Майкл Стэкпол «Я - джедай!»

Я — джедай!

Новый рейд обещал быть легким. Навер­ное, нам даже не требовалось привлекать к этому такие большие силы, но я ненави­дел это задание. Адмирал Тавира решила, что нам надо слетать в систему Альгары. Удар мы собирались нанести не по главной планете, Альгаре II, хотя вряд ли правившая ей погрязшая во взятках бюрократия смогла бы противопоставить реальную силу. Вместо этого мы направлялись на первую планету системы, покрытый джунглями Керилт, чья един­ственная колония не могла обеспечить даже себя.

Именной по причине прозябания Керилт и стал целью номер один. Его колония, Морименто, стала домом для одной из самых больших общин беженцев-каамаси в Галактике. Еще когда меня не было на свете, сразу же после Войны клонов, кто-то атаковал планету Каамас и обрушил на нее такой мощный удар, что на ней сгорела вся растительность, а сама она превратилась в обугленный шарик. Почти все каамаси погибли. Из-за дикости и тотальной разру­шительной силы этой атаки так никто и не узнал, кто провел ее и кто отдал такой приказ.

И никто не знал, зачем это было нужно. Испокон веков каамаси жили мирно и отличались смирением и склонностью к медитации. И если несколько каамаси стали джедаями (среди них был и друг моего отца, Йиеник Ит’Клиа), в основном выходцы с Каамаса становились торговцами или учеными, диплома­тами или посредниками. Их настолько любили и ува­жали, что многие языки заимствовали слова «каама­си» со значением «друг, прибывший издалека» или «чужестранец, которому можно доверять».

Определенные круги в Империи сделали все, что­бы спасти оставшихся каамаси после уничтожения их родной планеты. Было основано несколько колоний типа Морименто, и некоторые особо подозрительные личности, которые везде видят тайные заговоры, договорились до того, что якобы Алдераан был уничтожен потому, что он принял одну из самых больших общин беженцев с Каамаса. Не знаю, правда это или нет, но точно помню, что моя мама постоянно собирала ста­рые вещи для поселений беженцев-каамаси, разбро­санных по всей Галактике. После падения Империи благотворительная деятельность не угасла, и даже усилилась. Это значило, что с прибытием полугодового запаса продовольствия и иных грузов Керилт превра­тился в спелый фрукт. Мы летели его сорвать.

Когда мы вышли из гиперпространства, то обна­ружили, что не одни мы позарились на припасы каа­маси.

Мы вылетели из «Возмутительного» и на орбите Керилта увидели старый ударный крейсер класса «калот». Опознаватель свой/чужой идентифициро­вал корабль как «Погромщик». Я знал этот корабль еще по работе в КорБезе. Он принадлежал группе талиссианских работорговцев, которые даже среди торговцев живым товаром пользовались дурной сла­вой — они захватывали в рабство только молодых и сильных, а остальных попросту убивали, чтобы под­держать высокие цены на оставшихся рабов.

— «Стрела», за мной. «Охотники» наши. Жгите их, живым никого не отпускать. «Скала», «Удар», атакуйте талассианские корабли на поверхности пла­неты. Стрелять только из ионных пушек — я не хочу, чтобы взрывались челноки с рабами.

Тиммсер и Уоллен с восторгом приняли мой при­каз и направились вниз, в атмосферу, а остальные занялись двумя десятками талассианских «охотников за головами». Это были достаточно старые Зет-95, вооруженные двумя строенными бластерами и пус­ковыми установками для кумулятивных ракет.

Талассианские пилоты дрались неплохо, просто мы были лучше. Значительно лучше. Я сбил первого «охотника», когда мы одновременно пошли друг на друга в лобовую атаку. Я выстрелил первым, прямым попаданием из лазера почти пробив его передний дефлектор. Он немного вздрогнул и выпустил по мне кумулятивную ракету, но она пролетела мимо, не причинив вреда. Два моих следующих выстрела про­били-таки его передний шит. Один разнес кокпит, а второй — левый двигатель. В разные стороны разле­телись осколки и обломки, затем вся плоскость ото­рвалась и улетела в космос. «Охотник» завертелся вокруг уцелевшей плоскости, и пилот, даже если он еще был жив, уже не мог ничего сделать.

