Куэллер прошел по ангару, каблуки сапог клацали о металлический пол.
Техники простерлись ниц перед ним. Он прошел так близко от них, что
подол его плаща касался их затылков. Маска смерти, плотно подогнанная
под его лицо, давала ему спокойствие, давала власть.
- Мне нужен корабль, - сказал он; его сильный голос разнесся эхом по
огромному, почти пустому ангару.
- Уже ждет вас, господин, - ответила его преданная помощница Фемон,
поднимаясь с колен.
Ее длинные черные волосы скрывали опущенное, неестественно бледное
лицо. Легким движением головы она откинула волосы. Глаза ее были черны,
а губы - кроваво-красны, лицо само по себе выглядело как маска смерти.
Куэллер кивнул. Больше никто не двигался.
- Бракисс?
- Отбыл, господин.
- Он времени зря не теряет.
- Он сказал, что вы разрешили.
- А ты не проверила?
Фемон улыбнулась.
- Я всегда все проверяю.
- Хорошо, - Куэллер сделал голос ласковым.
Фемон выпрямилась от его похвалы, как обычно.
Если бы она не была такой способной, он бы давно...
Он дал мысли утечь в никуда. Нельзя отвлекаться, даже на приятное.
- Доклады с Пидира?
- Тысяча людей заключены у себя в домах, как вы приказали.
- Беспорядки?
- Никаких.
Он позволил себе улыбнуться, зная, как это влияет на его ревностных
последователей.
- Отлично. Потери?
Фемон заложила руки за спину, серебристый балахон обтянул ее гибкое
тело.
- Один миллион шестьсот пятьдесят одна тысяча триста пять, господин.
- В точности как запланировано, - сказал Куэллер.
- С точностью до человека. Будете проверять?
- Я всегда проверяю, - ответил он фемон ее же словами.
Она улыбнулась. Выражение ее лица смягчилось.
- Разрешите мне сопровождать вас? - спросила она.
На секунду он заколебался. Она была с ним с самого начала. Эта часть
плана принадлежала им обоим
в равной степени.
- Не сейчас, - ответил он, - ты нужна мне здесь.
- Я думала, что мы дождемся второй фазы.
- О нет, - сказал Куэллер, - лучше переждать мгновение, чем потерять
преимущество. Помнишь?
- Конечно, - в ее дрожащем голосе он услышал остатки ночных кошмаров,
которые он посылал ей, иногда до пяти за ночь.
- Хорошо, - сказал он и затянутой в кожаную перчатку рукой дотронулся
до ее лица, - очень хорошо.
* * *
Церемониймейстер распахнул двери в Зал Сената, когда глашатаи
объявили о прибытии Леи. До разговора с Мон Мотмой вся эта помпа и
великолепие казались Лее ненужными; сейчас, после странных событий в
гардеробной, она радовалась церемонии. Та давала возможность собраться с
мыслями, на время забыть о страхе, накатившем холодной волной.
Она вошла с высоко поднятой головой, два охранника следовали по
пятам. Вообще, количество охраны в Зале увеличилось: стражи во всех
бессчетных дверях амфитеатра, среди роботов-секретарей замерли
дроиды-телохранители. Представители всех рас и планет Новой Республики
расселись по своим местам и смотрели на бывшую принцессу выжидательно.
Мон Мотма была права: сегодня действия Леи определят курс на долгие
годы.
На неподвижной балюстраде под самым потолком толпились репортеры.
Грани прозрачного купола кидали на толпу радужные брызги. Императору
нравился этот трюк, ему удавалось даже солнечный свет заставить работать
на себя. Лея тоже радовалась солнцу. Оно отвлечет внимание тех, кто
никогда не видел его раньше.
Она пошла к своей сенаторской платформе. Ей чудился запах тел,
человеческих и нет, он словно наполнял зал, согретый присутствием столь
многих существ. Ее платформа отчалила от сектора и поплыла под купол.
Лея отметила по дороге: М'йет Лууре сидит рядом с новым своим коллегой с
Эксодиена, у обоих по шесть рук и шесть ног, и они оба едва помещаются в
креслах, сконструированных в те дни, когда негуманоидные расы не
считались равными людям. На первый взгляд невозможно отличить бывшего
эксодиенца-имперца от бывшего повстанца. Но некоторых она знала просто в
лицо, а не только по репутации.
Как, например, Мейдо, первого и единственного сенатора с планеты
Адин. Адин была оплотом Империи, и Лея до сих пор не была уверена,
честной ли была победа Мейдо на выборах. Кое-кто по ее поручению
занимается этим вопросом. Она помнила морщинистое лицо сенатора еще по
временам Альянса и никак не могла успокоиться.
Платформа застыла под куполом точно на оси симметрии зала. Сенаторы
аплодировали или каким-то иным способом выражали приветствие. Луйальцы
постукивали щупальцами по столам. Не имеющие рук утиены попросили
роботов-секретарей похлопать в ладони вместо них. Лея положила ладони на
деревянную трибуну. Она не готовила речи, и сейчас это ей помогало.
Двери зала были закрыты, перед ними застыла стража. Аплодисменты были
длительными и громкими. Лея улыбнулась: на комлинке платформы текли
знакомые и незнакомые лица. Что ж, скоро она будет знакома со всеми...
- Мои друзья сенаторы, - сказала она. Аплодисменты стихли. Она
подождала полной тишины. - Мы открываем новую главу в истории
Республики. Война с Империей давно закончена. И мы, наконец, можем
протянуть руку дружбы...
