Я все-таки решила взяться за продолжение "Тени нестабильности") Повествование будет разбросано по разным годам ДДГ - от 3 ДБЯ до... а это уже зависит от того, на сколько у меня хватит энтузиазма) Лица - практически те же, что и в первой части + новые ОС; вероятно появление Вейдера, Императора и первых лиц Альянса на уровне "мимо проходили". Скорее сборник рассказов и зарисовок, чем целостное произведение.

Надеюсь, все получится)

Ну, часть первой главы на пробу)

"Бешеный ворнскр"

3 ДБЯ. Сектор Кэтол, орбита Рутана.

Видавший виды транспортник никоим образом не напоминал грозные пиратские корабли из голофильмов. Покрытый ржавчиной, испещренный царапинами и вмятинами, пестрящий косо приваренными заплатами, он производил жалкое впечатление. Положение не спасала даже крупнокалиберная лазерная турель, не предусмотренная изначальной конструкцией: грозное оружие смотрелось на этой груде космического мусора инородным телом. Собственно, им оно и являлось, принося больше вреда, чем пользы: на каждый залп требовалось такое количество энергии, что сбоил надрывающийся двигатель. Последствия таких сбоев варьировались от мигающего освещения до частичного отказа систем жизнеобеспечения.

Фактически, благодаря этому "наиценнейшему" и безумно дорогому приобретению "Бешеный ворнскр" стал безобиднее котенка. А его экипаж вот уже почти месяц как сидел на мели, лишенный возможности заниматься привычными и приносящими неплохой доход грабежами.

Сейчас "Ворнскр" на досветовой скорости тащился мимо Рутана, благоразумно сторонясь известных маршрутов патрулирования. Дело это оказалось более трудным, чем обычно бывает в подобной глуши: из-за недавнего мятежа имперцы проявляли здесь прямо-таки нездоровую активность и бдительность.

Ронар, старший помощник капитана, фривольно развалился в кресле второго пилота, потягивая из бутылки поддельный гизерский эль. В перерывах между глотками он рассуждал о высоком. То есть о бабах, проклятой турели (ставшей для экипажа постоянной темой обсуждений) и ценах на рабов. Так как он имел привычку перескакивать с одной темы на другую, уследить за нитью его рассуждений было не так-то просто.

Синекожий тви'лекк-пилот и не пытался - лишь изредка поддакивал невпопад. Треп старпома слился для него в монотонный и почти убаюкивающий гул.

- Ну, значит, хватаю я эту стерву за...

Негромкий писк, новой ноткой вклинившийся в "фоновый шум", чуть не заставил пилота подскочить.

- Ага. Ногу с радара убери, - резким тоном потребовал тви'лекк.

- Чего это вдруг? - возмутился Ронар и закинул на несчастную панель и вторую ногу.

Пилот скрипнул зубами:

- Мы засекли что-то. Или ты успел залиться выпивкой по самые уши и теперь сигнала не слышишь?

Ронар с недовольным бурчанием опустил ноги на пол. Расслабленно-благодушное выражение не сошло с его лица, однако взгляд разительно изменился: стал цепким и живым, мигом сбросив поволоку. Пират был не настолько пьян, как ему самому хотелось бы - в космосе он не позволял себе подобной роскоши.

- Чего там, Зэлл? Вроде что-то мелкое, да?

Тви'лекк вгляделся в экран радара. Бегло просмотрел показания приборов. Довольно осклабился, обнажив острые зубы:

- Спасательная капсула. Сигнала бедствия не подает, но вся электроника в норме - она и фонит. Возможно, там даже кто-то живой есть...

- Ну, тогда это джек-пот! За молодого и здорового раба-гуманоида на Нар-Шаддаа порядка сотни тысяч дают. А уж за бабу, да если еще и красивую... - мечтательно протянул Ронар, только что не облизнувшись от предвкушения. - Короче, наводи луч захвата. Я доложу командиру, пусть отмашку даст.

И пират размашистым шагом направился к кают-компании. Перед его глазами уже стоял кейс с маняще поблескивающими под крышкой кредитными чипами.

* * *

Спасательная капсула на деле оказалась кабиной пилота, отделившейся от основной части корабля - видимо, из-за аварии или полученных во время боя критических повреждений. Зэлл успел припомнить весь свой богатый запас хаттского ненормативного, пока втаскивал на борт эту штуку: трюм у транспортника был достаточно вместителен, чтобы перевезти парочку СИД-истребителей, а вот луч захвата подкачал - отключался, терял фокусировку и всячески демонстрировал свою неспособность управиться с чем-то тяжелее дроида-лазутчика.

Результат тяжких трудов тви'лекка собрал вокруг себя всю немногочисленную команду. Двое пиратов с интересом рассматривали добычу, оживленно перешептываясь. Невысокий коренастый механик вовсю колдовал над кабиной, примериваясь "как бы получше вскрыть эту консервную банку". Капитан - здоровенный забрак, возвышавшийся над остальными как минимум на голову, - с сумрачным видом наблюдал за процессом.

- Если там дохляк, Ронар, я урежу твою долю от следующего дела вполовину. Мы сожгли хаттову прорву топлива, пока доставали этот мусор.

Ронар лишь фыркнул в ответ:

- Переживу как-нибудь... когда увижу бабки, от которых ты собрался отнимать половину.

Прошипел он это желчно, но тихо, склонившись к уху командира. Гверр, вспыльчивый и тяжелый на руку, наедине еще мог спустить издевку, но вздумай кто оспорить его авторитет при всей команде - и выбитых зубов и пары-тройки переломов наглецу не избежать. А один такой и вовсе отправился в открытый космос с проломленным черепом. Отсутствие выдающихся лидерских качеств капитан с лихвой компенсировал увесистыми кулаками и умением ими орудовать.

Глаза Гверра гневно блеснули, однако вступать в перепалку с первым помощником он не стал. Не по такому поводу и не при стольких свидетелях.

Гул плазменного резака неожиданно стих, и герметичные створки кабины распахнулись с душераздирающим лязгом. Механик шагнул в сторону и приглашающе взмахнул сжатым в руке инструментом:

- Готово, кэп.

Ронар подался было вперед, но Гверр грубо оттолкнул его с дороги. Смерив старпома недобрым взглядом, он первым пролез в кабину - пригнув голову, чтобы не стесать корону мелких рожек о низкий проем.

Не прошло и минуты, как капитан вновь показался в трюме: довольный, как хатт, скормивший ранкорам злейшего врага:

- Так сколько, говоришь, за рабов на Нар-Шаддаа дают? А, Ронар?

- Что-то около сотни - это смотря какой раб, и как торговаться. Значит, там все-таки не мертвяк?

Настроение Гверра, резко поднявшееся до заоблачных высот, не испортила даже откровенная насмешка в голосе помощника:

- Он в анабиозе, но вроде жив. Зэлл, Кайяр - вытаскивайте это мясо из банки! За такого громилу мы и все триста сторгуем.

Он торжествующе осклабился в ответ на одобрительные возгласы команды. Похоже, авторитет капитана, изрядно пошатнувшийся в последнее время, здорово поднялся всего за несколько минут.

Пусть даже заслуги Гверра в том не было никакой.

"Как обычно", - желчно отметил про себя Ронар и с досадой отбросил не в первый раз уже мелькнувшие мыслишки о мятеже.

Конечно, он смекалистее Гверра. Но это не значит, что он сможет убить капитана - не говоря уже о том, чтобы удержать команду в подчинении.

Иногда крепкие кулаки куда важнее ума.

* * *

Пробуждение было резким и внезапным, словно кто-то включил свет в непроглядной темноте. Только что он не осознавал себя - и вот ощущения нахлынули на него мощным потоком, грозящим свести на нет слабые попытки разума осмыслить происходящее.

Воздух резал легкие, будто был наполнен раскаленной пылью. Раздражающе-яркий свет бил в глаза даже сквозь плотно смеженные веки. Затекшее тело ныло; невыносимо хотелось пошевелиться, чтобы избавиться от тупой боли и восстановить кровообращение - он почти чувствовал, как натужно ползет кровь по разбухшим венам.

Но он оставался неподвижен. Рядом кто-то был: голоса раздавались прямо над его головой - всего два, но он кожей чувствовал, что в помещении находятся как минимум четверо. Он ощущал на себе их взгляды, улавливал смутные движения воздуха... и рефлекторно затаил дыхание. Расслабил напрягшиеся было мышцы.

Не выдавать своего присутствия врагу. Напасть внезапно и убить быстро.

"Какого врага? Напасть на кого?"

Малейшее умственное усилие потянуло за собой целую лавину воспоминаний эмоций. Путаных, стихийных, вспышками проносящимися в голове. Заставляющих сдерживать вопль отчаяния за крепко стиснутыми зубами.

Война против Империи. Одно поражение сокрушительнее другого. Все, чем он дорожил, пеплом рассыпается в руках. Смерть за смертью. Потеря за потерей. Мертвое тело отца на руках - такое легкое и такое неподъемное одновременно. Его возлюбленная, оказавшаяся врагом. Любимая и искренне любящая женщина, одной рукой оберегающая, а второй - вонзающая нож в спину. В ту же ночь - отдан его последний приказ. Слова горчат на губах, а злой смех сотрясает плечи. Родная планета сдана врагу, народ - обращен в рабство волей своего же вождя и освободителя. А он сам - сжимает в напряженных ладонях штурвал корабля, держа курс на имперскую орбитальную станцию в своей последней, самоубийственной атаке. Мольбы любимой отдаются в груди глухой болью, но он лишь увеличивает скорость.

Скоро все закончится для них обоих.

Очевидно, не закончилось. Неужели он попал в руки Империи? Выжил лишь затем, чтобы быть казненным в назидание всем, кто посмеет и впредь поднять голову?

- ...рудники на Нал-Хатте? Командир, да ты глянь на него! Это ж готовый кадр для бойцовских ям Нар-Шаддаа! Там каждый раб за три сотни минимум идет! А если он еще и обученный...

Предыдущая реплика прошла мимо его внимания, но этих слов с лихвой хватило, чтобы понять, с кем он имеет дело. Обыкновенное отребье, отрывшее спасательную капсулу в космическом мусоре. Что ж, это все упрощало.

Он приоткрыл глаза - совсем немного, стараясь не выдать своего пробуждения. Оценил ситуацию. Прямо над ним возвышались двое: здоровенный широкоплечий забрак и непримечательный, среднего телосложения человек. Оба вооружены бластерными пистолетами. Поблизости кто-то переминался с ноги на ногу; с другой стороны, на самой грани слышимости, угадывалось чье-то дыхание.

Расклад не в его пользу. Со всеми ему не справиться. Но просто так сдаться на милость какой-то швали... против этого вопиял и глас рассудка, и собственная гордость.

Значит, придется действовать изобретательнее.

Мозг работал быстро и четко. План сформировался почти мгновенно - рискованный, на грани фола, но все же осуществимый.

В бытность свою лидером сопротивления Сельвин Вельн не раз решался на подобные безумства - и в итоге выходил победителем. Оставалось только надеяться, что анабиоз не лишил его тело силы и скорости.

Непрошибаемая глупость Гверра не на шутку выводила Ронара из себя. Этот идиот, по недоразумению именовавшийся капитаном "Ворнскра", вознамерился продать их неожиданное приобретение на рудники Нал Хатты - в качестве обычного, дешевого раба для черной работы. Аргумент у капитана был простой: он знал тамошних работорговцев и мог сбыть товар на гарантированно выгодных условиях. Ну и коронный рык "кто здесь командует, я или ты?!", естественно. В
последнее время Гверр столь часто повторял эту фразу, что Ронара так и подмывало ответить как-нибудь неожиданно.

В пылу спора они совершенно позабыли и об остальных членах команды, не спешивших расходиться, и о пленнике. Тот распластался на полу трюма, практически не подавая признаков жизни - и, как предполагал Кайяр, обладавший кое-какими медицинскими навыками, должен был проваляться без сознания еще несколько часов.

Медик из Кайяра был паршивый. И Ронар, и Гверр успели заметить лишь размытое, стремительное движение, а их "трофей" уже стоял на ногах. Ростом и мускулатурой он лишь незначительно уступал Гверру, и почему-то Ронару от осознания этого сделалось очень неуютно. Настолько неуютно, что он невольно сделал шаг назад. Весьма широкий шаг.