Следующий пилот достал меня из строенного бластера, но мои щиты выдержали удар. Я выстрелил в ответ, пройдясь по всему фюзеляжу двумя полоса­ми лазерного огня. Он перевернулся на правое кры­ло, пытаясь уйти от меня, поэтому пришлось мне за­валить свой «коготь» на левое крыло, чтобы сесть ему на хвост. Я дал следующую очередь и прожег его кор­мовой щит, затем перевернулся и стал набирать вы­соту, настигая закрутившего пологую петлю «охотни­ка». Он попытался перевернуться на другой бок и нырнуть вниз, чтобы уйти от меня, но всего несколь­ко легких касаний руля направления и рычага управ­ления — и вот он я! Снова у него на хвосте. Мои пос­ледние выстрелы окончательно продырявили его щиты, и будь он «крестокрылом», я снес бы кумпол его астродроиду. Но это был «охотник за головами», так что я срезал ему «фонарь» кокпита и верхние десять сантиметров его шлема.

Мимо меня пронеслись красные лучи бластера, прилетевшие откуда-то справа. Я переключил двига­тели в автономный режим и нырнул вниз. Падал се­кунды две, затем снова набрал скорость и резко по­вернул направо. «Охотник» пытался сесть мне на хвост и всадить мне в корму пару зарядов, но при этом он подставил свое брюхо. Мимо такой цели промазать я не мог. Два залпа — и его передний щит испарился, как и передняя треть его истребителя. Как бы ловок ни был пилот, теперь его «охотник» мог лететь только прямолинейно и равноускоренно. Это, как ни странно, было ему только на пользу: по­лети он вниз — и он снова оказался бы в эпицентре схватки, рвани наверх — и он попал бы между двух огней, между «Погромщиком» и «Возмутительным».

Но битва гигантов длилась недолго.

Ударный крейсер класса «калот» когда-то считал­ся очень мощным кораблем, а этот к тому же был модифицирован так, что мог вдребезги разнести лю­бой фрегат класса «небулон би». В руках работоргов­цев этот корабль превратился в довольно мощное оружие и при нормальных обстоятельствах был бы с радостью принят во флот «возмутителей спокой­ствия». Но талассианцы хотели прибрать к рукам то, что адмирал Тавира уже рассматривала как свою собственность, и работорговцам предстояло заплатить высокую цену за такое оскорбление предводительни­цы пиратов.

Даже потом, просматривая сделанные во время боя записи, я с трудом верил, что все это сделал толь­ко «Возмутительный». Его разрушительная мощь была огромна, просто безгранична. Да, я и раньше знал, сколько на корабле пушек и даже мог описать результат действия каждой из них, но, увидев их в деле, эти эффективные и летальные орудия уничтожения, я был потрясен и долго не мог прийти в себя.

«Погромщик» сделал первый залп, равномерно распределив огонь лазерных орудий и турболазеров по всей длине «Возмутительною». Несколько выстрелов пробили щиты «звездного разрушителя» и кое-где расплавили обшивку, но я видал ущерб и покруче в результате налета одного-единственного «крестокрыла». Канониры «Погромщика» не концентрировали свой огонь в одной точке и не могли добиться серьезных разрушений. Возможно, когда-то в прошлом эта тактика и сработала бы. Так можно было запугать корабль, с которым они были более-менее равны. Но не «Возмутительный», который был в пять раз больше «Погромщика».

И не с адмиралом Тавирой во главе.

