил:
- Коллеги, решите, пожалуйста, хотите ли вы сохранить воспоминания о нашей встрече или нет? Я могу помочь вам забыть абсолютно все. В целях вашей безопасности.
Психиатры заулыбались и все как один отрицательно покачали головами.

[surtukk]

Глава 16
Пробуждение Силы, или Понедельник начинается в субботу (часть 2)

Это не жизнь, это не казнь, это сумбур и брызги.
Раз уж ты есть, музыка сфер, не прозевай, развей,
распредели перечень сей в реве своем и визге.
Установи, кто я такой, что я за тварь, за зверь.
М.К.Щербаков

Падме всегда мечтала иметь много детей. Когда Великая Сила одарила ее близнецами, выяснилось, что двое одновременно — это очень непросто. Первый год все промучились, но постепенно они с Асокой наладили и быт, и взаимодействие с детьми. Даже в школу Люк и Лея пошли с радостью и желанием учиться и общаться со сверстниками.
Долгожданный третий ребенок разбил вдребезги все ее представления о себе как о достаточно хорошей матери. Он казался замкнутым, сам решал, когда ему нужна, а когда не нужна мама. До четырех лет он не сказал ни слова, отец общался с ним мысленно, Асока тоже, Падме просто понимала, что ему нужно, а бабушка и дедушка очень расстраивались.
Первый детский психолог, к которому она обратилась, заподозрил известное расстройство социальной коммуникации и предложил пройти расширенную диагностику. Падме прочла про предполагаемый диагноз все, что смогла найти, подключила все связи и вышла на светило в этой области. Светило провело диагностику, пожало плечами и велело наблюдать. На счастье, у этого знаменитого профессора был неизвестный ординатор, внимательный и вдумчивый. Он долго наблюдал за Эном, потом долго разговаривал с Асокой, а потом поинтересовался, можно ли поговорить с отцом ребенка. Вейдер согласился, выделил время (в три часа ночи! - но ординатора это не смутило) и поговорил. У знаменитого профессора результаты деятельности ученика одобрения не вызвали, он назвал это «псевдонаучными измышлизмами», а Падме пришла в восторг. Молодой ординатор предположил, что особенности Эна обусловлены именно тем самым расстройством, но связь с Силой позволяет Эну компенсировать их за счет того, что «он видит людей насквозь». Эн считывал мысли и эмоции окружающих, анализировал их и реагировал, если считал нужным. Он жил в своем замкнутом мирке, куда допускал только родных, интересовался очень специфическими вещами, совершенно не детскими. Постороннему человеку было трудно даже просто привлечь его внимание. Молодой ординатор нашел к нему подход. Вейдер говорил, что «юноша сам по себе настолько талантлив, что Энчик заинтересовался им как любым неординарным объектом, а потом настолько привык к нему, что стал считать своим». Ординатор ушел от профессора, защитил диссертацию как независимый соискатель, благоразумно не включив в нее идеи о «Силе, которая пронизывает все живое». Он остался рядом со Скайуокерами, помогая Эну вникать в мотивы поведения странных существ, называющих себя обычными людьми.

Падме наивно думала, что все возможные школьные проблемы с детьми она уже прошла с близнецами. Как смеялась Асока, Падме раз в неделю вызывают к директору школы, она заходит в кабинет и говорит одно и то же: «Здравствуйте, мы все оплатим. Включая моральный ущерб». Люк и Лея устраивали проблемы и учителям, и одноклассникам, и даже школьному зданию. Половина учителей Лею обожала («Какая умная и ответственная девочка!»), половина ненавидела («Воображает, что она самая умная, и на каждое замечание отвечает хамской отповедью»). Люка все считали раздолбаем и в основном любили («Это же Люк!» - реагировали на его выходки учителя). Возможности в Силе и наследственное шило в одном месте, бесконечная жажда справедливости и бесконечное же нежелание заниматься тем, что им неинтересно, делали двойняшек самой знаменитой парочкой в корусантской школе для талантливых детей и самой сильной головной болью школьной администрации.
Поэтому Падме думала, что она готова к разговору со школой, когда привела младшего сына на вступительное тестирование. Но после проверки заданий и общения с шестилетним Эном ее позвали в учительскую с какой-то подозрительно знакомой интонацией. А потом без обиняков сообщили, что Эна в школу не возьмут.
- Почему? - спросила Падме, разглядывая тесты, в которых ее сын не допустил ни одной ошибки.
- Вы же сами знаете его диагноз?
- Да, - не стала спорить Падме. - Думаете, он не справится в вашей школе?
- Думаем, что школа не справится с ним, - ответил директор.
Завуч подхватила:
- Ваш младший сын — очень умный и талантливый мальчик. Но в силу своих личных особенностей… Понимаете, он уже на собеседовании продемонстрировал учителям, как он их презирает. Наши педагоги часто жалуются на вашу дочь, но у нее есть рамки, хоть и более широкие, чем требуется от ученицы нашей школы. Ее младший брат рамок не видит. Ваш мальчик привык сам добывать знания, у него нет авторитетов, и научить его чему-нибудь в классе, полном других детей, будет практически невозможно.
Падме затопили такие сильные эмоции, что это отразилось у нее на лице. Завуч явно испугалась и стала путано объяснять, что «наша школа не подходит такому исключительному мальчику». Падме поспешно сбежала от них.
Мужа ее новости обрадовали:
- Я не вижу от школы пользы для Люка и Леи. Только время отнимает. Лея практически не умеет с мечом обращаться! И она не виновата: у нее времени не хватает!
- Значит, Люк хорошо фехтует, потому что уроков не делает?
- Давай сейчас не будем спорить на эту тему. Эн и сам рад, что школа отменилась.
- Мне он ничего не сказал.
- Я чувствую его настроение. А тебя он не хотел расстраивать.
- Что мы делать будем?
- Пусть дома учится. Найдем ему преподавателя, кого-нибудь веселого и незашоренного. Студентов своих поспрашивай: никто подработать не хочет?
Так и получилось, что Энакин Скайуокер учился дома, общался по голонету и только на те узкие и странные темы, которыми интересовался в данный момент. К чужому мнению он был нетерпим, прислушивался только к отцу и императору. В некоторых вопросах он признавал авторитет Люка, а в некоторых — даже Леи, но очень старался этого не показывать.

