- Уважение - краеугольный камень взаимоотношений между учителем и
падаваном, - процедил сквозь стиснутые зубы Оби-Ван. Его голос эхом
отразился от стен комнаты и гулко зазвенел в ушах. Ему до сих пор
нередко приходилось напоминать себе об этом. Оставшись в одиночестве во
дворце, он каждый день сомневался в правильности решения Куай-Гона.
Утреннее солнце играло на изысканной резьбе деревянной кровати, в
которой спал Оби-Ван. На стене висел гобелен, роскошно затканный
металлическими нитями цвета золота, серебра и зелени. От ночного холода
юношу защищали парчовые одеяла, искристые, как драгоценные камни. Ему
никогда не доводилось ночевать в такой роскоши. Но жизнь во дворце в
последние два дня никак нельзя было назвать радостной.
Куай-Гон поставил перед ним непосильную задачу. Каждое утро, до зари,
Оби-Ван пробирался в соседнюю комнату и раскидывал одеяла на постели
Куай-Гона, ложился на подушки, чтобы на них осталась вмятина от головы.
По утрам Джоно Данн стучал в дверь и приносил чай с фруктами. Оби-Ван
говорил Джоно, что Куай-Гон медитирует в саду. Он дожидался, пока Джоно
уйдет, а потом съедал и свои фрукты, и завтрак Куай-Гона. Эта часть
задачи была самой легкой. Оби-Ван никогда не страдал плохим аппетитом.
Обмануть принца Беджу и Джибу было труднее. Ему постоянно приходилось
придумывать предлоги, объяснять, куда делся Куай-Гон. Джедай отдыхает,
или медитирует, или гуляет по саду, говорил он. Он вернется через
минуту. Если им будет угодно подождать... им никогда не было угодно.
Джедай просил подать ужин ему в комнату... Он уже лег спать...
Может быть, Они что-то подозревали. Оби-Ван не знал. Ему казалось,
они только рады, что джедай больше не вмешивается в подготовку выборов.
Оби-Ван сказал Джоно, что Куай-Гон во многом доверил наблюдение за
выборами ему.
В дверь Оби-Вана тихо постучали. Через мгновение на пороге появился
Джоно.
- Я оставил Куай-Гону его поднос, как всегда, - сообщил юноша. Он
поставил поднос Оби-Вана на небольшой столик у окна. Обычно он кланялся
и сразу уходил, но сегодня замешкался.
- Я не нашел Куай-Гона в саду, - сказал Джоно. - В мои обязанности
входит каждое утро и вечер собирать цветы для королевы. Но я ни разу не
видел там джедая.
Оби-Ван взял с подноса ломтик плода блум.
- Сады очень велики. Куай-Гон, скорее всего, избегает тебя. Он не
любит, когда его беспокоят во время утренней медитации.
Джоно стоял молча. Это был красивый юноша с золотистыми волосами.
Кожа у него, как и у всех галасийцев, была очень бледной и мерцала. Он
несколько раз сопровождал Оби-Вана на избирательные участки, но говорил
мало.
- Ты думаешь, я шпион, - неожиданно выпалил он. - Подозреваешь, что я
работаю на принца.
- А разве это не так? - спокойно спросил Оби-Ван.
- Я не отчитываюсь перед принцем, - с презрением воскликнул Джоно. -
Я служу королеве. Семья Данн служила правителям Галы с тех пор, как была
основана династия Талла.
- Значит, ты происходишь из династии королевских слуг? - с
любопытством спросил Оби-Ван и придвинул к Джоно тарелку с едой.
Джоно не обратил на тарелку внимания и гордо вскинул подбородок.
- Семья Данн - могущественные землевладельцы. Наши поместья находятся
далеко к западу от Галу. Я был избран в возрасте пяти лет для службы во
дворце. Это великая честь. За всеми детьми семьи Данн наблюдают с самого
раннего детства. Только самых умных и проворных отбирают для королевской
службы.