Ответным огневым валом с «Возмутительного» «Погромщик» был поставлен на место. Огонь круп­нокалиберных турболазеров был сосредоточен на корме ударного крейсера, и его щиты были пробиты так легко, словно они были голограммами. В корпусе «Погромщика» образовались гигантские дыры. Отту­да вырвалась атмосфера корабля, унося с собой об­ломки и тела работорговцев, затем на корабле про­гремело несколько взрывов, усеявших пространство вокруг кусками обшивки и перегородок. Затем зеле­ные лучи турболазеров ударили по правому борту «Погромщика», превратив обшивку в решето и уничтожив практически все орудия.

Оставшись без щитов и пушек, капитан ударного крейсера предпринял единственно правильное в этой ситуации решение — он перевернул корабль, подста­вив нижние щиты, и попытался удрать. Но попытка не удалась. Ударному крейсеру оставалось только по­гибнуть, что он и сделал с поразительно красивым эффектом.

Когда он развернулся к «Возмутительному» за­дом, ко вселенной передом, с «звездного разрушите­ля» грянул залп из всех видов оружия сразу. Взорва­лись двигатели ударного крейсера, оставив его без задней трети корпуса. Золотистое облако взорвав­шихся газов подтолкнуло корабль даже сильнее, чем того хотел капитан. Но это были конвульсии трупа.

Пушки «Возмутительного» продолжали дырявить и плавить корпус крейсера. Расплавленный дюрастил свисал с останков разрушенного корабля, как корни оркидов с высоких деревьев. Я видел это своими глаза­ми, затем еще раз убедился, пересмотрев записи боя: турболазеры проплавили весь крейсер, и лучи вырва­лись из продырявленного носа. Переборок в корпусе не осталось, и он стал сгибаться и сжиматься. То, что еще недавно было «Погромщиком», повисло в невесомости, словно панцирь огромного металлического крака.

Я развернул свой «коготь» и направил его обрат­но в гущу схватки, но там мне делать было нечего: талассианцы больше не сопротивлялись. Половина их истребителей уже была уничтожена, а остальные, увидев гибель «Погромщика», бежали в разные сто­роны. Тройка «охотников за головами», оснащенных гипердрайвами, на всех парусах направлялись к точ­ке выхода, а остальные взяли курс на Альгару II. По­чему они решили, что там они найдут убежище, для меня осталось загадкой, но я был согласен с ними — все же лучше попытать судьбу, чем быть убитым.

— «Стрелки», оставьте их. Пусть бегут. Спуска­емся в атмосферу, посмотрим, что там творится.

Мой «коготь» первым пробился сквозь облака планеты, и мне открылась картина атмосферного боя — насколько хватало глаз, тянулись вечнозеле­ные джунгли; в нескольких местах к северу от меня полыхали пожары, а среди дыма кружили «когти» и обстреливали кого-то внизу. Я вышел на тактическую частоту эскадрильи «Скала»:

— Это Стрела-лидер. Скала-лидер, доложите об­становку.

— Это Скала-лидер. Немного обстреляли поверх­ность. Тряхнули челнок, рабы выскочили из него и разбежались по джунглям, теперь мы отгоняем от них талассианцев.

— Молодец, Тиммсер,— я переключился на час­тоту «Удара» и выслушал примерно такой же доклад. Развернув свой «Коготь» на север, я облетел цент­ральный район колонии Морименто, в котором на­ходился космопорт. Не увидев там кораблей, я не стал его обстреливать. Затем снова вызвал «Скалу»:

— Третье звено — на посадку. Второе — уничто­жить воздушные цели. Первое звено — за мной, сен­соры в режим поиска на поверхности.

Я переключил свой сенсор на поиск наземных целей, и на мониторе появилась сетка, наложенная на топографическую карту поверхности. Постепен­но на сетке стали прорисовываться контуры строе­ний, потоки энергии, сведения о растительности и живых существах, их передвижение и тысячи дру­гих вещей, которые программисты сочли просто необходимыми пилоту истребителя. Я загрузил по­лученные данные в коммуникатор и передал их на «Возмутительный».