В жизни всегда есть место подвигу.
Главное — держаться от этого места подальше.
Терри Прачетт

- Идиот… идиот. Какой идиот, - беззвучно одними губами повторял Эн, вглядываясь в трещины мраморного пола. Он сидел на чем-то холодном и неудобном, колени мешали локтям, мокрые от пота волосы лезли в глаза. Парамедики, штурмовики и алые гвардейцы носились вокруг, не замечая его. Эну было настолько погано, что он не контролировал свои собственные автоматические действия в Силе. А умудрился он неосознанно создать вокруг себя очаг рассеивания внимания — его никто не видел и не слышал. Пока не появилась Лея, которая целенаправленно искала именно братика. Она наклонилась к нему, схватила под мышки и резко подняла. Эна не держали ноги, но Лея крепко обняла его и потащила к медикам. Там Эна почему-то сильно затрясло, перед глазами поплыли красные круги, пытаясь избавиться от них, он замотал головой, и ему вкололи сильное успокоительное. Круги померкли.

Как выяснилось уже дома, Эну очень повезло: серьезных ран не было. Идиотичность поступка была настолько очевидна ему самому, что даже отец не ругал его, а сочувствовал. А Асока сказала: «Ну наконец-то наш Эн проявил нормальное скайуокеровское самопожертвование. Как обычно, самоубийственное». Скайчик маму не понял и сказал, что она не права, а Эн — молодец. Это была единственная похвала, которую Эн получил от близких за совершенный подвиг.
А началась вся история прозаично: Марек засек излишнюю активность паучков в покоях императора, но сам был слишком занят и кинул Эну сообщение, чтобы тот проверил камеры наблюдения. Эн как раз сидел на Крусанте в библиотеке, которая сохранилась в подвале Храма джедаев. Он вывел изображения камер себе на экран сначала в реальном времени, потом прокрутил назад и помчался во дворец Сидиуса. По дороге он сообразил кинуть сообщение Мареку и Лее. Он знал, что они не на Звезде, и знал, что они теоретически могут прилететь довольно быстро. Но не так быстро, как требовала ситуация. Поэтому он и полез в пасть сарлакка совсем один.
Алая стража сгрудилась у огромных бронированных дверей. Обычно эти двери были распахнуты, и у них стояли два декоративных стражника. Теперь они были заперты, а еще была активирована дополнительная защита всего корпуса императорских покоев. Предполагалось, что это защищает императора и его приближенных от атаки снаружи, но сейчас она сдерживала натиск того, кто хотел пробить ее изнутри, направляя свою разрушительную мощь на бронированный металл. Эн всем существом чувствовал ярость Сидиуса и его желание уничтожить все, что встречается на пути. Стало понятно, что дверь такого натиска долго не выдержит.
Никого из сановников видно не было. Алые гвардейцы Эну не обрадовались. Один из них подошел, кивнул и, показав на двери, прокомментировал:
- Там император и три трупа. Капитан гвардии и оба старших лейтенанта.
Эн прислушался к Силе и возразил:
- Два трупа, один лейтенант жив. Он без сознания, истекает кровью.
- Значит, три трупа, - жестко ответил гвардеец. - Он умрет до того, как туда можно будет войти.
- Ваш товарищ жив, значит, его надо вытаскивать, - убежденно проговорил Эн.
- Любой, кто войдет туда, живым не выйдет, - возразил гвардеец. - По доброй воле мы туда не пойдем. Но, - неожиданно зло прибавил он, - вы можете приказать нам это сделать.
- Вы не подчиняетесь моим приказам, - не понял его Эн.
- Вы можете обратиться к папочке, - гвардеец издевательски выделил последнее слово, - а мы будем обязаны подчиниться приказу лорда Вейдера. Он единственный может нами командовать в такой ситуации.
- Да, - легко согласился Эн, - для вас там опасно, а подмоги ждать некогда.
И с этими словами он резко подпрыгнул вверх, откинул решетку вентиляции и полез внутрь.