Оби-Ван протянул Джоно ломтик плода.
- Меня тоже избрали в самом раннем детстве, - сообщил он. - Я оставил
семью и рос в Храме Джедаев. Это великая честь. Но я очень скучал по
семье, хотя и плохо помню их.
Джоно робко протянул руку и взял у Оби-Вана плод.
- Тяжелее всего было в самом начале, - признался он и положил ломтик
в рот.
- В Храме Джедаев очень спокойно и красиво. Он был моим домом, но
все-таки это не дом, такой, какой есть у каждого.
- Я чувствую то же самое! - согласился с ним Джоно и присел на край
кровати рядом с Оби-Ваном. - Поначалу мне казалось, что во дворце
слишком величественно. И мне не хватало запаха моря. Но теперь я
чувствую себя здесь, как дома. Я знаю свои обязанности и горжусь ими.
Служить моей королеве - великая честь. - Он спокойно встретил
внимательный взгляд Оби-Вана. - Но я не шпион.
* * *
С этой минуты Оби-Ван и Джоно стали друзьями. Джоно по-прежнему
сопровождал юношу на всех прогулках по Галу, но не шел молча в двух
шагах позади, а держался рядом с Оби-Ваном, рассказывал ему о городе и о
Деке Бруне - своем кумире.
- Королева правильно поступила, что созывает выборы, - говорил Джоно.
- Дека Брун поможет Гале подняться на ноги. Он выступает за благо всего
народа, а не только богачей.
Джоно никогда не спрашивал о Куай-Гоне. Оби-Ван видел: Джоно
догадывается, что джедая нет во дворце. Но ему нравилось, что его
неотлучный спутник молчит. У него не было нужды лгать Джоно, потому что
тот не задавал никаких вопросов.
Джоно часто рассказывал о семье. Он редко видел своих родных, но все
же чувствовал с ними сильную связь. Оби-Ван даже начал завидовать
безграничной привязанности Джоно к семье. Вступив на путь джедая, он
навеки порвал с мыслью иметь семью. Его единственным жизненным
руководством стал Кодекс Джедаев. Правильным ли был его выбор? Внезапно
Кодекс Джедаев показался ему сухим абстрактным документом, гораздо более
холодным и далеким, чем кровные узы.
Наследство. Наследие. Он жалел, что не может откровенно рассказать
Куай-Гону о своих чувствах. Но учитель не поймет. Он всей душой предан
Кодексу Джедаев. Он не оглядывается на то, что осталось в прошлом, не
скучает о том, чего лишился.
И, кроме того, он в погоне за призраком покинул Оби-Вана.
* * *
Вечера на Гале были долгими. Солнце садилось рано, и на темно-синее
небо медленно выплывали три луны. В этот час Оби-Ван любил гулять по
саду. Бледное сияние лун окрашивало плоды на деревьях мерцающим
серебром.
Однажды вечером он, к своему удивлению, встретил в саду королеву
Веду. Она сидела на траве, прислонившись к толстому, будто сплетенному
из нескольких стеблей, стволу дерева муджа. На ней не было короны,
бледно-золотистые волосы пышными волнами рассыпались по спине. Издалека
она показалась Оби-Вану молодой девушкой, но, подойдя ближе, он
разглядел на ее лице смертельную бледность болезни.
- Садись, юный Оби-Ван. - Королева жестом пригласила его сесть на
траву рядом с ней. - Я тоже люблю вечерами гулять по саду.
Оби-Ван сел рядом с королевой, скрестив ноги и выпрямившись по манере
джедаев. Он не видел королеву со дня приезда на Галу. Королева выглядела
намного хуже. Юноша ужаснулся, видя, насколько измучила ее болезнь.