На коммуникаторе загорелся огонек у надписи «тактическая частота флота». Я нажал кнопку:

— Стрела-лидер слушает.

— Стрела-лидер, это адмирал Тавира. Доложите положение дел на поверхности.

— Сканирую город. Похоже, склады забиты под завязку. Если вы вышлете десантные челноки прямо сейчас, можно начинать погрузку,— я бросил взгляд на монитор. — Район вокруг складов выглядит без­людно. Похоже, каамаси бросились по домам, когда началась заваруха.

— Пусть там и сидят, тогда мы их не тронем.

— Я думаю точно так же,— ответил я. И соврал. Я думал не совсем так. Забирая припасы и оборудо­вание со складов, мы отбрасывали развитие колонии на несколько лет. Каамаси известны своим трудолю­бием, но укротить планету — труд нелегкий. Будь у них все необходимое: орудия труда, машины, они многого могли бы добиться, но мы лишали их этого. Хорошо хоть, что эффект от нашего налета не дол­жен был сказаться незамедлительно. И то легче.

— Я тоже рада, что вы согласны со мной,— Тави­ра связь окончила.

Я переключился на частоту «Стрелы»:

— Третье звено, доложите обстановку в районе космопорта.

Ответа не последовало, и это насторожило меня.

— Стрела-лидер вызывает третье звено. Доложи­те обстановку.

И снова — тишина была мне ответом.

— Стрела-два, за мной, Третий и Четвертый — продолжайте рекогносцировку,— я перекувырнулся на своем «когте» и поспешил к космопорту, всматри­ваясь в монитор сканнера, чтобы засечь любой на­земный огонь. Возможно, мои пилоты попали в заса­ду. Меньше всего на свете мне хотелось, чтобы Ремарт погиб, по моему приказу сев на поверхность планеты. Тавира будет очень расстроена, что я не дал ему перейти на новое место службы — в адмиральскую спальню.

Сканирование поверхности не выявило огня, зато все четыре «когтя» третьего звена целые и невреди­мые стояли на земле.

— Мне это не нравится, Второй. Поднимись по­выше и кружись над этим местом. Я спускаюсь вниз. Я посадил ТУшку, открыл люк, затем снял шлем и перчатки. После чего выдернул комлинк из шлема и убедился, что он работает и настроен на частоту эс­кадрильи. Прицепив комлинк на отворот летной куртки, я достал бластер и пояс с энергетическими батареями из набора для выживания. Выскочив из кокпита, я съехал по фюзеляжу на землю и сразу же бросился бежать. Я бежал к зданию терминала космопорта, и когда я увидел, что дверь его выжжена бластером, что-то засосало у меня под ложечкой.

Осознавая, что рискую, тем не менее я воспользо­вался личным резервуаром Силы и расширил сферу своей ответственности. Я сознательно прижал ее к земле, сделал плоской, в надежде, что советники Тавиры в таком случае не засекут меня, затем сфокуси­ровался на том, что происходило впереди, за посадочными площадками космопорта. Там, в джунглях, я обнаружил разнообразные жизненные формы и мно­жество домов каамаси. Среди них, на расстоянии примерно двух корускантских кварталов от меня, я нашел своих пилотов.

Одновременно на меня нахлынули страх и боль, но они исходили не от «стрелков». Я рванул туда, и обогнув небольшой холм по мощеной дорожке, выс­кочил на круглую просеку, где валили деревья для по­стройки домов.

Посреди этой опушки стояли Ремарт и его друж­ки, и около них полукругом стояли полураздетые ка­амаси с выпученными от ужаса черными глазами. Их, подобно барьеру, разделял флаер с двумя убиты­ми талассиацами. Третий талассианец — водитель — валялся рядом на земле. Рядом с ним лежал, припод­нявшись на одном локте, каамаси, левой рукой засло­няясь от замахнувшегося на него Ремарта. За повер­женным каамаси стоял на коленях еще один. Точнее, она. По худенькой фигурке и небольшому росту я до­гадался, что это девушка, даже девочка-подросток, потому что ее грудь едва была заметна под ее руками. Пурпурная раскраска на лицах обоих каамаси была одинаковой, из чего я сделал вывод, что это кровные родственники.