Не то чтобы он собирался победить великого ситха, скорее отвлечь, заболтать и успокоить. Если получиться, спасти неудачливого гвардейца. Если ничего не получиться, хотя бы истощить Сидиуса до прибытия Марека и Леи. Сейчас не помешала бы никакая помощь — и Эн позвал Дарта Плегаса. Но Сила молчала. Эн подумал позвать отца, но сообразил, что на таком большом расстоянии они еще телами не менялись, а нынешняя ситуация к экспериментам не располагает. Плегас так и не откликнулся, да и вообще Сила чувствовалась плохо — вокруг была одна безумная ярость Дарта Сидиуса.
Пол под коленями ползущего Эна (потолок кабинета императора) стал разламываться - это ситх почуял добычу. Эн съехал вниз и приземлился прямо на ноги полумертвого гвардейца. Он выставил Силовой щит против молний императора и попятился назад, не успев ни встать на ноги, ни даже развернуться. Но и на попе далеко уползти не удалось: он запутался в мантии гвардейца, дернулся из нее, сдавил лейтенанту какой-то орган, от чего тот застонал, не приходя в сознание. Чтобы атаковать императора, щит нужно было опустить, но тогда гвардейцу точно придет конец. Эн мгновенно возненавидел гвардейца, схватил его за шиворот и потащил за собой. Он пятился к дверям, одной рукой держал щит, другой тащил лейтенанта. Наверное, это выглядело очень жалко, потому что Сидиус захихикал. Эн хорошо знал покои императора, но, не видя куда идет, постоянно сворачивал не туда. Это их и спасло. Разрушение собственного жилища и убийство собственной прислуги не забрало у ситха много сил, а вот противостояние с Эном истощило его уже через десять минут. Эн держался только на упрямстве, у него даже не было энергии позвать на помощь через Силу. Сидиус отстал, а Эн вдруг почувствовал спиной холод бронированной двери. Конструировали ее они вместе с отцом, и, несмотря на то что параноик-император поменял код, отпечатка пальца Эна хватило, чтобы открыть замок. Он вывалился наружу, подтянул на себя гвардейца, и дверь захлопнулась, как огромная пасть, откусив часть алой мантии. Пойти назад к Сидиусу Эн уже не смог. Появившийся из ниоткуда Старкиллер начал отдавать громкие команды по комлинку, и помещение наполнилось штурмовиками и парамедиками. Эн не понимал ничего, кроме того, что он самый большой идиот в галактике.
Дарта Сидиуса нашли в глубоком обмороке, на него надели антисиловые наручники и повезли на Звезду Смерти. Кажется, выработанный вместе с психиатрами план начал работать. Убивать ситха никто по-прежнему не собирался. Смерть императора перенесла бы битву с ним на ту сторону Великой Силы, где победитель был совсем не очевиден. И даже после победы его предстояло удерживать там до конца современной материальной вселенной, «а то и дольше», - как неизменно добавлял Дарт Вейдер.
Алая гвардия вместе с императором тоже прилетела на Звезду. Это выглядело очень прилично в глазах общественности и в голонете, и приносило разные мелкие проблемы руководству станции. Было непохоже, что гвардейцы собираются защищать Палпатина от чего бы то ни было. Спасенный лейтенант тоже попал на Звезду, он быстро оклемался и посвящал все свое время выслеживанию Эна. Когда Эну не удавалось скрыться, он Силой затыкал гвардейцу рот, полагая, что его ждут благодарности за спасение жизни, и не желая их слушать. Потом выяснилось, что это было ошибкой.
Проявился и Дарт Плегас. Он поиронизировал над подвигом Эна и спросил:
- А почему же ты его не убил?
- Плегас! Иди обратно в Силу. Тебя звали, ты проигнорировал, - отмахнулся Эн.
- Я хотел посмотреть, как ты справишься!
- Нагляделся?
- Мальчик, верь мне, я помогу, - очень серьезно проговорил призрак.
Эн ему не поверил. Хотя хорошо чувствовал в Великой Силе, что большие потрясения наступают неумолимо, как ледяная татуинская ночь после заката солнц-близнецов.

В этом городе, Пабло, кроме выпить,
Больше нечего делать.
К черту политкорректность,
Судьба здесь тяжела и слепа,
Нам хватит на билеты,
если выгресть из карманов всю мелочь,
Я буду называть тебя Пабло,
Ты можешь обращаться ко мне "Papa".
БГ