- Извиняюсь за вмешательство, - произнес пленник совершенно буднично, будто ситуация его нисколько не удивляла и не беспокоила. - Я правильно понимаю, что это вы здесь главный?

Пираты как по команде уставились на него, обескураженные. Этот тип вел себя очень странно для человека, вдруг оказавшегося на незнакомом корабле, в окружении недружелюбно настроенных и вооруженных людей. Непроницаемый взгляд его темно-карих глаз спокойно скользил по трюму, лишь ненадолго останавливаясь на членах экипажа; выражение лица было пугающе безмятежным.

Ронар запоздало отметил, что пленник успел вплотную подойти к Гверру. Усмехнувшись, панибратски положил ладонь забраку на плечо.

"Псих", - мелькнула логичная мысль. Но правильной она почему-то не показалась.

- Я, - напряженным голосом подтвердил капитан. Он подобрался; его ладонь предупреждающе легла на рукоять бластера...

...как раз в тот момент, когда пленник неуловимым движением обхватил его голову двумя руками и резко повернул. Раздался хруст ломающихся позвонков, и тело Гверра мешком рухнуло на пол. Глухой звук падения разнесся по трюму и растворился в спертом воздухе.

Воцарившуюся тишину можно было резать ножом, настолько густой она была.

- Неправильный ответ, - констатировал отморозок, поигрывая выхваченным из кобуры бластером забрака.

- Ты... ты чего сделал, псих?! - придушенно прохрипел механик.

Псих равнодушно пожал плечами:

- Убил идиота, из-за которого вы все влачите жалкое существование. Превратились в падальщиков, - выплюнул он с презрением. - Или это для вас нормально?

Бывший пленник огляделся по сторонам с выражением крайнего отвращения на лице.

Зэлл потянул было бластер из кобуры, но не успел: выстрел опалил стену, пройдя в жалком миллиметре от головы тви'лекка. Кожа пилота побледнела с ярко-синей до почти бирюзовой.

- В следующий раз, - дружелюбно улыбнулся "трофей", - я отстрелю тебе один из этих головных хвостов. Я не эксперт в физиологии тви'лекков: сколько вы можете протянуть без них? Или сразу дохните от болевого шока?

Ответом ему было напряженное молчание. Он сделал шаг вперед - и все четверо пиратов непроизвольно отшатнулись назад. Губы мужчины растянулись в угрожающей ухмылке.

- Оружие на пол, ребята. Не надо меня нервировать.

Сперва на дюрастил полетел бластер Зэлла. С небольшой задержкой за ним последовали и остальные. Лишь после того, как пистолет с глухим стуком выпал из разжавшейся ладони, Ронар осознал, что он вообще делает.

Они могли пристрелить этого типа. Но почему-то никому, включая самого старпома, даже не пришло в голову простое наблюдение: четверо на одного - не самый приятный расклад даже для превосходного бойца.

Проверять, насколько превосходный боец из несостоявшегося раба, не хотел никто.

- Очень хорошо. А теперь я повторю вопрос: кто здесь главный?

Ронар задумчиво пожевал губами. Похоже, у него не было другого выбора, кроме как сказать недавнему пленнику, только что взявшему в плен всю команду, то, что он хочет услышать.

- Думаю, т... - он осекся, поймав предостерегающий взгляд... нового командира, как бы странно это ни звучало. - Вы.

- Молодец. Умный малый. Старший помощник, верно?

- Да, - подтвердил Ронар и поспешно добавил:

- Был, по крайней мере.

- Будешь и впредь, если продолжишь в том же духе, - новоявленный капитан одобрительно кивнул. Обвел притихшую команду тяжелым взглядом и протянул:

- Или кто-то здесь так любил прежнего командира, что хочет последовать за ним на тот свет? Могу устроить.

Казалось, он умудряется смотреть в глаза каждому из пиратов одновременно - подавляя, насмехаясь и предостерегая.

После недолгого молчания Кайяр выступил вперед:

- Да хатт с ним, с Гверром. Сдох, и скатертью дорога. Знаешь что, мужик? Если с тобой мы станем богаче, я за тебя кого хочешь порву.

- Вторая умная мысль за день. Ну а что остальные?

Техник прокашлялся. Почесал косматую макушку и глубокомысленно пробасил:

- А чего остальные? Остальные тоже жить хотят. Да и Гверр все одно мудаком был, чего из-за него на рожон лезть?

Зэлл только кивнул, не переставая ошарашено тереть правый лекку.

Так на "Ворнскре" сменился капитан - ценой всего одного трупа, что по меркам преступного мира можно считать поистине бескровным переворотом. Четверо пиратов и не подозревали, что с этого дня потянулась цепочка событий, которые навсегда изменят их жизнь.

Справедливости ради стоит отметить, что не подозревал об этом и Сельвин Вельн. В тот момент он лишь отчаянно хотел выжить.

О новая порция спайса!)))

Она самая)

вот чего я даже представить не могла, так что Сельвин выживет. Интересно, а будет встреча с Исанн?
И поздравляю с началом нового фика!!!

Живучий оказался) К моему собственному удивлению) А насчет встречи - если она и состоится, то не скоро: у них обоих будет, чем заняться и без друг друга.



Спасибо)))

Просто для Исанн гораздо лучше воспоминания о Сельвине, чем сам живой любимый. Я хоть искреннеболела за иих любовь, не смотря на ее обреченность, но боюсь, как бы Сельвин от радости встречи любимую не убил. Он хоть хотел ее убить, но она же все же нажала на кнопку.
Но про включение в повествование Императора Вейдера меня радует.
И побольше про Арманда, я бы не отказалась узнать про его жену

Полностью согласна!) Особенно учитывая двойственность чувств Сельвина: он же ничего ей не забыл - ни поражения, ни обмана... перед смертью он был готов ее простить, а вот в жизни - вряд ли.



Это я поставила на случай, если не удержусь от AU-зарисовок. Очень уж мне не нравится развязка шестого эпизода.



Семейные дрязги Айсардов - это вообще одна из ключевых тем) Семья у них здесь окажется еще более своеобразной, чем показано в каноне) Жена будет - точнее, связанная с ней зарисовка.

Скелеты в шкафах

3 ДБЯ. Центр Империи.

Арманд Айсард не имел привычки лезть в личную жизнь дочери. Вовсе не из чувства такта (представление о котором у директора Разведки было весьма специфическим и подразумевающим множество допущений), а скорее из-за уверенности в своем контроле над ней. В Центре Империи Исанн не могла сделать и шага, чтобы об этом не стало известно ее отцу. Если девушку и не устраивало подобное положение вещей, она держала недовольство при себе. Однако куда вероятнее было то, что дочь директора и представить не могла, что может быть как-то иначе.

Арманд небезосновательно считал, что вся жизнь Исанн сосредоточена на карьере и придворных интригах. Что в ее хорошенькой и не по годам умной голове нет места глупостям, типичным для большинства женщин - а для глупостей нетипичных и опасных (вроде попыток вырвать у стареющего отца власть) девочка еще слишком молода.

До сегодняшнего дня он и представить себе не мог, сколь сильно заблуждался.

Директор с затаенной в глубине льдисто-голубых глаз яростью посмотрел на лежащие на столе распечатки. Перевел взгляд на запись камеры наблюдения, полученную с рутанской орбитальной станции.

Его дочь, гуляющая под руку с лидером националистического восстания. Его дочь, сидящая с этим типом в ресторане. Еще с десяток подобных кадров, не оставляющих сомнений насчет отношений парочки. И, что самое худшее, запись - настолько абсурдная и компрометирующая, что верить в ее подлинность отчаянно не хотелось.

А он еще сомневался, стоит ли докапываться до причин странного поведения Исанн! Еще искренне жалел эту безответственную, отбившуюся от рук паршивку, когда она загремела в больницу с нервным срывом!

Усилием воли Арманд подавил вспышку гнева. Не следовало делать выводов до разговора с дочерью. Возможно, у нее найдутся оправдания, в которые он сможет поверить - пусть даже вероятность этого была исчезающе мала.

Негромкий, но уверенный стук в дверь заставил директора оторвать взгляд от распечаток.

- Входи, - холодно кивнул он застывшей на пороге Исанн.

Даже дома она была обязана соблюдать определенный протокол - к чему была приучена с детства.

Девушка молча подошла к столу и встала напротив него, не доходя примерно трех шагов. Исанн выглядела так, словно явилась на доклад к начальнику, а не к отцу на личный разговор: спина идеально прямая, плечи расправлены, лицо - словно маска, безупречная и лишенная эмоций.

- Ты хотел меня видеть, - произнесла она равнодушно. Ее лицо едва заметно напряглось, когда она бросила быстрый взгляд на распечатки. - По какому поводу?

Арманд не собирался тратить время на долгие вступления: сейчас он был слишком зол для этого.

- Нет нужды коситься на эти листы, - процедил директор, пододвигая распечатки так, чтобы дочь могла их хорошенько разглядеть. - Ты куда лучше меня понимаешь, что на них изображено.

Исанн весьма неплохо скрывала эмоции, когда хотела этого. Но все-таки ритм ее дыхания на секунду сбился.

- Я использовала Вельна, чтобы наносить удары по восстанию с максимальной эффективностью и точностью. Что-то не так, отец?

"Голос ровный, физиономия каменная, никаких непроизвольных телодвижений... неплохо, дочка. Весьма неплохо. Только сам аргумент хромает на обе ноги".

- Вот значит как, - с притворной задумчивостью протянул директор. Его интонации напоминали отдаленные раскаты грома - скорее угадывающиеся, чем слышимые. - Хороший план, о котором ты по какой-то неведомой причине забыла упомянуть в отчетах. Видимо, твоя истерика на станции являлась его частью, правильно я тебя понял?

- Я не желала терять Вельна в качестве источника информации. Мне казалось, что живым он принесет куда больше пользы, и именно поэтому...

- Целенаправленно саботировала операции, которые могли привести к его ликвидации? Ты из рациональных соображений чуть не впала в кому после его смерти?! - рявкнул Арманд, резко подаваясь вперед. - Ты столько времени врала мне, что не можешь ничего предпринять "в силу обстоятельств", и в это время крутила шашни с террористом! Да, ты права: куда уж тут думать о задании, трахаясь с дикарем! С врагом государства!

Директор редко повышал голос. Орал - еще реже. Но никогда прежде ему не доводилось узнавать столь компрометирующие подробности из жизни дочери - которую он привык считать разумной девушкой, всецело преданной Империи и ему лично.

Выходит, он ошибался в ней. По всем пунктам.

Этого Исанн уже не стерпела. Ее разноцветные глаза полыхнули бешенством, к бледным щекам прилила кровь. Рывком приблизившись к столу, девушка выпалила:

- Спокойная неделя выдалась, папочка?! Тебе нечем было заняться, кроме как копаться в моем грязном белье?! Я выполнила задание, разве нет? Благодаря мне восстание было уничтожено в кратчайшие сроки! Благодаря мне Вандрону не удалось выставить тебя идиотом, неспособным распознать и пресечь предательство в собственном ведомстве! Какая, к хаттам, разница, с кем я спала?!

- Какая разница?! - взревел Арманд, поднимаясь с места и угрожающе нависая над дочерью. - Ты хоть понимаешь, в какое оружие может превратиться это, - он ткнул пальцем в распечатки, - в комплекте вот с этим?! - резкое движение руки едва не снесло компьютер со стола. - Я уже не говорю о том, что творится в твоей дурной голове! Ты хотела спасти от смерти опаснейшего террориста. Может, и присоединиться к нему думала?!

Исанн дернулась, словно от пощечины - которую Арманд очень хотел ей залепить, но сдерживал себя. Расправила плечи; сердито втянула воздух трепещущими ноздрями.

- Действительно, думала, - отчеканила она. - Но не присоединиться, а вытащить его из восстания. Улететь подальше, начать новую жизнь, завести нормальную семью. Глупые мечты, отец, я это уже прекрасно поняла на собственной шкуре. Тебе нет нужды объяснять мне, какой идиоткой я была.