— Доложи, что происходит, Сасиру! — я вложил в этот окрик столько яду и злобы, сколько мог. — Сейчас же!

Ремарт вскинул голову и обернулся, чтобы по­смотреть на меня. Его дружки развернулись, и я уви­дел, что у них всех на плече или на груди висят блас­теры-карабины. Я посмотрел на каждого из них по очереди, но никто не смог долго выдержать мой взгляд. Когда я посмотрел на Ремарта, он широко улыбнулся:

— Ситуация под контролем, капитан. Вас это не касается.

Я продолжил наступать на него:

— Точно? — я посмотрел на лежащего на земле каамаси и увидел, что у него из ноздри течет струйка крови. Я бросил на него мимолетный взгляд, затем повернулся к Ремарту и сузил глаза: — Объясни, что здесь происходит.

— Я же сказал: вас это не касается.

— Я слышал. Сделай так, чтобы касалось,— я за­медлил шаг, так как заметил некоторые детали, ус­кользнувшие от меня раньше. Из вещевого мешка убитого водителя на траву высыпалась целая куча ювелирных изделий. Я никогда не видел украшений каамаси и теперь был поражен красотой и своеобра­зием серебряных и золотых вещей. Вряд ли работор­говец привез их с собой, чтобы вести меновую тор­говлю с туземцами. Поскольку на всех стоявших ря­дом каамаси не было ничего, кроме сандалий и коротких юбок, я сделал вывод, что талассианцы ма­родерствовали в этом квартале, когда Ремарт и его парни наткнулись на них и убили их.

Ремарт шагнул ко мне:

— Мы нашли здесь талассианцев и попытались их задержать. Они оказали вооруженное сопротивле­ние, и я, действуя согласно правилам, уничтожил их. Ремарт доклад окончил.

Я кивнул в сторону каамаси, лежащего на траве:

— Ас ним что случилось?

— Он ударил меня, и я дал сдачи.

Я нахмурился:

— А какого ситха тебя сюда вообще занесло?

Здоровяк Сасиру хитро ухмыльнулся, и его друж­ки тоже осклабились:

— Я хотел подобрать гостинец для адмирала.

— Поэтому ты решил ограбить пару домов, но уви­дел, что здесь уже хозяйничают талассианцы. Ты убил их и решил действовать по принципу «грабь награблен­ное»,— я смотрел на него немигающим взглядом.— А этот каамаси не захотел отдавать свое добро, так?

— Мы просто хотели, чтобы он поделился.

— Что ты говоришь! А я и не думал, что ты зна­ешь, что делиться можно не только заразными болез­нями со своими подружками,— я насупил брови.— С чего ты решил, что ты имеешь право на эти драго­ценности?

Ремарт посмотрел на меня с таким видом, будто я был идиотом и не понимал самых элементарных вещей:

— Мы же пираты. Мы всякие побрякушки заби­раем себе.

— Точно, только все добро мы собираем в общий котел, а потом делим. И ты это знаешь,— я покачал головой.— То, что адмирал Тавира потеряла голову, еще не значит, что правила тебя больше не касаются.

— Ой, правда?

— Правда,— кивнул я.

— Хорошо, тогда я буду во всем следовать прави­лам,— он навел свой карабин на каамаси, которого только что ударил.— Этот тип ударил меня. Он со­противлялся. Значит, я должен пристрелить его.

— Не смей!

— Как это? — Ремарт прищурился.— Выбороч­но подходите к правилам, капитан?

— Отнюдь, — я указал на каамаси левой рукой. — Он мой. Ты не можешь убить его.

— Что значит «ваш»? — сдвинул брови пилот.

— А то, что мне нужен слуга, я он подходит мне. Ты не можешь убить моего слугу,— я видел, как лицо Ремарта краснеет от злости.— И это приказ, Сасиру.