Квай Кеноби тоже ощущал беспокойство в Силе. Такое было очень редко: тонкие материи плохо давались ему. Фехтовал он превосходно, левитировал на самом высоком уровне, но интуиция постоянно подводила его, он был малочувствителен к колебаниям Силы. Но прямо сейчас Сила давила почти невыносимо, слишком тяжело, чтобы это зудящее беспокойство можно было пережить самостоятельно. Квай побоялся секунд тридцать, набрал короткое сообщение, получил утвердительный ответ и пошел.
Он не рассчитывал застать лорда Вейдера в одиночестве, но в комнате больше никого не было.
- Иди сюда! - Вейдер приглашающе махнул рукой, и Квай приблизился к открытой медкамере.
- Залезай. Только обувь сними.
Квай несмело залез, уселся на мягкую поверхность — она тут же зашевелилась и со всех сторон подперла его тело, образовав импровизированное кресло.
- Уютно, - не удержался Квай.
- А то! - кивнул Вейдер.
Квай пошевелил ступнями в носках и зарыл их в мягкое и белое.
- Неприятно в Силе? - спросил Вейдер.
- Да.
- А что ты мастера Джинна не спросил?
- Он велел с такими проблемами идти прямо к вам.
- Мудрый джедай! - хмыкнул Вейдер. - Раз Джинн велел — спрашивай.
- То что происходит, очень опасно?
- То что прямо сейчас — уже не опасно. А в принципе, опасно всегда.
- Мне страшно, - признался Квай. - Чем лучше я чувствую Силу, тем страшнее.
- Это абсолютно нормально.
- Страх ведет на Темную сторону.
- А отсутствие страха куда? Прямо в Великую Силу? - ухмыльнулся Вейдер.
- Я не могу контролировать свой страх.
- Не все поддается контролю. Но здесь я немного могу тебе помочь. Всегда помни, что ты очень дорог мне, и я всегда буду стараться спасти тебя и твоего брата, что бы ни случилось. Я вас не брошу.
Квай придвинулся ближе. Больше всего он хотел продолжения этого разговора и стыдился этого — ведь милорд все видит. Вейдер протянул руку и провел черной ладонью по голове Квая, зачесывая назад челку. Ласкающая рука как будто защитила голову, забрала Квая в какое-то новое пространство, огражденное от пугающего мира. Квай смотрел на белые стенки медкамеры и чувствовал себя внутри мощных крепостных стен, которые враг может осаждать целую вечность, но успеха не добьется.
- Миллион лет назад, - продолжил Вейдер, - мы с твоим отцом жили в одной комнате и он отвечал за меня. Я и тогда был не самым приятным персонажем, и на Совете джедаев он регулярно получал за меня дисциплинарные взыскания. Он не мог со мной справиться, вечно чувствовал себя виноватым и поэтому постоянно был на меня раздражен.
Квай открыл рот задать вопрос, но Вейдер предвосхитил его:
- Нет, кураторов и психологов, которые помогают решать такие проблемы, в Ордене джедаев не было. Я с собой тоже толком ничего не мог поделать: хулиганил, огрызался, хамил ему на каждое замечание. Я мечтал, чтобы он понял меня, оценил, похвалил. Но, как ты догадываешься, вел себя так, чтобы этого никогда не случилось. Я был очень невзрослый и одинокий, я много фантазировал и однажды придумал, как было бы здорово, чтобы у Оби Вана появился крошечный детеныш. Не второй падаван, а именно малыш, которого он где-то подобрал. Ему пришлось бы о нем заботиться, кормить с ложечки, укладывать спать, вставать к нему ночью. Я бы так помогал учителю! Я бы так любил этого малыша, столько бы возился с ним! Брал бы его ночью к себе в кровать, утешая после кошмаров. Учитель бы понял, какой я внимательный, добрый, ответственный, он бы понял, что без меня он с этим не справится! Я очень тосковал по семье, а выразить это не мог, да и не приветствовалось такое в Ордене. У Великой Силы отменное чувство юмора: она исполнила мое желание — у Оби Вана есть вы с Катаном. Вы ужасно славные, с вами интересно возиться, а мне уже не нужно одобрение учителя, и я могу любить вас совершенно бескорыстно. Так что я мечтал о тебе за пятнадцать лет до твоего рождения!
Квай счастливо улыбнулся. Некстати он вспомнил, что ситхи очень хорошо умеют проникать в душу и соблазнять, давая то, что так хочется получить. Ситхи при этом могут даже не лгать — правда гораздо более опасное оружие. И тут ему стало стыдно одновременно перед Вейдером за такие мысли и перед тем, что Бен называл Светлой стороной. И стало еще противнее и беспокойнее. Вейдер, конечно, заметил:
- А это, дружок, еще одна часть наших неприятностей: конфликт между сторонами Силы в твоей голове. Независимо от того, ситх ты или джедай, целесообразность и совесть будут рвать тебя всю жизнь. У меня, во всяком случае, так.
А Квай подумал, что если великий лорд ситхов откровенничает с ним, утешает его, возится с ним, как с собственным ребенком, то, наверное, стоит поддаться такому соблазнению. Стоит ценить того, кто ценит тебя. И отвечая его мыслям, Вейдер продолжил:
- Таким образом, я угробил десять лет на то, чтобы добиться признания от твоего отца. И, как видишь, не преуспел.
Это не было настоящей правдой (даже Квай это знал, потому что Бен часто повторял: «Я любил его как брата»), это была «горькая правда», личное ощущение, и тем больше сочувствия испытал Квай к Вейдеру.
- Бен, в смысле, мой отец очень любит Пад и Люка. Он сам не понимает, сколько они для него значат. Мама говорит, это потому, что их любить просто и безопасно. Он любит их, чтобы не думать, как он относится к вам. Лорд Вейдер занимает свое место в его внутреннем мире, но он отгородил это место забором и старается ничего не чувствовать про вас.
- Мама твоя права. Вы тоже сначала нравились мне, потому что вы его дети, и в вас можно любить его, не прощая Оби Вана и вообще не разбираясь в наших сложных отношениях. А потом я узнал вас ближе, и теперь вы важны для меня сами по себе. Так что бояться можно и нужно, но помни: перед опасным будущим ты не одинок. Я, мы все с тобой.

Но как бы Вейдер не убеждал Квая и остальных своих детей в том, что бороться можно лишь вместе, сам он точно знал, что в главной битве своей жизни он будет стоять совсем один. Как тогда, когда он стоял один против своего учителя, когда потерпел поражение, но не умер. Теперь же в битве с учителем нужно было умереть, чтобы не допустить поражения.

