Ксизор сидел в своей личной столовой в глубине замка и закусывал
ломтиками «лунного сияния», изысканного плода, похожего на грушу. Эти
плоды росли в нескольких сотнях световых дет отсюда. Ксизор ел и
хмурился. Дело не в «лунном сиянии», которое, как всегда, было сочным и
восхитительным.
Что-то не так.
Что именно, он сказать не мог. Но Ксизор недаром возглавлял
организацию, в которой превыше всего ценилось умение быстро соображать;
от этого умения нередко зависела жизнь...
В сложной паутине «Черного Солнца» проблемы имелись всегда - и сейчас
их было не больше обычного. Никаких измен, никаких соперников, решивших
поживиться на запретной территории, никаких полицейских-идеалистов,
рыскающих там, где им заказано появляться. Машина работала без сбоев.
Но где-то внизу живота шевелился неприятный комок, на который он с
годами приучился обращать внимание. Да, это лишь ощущение, но такими
ощущениями не следует пренебрегать.
Он задумчиво пожевал ломтик. Ничего не изменилось, просто почему-то
плод перестал быть таким вкусным, как минуту назад.
«Лунное сияние» росло на одной-единственной планетке. Многие пытались
пересадить грибообразное дерево» но все попытки провалились. Размером в
кулак взрослого мужчины, этот плод в его естественном состоянии содержал
один из самых мощных биологических ядов. Обычно кусочка плода,
разделенного на тысячу частиц, было достаточно, чтобы убить тысячу
человек меньше чем за минуту. Противоядий от «лунного сияния» не было,
но существовал способ нейтрализовать яд перед едой. Ответственность за
такую «подготовку» плода по закону ложилась на специального повара,
который изучал технологию минимум два года под надзором шеф-повара,
сведущего в ней, как никто другой. Сам процесс состоял из девяноста семи
этапов. Стоило пропустить или неверно выполнить один из них, - и плод
вызывал колики, за которыми, после галлюцинаций и комы, следовала
мучительная смерть. В ресторане, имевшем лицензию на угощение клиентов
«лунным сиянием», одна порция плода обходилась в тысячу кредиток. Ксизор
обычно ел «лунное сияние» три-четыре раза в месяц и держал в штате
одного из самых опытных поваров. И все же всякий раз испытывал легкий
трепет. Вероятность ошибки существует всегда.
Ощущение опасности придавало кушанью еще более восхитительный вкус.
Если подумать, поглощение «лунного сияния» чем-то напоминало поединок
с Дартом Вейдером. Никакого удовольствия бороться, если нет и тени
сомнения в победе. Но с таким противником, как Вейдер (пусть он всего
лишь комнатная собачка Императора), приходилось постоянно помнить: зубы
у соперника острые и всегда готовы укусить. Ксизор не верил, что Вейдер
может его одолеть, но возможность определенно оставалась.
Она придавала поединку пикантную остроту.
Неужели это Вейдер вызвал у Ксизора нервный трепет?
Или кто-то еще?
Ксизор оттолкнул тарелку. Надо попросить Гури проверить систему
безопасности. А потом велеть ей доесть остаток «лунного сияния». Если
повар увидит, что на тарелке что-то осталось, он, скорее всего, от обиды
подаст в отставку. Или, чего доброго, так расстроится, что, готовя
«лунное сияние» в следующий раз, непременно что-нибудь забудет. Ох уж
эти тонкие натуры!
Значит, нервишки шалят? Хотелось бы в это верить...
* * *
Друзья сидели в небольшом ресторанчике Подземелья, ожидая, когда
принесут еду.
- Это Центр Империи... - начал Шик.
- Да что ты говоришь? - саркастически перебил Ландо. - Не может быть!
Нам нельзя тут находиться, это опасно.
- Что ты имеешь в виду, Шик? - спросил Люк, не обращая внимания на
сарказм Ландо.
- Империя насквозь прогнила. Все решают не верность и честь, а взятки
и мздоимство. И здесь это заметнее, чем где бы то ни было.
- Ну и что? По-твоему, мы сможем подкупить охранника? Не думаю, что
«Черное Солнце» способно поставить часовым человека, которого можно
подкупить.
- Не охранника, а инженера.
- Интересно, что я упустил? - пробормотал Люк.
Шик продолжал:
- У бюрократов все должно быть зарегистрировано, подшито,
пронумеровано и прошнуровано, в трех экземплярах. Нельзя ничего
построить без разрешений на строительство, лицензий, проверок, комиссий
и планов. Все, что нам понадобится, - найти инженера, который слишком
много играет на деньги, или у которого больше вкуса, чем денег.