Девушка говорила негромко и твердо. Могло показаться, что она совершенно спокойна - если бы не играли желваки на лице, не заливал щеки багряный румянец, а пальцы не комкали темно-фиолетовую ткань платья.

Директор поперхнулся уже готовыми сорваться с губ обвинениями. Ощущение было такое, будто почву выбили у него из-под ног. Это было уже не брошенное в запале ссоры оскорбление, о котором девчонка пожалела бы через несколько минут. Это было признание - невозможное, абсурдное... искреннее.

- Вот она, значит - твоя благодарность, - прошипел он, глубоко, размеренно дыша. - За все, что я сделал для тебя. За мою заботу о тебе. За будущее, которое я тебе обеспечил.

- За будущее, которое ты обеспечил династии, - выплюнула Исанн с ненавистью. - Я ведь всегда была всего лишь очередным проектом для тебя, папочка. Инвестицией в будущее. Так чем ты недоволен? Я снова в твоей власти и уже никуда не денусь.

- Разумеется, не денешься, милая девочка, - губы мужчины растянулись в ласковой улыбке, а во взгляде плескалась холодная ярость. - Ты - ничто без меня. Ни в Разведке, ни при дворе. Для тебя никогда не будет иной жизни, а значит - ты всегда будешь принадлежать мне. Нравится тебе это или нет.

Лицо Исанн застыло. Губы сжались в тонкую линию, а глаза угрожающе сузились.

- Я - твоя собственность, - проговорила она хрипло. - Я признаю это, отец. Пока что ты легко можешь отнять у меня все, чем я еще дорожу. Но не думай, что это продлится вечно.

- Угрожаешь мне, малышка? - коротко рассмеялся Арманд. - Видимо, тебя и впрямь следовало подержать в больнице подольше - чтобы в себя пришла.

Какой-то частью сознания он понимал, что скандал зашел слишком далеко. Что девчонку следовало поставить на место, но не перегибая палку - так, чтобы она сама пришла вымаливать у него прощение за все, что наговорила сегодня.

Но впервые за очень долгое время Арманд Айсард потерял контроль над своими эмоциями - слишком много откровений навалилось на него, и слишком возмутительным и неожиданным было поведение дочери. Слишком сильно она сейчас была похожа на...

- Я не ожидал такого, Исанн. Не ожидал, что ты окажешься такой же неблагодарной тварью, как твоя мать.

Его слова были наполнены злой горечью. Воспоминания, казалось бы, давно похороненные в самых укромных уголках памяти, как наяву встали перед глазами.

У них обоих, как оказалось.

- Значит ли это, что однажды я так же исчезну? Соберу вещи и не вернусь, и никто и никогда больше не услышит обо мне? Это ведь случается с неблагодарными тварями, папочка?

Исанн желчно усмехнулась и, не дожидаясь разрешения, вышла из кабинета. Арманд еще долго стоял, тяжело опираясь на столешницу, и смотрел дочери вслед. Тихий шепот "вон отсюда, тварь", запоздало растворился под высоким потолком.

Поздравляю с началом нового фанфика! Оно замечательное! Единственно, что вызывает лёгкое недоверие: как это Вельн так быстрого очухался? Действительно, живучий.
Что касается Арманда, ох, погубит его самоуверенность! Погубит!

Спасибо) А Сельвин мало того, что живучий, так и не сильно пострадал. К тому же действовал он на эффекте неожиданности, против не особо организованной и сплоченной группы пиратов.



Да, дяденька здорово палку перегибает. Но он даже представить себе не может, насколько Исанн опасна на самом деле - она для него ребенок, пускай подросший и начавший скалить зубы.

Зарисовки достойного качества, как и "Тень". Так держать.
Что касается Арманда, то он всегда считал, что его дочь, менее талантливая чем он, более слабая и менее коварная. Вот за это и поплатился в старом каноне!

Ждём продолжения.

Спасибо))) Постараюсь не снижать планку)



Это верно. Но в моей версии дело будет не только и не столько в этом. Конфликт будет нарастать в течение трех лет - по разным причинам.



Скоро должно быть)

Опять неожиданность. Все тайное становится явным, но я почему-то не думала, что Арманд все узнает.
Скоро он поймет, какая у него собственность и династия.

Вот этого тоже не ожидала, это же надо было довести Исанне до такой степени..
Да понимаешь, что собственичество губительно.
Эх нет у них нормальной семьи.

вот я и про маму узнала, ох что-то я сомневаюсь. что она жива.

Он привык, что знает об Исанн все, что только возможно. А здесь - внезапно! - какие-то секреты с недомолвками начались. А если человек с такой должностью и складом ума хочет что-то узнать, он узнает.




Она и так на взводе была (воспоминания-то еще совсем свежие), а тут прям по больному ударили. Вот и сорвалась.



Да и не было никогда. Арманд дочь по-своему любит, но относится к ней действительно очень собственнически и считает себя вправе поступать с ней так, как ему заблагорассудится, не считаясь с ее мнением и чувствами. Просто раньше на этой почве было немного острых конфликтов, ибо Исанн все более-менее устраивало.



Про маму еще будет)

Это радует, я надеюсь, прода скоро?

Должна быть скоро)

Это радует, я то я подсела...
Эх заныкал автор между строк спайс, а предупреждения не было

А меня-то как радует, что спайс нашли (для того и нычила)

Эх и как я не догадалась, что здесь хитрые коварные имперские сибовские методы

На то они и хитрые) Надеюсь, не напортачу со следующими главами *немного нервно открываю ворд*

А как там прода?

Пишется Должна быть завтра (послезавтра максимум).

Непредвиденные обстоятельства (первая часть главы)

З ДБЯ. Сектор Кэтол.

Кают-компания "Ворнскра" была под стать всему кораблю: тесная, обшарпанная и замызганная. Воздух здесь стойко провонял потом и дешевой выпивкой, некогда мягкие диванчики вытерлись до проплешин, а пятна на липком пластике стола казались невыводимыми. Были бы в космосе мухи, они бы наверняка кружили под потолком и ползали по мутным лампам.

Казалось бы, долгие годы, прожитые в качестве лидера подполья, должны были раз и навсегда отучить Сельвина от брезгливости. Ан нет: столь навязчивое желание помыться не преследовало его даже по возвращении из очередного партизанского лагеря.

Команда, собравшаяся почти в полном составе (за исключением пилота, проводившего корабль сквозь пояс астероидов), вызывала у бывшего повстанца чуть меньше омерзения: краткий разговор выявил, что с откровенными дегенератами ему иметь дела не придется. В его положении уже одно это можно считать подарком судьбы - и без того расщедрившейся в последнее время.

Швалью, конечно, были эти ребята: кучка бандитов, сбившихся вместе лишь по стечению обстоятельств и готовых в любой момент снова разбежаться по темным углам Галактики. Но Сельвин был не в том положении, чтобы воротить нос.

- Командир, ты не подумай, что я пытаюсь на тебя наехать или еще чего, - подался вперед бритый наголо здоровяк (Кайяр, кажется?), заискивающе заглядывая Сельвину в глаза. - Но тебе не кажется, что у нас какое-то уж больно однобокое знакомство выходит? Мы тебе, значит, о себе все рассказали, а ты нам - ничего... не по-товарищески это.

Техник что-то одобрительно промычал. Его маленькие шустрые глазки уставились на Сельвина из-под широких, сросшихся на переносице бровей. Только старпом, казалось, не выказал к вопросу никакого интереса - лишь бросил на капитана быстрый, явно оценивающий взгляд.

- Разумный вопрос, друг, - зловещий оскал Сельвина выражал что угодно, но не дружелюбие. - Мое имя... пусть будет Дамиан.

- "Пусть будет"? - фыркнул Кайяр. - А что, своего у тебя нет? Или оно тебя чем-то не устраивает?

- Скажем так: меня оно вполне устраивает. Но кое-кто может сильно расстроиться, если снова его услышит.

- И кому же ты успел так... досадить? - осторожно поинтересовался Ронар.

На лице старпома отразилась весьма подозрительная работа мысли.

"Думаешь, что неплохо бы избавиться от меня, пока не появились лишние проблемы? Мне сразу показалось, что ты разумный малый. Я бы так и поступил на твоем месте".

- Для начала? Бабе, на которой обещал жениться. Еще паре-тройке человек, но по сравнению с моей мегерой это уже мелочи.

По каюте разнесся громогласный, но немного натянутый смех. Ребята - не идиоты, чтобы не распознать столь явную попытку уйти от ответа. Благо, не нашлось смельчаков, готовых уличить Сельвина в этом: страх все еще держал пиратов в узде, хоть и постепенно шел на убыль.

- Ну, Дамиан так Дамиан, нам-то что? - примирительно произнес Ронар. - Чем раньше промышлял, командир?

Взгляд Сельвина застыл. Губы чуть дернулись, обнажая зубы.

- Убивал. Часто и много. Иногда даже масштабно.

Не соврал ни словом. Ни в этот раз, ни в предыдущий. Пожалуй, пора заканчивать этот разговор: вопросы поднимали слишком много свежих воспоминаний, как упавший на дно реки камешек взмучивает облачко ила.

Кайяр победно осклабился и протянул вперед широкую мозолистую ладонь:

- Так и знал: киллер, да? Я свою породу издалека чую, сразу понял, что ты не вшивый ворюга какой, вроде Ронара.

- Что-то в этом роде, - Сельвин выдал ответный оскал и крепко пожал Кайяру руку, до хруста стискивая пальцы. Только заметив, что лицо пирата напряглось от боли, он позволил хватке ослабнуть.

Надрывно захрипел интерком на стене. Сквозь забитый пылью, дышащий на ладан динамик прорвался голос тви'лекка-пилота:

- Мы в полн... ме... патр... катер пр... по курсу. Нас за...кли. Не о..вусь. Да м...ет кто-нибудь п...ся на мостик?!

На ноги вскочили все, как по команде. Заросшее щетиной лицо Ронара нервно дернулось:

- Дерьмо. Вот же... - проскрипел он и, не договорив, схватился за стол: корабль резко дернуло в сторону, и пол внезапно ушел из-под ног.

Сельвина с силой впечатало в стену; он сумел лишь немного погасить инерцию, выставив вперед согнутую в локте руку. От удара на долю секунды сбилось дыхание, а плечо отозвалось тупой болью, но бывший повстанец даже не заметил этого: адреналин уже горел в крови, а боевые рефлексы в мгновение ока очистили мысли от ненужных примесей вроде удивления и страха.

- Все на мостик, живо!

Басовитый рык, эхом отразившийся от железных стен, оказал на экипаж чудотворное воздействие: бестолковые метания прекратились, и пираты без единого возражения бросились вслед за Сельвином.

Они наверное, возомнили, будто он знает, что делает. Вот она, прелесть подчиненного положения. А ему, командиру, для начала неплохо бы прогнать бьющуюся в голове хаттскую брань.

* * *

Зэлл вцепился в штурвал мертвой хваткой. Костяшки пальцев побледнели до нежно-голубого оттенка, а щеки, напротив, стали почти сизыми от лихорадочного румянца. Во рту стоял привкус крови, сочившейся из прокушенной губы; ныли крепко стиснутые челюсти. Мир перед глазами сузился до черноты космоса и маленькой алой точки на радаре.

Имперский патрульный катер. Жалкая мелочевка, да и всего в единственном экземпляре... но им с лихвой хватит и этого. "Ворнскр" не отличается быстроходностью, а пушка может сделать лишь один залп - который, скорее всего, станет для экипажа последним.

С низким рыком Зэлл рванул штурвал в сторону, едва не выдернув его из расшатавшихся креплений, и лазерный луч, призванный разнести "Ворнскра" в пыль, лишь скользнул по обшивке. Истерически взвыли датчики: даже этого пустячного попадания хватило, чтобы мощность щитов упала практически в ноль.

Тви'лекк лихорадочно защелкал переключателями, переводя всю энергию на субсветовые двигатели. Скорость резко подскочила, но на потолке угрожающе замигали лампы, а несколько настенных консолей погасли с тихим шипением.

Плевать. Сейчас цель у него одна: оторваться от преследователя как можно дальше и прыгнуть в гипер.