[surtukk]

Как ни странно, пока все живы.
Хотя про душевное здоровье так утверждать уже нельзя

Сообщение отредактировал surtukk - 2 Апрель 2017, 13:04

[surtukk]

Глава 16
Пробуждение Силы, или Понедельник начинается в субботу (часть 2)

Это не жизнь, это не казнь, это сумбур и брызги.
Раз уж ты есть, музыка сфер, не прозевай, развей,
распредели перечень сей в реве своем и визге.
Установи, кто я такой, что я за тварь, за зверь.
М.К.Щербаков

Падме всегда мечтала иметь много детей. Когда Великая Сила одарила ее близнецами, выяснилось, что двое одновременно — это очень непросто. Первый год все промучились, но постепенно они с Асокой наладили и быт, и взаимодействие с детьми. Даже в школу Люк и Лея пошли с радостью и желанием учиться и общаться со сверстниками.
Долгожданный третий ребенок разбил вдребезги все ее представления о себе как о достаточно хорошей матери. Он казался замкнутым, сам решал, когда ему нужна, а когда не нужна мама. До четырех лет он не сказал ни слова, отец общался с ним мысленно, Асока тоже, Падме просто понимала, что ему нужно, а бабушка и дедушка очень расстраивались.
Первый детский психолог, к которому она обратилась, заподозрил известное расстройство социальной коммуникации и предложил пройти расширенную диагностику. Падме прочла про предполагаемый диагноз все, что смогла найти, подключила все связи и вышла на светило в этой области. Светило провело диагностику, пожало плечами и велело наблюдать. На счастье, у этого знаменитого профессора был неизвестный ординатор, внимательный и вдумчивый. Он долго наблюдал за Эном, потом долго разговаривал с Асокой, а потом поинтересовался, можно ли поговорить с отцом ребенка. Вейдер согласился, выделил время (в три часа ночи! - но ординатора это не смутило) и поговорил. У знаменитого профессора результаты деятельности ученика одобрения не вызвали, он назвал это «псевдонаучными измышлизмами», а Падме пришла в восторг. Молодой ординатор предположил, что особенности Эна обусловлены именно тем самым расстройством, но связь с Силой позволяет Эну компенсировать их за счет того, что «он видит людей насквозь». Эн считывал мысли и эмоции окружающих, анализировал их и реагировал, если считал нужным. Он жил в своем замкнутом мирке, куда допускал только родных, интересовался очень специфическими вещами, совершенно не детскими. Постороннему человеку было трудно даже просто привлечь его внимание. Молодой ординатор нашел к нему подход. Вейдер говорил, что «юноша сам по себе настолько талантлив, что Энчик заинтересовался им как любым неординарным объектом, а потом настолько привык к нему, что стал считать своим». Ординатор ушел от профессора, защитил диссертацию как независимый соискатель, благоразумно не включив в нее идеи о «Силе, которая пронизывает все живое». Он остался рядом со Скайуокерами, помогая Эну вникать в мотивы поведения странных существ, называющих себя обычными людьми.

Падме наивно думала, что все возможные школьные проблемы с детьми она уже прошла с близнецами. Как смеялась Асока, Падме раз в неделю вызывают к директору школы, она заходит в кабинет и говорит одно и то же: «Здравствуйте, мы все оплатим. Включая моральный ущерб». Люк и Лея устраивали проблемы и учителям, и одноклассникам, и даже школьному зданию. Половина учителей Лею обожала («Какая умная и ответственная девочка!»), половина ненавидела («Воображает, что она самая умная, и на каждое замечание отвечает хамской отповедью»). Люка все считали раздолбаем и в основном любили («Это же Люк!» - реагировали на его выходки учителя). Возможности в Силе и наследственное шило в одном месте, бесконечная жажда справедливости и бесконечное же нежелание заниматься тем, что им неинтересно, делали двойняшек самой знаменитой парочкой в корусантской школе для талантливых детей и самой сильной головной болью школьной администрации.
Поэтому Падме думала, что она готова к разговору со школой, когда привела младшего сына на вступительное тестирование. Но после проверки заданий и общения с шестилетним Эном ее позвали в учительскую с какой-то подозрительно знакомой интонацией. А потом без обиняков сообщили, что Эна в школу не возьмут.
- Почему? - спросила Падме, разглядывая тесты, в которых ее сын не допустил ни одной ошибки.
- Вы же сами знаете его диагноз?
- Да, - не стала спорить Падме. - Думаете, он не справится в вашей школе?
- Думаем, что школа не справится с ним, - ответил директор.
Завуч подхватила:
- Ваш младший сын — очень умный и талантливый мальчик. Но в силу своих личных особенностей… Понимаете, он уже на собеседовании продемонстрировал учителям, как он их презирает. Наши педагоги часто жалуются на вашу дочь, но у нее есть рамки, хоть и более широкие, чем требуется от ученицы нашей школы. Ее младший брат рамок не видит. Ваш мальчик привык сам добывать знания, у него нет авторитетов, и научить его чему-нибудь в классе, полном других детей, будет практически невозможно.
Падме затопили такие сильные эмоции, что это отразилось у нее на лице. Завуч явно испугалась и стала путано объяснять, что «наша школа не подходит такому исключительному мальчику». Падме поспешно сбежала от них.
Мужа ее новости обрадовали:
- Я не вижу от школы пользы для Люка и Леи. Только время отнимает. Лея практически не умеет с мечом обращаться! И она не виновата: у нее времени не хватает!
- Значит, Люк хорошо фехтует, потому что уроков не делает?
- Давай сейчас не будем спорить на эту тему. Эн и сам рад, что школа отменилась.
- Мне он ничего не сказал.
- Я чувствую его настроение. А тебя он не хотел расстраивать.
- Что мы делать будем?
- Пусть дома учится. Найдем ему преподавателя, кого-нибудь веселого и незашоренного. Студентов своих поспрашивай: никто подработать не хочет?
Так и получилось, что Энакин Скайуокер учился дома, общался по голонету и только на те узкие и странные темы, которыми интересовался в данный момент. К чужому мнению он был нетерпим, прислушивался только к отцу и императору. В некоторых вопросах он признавал авторитет Люка, а в некоторых — даже Леи, но очень старался этого не показывать.