Ремарт пожал плечами:

— Знаете, не нравятся мне ваши приказы. И еще: мне кажется, что талассианцы вполне могли убить вас, когда вы смело вели нас на разведку этой местности. Все в это поверят. И меня выберут ко­мандиром эскадрильи «Скала» вместо вас.

— Возможно, только ты не получишь того, что хочешь на самом деле,— я швырнул карабин и пояс с энергетическими батареями на землю.— Даже если ты убьешь меня здесь, далее если все поверят в твою байку, все равно у всех в памяти останутся две вещи. Первая: я был командиром. И вторая: ты бьешь, как чадра-фан. Ты никогда не сможешь этого пережить, если только...

— Если что?

Я протянул руки вперед и поманил его к себе пальцами:

— Побей меня в драке на кулаках. Конечно, ты не сможешь — кишка тонка, потому что я умею по­стоять за себя.

Ремарт расхохотался и бросил свой карабин ве­домому:

— О, как я ждал этого момента. Ты хитростью победил меня в темноте, Иданиан. Сейчас прекрас­ный день... для того, чтобы сломать твои кости и про­лить твою кровь. Ты мой, парень.

Первый удар он решил нанести правой сверху, наотмашь. Я сделал небольшой шаг назад, затем поднырнул под Ремарта, схватил его за шиворот и швырнул на землю. Он оттолкнулся от земли и резко вскочил, в прыжке развернулся ко мне лицом и нервно замахал руками, намереваясь отразить лю­бой мой удар.

Но я остался стоять, где стоял, и расхохотался.

— Помнишь, я сказал тебе, что дам тебе право на один безответный удар? Ты промазал, так засчитаем этот за половину, согласен.

Осторожно, ступая короткими шажками, он сно­ва двинулся на меня. Левую руку он выставил вперед, а правую поджал к себе, готовясь нанести тяжелый удар. Он выбросил левый кулак, но мне нужно было всего лишь слегка наклонить голову, чтобы он пролетел мимо. Ремарт сделал еще один шаг и ударил пра­вой рукой, но я нагнулся и кулак пронесся над моим левым плечом. Он не успел подтянуть левую руку об­ратно к себе, и когда я оказался под ней, я подпрыг­нул и влепил ему такую пощечину раскрытой ладо­нью, что он развернулся и упал на одно колено.

Он быстро закрыл рукой красный отпечаток на щеке и сплюнул на землю. Затем медленно поднялся и принял боевую стойку.

— Это лучшее, на что ты способен, Иданиан?

— Просто разогреваюсь,— спокойно ответил я. Он приготовился отразить мою атаку, и я увидел, как у него в голове проносятся мириады контрударов. В отличие от Тикхо, Ремарт думал прямолинейно. Он ожидал от меня примерно того же, что сделал бы он сам. Собирался отражать удары которые, как ему ка­залось, я должен нанести.

Он явно не подозревал, что я не собираюсь дать его мыслям осуществиться.

Я пнул его правой ногой прямо в коленную ча­шечку. Его нога щелкнула и до упора изогнулась в об­ратную сторону. Но я не стал ломать ему колено, а быстро поджал ногу к себе. Когда Ремарт стал зава­ливаться назад, я снова ударил его, на этот раз — под дых. Он выпучил глаза и повалился на землю. Из его горла с противным хеканьем вырвалась длинная струя рвоты.

— Ого, да кишка у тебя не тонка! — я оставил его лежать на траве, а сам подошел к сумке с драго­ценностями и присел на корточки рядом с ней. Ук­рашения были просто изумительными: будучи изыс­канными, они в то же время обладали той вырази­тельной силой, которая так была присуща каамаси.— Ты не хотел отдавать Ремарту эти укра­шения. Почему?

Каамаси посмотрел на меня, потом на Ремарта, который медленно, но уверенно поднимался на ноги, затем снова на меня.