- Он идет на девяноста мегасвет в час. Мы не оторвемся.

Зэлл скосил глаза на массивную фигуру за своей спиной.

- И что ты предлагаешь?! - огрызнулся он и прибавил скорость, стараясь выжать из корабля все, на что тот был способен. Сердце бешено колотилось где-то в районе горла: тви'лекк знал, что командир прав. "Ворнскр" шел на грани перегрузки двигателя, дикими темпами сжигая топливо и возмущенно мигая аварийными индикаторами. А имперский катер уверенно приближался...

- Наше вооружение?

- В полной заднице наше вооружение! Эта гребаная пушка теперь даже не активируется!

Капитан тяжело вздохнул. Побарабанил пальцами по спинке пилотского кресла, напряженно глядя вперед. Его губы были крепко сжаты, вокруг прищуренных век собрались глубокие морщины.

- Что они сделают с нами, если поймают? - обернулся он наконец к Ронару, безмолвным изваянием застывшему рядом.

- Если мы не будем сопротивляться? В наручниках отправят в порт приписки, а потом передадут ИСБ.

- То есть, они пойдут на стыковку?

- Да! А тебе какое дело?! Я лучше сдохну, чем попаду к ним!

Ронар едва не задыхался от страха и возмущения, но командир больше не обращал на него внимания. Повернувшись к технику, он отрывисто приказал:

- Ты. Иди и взорви к чертям главный двигатель.

- Да ты чего, совс...

- Нас подбили. Мы должны выглядеть безобидными, если не хотим стать космическим мусором. А теперь пошел!

Техник едва не подпрыгнул - настолько резким был переход от спокойного объяснения к яростному реву. Исполнять приказ он бросился, разве что не козырнув.

Обведя остальных сумрачным взглядом, капитан пророкотал:

- Слушайте сюда. Единственный шанс спастись - до поры прикинуться ветошью и позволить имперцам захватить корабль. Когда они взойдут на борт, мы атакуем. Так что хватайте пушки и занимайте хорошие позиции для перестрелки. Лежа и не шевелясь.

- Прикинемся трупами? - Ронар, быстро справившись с собой, уже любовно поглаживал рукоять бластера.

- Именно. Атаку начинать только после того, как прозвучит первый выстрел. Мой.

- Уверен, что мы перебьем всех?

- Такая мелюзга не потянет больше одиннадцати человек экипажа. Если все пройдет как надо, мы вынесем импов прежде, чем они что-либо поймут.

Ронар с сомнением кивнул и, взяв оружие наизготовку, пошел подыскивать место для засады. Кайяр кровожадно оскалился:

- Вот это дело, командир. Вот это я понимаю, - глаза бывшего наемного убийцы азартно блестели. Похоже, он и впрямь был в восторге от происходящего.

Только Зэлл имел совсем уж жалкий вид.

- Прощай, зверюга, - прошептал он, поглаживая приборную панель. - Хорошая ты жестянка. Не заслужил ты такого.

Взрыв сотряс корабль до основания, и тви'лекка с силой швырнуло вперед, на штурвал. С шипением погас свет, чтобы через долю секунды разгореться ярче прежнего: энергоснабжение перестроилось, перестав подпитывать уничтоженный двигатель и перераспределяясь на другие системы.

- Попрощался? А теперь живо на позицию. Если не хочешь прощаться с жизнью, конечно.

Когда Зэлл обернулся, за спиной уже никого не было. Командир растворился в коридоре, совершенно бесшумно покинув мостик. А красная точка на радаре была уже совсем рядом с "Ворнскром"...

Ждём вторую часть.

Будет) Правда, скорее всего, не очень длинная)

Срочно требую продолжение, ибо нельзя так обрывать.. Мне текста мало.
( П.С. кто бы, конечно говорил. сама люблю так делать, но как читатель это жестоко)
Сельвин он такой.. и план хорош.. и ответ про мегеру, на которой жениться хотел ( при всей моей любви к Исанн..) цльный характер и неожиданная обстановка..
А что дальше?

Постараюсь к вечеру продолжение выложить) Небольшое, правда, но хотя бы толком завершу главу и затравку на будущее кину)

Это радует)))

Непредвиденные обстоятельства. Окончание.

После "Ворнскра" с его полумраком и грязновато-бурыми тонами имперский корабль слепил глаза: яркий свет бил с потолка с избыточной, на усталый взгляд Сельвина, мощью; белоснежные стены и надраенный до блеска пол навевали ассоциации с операционной. Только пара деталей портила царящий вокруг идеальный, почти неестественный порядок: на кипенно-белой стене красовалось несколько выжженных бластером дыр, а по полу протянулась кровавая полоса, отмечая последний путь имперского офицера - от места гибели до шлюза.

Рядом возбужденно галдели пираты - еще более шумные и несдержанные в выражениях, чем обычно. Сельвин лишь одобрительно кивал в ответ на поздравления и восхищенные возгласы: он был слишком погружен в свои размышления, чтобы реагировать более оживленно.

Все прошло слишком легко. Гораздо легче, чем вообще могло пройти. Группа захвата состояла из пятерых штурмовиков - и он в одиночку справился с троими. Оставшихся двух объединенными усилиями вынесла команда "Ворнскра". С немногочисленным экипажем на борту они вообще справились играючи: экипировка, снятая с убитых солдат, дала им несколько бесценных секунд для внезапного нападения.

Да, ребята проявили себя с наилучшей стороны, оказавшись весьма сообразительными и на удивление боеспособными. Кайяр вообще мог бы на равных сражаться со многими полевыми командирами, состоявшими в восстании. Даже странно, что такой боец влачил столь жалкое существование.

И все же не таланты экипажа сыграли ключевую роль в этой неправдоподобно легкой победе.

Сельвин размял изрядно натертое броней плечо. Задумчиво потер матерчатую кромку ворота. Сморщился, почувствовав пропитавшую ее липкую, холодную кровь. Вот здесь его боевой нож вошел штурмовику под челюсть - а в это время первая жертва уже валилась на пол, словив в спину очередь из тяжелого бластера.

Прикрыв глаза, рутанец постарался как можно четче восстановить в памяти свои ощущения, движения, реакции...

В тот момент время словно поставили на замедленную перемотку: противники двигались, как мухи в меду, а он... он даже не отдавал себе отчет в том, что делает. Будто неведомая сила вела его, направляя руку и уберегая от опасности: наводила пистолет точно в уязвимое место цели, заставляла уйти вниз или в сторону, толкала в перекат - еще до того, как глаз улавливал угрозу.

Опыт, полученный в бесчисленных битвах? Едва ли. То, что Сельвин творил сегодня, находилось далеко за гранью его способностей - пусть и отнюдь не скудных.

От назойливо роящихся в голове мыслей уже ломило виски. Хотя причиной тому вполне могла быть чудовищная усталость, неподъемным грузом навалившаяся на плечи.

Возможно, это последствия анабиоза. А может - странного состояния, охватившего Сельвина во время боя?

"Эффект - как если бы я накачался десятком стимуляторов одновременно. Значит, и откат будет соответствующий?"

Если это так, то пик дрянного самочувствия ему еще только предстоит испытать. А сделать нужно еще очень многое...

- Всем слушать сюда! - хрипло гаркнул Сельвин. На секунду зажмурился, чтобы прогнать застилающую глаза пелену. Убедившись, что гам смолк, и внимание команды безраздельно сконцентрировано на нем, прочистил горло и уже спокойнее произнес:

- Корабль мы отбили, с чем нас всех и поздравляю. Мы все отлично потрудились, выбивая импов с их собственного корыта, - он растянул губы в кровожадной ухмылке и с удовольствием отметил, что пираты не замедлили осклабиться в ответ. Ронар уже вознамерился вставить слово, но Сельвин жестом велел ему молчать. - А теперь мы валим отсюда как можно дальше и как можно быстрее. Зэлл!

Тви'лекк встрепенулся, всем своим видом демонстрируя готовность к действию.

- Рассчитывай координаты гиперпрыжка. Прыгаем как можно дальше во Внешние регионы, и по возможности избегая крупных путей. Понял меня?

- Так точно, кэп, - тряхнул он головными хвостами. - Сколько прыжков делать?

- На сколько хватит топлива. Прыгать нужно за имперское пространство, но и, конечно, не в Дикий космос. Позже сверимся с картой и определимся, ты пока первый прыжок рассчитай.

Украдкой переведя дыхание, он обратился к Ронару:

- Ты говорил, будто в хакерстве что-то смыслишь?

- Было дело.

- Так значит им и займешься. Нужно перенастроить сигнатуры и обрубить имперские каналы связи. Да, и обеспечь полный доступ ко всем системам.

По мере перечисления лицо Ронара вытягивалось, а в глазах все явственнее читалась неизбывная тоска.

- Командир, ты же представляешь, какая тут степень защиты? - осторожно поинтересовался старпом. Судя по его виду, наградить капитана парой-тройкой крепких эпитетов ему мешал лишь инстинкт самосохранения.

- Вот иди и уговори ее отключиться к чертям. Или тебе так неймется пообщаться с имперцами?

Ронар в очередной раз показал себя разумным человеком: сдержанно кивнул и поспешил ретироваться. Довольно изобретательный оборот хаттской речи он прошипел тихо и себе под нос.

Отправив механика ознакомляться с новым кораблем (и напомнив себе выяснить наконец его имя), Сельвин перевел взгляд на Кайяра.

- Думаю, стоит проверить, не сидит ли в какой хитрой каюте отряд штурмовиков. Или, на худой конец, вшивый офицерик, которого мы не нашли сразу. Если увидишь - ты знаешь, что делать.

- Со штурмовиками? Если честно, командир, понятия не имею, - пират саркастически фыркнул, обнажив в ухмылке желтые зубы. - Но мысль уловил. Не хочешь составить мне компанию? Уж в резне-то ты у нас самый крупный эксперт.

Кайяр выглядел бодрым и довольным жизнью, Сельвин же с трудом держался на ногах. Даже говорил он, прикладывая значительные усилия к тому, чтобы просто напрячь голосовые связки.

Не успел рутанец определиться с ответом, как Кайяр вдруг шагнул ближе - так, что Сельвин почувствовал его зловонное, прокуренное дыхание у себя на лице.

- А ты ведь не так прост, как хочешь показаться, командир. Ты не подумай ничего такого: я тебя уважаю. А после сегодняшнего вообще - за тобой хоть в огонь, хоть в поход за башкой Вейдера пойду. Мне просто интересно: ты чего, джедайский недобиток, что ли?

Сельвин посмотрел на него с искренним удивлением:

- Пить меньше надо, вот что я тебе скажу.

Бывший наемный убийца с сомнением покачал головой. Его хитрая ухмылка стала еще шире:

- Ты, конечно, говорить можешь что угодно. Да и мне-то дела особого нет: имперцам я тебя не сдам, даже если б захотел. На мне самом пара-тройка смертных приговоров висит, знаешь ли. Но простые киллеры руками бластерные выстрелы не отводят, вот что я знаю наверняка.

Сельвин остолбенел. Поймал взгляд Кайяра, пытаясь понять, шутит пират или говорит серьезно. В глубоко посаженых глазах мутно-зеленого цвета не отражалось и намека на веселье.

- Я ничего такого не имею в виду, - с нажимом повторил Кайяр. - Я к тому, что если ты и впрямь можешь выкидывать подобные фокусы, то прозябать в нищете нам теперь точно не придется.

Развернувшись, он зашагал прочь. А Сельвин изваянием застыл посреди кают-компании, рассматривая свою ладонь так, будто на ней выросли звериные когти.

Опять неожиданность. латентные способности Сельвина. Интересно куда это его приведет?

Далеко заведет, это уж наверняка)

ну вот жди опять проду.. а можно споллер следующий кусок про кого ?

Следующий кусок про Исанн. И еще пара-тройка отрывков про нее же: глава планируется довольно длинная, и разбивать ее посторонними событиями не хочется)

Образцовое семейство (часть 1)

3 ДБЯ. Центр Империи.