- Мне нравится запах травы, - прошептала королева Веда, перебирая
пальцами тонкие стебельки. - До того, как заболеть, я любила смотреть на
нее из окна. Я на все смотрела из окна. Но теперь я чувствую, что должна
касаться ее, вдыхать запах, сливаться с природой. - Она положила
травинку на ладонь Оби-Вану и сжала его пальцы. - Крепче держись за
жизнь, Оби-Ван. Это единственное, что я могу тебе посоветовать.
Оби-Ван заметил на лице королевы следы слез. Он пожалел, что с ним
нет Куай-Гона. Спокойное сопереживание учителя излечивало даже самые
израненные сердца. Что сказал бы на его месте Куай-Гон?
Он бы начал разговор на какую-нибудь нейтральную тему, но говорил бы
сочувственно. Он дал бы королеве выговориться, понимая, что она
нуждается в чутком слушателе.
- Вижу, вам не стало лучше, - осторожно начал Оби-Ван.
- Нет, мне стало гораздо хуже, - произнесла королева и прислонила
голову к стволу. - По ночам меня мучает сильная боль. Я не могу спать. К
середине дня становится немного лучше, но ночью все начинается снова.
Вот почему я выхожу сюда вечерами, пока боль еще не слишком разыгралась.
Мне хочется вспоминать дни, когда я была здорова. Дни, проведенные за
городом... - Королева вздохнула.
- За городом? - переспросил Оби-Ван.
- Династия Талла владеет поместьем к западу от города, - сообщила
королева. - Сразу после того, как началась болезнь, я поехала туда
поправить здоровье. Может быть, мне помог свежий воздух. А может быть, -
печально сказала она, - все дело в том, что я смогла немного отдохнуть.
Там не было Совета министров, и никто не вызывал меня на собрания. Не
было слуг, и никто не суетился вокруг меня. Только моя сиделка и я. Но,
как выяснилось, без меня правительство не справлялось с работой. Они
прислали за мной. Через несколько дней мне стало хуже. Так плохо мне еще
никогда не было. И это было тяжелее всего, - пожаловалась королева. -
Почувствовать, что мне становится лучше, а потом заболеть опять.
- Но почему вы не вернетесь туда? - спросил Оби-Ван.
- Поначалу все мое время поглощала организация выборов, - ответила
королева. - А теперь я слишком слаба и не перенесу путешествия. Так мне
говорят доктора. А они у меня - лучшие в Галу. Каждый день для меня
проходит одинаково. Начинается с надежды на выздоровление. Потом - снова
отчаяние. А теперь надежда ушла. Я просто жду конца.
Оби-Ван сочувственно посмотрел на королеву. Луны поднялись выше,
заливая ее лицо жидким серебром. Юноше снова подумалось, что когда-то
королева была очень красива.
- Не смотри так печально, - подбодрила она. - Я смирилась со своей
участью. А теперь помоги мне подняться, пожалуйста. Мне пора пить чай.
Оби-Ван встал и протянул королеве руку. Ее пальцы были очень слабы.
Он взял ее под локоть и помог встать.
- Доброй ночи, королева Веда, - сказал он ей вслед. Королева ушла, ее
платье шелестело по траве. - Простите, - тихо шепнул он, зная, что она
не услышит.
Слова королевы глубоко тронули его. Он не знал, правду или нет она
говорит о том, что хочет открыть Элане тайну ее рождения. Но он знал
одно: королева совершенно искренне рассказала ему о болезни и о своих
страхах. До чего это, должно быть, ужасно - чувствовать, как жизнь
медленно уходит из тебя. Страдать, потом выздороветь, потом каждый
вечер, с восходом лун, прощаться с последней надеждой... Каждый вечер...
Оби-Ван настороженно выпрямился. Сила велела ему сосредоточиться. В
болезни королевы просматривался какой-то странный ритм. И она сказала,
что в загородном поместье ей стало лучше...
Пока не приехали члены Совета...
При мысли об этом у Оби-Вана засосало под ложечкой.
Неужели королеву отравляют?
|