— Это наши фамильные драгоценности,— отве­тил он. — Наши семьи погибли на Каамасе, и это то немногое, что осталось у нас на память о них,— он указал на ожерелье с нанизанными на него фигурка­ми каких-то фелиноидов с золотыми глазами. — Моя дочь попросила вернуть ей это. Ваш громила потре­бовал от нее кое-что взамен и стал добиваться этого, когда она отказалась.

Я кинул ожерелье юной каамаси, склонившейся над отцом, затем встал и подошел к Ремарту. Он скрючился, держась руками за живот. Я знал, что это всего лишь уловка и он ждет меня, поэтому я прикинулся, что делаю шаг к нему, а сам остановил­ся. Он кинулся на меня с раскрытыми руками, пы­таясь повиснуть на мне, но я шагнул вправо и въехал ему кулаком в ухо. Удар повалил его на землю, и зубы громко клацнули, когда он приземлился на свою челюсть.

Я пнул его ногой по ребрам, затем отошел назад, слизывая кровь с разбитых костяшек пальцев.

— Это тебе за твою похоть.

Я подошел к мешку и собрал остальные драгоцен­ности, затем швырнул мешок одному из каамаси:

— Раздай эти вещи их владельцам.

— Капитан, но это наши побрякушки,— взревел ведомый Ремарта, Добберти.

— Больше не ваши,— я обернулся к Ремарту, ко­торый с трудом поднялся на карачки. — Ты идешь ко мне или мне подойти к тебе?

Он подошел. Даже подбежал. Воздев руки, как два огромных рога, он хотел схватить меня, сжать в объятьях, повалить на землю. В ближнем бою, в борьбе его размеры давали ему неоспоримое преиму­щество, и он хотел его использовать. Он хотел под­мять меня под себя и скрутить в рог банты. Я не со­бирался ему подыгрывать.

Подпустив его поближе, я стал заваливаться на­зад. Когда его руки уже нависли надо мной, я схва­тил его за грудки и потянул на себя. Падая на спи­ну, я уперся правой ему в живот, и когда он повалил меня, я выпрямил ногу. Он подлетел высоко в воз­дух, описал мертвую петлю и тяжело грохнулся на землю. Чтобы освободить ему место для приземле­ния, каамаси со своей дочерью испуганно шарахну­лись от нас, оказавшись еще дальше от основной толпы. Не успел Ремарт вскочить на ноги и бросить­ся на них, как я схватил его за волосы и помог ему подняться.

Он стал разворачиваться ко мне лицом, поэтому я отпустил его. Но лишь для того, чтобы левым хуком расквасить ему нос. Он завертелся и стал заваливать­ся назад, но я догнал его, въехал правым кулаком в живот, затем наотмашь долбанул левой рукой по морде. Кулак опустился на его скулу, как молот на наковальню. И молоту, и наковальне от этого не поздоровилось. Я почувствовал, как в левой руке что-то хрустнуло — должно быть, я что-то там сломал, но мне было наплевать на боль.

Резкий прямой удар превратил губы Ремарта в кровавое месиво и лишил его пары зубов. Он при­крыл руками лицо, затем убрал их — они были все в крови — и какое-то время обалдело смотрел на меня, словно не верил в происходящее. У него рот открылся от удивления. Зрелище было неприятное, так что я захлопнул его резким апперкотом. Видимо, перестарался, потому что Ремарт подпрыгнул и пова­лился на спину.

Несколько секунд он лежал и отплевывался кро­вавой слюной и зубами. Он выругался, забрызгав еще больше травы кровью, и посмотрел куда-то мимо меня:

— Не стойте вы как нерфы, тупицы! У вас же бластеры. Пристрелите его!

Я отпрыгнул в сторону и уже хотел использовать Силу, чтобы поглотить лучи бластеров, но я не успел даже начать концентрироваться. Голубая молния по­разила каждого пилота, одного за другим, и они по­валились на землю, дергаясь и извиваясь словно марионетки в руках у несмазанного дроида. Их бласте­ры упали на траву чуть раньше их самих. Каамаси с разбитым носом перенацелил мой карабин с них на Ремарта.