Дробный стук каблучков далеко разносился по пустынным коридорам пентхауса. Сейчас Исанн не было никакого дела до того, как она выглядит со стороны: лицо раскраснелось, прическа растрепалась от быстрого шага, горящие гневом глаза только что искры не мечут... днем, когда еще не отпущена по домам прислуга, девушка вряд ли позволила бы себе так явно демонстрировать бешенство. Однако часы почти пробили полночь, и не перед кем было изображать сдержанную и величественную леди.

"Идиотка, - билась в голове самоуничижительная мысль, не давая ярости утихнуть. - Нет, какой же дурой надо быть, чтобы так открыться?!"

Она сердито одернула мешающуюся под ногами юбку. Раздраженно отмахнулась от семенящего навстречу дроида, когда тот услужливо поинтересовался, не угодно ли чего госпоже.

Чего ей стоило стерпеть нападки отца? Проигнорировать их с каменным лицом? Возможно, даже напоказ повиниться в своей глупости? Увлеклась, мол, больше не повторится и далее в том же духе. Но нет же: в голове будто что-то перемкнуло, и самоконтроль полетел ко всем чертям под бешеным напором эмоций. В кои-то веки Исанн действительно говорила то, что думала, а не наоборот.

Эта глупость наверняка еще не раз ей аукнется.

Черт бы побрал отцовскую паранойю. Черт бы побрал ее расшатанные нервы.

Захлопнулась за спиной дверь комнаты. Автоматически зажегся свет, выхватывая из темноты вычурную мебель и слегка размывая величественную панораму Корусканта, простирающуюся за огромным окном. Подол платья с тихим шорохом заскользил по длинному ворсу ковра. Сброшенные с ног туфли отлетели к массивной, чрезмерно широкой для одного человека кровати.

Исанн опустилась на табурет перед трюмо. Резкими движениями, до боли дергая себя за пряди волос, принялась расплетать прическу. Шпильки, увенчанные мелкими жемчужинками, падали в шкатулку с негромким звоном.

Злость понемногу унималась - все еще тлея, но уже не бушуя. На душе остался мерзкий осадок: и от разворошенных воспоминаний, и от досады на свою несдержанность... и от глупой, почти детской обиды. Глупой, но от того не менее жгучей. Слова отца задели ее куда сильнее, чем она могла бы подумать.

Собственность. Вот, чем она для него является, и чем всегда являлась. Породистая, увешанная медалями собака, которую можно с гордостью показывать знакомым, похваляясь своими достижениями в дрессировке. А если любимица начнет скалить зубы или откажется выполнять команды, ее следует хорошенько огреть по хребту палкой - чтобы не забывала свое место.

Исанн не сомневалась, что удар обязательно последует. Вопрос лишь в том, какого рода и насколько сильный.

И она будет терпеть, что самое интересное. И вилять хвостом будет, и руку лизать. Не потому, что у нее нет выбора. Просто любая другая жизнь станет для нее сущим кошмаром. Кладбищем разбитых надежд и рухнувших амбиций. Скорее всего, даже счастье с Сельвином, сумей Исанн осуществить свой замысел, продлилось бы недолго, развалившись под напором сожалений и взаимных претензий.

Не ожидал, что ты окажешься такой же неблагодарной тварью, как твоя мать.

"Нет, отец. Я не такая же. Я очень благодарная девочка, как выяснилось".

Какое-то странное чувство зародилось у нее в этот момент. Смутное, полуоформленное... ледяной иглой кольнувшее в груди.

Значит ли это, что однажды я так же исчезну? Соберу вещи и не вернусь, и никто и никогда больше не услышит обо мне? Это ведь случается с неблагодарными тварями, папочка?

Брошенное в запале обвинение. Удар, продиктованный лишь желанием причинить боль в ответ... направленный интуитивно и неожиданно попавший в цель. Немногие слова способны заставить директора Имперской разведки остолбенеть, не в силах произнести ни слова.

Как минимум странная реакция на безосновательное обвинение.

Исанн замерла, будто боясь спугнуть мысль. Охвативший ее азарт - профессиональный, сродни охотничьему - отодвинул на задний план все остальные переживания.

Мать. Габриэлла Ориана-Айсард. Любящая, заботливая и ласковая... бросившая семью в один прекрасный день без видимых на то причин.

"Так не бывает!" - вспомнился отчаянный, наивный возглас семилетней девчушки.

Устами младенца... ведь так действительно не бывает.

Девушка прикрыла глаза. Прижала пальцы ко лбу, будто это могло помочь ей вспомнить подробности событий, поросших двадцатилетней пылью ...

Голоса из комнаты родителей звучат все громче. Надрывные возгласы матери, короткие, похоже на рык ответы отца... что-то за стеной разбивается с оглушительным звоном, и маленькая девочка испуганно натягивает одеяло до макушки. Крепко зажмуривает глаза, закрывает руками уши. Не слушать. Не замечать. Не бояться. Утром все будет хорошо. К утру они помирятся. Так всегда бывает.

Всегда. Но если не сегодня?

- Ты чудовище, Арманд!

Пронзительный женский визг заставляет ее вскочить с постели. С бешено колотящимся сердцем подбежать к двери, даже не задумываясь насчет возможного нагоняя...

Крик переходит в частые всхлипывания. Мать теперь говорит негромко, с лихорадочной быстротой:

- Ты даже не замечаешь, во что превращаешься. Как ты можешь одобрять подобное? Как ты можешь руководить такой... мерзостью?

Исанн застывает у порога спальни. Напряженно прислушивается, одновременно пытаясь выровнять тяжелое дыхание.

- Габи... успокойся, родная. Неужели ты веришь во все, что говорит эта твоя... подруга из комитета лоялистов, черт бы ее побрал? Наивная... глупенькая, - у девочки словно валится с плеч гора: голос отца звучит ровно, с необычной для него лаской.

Как ей вообще могло прийти в голову, что он может причинить маме вред?

Спокойно вздохнув, Исанн на цыпочках возвращается к себе. Все хорошо. Они всегда мирятся.

Только чего-то ругаются слишком часто.


Исанн помотала головой, гоня прочь удивительно яркое и четкое воспоминание. Да, ту ночь она запомнила очень хорошо. Как и то, что на следующий день мать уехала "в санаторий", из которого вернулась очень... спокойной. Пугающе равнодушной ко всему.

Меньше чем через месяц она "собрала вещи и уехала", так и не став прежней. А отец будто разом постарел на полтора десятка лет...

Девушка меланхолично положила в шкатулку последнюю шпильку. Напряженными пальцами захлопнула крышку.

"Лоялисты". Ошибки быть не могло: слово, прозвучавшее в ту ночь, накрепко впечаталось в память. Тогда Исанн была слишком маленькой, чтобы вообще знать, кто это такие. А еще - слишком маленькой, чтобы понять, из каких таких "санаториев" люди возвращаются, потеряв волю к жизни.

Но для взрослой женщины не составляло труда сложить между собой разрозненные кусочки мозаики. И пусть в ней отсутствовало множество элементов, контуры вырисовывавшейся картинки казались очень неприглядными.

Как бы фигуральный "скелет из семейного шкафа" не оказался скелетом настоящим.

Сердце забилось чаще. В глазах появился хищный блеск.

"Ты так легко докопался до моих грязных тайн, папочка... но я тоже не люблю, когда от меня что-то скрывают. И рыться в чужих секретах умею неплохо. Спасибо, что научил".

Столько эмоций и все так точно.
Для Арманда Исард собственность. И она привыкла соответствовать его требованием.
Интересны чувства Арманда к жене, и то что он ее отправил в замечательный санаторий.. Интересно что надо было сделать с женщиной что она и о своем ребенке забыла?
И вообще хочется еще больше про семью

Звучит многообещающе))))

Да меня что-то пробило на мексиканский сериал, так что про семью Айсардов будет много, в том числе и моментов с флешбеками)

ГИП ГИП УРА
Как вы наверно догадались люблю семейную тему. А у Айсардов она специфическая но от того пикантная.

В ЗВ вообще редко неспецифические семьи фигурируют) В фанфиках, где фигурируют Айсарды, я почему-то встречала в основном две крайности: либо Арманда редкостным монстром выставляют, либо Исанн - еще более эгоистичной и амбициозной сволочью, чем она есть. Непорядок)

Согласна. Вот так и начинаешь писать либо канон не справедлив, либо хочет объяснить что то

Так оттого и начинаешь, наверное, что канон пестрит недосказанностями, а то и откровенной чушью - что у товарища Лукаса, что у авторов РВ)

На следующий день.

Судя по виду, идя "на ковер" к директору, Исанн готовилась к битве не на жизнь, а насмерть. Наверное, она думала, что у нее получится скрыть волнение за безупречным следованием уставу и подчеркнутым официозом.

Глупый, наивный ребенок. Арманд знал ее слишком хорошо, чтобы не заметить мелких, но очень выразительных деталей.

Исанн сидела напротив него, сложив руки на коленях. Ладони не дрожали, но были совершенно неподвижны, словно изваяны из мрамора. Осанка - прямая, будто девчонка кол проглотила. Лицо - напряженное, уголки губ очерчены резче обычного, глаза - слегка прищурены... даже не поймешь, чего скрыто в их глубине больше - страха или агрессии.

Интересно, что она успела себе надумать? Что он убьет ее? Бросит в тюрьму? Вышвырнет из Разведки, на худой конец?

Арманд едва не позволил снисходительной улыбке разрушить суровое, почти гневное выражение лица.

Дурочка. У него не было ни нужды, ни желания обходиться с ней настолько жестоко... более того, он сделает все возможное, чтобы к Исанн никогда не пришлось применять крайние меры.

В профилактике, конечно, приятного будет мало. Но девчонка с лихвой заслужила и куда более жесткое наказание, чем то, что ей придется понести.

Не произнося ни слова, директор вытащил из ящика стола объемную папку и небрежно швырнул перед дочерью.

- Твои отчеты по Рутану, - бросил он в ответ на удивленный взгляд девушки. - Я не могу закрыть дело, пока они в таком виде.

Зрачки Исанн расширились от удивления, но голос остался безукоризненно ровным:

- Разве я что-то неверно оформила?

- Не строй из себя идиотку, - с раздражением произнес Арманд. Злость, до поры загнанная вглубь, вновь начала разгораться, придавая хлесткой искренности уничижительным фразам. - Все, что здесь написано, - директор сердито постучал пальцем по папке, - откровенная чушь, и любой аналитик-лейтенант, с трудом закончивший Академию, это заметит! Мне очень стыдно за тебя, Исанн. За то, что ты вообще занялась подтасовкой фактов, и за то, что делаешь это так бездарно!

В запале он ударил кулаком по столу, заставив Исанн непроизвольно отшатнуться. На этом вспышка гнева и закончилась, перестав быть уместной: сейчас Арманд полностью контролировал себя, и повторять вчерашний скандал в его планы не входило.

- Значит так, девочка моя, - произнес он, пристально глядя на дочь поверх сцепленных в замок пальцев. - Если уж взялась врать, то изволь делать это качественно. Все отчеты, которые лежат в этой папке, ты переделаешь от начала и до конца. Распишешь в деталях все, чем занималась на самом деле, и ложь вплетешь более органично.

Лицо Исанн осталось невозмутимым, однако ярость разгоралась в чуть расширившихся глазах со скоростью лесного пожара.

Именно такой реакции директор и ожидал: посадить высокопоставленного оперативника за дополнительную бумажную работу - уже само по себе унижение; ткнуть его носом в ошибки и заставить их исправлять, обвинив в непрофессионализме - вообще сродни пощечине.

Но он хотел не только и не столько сбить спесь с девчонки. Вчерашний... разговор показал, что она все еще сожалеет о смерти того дикаря, Вельна. Мучается воспоминаниями о нем, горюет о разбитых мечтах... это состояние было знакомо Арманду гораздо лучше, чем хотелось бы. Он знал: если не выжечь каленым железом эту страшную комбинацию вины и боли потери, она будет разрастаться не хуже раковой опухоли. Подкашивать здоровье, сводить с ума - и не важно, за каким объемом работы ты постараешься скрыться от нее.

Здесь требовался другой подход. Страшный, смахивающий на самоистязание, но единственно верный.