В жизни всегда есть место подвигу.
Главное — держаться от этого места подальше.
Терри Прачетт

- Идиот… идиот. Какой идиот, - беззвучно одними губами повторял Эн, вглядываясь в трещины мраморного пола. Он сидел на чем-то холодном и неудобном, колени мешали локтям, мокрые от пота волосы лезли в глаза. Парамедики, штурмовики и алые гвардейцы носились вокруг, не замечая его. Эну было настолько погано, что он не контролировал свои собственные автоматические действия в Силе. А умудрился он неосознанно создать вокруг себя очаг рассеивания внимания — его никто не видел и не слышал. Пока не появилась Лея, которая целенаправленно искала именно братика. Она наклонилась к нему, схватила под мышки и резко подняла. Эна не держали ноги, но Лея крепко обняла его и потащила к медикам. Там Эна почему-то сильно затрясло, перед глазами поплыли красные круги, пытаясь избавиться от них, он замотал головой, и ему вкололи сильное успокоительное. Круги померкли.

Как выяснилось уже дома, Эну очень повезло: серьезных ран не было. Идиотичность поступка была настолько очевидна ему самому, что даже отец не ругал его, а сочувствовал. А Асока сказала: «Ну наконец-то наш Эн проявил нормальное скайуокеровское самопожертвование. Как обычно, самоубийственное». Скайчик маму не понял и сказал, что она не права, а Эн — молодец. Это была единственная похвала, которую Эн получил от близких за совершенный подвиг.
А началась вся история прозаично: Марек засек излишнюю активность паучков в покоях императора, но сам был слишком занят и кинул Эну сообщение, чтобы тот проверил камеры наблюдения. Эн как раз сидел на Крусанте в библиотеке, которая сохранилась в подвале Храма джедаев. Он вывел изображения камер себе на экран сначала в реальном времени, потом прокрутил назад и помчался во дворец Сидиуса. По дороге он сообразил кинуть сообщение Мареку и Лее. Он знал, что они не на Звезде, и знал, что они теоретически могут прилететь довольно быстро. Но не так быстро, как требовала ситуация. Поэтому он и полез в пасть сарлакка совсем один.
Алая стража сгрудилась у огромных бронированных дверей. Обычно эти двери были распахнуты, и у них стояли два декоративных стражника. Теперь они были заперты, а еще была активирована дополнительная защита всего корпуса императорских покоев. Предполагалось, что это защищает императора и его приближенных от атаки снаружи, но сейчас она сдерживала натиск того, кто хотел пробить ее изнутри, направляя свою разрушительную мощь на бронированный металл. Эн всем существом чувствовал ярость Сидиуса и его желание уничтожить все, что встречается на пути. Стало понятно, что дверь такого натиска долго не выдержит.
Никого из сановников видно не было. Алые гвардейцы Эну не обрадовались. Один из них подошел, кивнул и, показав на двери, прокомментировал:
- Там император и три трупа. Капитан гвардии и оба старших лейтенанта.
Эн прислушался к Силе и возразил:
- Два трупа, один лейтенант жив. Он без сознания, истекает кровью.
- Значит, три трупа, - жестко ответил гвардеец. - Он умрет до того, как туда можно будет войти.
- Ваш товарищ жив, значит, его надо вытаскивать, - убежденно проговорил Эн.
- Любой, кто войдет туда, живым не выйдет, - возразил гвардеец. - По доброй воле мы туда не пойдем. Но, - неожиданно зло прибавил он, - вы можете приказать нам это сделать.
- Вы не подчиняетесь моим приказам, - не понял его Эн.
- Вы можете обратиться к папочке, - гвардеец издевательски выделил последнее слово, - а мы будем обязаны подчиниться приказу лорда Вейдера. Он единственный может нами командовать в такой ситуации.
- Да, - легко согласился Эн, - для вас там опасно, а подмоги ждать некогда.
И с этими словами он резко подпрыгнул вверх, откинул решетку вентиляции и полез внутрь.