Друзья по-прежнему ничего не понимали.
- Ну ладно, - смилостивился Шик. - Суть вот в чем. Мы знаем, что
по-настоящему большие здания на этой. планете не только тянутся вверх,
но и уходят глубоко вниз. Неважно, сколько раз перерабатывают и
восстанавливают воду, кое-что всегда теряется. Отходы, канализация... их
приходится откачивать в такие места, где стоят более мощные системы.
- Не гадить в своей норе, - буркнул Люк. - Ну и что?
- Такое большое здание, как это, - Шик постучал пальцем по
голографической открытке с изображением нескольких зданий, в том числе
императорского дворца, - производит множество отходов. Должен быть
способ от них избавиться. Я что-то не видел на улицах мусоровозов,
значит, им приходится перемалывать твердые отходы и откачивать их из
дворца. То есть должны быть трубы....
Люк, наконец-то, уразумел, о чем речь, и покрутил головой.
- Большие трубы, - добавил он.
Чуи что-то сказал.
- Чуи прав, - кивнул Ландо. - Если эти трубопроводы такие
здоровенные, их наверняка охраняют..
- Верно. Но возле самого большого трубопровода охранников всяко
меньше, чем у наземных дверей. Никто не ждет нападения из канализации.
Считается, что по ней нельзя проскользнуть незамеченным. Но двое-трое
запросто обманут датчики.
Ландо поглядел на Люка и Чуи, потом перевел взгляд на Шика.
- Допустим, мы найдем проводника... Ты что же, предлагаешь нам топать
по колено в дерьме? - Он глядел на Шика с таким выражением, словно видел
перед собой огромного паука.
- Именно так и рассуждают охранники, - ухмыльнулся Шик. - Что таких
дураков нет.
- А они нашлись, - пробурчал Ландо.
- Проводника подберем. Я кое-кого тут знаю.
- Знакомая песня, - сказал Люк.
* * *
Вейдер набрал воздуха, выдохнул, вдохнул снова. Энергия темной
стороны заполнила его, и он опять мог дышать, как обычный человек. Он
сфокусировал свой гнев. Несправедливо, что он так искалечен, что не
может нормально дышать все время.
Это... несправедливо!
Целительная энергия оставалась с ним.
Если ему удавалось поддерживать в себе возмущение, легкие и трахеи
Вейдера оставались чистыми; Он питал огонь своей ярости
несправедливостью Галактики, которая не позволяла ему выздороветь.
И целительная энергия не покидала его.
Он боролся с чувством облегчения. Боролся, чтобы удержать в себе
гнев.
Энергия пульсировала в нем. Почти две минуты. Новый рекорд.
Вейдер пытался погасить улыбку. Напрасно.
Он рухнул под защиту медицинской камеры. Ну что ж, сумел продержаться
две минуты. В будущем он выдержит десять минут, потом час, потом -
сколько пожелает.
Со временем...
Вновь облаченный в защитные доспехи, закрывшись от мира черной
броней, Повелитель Тьмы почти с удивлением подумал о том, что только что
произошло. Что-то было не правильно. Что-то, что он сделал. У него вдруг
появилось ощущение, что он приоткрывает двери, на пороге которых стоит
некто, кого он вовсе не собирался впускать.
Или выпускать?
* * *
Лейя знала, что ее трудно назвать самой терпеливой женщиной в
Галактике. И какое уж тут терпение, когда ты вынуждена сидеть взаперти,
пускай даже в весьма комфортабельной комнате.
Она пыталась медитировать, но в голове продолжали роиться мысли.
Она пыталась разработать план побега, но и это не получалось,
поскольку у нее совсем не было сведений об устройстве замка.
Наконец, она принялась делать упражнения. Ковер толстый, как
гимнастический мат. Низкий потолок не позволял пройтись колесом (даже
если бы Лейя и могла выполнить такое упражнение), но места хватало для
стоек на руках и для отжиманий. Лейя крутилась, вертелась, садилась на
шпагат, пока не вспотела.
Она почувствовала себя гораздо лучше. Прошла в душ, отвернула краны.
Погасив свет, она разделась, вымылась и снова оделась в темноте. Она
ничуть не сомневалась, что у Ксизора где-то спрятаны голографические
камеры. Ничего, придется ему обойтись без стриптиза.
Снова вернулись мысли о побеге. Точнее, о том, как помочь Люку ее
освободить. Лейя беспокоилась за Люка, но очень радовалась тому, что он
пришел за ней.
Как хорошо знать, что кто-то так дорожит тобой!
|