- Твоих... отношений с Вельном это касается в первую очередь. Связь с этим террористом ты опишешь очень подробно, выставив ее необходимым средством для достижения цели.

На первый взгляд могло показаться, что Исанн отреагировала на приказ очень спокойно. Точнее, не отреагировала вовсе. Однако никогда прежде Арманд не видел, чтобы она смотрела на него с такой ненавистью.

"Ничего, малышка. Стоит хорошенько провернуть нож в ране раз-другой, и у тебя исчезнет всякое желание терзать себя снова. Боль станет слишком невыносимой, чтобы ее терпеть, и разум начнет искать более конструктивный выход. Я ведь вижу, что тебе плохо, и лучше не становится. Так заставь себя поверить, что все обернулось наилучшим образом. Что только смерть твоего "прекрасного принца" уберегла тебя от самой ужасной ошибки в жизни".

- Насколько подробно? Частоту половых актов и позы указывать? - желчно осведомилась девушка, в отвращении кривя губы.

- Если сочтешь нужным. Еще вопросы?

Судя по виду, Исанн многое хотела и спросить, и высказать. Но она лишь с подчеркнутой почтительностью склонила голову и предельно вежливо ответила:

- Никак нет, сэр. Разрешите выполнять?

- Выполняйте.

Он перевел взгляд на разложенные на столе документы, давая понять, что разговор окончен.

Из кабинета Исанн вышла, напустив на себя привычный самодовольный и высокомерный вид. Адъютант, проводив ее взглядом, остался в полной уверенности, что Исанн Айсард - одна из немногих, кто никогда не уходил от господина директора с непреодолимым желанием пристрелить этого достойнейшего человека.

* * *

Во время разговора с отцом Исанн ничего не хотелось сильнее, чем вцепиться ему в лицо, до мяса раздирая кожу ногтями. Она до онемения сжимала челюсти, понимая, что едва сдерживается от крика и ругани, достойных базарной торговки. Она до боли кусала себя за язык, понимая, что с губ уже рвутся глупые, по-детски наивные вопросы: "Зачем? Как ты можешь? За что ты так со мной?"... смешно признать, но ей действительно было больно. И не только от грубо, будто армейским ботинком разворошенных воспоминаний о Сельвине, но и от того, что какая-то ее часть до сих пор отказывалась принимать происходящее: девчушка, привыкшая быть любимой маленькой принцессой, не могла поверить, что папа может быть так жесток к ней. Бессмысленно жесток, желая лишь унизить, втоптать в грязь... а ведь ей, на самом деле, очень повезло: выкинь любой другой агент подобное, он был бы уже мертв - она же отделалась возмутительно легко. Наверное, Исанн следовало благодарить отца за немыслимую доброту.

Но, переписывая эти трижды проклятые отчеты, она воскрешала в памяти каждую проведенную с Сельвином минуту - и понимала, что отец хотел, чтобы она мучилась. Он был проницательным человеком и отлично знал, какой пыткой обернется это его "поручение". И все здравые мысли исчезали без следа, оставляя лишь крепко замешанную на боли ярость.

Исанн отвыкла плакать. Вернее, отучила себя от этого проявления слабости. Вся беда в том, что, справившись с внешними проявлениями, не избавляешься от слабости как таковой. Ее тело ощутимо потряхивало, сухие глаза немилосердно щипало - но, если не присматриваться, со стороны разведчица казалась совершенно невозмутимой.

...с опорой на сведения информатора (Л. Кейран) и посредством сопоставления этой информации с анализом путей наземного сообщения, имеющихся в вышеуказанном регионе, был вычислен приблизительный маршрут лидера террористической организации С. Вельна...

Ага, как же. Не писать же, что специальный агент И. Айсард попросту "медитировала" в допотопной электричке, безуспешно пытаясь придумать хоть какой-то способ продвинуться в "глухом" расследовании. И познакомилась означенная агентша с "лидером террористической организации С. Вельном" совершенно случайно и по его инициативе.

...с целью эффективной, низкозатратной и безопасной добычи разведданных были установлены близкие, продолжительные по времени контакты (в т.ч. интимного характера) с С. Вельном...

Вот оно, значит, как по-умному называется. В этом абзаце Исанн почти не солгала. Она действительно использовала Сельвина, без зазрения совести уничтожая его последователей - и, будь у нее возможность что-то изменить, снова поступила бы так же. С огромным удовольствием бы поступила. Выдуманный долг перед этими ничтожными фанатиками отнял у нее любимого. Если бы не его одержимость ролью вождя-освободителя и жажда мести...

Она до боли стиснула зубы, сдерживая бессильный вой. Во рту разлился солоноватый привкус; горячая струйка крови побежала из прокушенной губы к подбородку. Исанн автоматически утерла ее тыльной стороной ладони. Не забыть бы пройтись по коже влажной салфеткой: ходить по штабу с окровавленным ртом - слишком эпатажно для нее.

Разведчица откинулась на спинку кресла. Запрокинула голову, прижимая ладони к лицу.

Нет, так не пойдет. Давая волю воспоминаниям, она доведет себя в лучшем случае до истерики, а в худшем - до второго нервного срыва. Закончить эту клятую работу ей все равно придется. Или отец ждет, что она приползет к нему, умоляя отменить поручение? Вот уж чего дражайший родитель от нее не дождется.

Упрямство, гордость и злость придали ей сил еще на полтора отчета. А потом работа пошла механически... выматывая, опустошая, вгоняя в апатию.

Бесконечно-долгие часы спустя, когда была поставлена последняя точка, Исанн обессилено сгорбилась в кресле, уронив подбородок на сцепленные ладони. На душе было пусто, гадко и мучительно одиноко. Она ведь почти перешагнула через это. Почти... да кого она обманывает? Воспоминания о любимом были сродни гноящейся и постоянно ноющей ране, которую периодически перебинтовывают и заливают обезболивающими, но не лечат. Сейчас же с нее словно методично сдирали корку и успевшую нарасти кожу.

Что самое худшее, Исанн вновь начало казаться, будто счастье было у нее в руках. Еще чуть-чуть, и все было бы так, как она хотела. Если бы в тот день она вернулась домой раньше... если бы удержала Сельвина рядом, заставила бы его понять...

Нет, не понял бы он ничего. Не захотел бы понимать. Но у Исанн все еще оставались медикаменты, с помощью которых она могла стереть из памяти возлюбленного всю правду у ней...

А может, и не смогла бы. Возможность длительной корректировки памяти пока что оставалась лишь непроверенной теорией. Неизвестно еще, что стало бы с Сельвином, сумей она осуществить свои планы.

Исанн заставила себя встряхнуться и сконцентрироваться на этой мысли - практичной, можно сказать, почти научной. Может, она и впрямь мечтала о несбыточном? Может, быстрая смерть была для Сельвина лучшим исходом, чем такое "счастье"?

Разведчица уцепилась за эту мысль, как утопающий за соломинку. Если она убедится в своей правоте, ее перестанет преследовать этот разлагающийся труп, оставшийся от мечты. Исанн навеки похоронит его и больше не станет терзать себя глупыми "а вот если бы"...

Ее уровня доступа вполне хватит, чтобы поднять архивы подотчетных Разведке НИИ. А потом останется лишь ввести параметры поиска и ждать, периодически корректируя запрос.

...бешено сменяли друг друга наименования файлов. Некоторые из них Исанн уже изучала раньше, к некоторым у нее не было доступа, некоторые она отмечала для себя как потенциально интересные и листала результаты дальше. Постепенно даты становились все отдаленнее. Десятый год от становления Империи, седьмой, третий, первый... взгляд девушки зацепился за одинокий файл, датированный третьим годом до становления Империи. Исследование принадлежало НИИ психофизиологии антропогенных рас при Сенатской службе безопасности.

Этому проекту было чуть больше двадцати лет. Но не столько давность привлекла внимание Исанн, сколько мгновенно вспыхнувшая в памяти ассоциация: именно в тот год Габриэлла Ориана-Айсард, примерная жена и мать, исчезла без следа.

"Так вот в каком санатории ты отдыхала, мама".

23 ДБЯ. Корускант.

Погода выдалась просто райская: метеослужбы Корусканта постарались от души, обеспечив обитателям Правительственного района яркое солнце и безоблачное пронзительно-голубое небо. Казалось бы, сегодня все должно располагать к радости и беззаботности, а войны - что бушующая где-то далеко сепаратистская, что не столь устрашающая, но не менее ожесточенная сенатская - хоть ненадолго оставить думы людей и прочих разумных.

Сегодняшний день совершенно не подходил для разговоров о войне и политике. Да и не существовало дней, способных сделать эти темы хоть сколь-нибудь приятными, как была твердо убеждена Габриэлла Айсард. Выросшая в богатой корускантской семье и привыкшая жить как за каменной стеной - сначала за отцом, а потом и за мужем - она очень остро реагировала на новости, которые не вписывались в ее уютный и безопасный мирок. Но, в отличие от большинства светских дам, что демонстративно не замечали терзающих галактику несчастий, сердобольная и порывистая Габриэлла могла в рекордные сроки развить кипучую деятельность "по спасению того, что спасти невозможно, и защите тех, кто сам кого хочешь обидит", как выражался ее супруг. За столь кощунственное равнодушие он обычно бывал обруган "бесчувственным солдафоном" или, в более тяжелых случаях, "циничной сволочью" и непременно выслушивал пламенную проповедь о пользе благотворительности. Арманд посмеивался, потом, прикинув очередные расходы, мрачнел, но деньги на каждую новую причуду жены выделял - справедливо полагая, что нервы всяко дороже.

" - Руви Наберрие обязан поставить мне ящик лучшего набуанского вина. Среди спонсоров его "фонда помощи беженцам" немного шааков, готовых платить такие суммы...

- Да-да, за голодранцев. Я знаю, как ты относишься к...

- Да нет, Габи. За новую виллу Руви я плачу. Это ты думаешь, что за голодранцев..."

Подобного рода разговоры случались постоянно. Габриэлла возмущалась, пылко высказывала мужу свое нелестное о нем мнение... и оттаивала после первой же его попытки извиниться. До недавнего времени более крупных скандалов у Айсардов не случалось в принципе: их семья представляла собой тот редкий случай, когда брак не просто кажется идеальным, а таковым является.

"До недавнего времени". Габриэлла с трудом удерживалась от рыданий, вспоминая, как беззаботно жила считанные дни назад - и как счастье начало рассыпаться в руках, стоило лишь на миг отнять от лица розовые очки. Посмотреть на творящиеся в Республике дела трезвым взглядом ее заставила близкая подруга, Мон Мотма - умнейшая женщина, способная простым языком объяснить сложные и запутанные политические процессы.

Все оказалось настолько очевидно, что мадам Айсард только диву давалась: как хоть кто-то мог не замечать, что война намеренно затягивается Канцлером, под шумок прибирающим к рукам все больше и больше власти? Миллиарды смертей и искалеченных судеб - и все ради амбиций этой твари... как же это мерзко. Как низко, подло и... страшно. Страшно, что однажды Палпатин решит, что целесообразно будет подпустить войну к Корусканту... или она дойдет сюда сама, вырвавшись из-под и без того призрачного контроля.

Однако хуже всего было другое. С неподдельным ужасом Габриэлла осознала еще одну очевидную, но не приходившую ей в голову вещь: ее муж был по уши замешан в этой мерзости. Вся его власть, его положение и состояние держатся на крови и... ладно бы просто на обмане! - на тяжелейших преступлениях, которые он, не задумываясь, совершает каждый день.

Ее Арманд. Ее супруг, ее любимый, отец ее ребенка... палач на службе у властолюбивого мерзавца.

Просто так смириться с этим Габриэлла не могла - но что ей было делать? Бедной женщине только и оставалось, что пытаться достучаться до совести и порядочности мужа... и все больше убеждаться, что те сгинули без следа - если вообще не являлись плодом ее воображения с самого начала. Ссора следовала за ссорой, и каждая была страшнее предыдущей.