Не то чтобы он собирался победить великого ситха, скорее отвлечь, заболтать и успокоить. Если получиться, спасти неудачливого гвардейца. Если ничего не получиться, хотя бы истощить Сидиуса до прибытия Марека и Леи. Сейчас не помешала бы никакая помощь — и Эн позвал Дарта Плегаса. Но Сила молчала. Эн подумал позвать отца, но сообразил, что на таком большом расстоянии они еще телами не менялись, а нынешняя ситуация к экспериментам не располагает. Плегас так и не откликнулся, да и вообще Сила чувствовалась плохо — вокруг была одна безумная ярость Дарта Сидиуса.
Пол под коленями ползущего Эна (потолок кабинета императора) стал разламываться - это ситх почуял добычу. Эн съехал вниз и приземлился прямо на ноги полумертвого гвардейца. Он выставил Силовой щит против молний императора и попятился назад, не успев ни встать на ноги, ни даже развернуться. Но и на попе далеко уползти не удалось: он запутался в мантии гвардейца, дернулся из нее, сдавил лейтенанту какой-то орган, от чего тот застонал, не приходя в сознание. Чтобы атаковать императора, щит нужно было опустить, но тогда гвардейцу точно придет конец. Эн мгновенно возненавидел гвардейца, схватил его за шиворот и потащил за собой. Он пятился к дверям, одной рукой держал щит, другой тащил лейтенанта. Наверное, это выглядело очень жалко, потому что Сидиус захихикал. Эн хорошо знал покои императора, но, не видя куда идет, постоянно сворачивал не туда. Это их и спасло. Разрушение собственного жилища и убийство собственной прислуги не забрало у ситха много сил, а вот противостояние с Эном истощило его уже через десять минут. Эн держался только на упрямстве, у него даже не было энергии позвать на помощь через Силу. Сидиус отстал, а Эн вдруг почувствовал спиной холод бронированной двери. Конструировали ее они вместе с отцом, и, несмотря на то что параноик-император поменял код, отпечатка пальца Эна хватило, чтобы открыть замок. Он вывалился наружу, подтянул на себя гвардейца, и дверь захлопнулась, как огромная пасть, откусив часть алой мантии. Пойти назад к Сидиусу Эн уже не смог. Появившийся из ниоткуда Старкиллер начал отдавать громкие команды по комлинку, и помещение наполнилось штурмовиками и парамедиками. Эн не понимал ничего, кроме того, что он самый большой идиот в галактике.
Дарта Сидиуса нашли в глубоком обмороке, на него надели антисиловые наручники и повезли на Звезду Смерти. Кажется, выработанный вместе с психиатрами план начал работать. Убивать ситха никто по-прежнему не собирался. Смерть императора перенесла бы битву с ним на ту сторону Великой Силы, где победитель был совсем не очевиден. И даже после победы его предстояло удерживать там до конца современной материальной вселенной, «а то и дольше», - как неизменно добавлял Дарт Вейдер.
Алая гвардия вместе с императором тоже прилетела на Звезду. Это выглядело очень прилично в глазах общественности и в голонете, и приносило разные мелкие проблемы руководству станции. Было непохоже, что гвардейцы собираются защищать Палпатина от чего бы то ни было. Спасенный лейтенант тоже попал на Звезду, он быстро оклемался и посвящал все свое время выслеживанию Эна. Когда Эну не удавалось скрыться, он Силой затыкал гвардейцу рот, полагая, что его ждут благодарности за спасение жизни, и не желая их слушать. Потом выяснилось, что это было ошибкой.
Проявился и Дарт Плегас. Он поиронизировал над подвигом Эна и спросил:
- А почему же ты его не убил?
- Плегас! Иди обратно в Силу. Тебя звали, ты проигнорировал, - отмахнулся Эн.
- Я хотел посмотреть, как ты справишься!
- Нагляделся?
- Мальчик, верь мне, я помогу, - очень серьезно проговорил призрак.
Эн ему не поверил. Хотя хорошо чувствовал в Великой Силе, что большие потрясения наступают неумолимо, как ледяная татуинская ночь после заката солнц-близнецов.

В этом городе, Пабло, кроме выпить,
Больше нечего делать.
К черту политкорректность,
Судьба здесь тяжела и слепа,
Нам хватит на билеты,
если выгресть из карманов всю мелочь,
Я буду называть тебя Пабло,
Ты можешь обращаться ко мне "Papa".
БГ