Зал содрогнулся. Взрывной волной платформу Леи бросило вверх. Затем
потянуло вниз, под углом, казалось, что сейчас платформу внесет в
какой-нибудь из секторов Сената. Гравитационный экран выдержал, выровнял
падение, но на последнем метре отключился, и платформа со скрежетом
рухнула в центр зала. Кровь и осколки дождем обрушились на нее.
Помещение заполнилось дымом и пылью. Лея ничего не слышала. Трясущейся
ладонью она дотронулась до лица, залитого чем-то теплым. Из ушей текла
кровь. Взрыв, должно быть, повредил барабанные перепонки.
В наступившей полутьме первого яруса загорелись аварийные лампы. Она
не слышала, но чувствовала, как сверху падают сияющие осколки. Рядом с
платформой упало тело охранника, голова его была свернута под
неестественным углом. Лея потянулась за бластером. Ей надо выбраться.
Неизвестно, шло нападение изнутри или снаружи. Откуда бы ни было, ей
надо удостовериться, что других бомб не будет.
Она не смогла удержать равновесия. Тогда она перевалила через край
разбитой платформы и поползла по телам, некоторые еще шевелились. Любое
усилие вызывало тошноту и головокружение, но она не обращала внимания.
Ей надо выбраться.
Над ней склонилось лицо, испачканное в пыли и крови, шлем сбит набок.
Она узнала одного из телохранителей, бывших при ней со времен Алдераана.
Его губы шевелились. Ваше высочество... Дальше она не разобрала. Она
покачала головой, задохнулась от нового приступа головокружения, потом
поползла дальше.
В конце концов она добралась до мертвого эскалатора. Встала на ноги,
опираясь на скамью. Ее одежда вымокла в крови, длинный подол путался
между ног и мешал идти. Отсутствие звуков сбивало с толку. Лея выставила
перед собой бластер. Если бы она слышала! Она смогла бы защитить себя.
Из кучи обломков рядом с ней появилась рука. Лея смотрела, как оттуда
вылезает Мейдо, его худое лицо было в грязи, но, кажется, сенатор был
невредим. Он увидел бластер и попятился. Она кивнула в знак того, что
узнала его, и пошла дальше. За ней следовал страж.
С потолка еще что-то упало. Лея метнулась за барьер первого яруса,
закрыв голову руками. Ее осыпало мелкими осколками, рядом рухнуло что-то
тяжелое. Поднялась пыль. Она закашлялась, кожей ощутив новый удар, но не
услышав его. В одно мгновение хозяйкой Зала Сената стала смерть.
В памяти появилось лицо, закрытое маской смерти. Она знала, что это
случится. Она предвидела. Люк говорил, что джедаи время от времени
способны увидеть будущее. Но у нее не было осмысленного обучения. Она -
не джедаи.
Разве что способности...
В ней нарастал гнев, глубокий и ничем не замутненный. Мелкая пыль
осела. Она поманила к себе Мейдо и всех тех, кто мог ее видеть. Если она
не могла слышать, то и они тоже едва ли. И им всем надо выбираться
отсюда.
Лея посмотрела наверх. Взрыв проделал несколько громадных дыр в
потолке. Фрагменты цветной мозаики, выложенной при Императоре, грозили
рухнуть им на головы. Часть центрального яруса оказалась практически не
задетой, но подпитка энергосистем происходила в аварийном режиме.
Сенатский амфитеатр зашевелился. Несколько древних роботов-секретарей
освобождали своих хозяев из-под обломков. Помощник М'йета Лууре уже
спешил вверх по лестнице, все шесть его ног и длинный хвост мешали
пройти остальным. Самого Лууре Лея нигде не видела.
Страж взял ее за руку и указал на выход. Она кивнула. Она ожидала
новых взрывов и нервничала, потому что не понимала, почему их нет.
Нападение было совсем не похоже на те, которые ей довелось пережить.
Зачем нападать на Сенат и тут же бежать?
Она поскользнулась на обломке мозаики, чуть не упала, вытянула левую
руку, чтобы схватиться за что-нибудь. Рука нащупала что-то мягкое. Лея
повернула голову и увидела, что держится за одну из шести ног
эксодиенца, оторванную взрывом. Лууре лежал неподалеку. Лея заторопилась
к нему, надеясь, что он еще жив, отбрасывая руками засыпавшую его
арматуру, мозаичные черепки и осколки...
... а потом остановилась, увидев лицо сенатора. Глаза Лууре были
открыты и пусты, рот приоткрыт, так что видны все шесть рядов острых
зубов. Лея погладила сенатора по щеке.
- М'йет, - прошептала она, ощутив, как слово клокочет у нее в горле.
Он не заслужил такой смерти. Ей не нравилась его политика, но он был
добрым другом, давним другом, и одним из лучших политиков, каких ей
доводилось встречать. А она так надеялась убедить ею перейти на ее
сторону. Она так надеялась, что он будет работать вместе с Новой
Республикой.
Двери открылись ослепительным проемом. Лея кинулась за ближайшую кучу
и для упора положила руку с бластером на камни. Потом она увидела, что в
зал входит охрана. Она встала и направилась к ним, пробираясь среди
завалов.
- Скорее! - сказала она. - Там внизу раненые!
Один из охранников что-то сказал, но она не услышала. На самом верху
эскалатора она повернулась и посмотрела на разрушенный зал сверху. Все
сиденья были засыпаны обломками. Большинство сенаторов двигались, но
кое-кто нет.
И Империя еще заплатит за это.
|