Уютный хрустальный мирок дал трещину, разрастающуюся все шире с каждым днем. А сегодня он разлетелся на тысячу мелких осколков - так, что уже и не склеить.
Габриэлла едва сдерживала слезы: ее огромные светло-серые глаза влажно блестели, веки покраснели и слегка припухли. В горле першило, будто при ангине. Дрожащие холеные пальцы некрепкой хваткой сжимали планшет. На его экране мелькали картины, страшнее которых женщина не видела никогда в жизни: люди и гуманоиды в тюремных робах с порядковыми номерами - все как один израненные, избитые, истощенные настолько, что кости просвечиваются сквозь туго обтягивающую их кожу... часть голографий явно была сделана впопыхах и исподтишка. Другая - прилагалась к личным делам. Делам, оформленным по всем стандартам Сенатской СБ.

Одно из изображений запечатлело десять тел, штабелями лежащих у серой стены. Десять смертных приговоров были приложены чуть ниже.

Габриэллу трясло мелкой дрожью; ком стоял поперек горла, мешая сделать вдох. С трудом различая буквы за упавшей на глаза пеленой, она проглядела последний документ - и хрипло застонала, судорожно проталкивая воздух в легкие.

Приказ ССБ от 28.03.3777 "О противодействии антиреспубликанской активности, подрывной деятельности и шпионажу". Приложение 3.1: "О расширении сферы применения силовых методов".

Сухие строчки, проиллюстрированные страшными кадрами. И - как ножом по сердцу - размашистая подпись Арманда под этим омерзительным документом.

- Зачем? - всхлипывает женщина, задыхаясь. Унизанные перстнями пальцы впиваются в сложную, но непрочную прическу, и взлохмаченные золотисто-каштановые пряди рассыпаются по плечам. Слезы все-таки потекли по бледному лицу, проверяя на прочность водостойкую косметику. - Мон, зачем ты показываешь мне все это?

Чандриллианка смотрит на нее с сочувствием и пониманием, от которых на душе становится только гаже. Ярость и отчаяние жидким огнем кипят в крови, и хочется дикой кошкой кинуться на Мотму, выцарапать ее мудрые глаза, с мясом содрать это благообразное выражение с ее точеного личика...

Мон присаживается рядом и мягко кладет ладонь на вздрагивающее плечо подруги. Габриэлла отталкивает ее с неожиданной резкостью. Вскочив на ноги, отходит к окну и прижимается разгоряченным лбом к прохладному транспаристилу. Солнечные лучи мягко заскользили по коже; защекотали мокрые ресницы.

- Габи, я понимаю, как больно тебе это все видеть...

"Понимаешь?! Да что ты можешь понимать?! Ты, помешанная на своей политике, незамужняя, бездетная ледяная кукла!"

- ...и я вовсе не хочу разрушать твою жизнь. Я знаю, вы с Армандом счастливо прожили много лет, у вас подрастает прекрасная дочка...

- К чему ты клонишь? - мелодичный голос мадам Айсард сейчас больше походил на карканье.

Габриэлла все еще не находила в себе сил посмотреть подруге в глаза. Будто бы от того, что она не будет видеть лица Мотмы, ее слова потеряют всякое значение, станут не более чем шумом, сродни тому, что за окном...

- Неужели ты не видишь, что вся твоя жизнь под угрозой? Режим Палпатина не вечен, Габриэлла. У Канцлера тысячи врагов в Сенате, его боится и ненавидит Банковский клан, им недоволен Совет джедаев... рано или поздно Палпатина сомнут. Ты ведь понимаешь, что после этого станет с его ставленниками? Особенно с такими, как Арманд.

- Арманд просто выполняет свою работу, - губы не слушались, будто одеревенев. - Он просто...

Габриэлла готова была повторить это хоть тысячу раз, лишь бы поверить самой. Спрятаться за безобидной формулировкой от неприглядной правды...

- Убийца, - закончила за нее Мон с безжалостной твердостью. - Пока Палпатин у власти, преступления твоего мужа будут называть "необходимостью". Будут оправдывать и даже превозносить. Но очень скоро вот это, - чандриллианка постучала наманикюренным ноготком по экрану планшета, - станет его приговором. Это, и многое другое. Габи, ты слушаешь меня?

Габриэлла не слушала. От навалившихся на нее откровений, от безумного страха и отчаянного нежелания верить у нее кружилась голова. Хотелось убежать прочь, отгородиться ото всего, не думать... просто броситься Арманду на грудь и расспросить обо всем. Услышать, что все, сказанное Мон - ложь, и поверить, не позволяя себе усомниться в его словах.

- Пожалуйста, выслушай меня, - мягко увещевала чандриллианка. - Я говорю все это, чтобы ты поняла, как сильно Арманд нуждается в твоей помощи. Я верю, что он хороший человек - просто так вышло, что он слишком сильно зависит от Палпатина, чтобы попытаться противостоять ему. Знаю, это тяжело принять, но сейчас именно от тебя зависит будущее вашей семьи. Если ты сумеешь помочь нам...

"Ах вот оно что..."

Кровь бросилась в лицо, кулаки сжались до хруста. Габриэлла едва не задохнулась от возмущения и обиды - настолько больно было слышать мерзкую ложь из уст "лучшей подруги".

Помочь она хочет, как же!

- Ни слова больше, Мон. Ни слова, иначе я за себя не отвечаю, - Габриэлла резко развернулась и наконец встретила взгляд чандриллианки - да так, что та оборвала свою лицемерную речь и в удивлении отпрянула.

- Габи, что с тобой? - вскинула она аккуратные брови. Царственная и спокойная, как всегда.

А вот мадам Айсард растеряла весь свой аристократизм: многие и не сразу узнали бы в этой заплаканной, растрепанной женщине лощеную светскую красавицу.

- Со мной? Со мной все в порядке, Мон. Спасибо тебе, что окончательно лишила меня спокойного сна. Спасибо за то, что теперь я больше никогда не смогу доверять ни мужу, ни тебе.

- Мне? Я не понимаю тебя.

- Все ты понимаешь. Пыталась манипулировать мной, не так ли? Втащить в делишки вашего комитета лоялистов, или как он там называется? Так вот иди к черту, дорогая. Я как-нибудь обойдусь без твоей "заботы".

- Габриэлла, одумайся! Ты просто прячешь голову в песок, отказываясь от единственной возможности...

- Заткнись, Мон. Я не верю ни одному твоему слову. Почем мне знать, что эти кадры и документы - не фальшивка? Почем мне знать, что ты говорила мне правду раньше?

Чандриллианка с мягким укором покачала головой. На ее лице вновь появилось это благостное выражение - словно у матери, наставляющей неразумного ребенка.

- Просто подумай, Габи. В спокойной обстановке, когда эмоции поутихнут.

Она тяжело вздохнула и протянула подруге планшет.

- Пока я прошу тебя только об одном: покажи это мужу и посмотри на его реакцию. Тогда и решишь, верить мне или нет.

Первым порывом Габриэллы было схватить планшет и, швырнув его на пол, размозжить хрупкий приборчик каблуком. Она ведь почти убедила себя в том, что все ее тревоги - всего лишь ложь этой рыжей интриганки...

"Арманд нуждается в твоей помощи. Сейчас именно от тебя зависит будущее вашей семьи".

- Я подумаю.

Может быть, всему виной было воспаленное воображение Габриэллы, но на миг ей показалось, что в светлых глазах Мон вспыхнуло торжество.

- Спасибо, Габи, - улыбнулась она ласково. - О большем я тебя и не прошу.

Да ну и заботливый папа у Исанн. Те еще отчеты. Он и не догадывается какие мысли приходят к дочери.
А вот следующая глава совсем в другом стиле. Почему-то даже не думала что мама Исан такая идеалистка. Тяжело Арманду с женой. Впрочем это тоже не повод...
А в целом если убрать эмоции Исан истиная дочь своего отца оба пытались удержать любимых с помощью насилия и явно психотропных препаратов...
А Мон все таки в этой сцене **** очень нехорошая

Как ни странно, он действительно хотел как лучше. Только дочка не оценила.



Не думаю, что ему было очень тяжело с ней поначалу. Наоборот: наивная, добрая, его очень любит - чем плохо?) У него на работе многовато грязи и напряжения, чтобы еще и циничную интриганку себе в жены искать) Исанн себе прямолинейного и помешанного на чести дикаря по тому же принципу нашла.



Собственно, сам повод в следующей части будет)



Наследственность та еще штука) Оба действовали по принципу "мое - не пущу", и мнением "собственности" не интересовались.



Она, как мне кажется, не только в этой сцене, но и по жизни) Мотма все-таки политик очень крупного масштаба, и цель для нее превыше "приземленных" понятий вроде дружбы и порядочности.

Я все читаю. Честно-честно. Но с интернетом проблемы (и весьма значительные), поэтому отзывы пишу с пятого на десятое.

Мотма у вас оказалась - такая Мотма. Классическая прямо) А, главное, как уверена в том, что Палпатину скоро конец!
А Габриэллу Айсард по-настоящему жалко. Просто обычная женщина, попавшая в логово хищников и не сумевшая выжить.

Рада, что вы все-таки не пропадаете с форума



Эта замечательная во всех отношениях женщина скорее хочет убедить в этом Габриэллу - дабы она испугалась и помогла мечте стать явью)



Ей очень повезло оказаться меж двух огней. При этом она ж еще и самоотверженная: решила мужа спасать, а он чего-то не в восторге)

Габриэлла никогда не считала себя ни смелой, ни сильной. В отличие от многих своих подруг, носившихся с феминизмом, словно со знаменем, она была свято убеждена: для женщины нет ничего важнее семьи, хранить и поддерживать которую - и обязанность, и величайшая радость... а с проблемами и опасностями пусть разбирается мужчина - сильный и отважный.

Много лет она так и жила: в покое, окруженная любовью и заботой, возвращающая их сторицей... не замечающая ничего, что происходит за пределами тщательно лелеемого ею мирка.

Она так долго была слепа, что позволила любимому человеку шагнуть к краю пропасти и увлечь ее за собой. И теперь так близка была погибель... всего лишь один неосторожный шаг, и неумолимо потянется цепь событий, которую уже не прервать. Не остановить падение, итогом которого станет страшный конец некогда счастливой сказки.

Габриэлла поплотнее закуталась в теплую шаль, но даже слегка унять озноб не сумела. Проклятый планшет лежал на журнальном столике перед ней, и от безобидного приборчика словно веяло могильным холодом.

Мон была права. Не требовалось даже разговаривать с Армандом, чтобы понять это - следовало лишь немного подумать, отбросив неприятие, и все вставало на свои места. Какие бы цели ни преследовала подруга, сегодня она говорила правду от первого до последнего слова... как бы сильно ни хотелось верить в обратное.

Вера не имела значения. Она уже сыграла с Габриэллой злую шутку. Теперь же, ради столь дорогой ее сердцу семьи, ей
придется научиться жить в реальном мире. Жить - и бороться с его вызовами.

За окном солнце опускалось за горизонт. Алые лучи скользили по сияющим транспаристилом и гладкими пластинами дюракрита небоскребам, щедро добавляя кроваво-красных оттенков стальной палитре.

Женщина нервно отпила из чашки с давно остывшим кафом. Уже закат. Где-то семь пополудни или около того. Арманд редко возвращается домой раньше полуночи, но все же... только что было каких-то четыре часа. Как же быстро летят эти клятые часы! Как долго тянутся минуты...

- Мамочка, с тобой все хорошо?

Звонкий голосок Исанн вырывает Габриэллу из прострации. Титаническими усилиями она вымучивает из себя улыбку:

- Конечно, родная. Все хорошо.

Дочка недоверчиво смотрит на нее своими огромными разноцветными глазищами. Не верит и беспокоится. Видимо, из Габриэллы настолько паршивая актриса, что даже семилетнего ребенка ее игра обмануть не способна.

- Иди ко мне, солнышко, - негромко зовет она, похлопывая по диванной подушке рядом с собой. Девочка с готовностью пристраивается у матери под боком. Льнет к ней всем телом, трогательно заглядывая в глаза. Улыбка Габриэллы становится искренней, но сдерживать слезы ей все труднее.

Все было бы куда проще, будь они с Армандом только вдвоем. Однако под ударом находится не только их брак, но и ребенок... нельзя допустить, чтобы этот кошмар затронул Исанн. А ведь может... да наверняка затронет, если все сложится не так, как хотелось бы!