Я последний раз посмотрел на Ремарта:

— Если ты не понял, то на сегодня достаточно,— я подпрыгнул над его ногой — какая жалкая попыт­ка поспорить со мной! — и въехал ему носком сапога в висок. Он распластался по земле, и я уже занес ногу я нового удара, когда изумленный вздох каамаси остановил меня.

Я смотрел на Ремарта и тщетно пытался унять дрожь в руках. Я стряхнул кровь с правой руки и по­нял, что я забрызгал девушку-каамаси. Я хотел извиниться, но увидел ужас, застывший в ее глазах, и перевел взгляд туда, где стоял ее отец с моим караби­ном в руках.

Стоял, направив его на меня.

— Спасибо, что защитил меня,— я раскрыл ладони.— Не могу винить тебя в том, что ты собрался застрелить меня. На твоем месте я, наверное, посту­пил бы также.

— Вполне вероятно,— каамаси пожал плечами и опустил бластер, затем перевернул его и протянул мне. — Однако у каамаси слуги не стреляют в хозяев.

— Но я же несерьезно! Я сказал это только для того, чтобы он не убил тебя.

Синие с зеленым глаза каамаси блеснули:

— Знаю, только я говорю серьезно. Вы рисковали своей жизнью, чтобы спасти мою, как и я, когда хо­тел спасти свою дочь, своих друзей.

— Значит, тебе следует остаться с ними.

— Не могу, потому что этим я поставлю под уг­розу вашу жизнь,— он прикрыл свои огромные глаза и поднял руку с тремя пальцами: — Вы сказали этим людям, что вы берете меня к себе слугой, что явилось поводом для ужасной драки. Ваш подчиненный не выполнил приказ. Следствием этого явилась необхо­димость поставить его на место и доказать ваше главенство над ним. Если вы не возьмете меня с собой, он со своими дружками может состряпать совсем другую историю и очернить вас. Я буду живым дока­зательством пашей версии.

Я сдвинул брови:

— А что они расскажут о драгоценностях?

— Мы — мирный народ, беженцы с уничтожен­ной планеты. Кто поверит, что у нас есть что-то цен­ное? — правой рукой каамаси указал на своих сопле­менников. — Я Элегос А’кйа, Доверенный этого рай­она Морименто. Все, что есть ценного у меня — это эти несчастные. Защитив себя, я смогу защитить их.

Его слова, произнесенные грустным, но в то же время глубоким и искренним голосом, звучали весь­ма разумно. И все же мне не хотелось брать его с собой, к «выжившим». Даже под моим покрови­тельством гражданскому на Коуркрусе придется не­сладко.

— Я не хочу разлучать вас с дочерью,— я попы­тался его образумить.

Элегос покачал головой:

— Мы — каамаси. Мы хорошо знаем боль поте­ри близких и знаем, как унять эту боль. Она не оста­нется одна.

Я кивнул и принял бластер из его рук. Повернул­ся и всадил в Ремарта один заряд, затем снова опус­тил карабин.— Похоже, у меня появился слуга. Я буду в порту. У тебя есть час, чтобы попрощаться со своими. Если ты опоздаешь и я улечу без тебя, я пой­му тебя.

Каамаси одарил меня теплой улыбкой:

— Через час. Я буду пунктуален.

Я зашагал по дорожке к космопорту и левой ру­кой включил комлинк:

— Это Стрела-лидер. Если получится, вышлите мне пару пилотов, чтобы вытащить из грязи несколь­ко «когтей», и еще мне нужно эвакуировать птенцов, выпавших из гнезда.

Кто-то с «Возмутительного» ответил мне через пару секунд:

— Скала-лидер, у вас что там, какие-то пробле­мы?

— Есть немного,— я со свистом всосал кровь с разбитых костяшек. — Но все уже улажено.


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50