Квай Кеноби тоже ощущал беспокойство в Силе. Такое было очень редко: тонкие материи плохо давались ему. Фехтовал он превосходно, левитировал на самом высоком уровне, но интуиция постоянно подводила его, он был малочувствителен к колебаниям Силы. Но прямо сейчас Сила давила почти невыносимо, слишком тяжело, чтобы это зудящее беспокойство можно было пережить самостоятельно. Квай побоялся секунд тридцать, набрал короткое сообщение, получил утвердительный ответ и пошел.
Он не рассчитывал застать лорда Вейдера в одиночестве, но в комнате больше никого не было.
- Иди сюда! - Вейдер приглашающе махнул рукой, и Квай приблизился к открытой медкамере.
- Залезай. Только обувь сними.
Квай несмело залез, уселся на мягкую поверхность — она тут же зашевелилась и со всех сторон подперла его тело, образовав импровизированное кресло.
- Уютно, - не удержался Квай.
- А то! - кивнул Вейдер.
Квай пошевелил ступнями в носках и зарыл их в мягкое и белое.
- Неприятно в Силе? - спросил Вейдер.
- Да.
- А что ты мастера Джинна не спросил?
- Он велел с такими проблемами идти прямо к вам.
- Мудрый джедай! - хмыкнул Вейдер. - Раз Джинн велел — спрашивай.
- То что происходит, очень опасно?
- То что прямо сейчас — уже не опасно. А в принципе, опасно всегда.
- Мне страшно, - признался Квай. - Чем лучше я чувствую Силу, тем страшнее.
- Это абсолютно нормально.
- Страх ведет на Темную сторону.
- А отсутствие страха куда? Прямо в Великую Силу? - ухмыльнулся Вейдер.
- Я не могу контролировать свой страх.
- Не все поддается контролю. Но здесь я немного могу тебе помочь. Всегда помни, что ты очень дорог мне, и я всегда буду стараться спасти тебя и твоего брата, что бы ни случилось. Я вас не брошу.
Квай придвинулся ближе. Больше всего он хотел продолжения этого разговора и стыдился этого — ведь милорд все видит. Вейдер протянул руку и провел черной ладонью по голове Квая, зачесывая назад челку. Ласкающая рука как будто защитила голову, забрала Квая в какое-то новое пространство, огражденное от пугающего мира. Квай смотрел на белые стенки медкамеры и чувствовал себя внутри мощных крепостных стен, которые враг может осаждать целую вечность, но успеха не добьется.
- Миллион лет назад, - продолжил Вейдер, - мы с твоим отцом жили в одной комнате и он отвечал за меня. Я и тогда был не самым приятным персонажем, и на Совете джедаев он регулярно получал за меня дисциплинарные взыскания. Он не мог со мной справиться, вечно чувствовал себя виноватым и поэтому постоянно был на меня раздражен.
Квай открыл рот задать вопрос, но Вейдер предвосхитил его:
- Нет, кураторов и психологов, которые помогают решать такие проблемы, в Ордене джедаев не было. Я с собой тоже толком ничего не мог поделать: хулиганил, огрызался, хамил ему на каждое замечание. Я мечтал, чтобы он понял меня, оценил, похвалил. Но, как ты догадываешься, вел себя так, чтобы этого никогда не случилось. Я был очень невзрослый и одинокий, я много фантазировал и однажды придумал, как было бы здорово, чтобы у Оби Вана появился крошечный детеныш. Не второй падаван, а именно малыш, которого он где-то подобрал. Ему пришлось бы о нем заботиться, кормить с ложечки, укладывать спать, вставать к нему ночью. Я бы так помогал учителю! Я бы так любил этого малыша, столько бы возился с ним! Брал бы его ночью к себе в кровать, утешая после кошмаров. Учитель бы понял, какой я внимательный, добрый, ответственный, он бы понял, что без меня он с этим не справится! Я очень тосковал по семье, а выразить это не мог, да и не приветствовалось такое в Ордене. У Великой Силы отменное чувство юмора: она исполнила мое желание — у Оби Вана есть вы с Катаном. Вы ужасно славные, с вами интересно возиться, а мне уже не нужно одобрение учителя, и я могу любить вас совершенно бескорыстно. Так что я мечтал о тебе за пятнадцать лет до твоего рождения!
Квай счастливо улыбнулся. Некстати он вспомнил, что ситхи очень хорошо умеют проникать в душу и соблазнять, давая то, что так хочется получить. Ситхи при этом могут даже не лгать — правда гораздо более опасное оружие. И тут ему стало стыдно одновременно перед Вейдером за такие мысли и перед тем, что Бен называл Светлой стороной. И стало еще противнее и беспокойнее. Вейдер, конечно, заметил:
- А это, дружок, еще одна часть наших неприятностей: конфликт между сторонами Силы в твоей голове. Независимо от того, ситх ты или джедай, целесообразность и совесть будут рвать тебя всю жизнь. У меня, во всяком случае, так.
А Квай подумал, что если великий лорд ситхов откровенничает с ним, утешает его, возится с ним, как с собственным ребенком, то, наверное, стоит поддаться такому соблазнению. Стоит ценить того, кто ценит тебя. И отвечая его мыслям, Вейдер продолжил:
- Таким образом, я угробил десять лет на то, чтобы добиться признания от твоего отца. И, как видишь, не преуспел.
Это не было настоящей правдой (даже Квай это знал, потому что Бен часто повторял: «Я любил его как брата»), это была «горькая правда», личное ощущение, и тем больше сочувствия испытал Квай к Вейдеру.
- Бен, в смысле, мой отец очень любит Пад и Люка. Он сам не понимает, сколько они для него значат. Мама говорит, это потому, что их любить просто и безопасно. Он любит их, чтобы не думать, как он относится к вам. Лорд Вейдер занимает свое место в его внутреннем мире, но он отгородил это место забором и старается ничего не чувствовать про вас.
- Мама твоя права. Вы тоже сначала нравились мне, потому что вы его дети, и в вас можно любить его, не прощая Оби Вана и вообще не разбираясь в наших сложных отношениях. А потом я узнал вас ближе, и теперь вы важны для меня сами по себе. Так что бояться можно и нужно, но помни: перед опасным будущим ты не одинок. Я, мы все с тобой.

Но как бы Вейдер не убеждал Квая и остальных своих детей в том, что бороться можно лишь вместе, сам он точно знал, что в главной битве своей жизни он будет стоять совсем один. Как тогда, когда он стоял один против своего учителя, когда потерпел поражение, но не умер. Теперь же в битве с учителем нужно было умереть, чтобы не допустить поражения.

[Синдамирэ]

Продолжение? Здорово!))

[surtukk]

Продолжение? Здорово!))

Здорово, что помните нас!