- Я люблю тебя, маленькая. И папа тебя очень любит. Ты в этом никогда не сомневайся, что бы ни произошло. Ладно?

- Конечно... а что может произойти? Мама, вы что, разводитесь?!

На личике Исанн отразился неподдельный ужас. Детские пальчики судорожно вцепились в юбку матери.

- Нет... конечно же, нет. У нас все хорошо.

Габриэлла крепко прижала дочку к себе, будто боясь, что ее вот-вот попытаются отнять.

Ее девочка. Ее единственное по-настоящему бесценное сокровище. За ее счастье робкая и слабая женщина готова была пойти войной на сепаратистов, лоялистов, жестокого мерзавца-канцлера... на собственного мужа? Хотелось бы верить, что не придется.

Они - семья. И должны таковой остаться, несмотря ни на что.

* * *

Разразившийся ночью скандал страшно вымотал их обоих. Габриэлла проснулась с головной болью. Арманд с самого утра заперся в своем кабинете, сухо объявив, что сегодня намерен работать дома, если не случится ничего из ряда вон выходящего. Он выглядел настолько уставшим и измученным, что Габриэлла невольно задумалась: как давно лицо ее мужа приобрело этот землистый оттенок, а кожа плотно обтянула череп? Она не замечала этого раньше - слишком уж редко видела Арманда при свете дня.

Эта проклятая работа медленно убивала его... и, похоже, не только морально, но и вполне физически.

Давно пора покончить с этим. Ночью у нее не хватило смелости поставить вопрос ребром. Она позволила успокоить себя, смирилась с откровенной ложью... поддалась искушению спрятаться от проблемы.

Что ж, сейчас у нее есть возможность все исправить. Можно сказать, идеальная возможность: Исанн в школе, а Арманд в кои-то веки не на работе. На сей раз оплошать нельзя. Если любимый не прислушается к ней и сейчас...

...она не хотела об этом задумываться. Он прислушается к ней. Обязательно прислушается.

Габриэлла отложила в сторону инфопланшет, на экран которого без толку смотрела уже больше часа. Строки романчика, популярного в кругу обеспеченных дам лет от тридцати пяти, так и не отложились в ее памяти.

Чашка свежего кафа, которую женщина захватила с кухни в качестве благовидного предлога, едва не расплескалась по пути на второй этаж: у Габриэллы слегка дрожали руки. Совсем немного.

О сложности и ответственности задачи, стоящей перед ней, мадам Айсард старалась лишний раз не задумываться - иначе та начинала казаться совершенно невыполнимой. Подумать только: ей предстоит убедить Арманда пойти против Канцлера - как ни крути, законного правителя Республики... хуже того, человека, которому Арманд был обязан всем, что имел. От которого он зависел, будучи немногим более свободным в своих решениях, чем раб.

Как ни странно, эта мысль помогала успокоиться: так было легче смириться с преступлениями, которые творил муж. Он человек подневольный. Просто исполняет приказы. Разумеется, он не может так равнодушно относиться к своим страшным обязанностям, как хотел показать вчера: Габриэлла слишком хорошо его знала, чтобы в это поверить. Арманд - не чудовище. Чудовище не могло бы полюбить ее. Она не могла бы полюбить чудовище. А значит - все у нее получится. Надо только отбросить страх и сомнения.

"Все будет хорошо", - мысленно повторяла она, подходя к двери кабинета. Несмело постучалась, едва не выронив чашку.

Ответа не было, но индикатор на замке горел зеленым. Не заперто. Даже странно: Арманд практически никогда не оставлял кабинет открытым.

Отбросив глупую робость, Габриэлла переступила порог: она хозяйка дома или кто? Имеет полное право находиться, где захочет, не спрашивая на то разрешения.

Женщина намеревалась подождать возвращения мужа, мирно устроившись на диване... но, ставя кружку с кафом на стол, она бросила мимолетный взгляд на экран компьютера.

И обомлела.

Арманд всего-навсего просматривал оперативные сводки - однако для его впечатлительной жены они выглядели не лучше голографий с истерзанными узниками.

"...ликвидирован при попытке оказать сопротивление... утратил ценность. Ликвидирован... отказывается идти на сотрудничество. Планируется оказать воздействие посредством давления на семью (супруга, трое несовершеннолетних детей)..."

- Габриэлла, ты что здесь делаешь?

Женщина медленно обернулась. Арманд застыл в дверном проеме, зловеще сложив руки на груди. Тень падала на его лицо, скрывая резко обозначившиеся желваки и стальной блеск слегка прищуренных глаз.

- Мне тоже интересно, что ты здесь делаешь, Арманд, - хрипло прошептала Габриэлла, силясь совладать с дрожащим от страха и негодования голосом. - Так вот как теперь у нас на благо Республики служат? Убивая, калеча, угрожая малолетним детям?

Она гордо расправила плечи и смерила мужа испепеляющим взглядом. Ее губы сжались в бескровную линию, пальцы вцепились в край стола. Рефлекторно отшатнувшись, когда Арманд шагнул к ней, Габриэлла почувствовала, как дерево больно упирается ей в поясницу.

- Снова? Милая моя, тебе еще не надоело?

В голосе - лишь усталость и насмешка. На сожаление - ни намека.

- "Не надоело"?! Ты что думаешь, мне это удовольствие доставляет? Я, наверное, развлекаюсь так, да?!

Арманд недовольно дернул уголком губ. Бесцеремонно отодвинув Габриэллу с дороги, он уселся за стол. Перевел взгляд на экран, подчеркнуто игнорируя пышущую гневом жену.

- Вот и мне уже не смешно. Выйди и закрой за собой дверь... пожалуйста. За каф спасибо.

Габриэлла судорожно вздохнула. Сосчитала до десяти, пытаясь успокоиться.

- Нет. Никуда ты меня отсюда не выставишь, - разъяренной кошкой прошипела она. Опираясь ладонями о столешницу, мадам Айсард смотрела мужу прямо в глаза - если не считать серьезной преградой полупрозрачный голографический экран. - Я не собираюсь молча сидеть и смотреть, как ты губишь себя. И ждать тебя из тюрьмы, когда все это выплывет наружу, я не хочу!

- Габи, успокоительное - в аптечке. Прекрати истерику, или я сам тебе его вколю. Принудительно.

- Ты! - Габриэлла захлебнулась возмущением, покраснев не хуже летанской тви'лекки. - Да как ты можешь так к этому относиться?! Да хатт бы с твоими жертвами и их детьми, ты о своем ребенке подумал?! А обо мне? О себе, в конце концов? Что будет, если твой драгоценный покровитель решит от тебя избавиться? А если его с канцлерского места потеснят? Что с тобой будет, дурак?! На тебя же всех собак повесят... тебя же...

- Подружка сокровенными мечтаниями поделилась?

- Арманд!

- Габи, что я тебе про успокоительное сказал?

- Милый, ты же умный человек, - в ее голосе прорезались умоляющие нотки. - Ты же все понимаешь. Ты знаешь, какая опасность тебе грозит... в одиночку ты не сможешь противостоять Канцлеру, но если пойти на контакт с лоялистами...

Арманд поднялся так резко, что кресло отлетело к стене. Габриэлла не успела и глазом моргнуть, а он уже стоял рядом - с холодной сталью во взгляде и огрубевшим от с трудом сдерживаемой ярости лицом.

Женщина испуганно отшатнулась, но муж схватил ее за плечи, сдавив их железной хваткой.

- Не лезь не в свое дело, - пророкотал он, глядя а ее широко распахнутые от страха глаза. - Ты - наивная дурочка, Габриэлла. Замечательная. Добрая. Заботливая. Эта тварь, Мотма, пытается тебя использовать, а ты и рада стараться!

- Это ты везде обман привык видеть! Мон и ее союзники - одни из немногих, у кого хватает смелости противостоять Палпатину, а ты пресмыкаешься перед этим монстром! Вцепился в свою должность мертвой хваткой, и не замечаешь, что к твоему виску уже пистолет приставлен! Арманд, ну как же ты не понимаешь...
Она не договорила - взвизгнула от боли, когда пальцы Арманда сильнее впились ей в плечи.

- Довольно, - резко произнес он, зло кривя рот. - Я устал от твоих истерик. С этого дня ты и близко не подойдешь к этой рыжей мрази, ты меня поняла?! И больше не вздумай заводить подобные разговоры. Ударю еще, а потом сам же жалеть буду.

Габриэлла пошатнулась - и не оттого, что Арманд отпустил ее, предварительно хорошенько встряхнув.

Она поняла - это все. Он не желает ничего слушать. Он упрям, как шаак, и в упор не замечает опасности... или же безрассуден настолько, что готов ввязаться в заведомо проигрышную партию, ослепленный могуществом покровителя и своим собственным.

Идиот. Самоуверенный идиот.

- Иди, Габи. И прекрати реветь.

Она и не заметила, что снова начала всхлипывать, машинально утирая слезы. У нее не получилось. Шаг в пропасть сделан, и отнюдь не сегодня...

...или же нет?

"Он чудовище. Он слепец. Но он любит меня".

- Ты трус и мерзавец, Арманд. А я не желаю жить с трусом и мерзавцем.

Слова с трудом срывались с непослушных губ. Какая-то часть ее корчилась в ужасе от собственного безрассудства, но другая - подбадривала, одобрительно кивая: только это ей и остается. Только поставив его перед выбором, она добьется результата.

- Я забираю Исанн и ухожу. Если ты не одумаешься, я никогда к тебе не вернусь. И только попробуй меня остановить: я свяжусь с Мон и расскажу ей все, что она пожелает знать. Дам любые показания. Сделаю все, о чем она меня попросит. Выбирай, что тебе дороже!

Габриэлла захлебывалась слезами: каждое слово острым лезвием резало ее по сердцу. От страха подкашивались ноги. Последнюю фразу она выкрикнула с истерическим взвизгиванием, которое показалось омерзительным даже ей самой.

Плевать. Это должно образумить Арманда. Он любит ее. Он любит Исанн. Он никогда не откажется от них обеих...

Его лицо ничего не выражало. Льдисто-голубые глаза внимательно смотрели на хрупкую заплаканную женщину, изучая, оценивая, будто проникая взглядом в душу...

...видя ее решимость. Габриэлла была готова исполнить все свои угрозы. Эту битву она обязана выиграть.

- Какая же ты у меня дура, Габи, - произнес Арманд наконец. Очень тихо. С искренним сожалением.

Габриэлла запоздало увидела электрошокер, крепко сжатый в его руке.

Она не успела даже испугаться.

Арманд долго смотрел на бессознательное тело жены, распростертое на полу. Хмурился, недовольно жевал губами, барабанил
пальцами по столешнице... наконец подхватил Габриэллу на руки и уложил на диван. Ласково потрепал ее по растрепавшимся волосам, шепча что-то успокаивающее и периодически срываясь на изобретательную брань, от которой у последнего наемника с Нал-Хатты по-мальчишечьи заалели бы уши.

Встав, он еще раз смерил жену долгим взглядом. Покачал головой в сомнении. Поколебавшись, все-таки поднял комлинк со стола.

- Доктор Ирвен? Директор Айсард. Да, да, день добрый. Доктор, хотелось бы с вами обсудить некоторые детали вашего проекта...

Ух. Еще одна мрачная сцена семейной драмы Айсардов. Все-таки плохо Габриэлла знала своего супруга, если решила, что такая простая уловка заставить его поступить так, как она захочет.

И еще меня смущает хронология. Поправьте меня, если ошибаюсь, но, кажется, Исанн, просматривая документы, видит даты "третий год после основания Империи", а здесь Палпатин - еще канцлер. Или я что-то спутала?

Она скорее надеялась на это: уловка была придумана в считанные секунды и на эмоциях, тут и у куда более опытного и менее наивного манипулятора вряд ли что путное выйдет) Тем более, что Габриэлла действительно знала мужа не так уж хорошо: она замечала за ним только те черты характера, которые хотела замечать, а некоторые и вовсе сама выдумала.



Третий, но не "после", а "до") Наверное, дело в том, что этот самый "третий год" повторяется два раза:
Я еще думала выкинуть первую дату из перечисления, но потом забыла про это)