Майкл Стэкпол «Я - джедай!»

Я — джедай!

— Мой дед? — я уставился на Элегоса с открытым ртом.— Ты же говоришь не о Ростеке Хорне, правда?

Каамаси покачал головой и указал на один из стульев, стоявших в номере.

— Несколько часов назад вы спросили, можно ли мне доверять, и сообщили о планах, которые потре­буют моего доверия, если вас будут пытать и, воз­можно, убьют. Взамен я предлагаю вам кое-что не менее важное.

Я медленно сел. На золотистом пушке, покрывав­шем тело каамаси, сверкнули серебряные отблески, когда он подошел ближе к центру комнаты. Было за­метно, что он стал очень серьезным и собирался сде­лать то, что давалось ему не очень легко.

— Элегос, тебе не нужно говорить мне то, что поставит под удар тебя и твой народ. Даже будет луч­ше, если ты не будешь этого делать.

— Нет, я знаю, что я могу доверять вам,— каа­маси благосклонно улыбнулся мне. — Даже под стра­хом смерти вы не выдадите этот секрет.

Не зная, что сказать, я просто откинулся на спин­ку стула и сложил забинтованные руки на животе.

— Помните, я сказал вам, что память о важных со­бытиях у нас, каамаси, очень сильна и почти осязаема?

Я кивнул:

— Убийство оставляет у вас в памяти такой отпе­чаток.

— Верно. Или другие события, вроде рождения ребенка, или встречи со знаменитостью, или посеще­ние какого-то важного мероприятия,— тон Элегоса стал заметно мягче.— На языке каамаси эти отпе­чатки в памяти называются мемнии. Это воспомина­ния, которые состоят из эмоций, всех ощущений, а иногда еще чего-то невыразимого. Они подробнее любой голограммы и более важны, чем любой мате­риальный предмет, которым мы владеем.

Он провел кончиками пальцев по пурпурным по­лосам меха на плечах и вокруг глаз.

— Самое важное, что мы можем делиться мемниями с другими. Способность передавать мемнии ограничена кровными родственниками, поэтому наши кланы поощряют смешанные браки, создавая информационные коридоры между группами. По­скольку мы можем делиться своими воспоминания­ми и они не теряют своей силы, мы можем более полно общаться между собой. Вот почему мы ненавидим насилие и помогаем остальным обрести мир. Раскраска, как у меня, часто встречается в клане моей матери, клане Кла, в котором я родился и вырос. Мне довольно легко передать мемнию другому члену клана Кла и А, клану моего отца.

Я вскинул голову:

— Мой дед знал одного каамаси по имени Йиеник Ит’Клиа.

— Брат моей матери. У нас общая материнская линия. Я хорошо знал его и мы очень гордились, что он стал джедаем,— лицо Элегоса сияло от счастья.— Вы должны понять, что мы, каамаси, открыли в джедаях нечто особенное. Когда три или четыре поколения разлуки уже почти остановили передачу мемнии, и один из нас познакомился с джедаем и установил с ним мысленную связь, то мы смогли передать ему свои мемнии. Это было просто чудом для нас, и когда мой дядя стал джедаем, авторитет клана Кла возвы­сился многократно. Благодаря мемнии, которой по­делился со мной мой дядя, я и узнал тебя. У тебя гла­за Нейаа, его запах и его склад ума.

— Йиеник был твоим дядей? Где он сейчас? Ты можешь рассказать мне побольше о Нейаа?

Элегос несколько раз быстро моргнул и на секун­ду прикрыл лицо руками. Я начал вставать со стула, когда он поднял руку, чтобы остановить меня, затем собрался и продолжил:

— Извините. Моего дяди не было на Каамасе, когда наш мир был сожжен. Он уехал к другу на Алдераан и задержался там, чтобы убедить этого друга предоставить убежище для группы выживших с Каамаса. Он и остальные уцелевшие наши предводители решили, что нам нужно рассеяться и смешать раз­личные кланы во всех этих новых поселениях. И хотя на Алдераане было самое большое поселение бежен­цев, оно было не единственным.

Я почувствовал, как у меня кровь в жилах стынет.

— Он умер на Алдераане, — договорил за Элегоса я.

Каамаси медленно кивнул:

— Он столько лет ускользал от императорских охотников за джедаями, но не смог спастись во вре­мя взрыва планеты.

— Какое воспоминание моего деда он передал тебе? Ты можешь поделиться им со мной?

Элегос отрицательно покачал головой:

— Извините, но я не считаю вас настоящим дже­даем и другом, чтобы передать вам эту мемнию,— он поколебался. — И еще я не уверен, что вам захочется узнать это. Это воспоминание касается смерти ваше­го деда.

Я откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Все, что я знал о смерти деда, явилось мне в форме кошмара, но по крайней мере я мог относиться к этому, как к дурному сну. Мне даже и думать не хотелось о том, что я мог в мельчайших подробностях увидеть смерть деда и пережить все эмоции, связанные с этим.

— Да, ты прав. Возможно, на это воспомина­ние я не имею права.

— Пока что.

Я кивнул и снова открыл глаза:

— Пока что.

— В таком случае, нам нужно найти лекарство от этого,— каамаси опять улыбнулся, на этот раз хитро, и в его глазах блеснул хищнический огонек. — С чего начнем?

Я почесал забинтованной рукой свою бородку:

— Любая удачная операция начинается с развед­ки. «Возмутители спокойствия» собрали вокруг себя корабли и команды отовсюду, и это хребет, основа всех операций Тавиры. Если мы расшатаем этот союз пиратов и заставим их всех разлететься по домам, ад­миралу придется идти на все больший риск, и она начнет делать ошибки.

— Уничтожить планету пиратов — нелегкая за­дача для одного-единственного джедая с лазерным мечом.

— Точно, особенно когда у него нет этого меча,— нахмурился я.— Не думаю, что мне удастся скачать инструкцию по его сборке из Сети или обратиться с подобным вопросом к Люку Скайуокеру и немедлен­но получить подробный ответ.

— Даже мы на Керилте слышали о его академии джедаев. Неужели он не научил тебя этому?

Я моргнул:

— Я был там, только немного не поладил с масте­ром. У каамаси есть эквивалент поговорки «Разбом­бить космопорт, из которого ты только вылетел?».

— Вырвать с корнем растение после того, как срезал с него единственный цветок.

— Подходит. Я не могу быть джедаем без меча.

— Возможно, вам нужно снова посадить это рас­тение,— пожал плечами Элегос.

У меня что-то в голове щелкнуло:

— Не будем сажать заново, просто вырастим но­вое,— я вскочил и побежал в спальню. Там на ноч­ном столике валялась дека и стопка журналов-инфочипов. Я начал спешно перебирать их, отбрасывая ненужные на кровать. Наконец, я нашел тот, что ис­кал и торжественно вручил его Элегосу.

Каамаси в недоумении сдвинул брови:

— «Кореллианский садоводческий вестник»?

Я кивнул:

— Лучший друг Нейаа, человек, которого я счи­тал моим дедом, человек, который стал моим дедом, был достаточно мудрым, чтобы догадаться, какая ин­формация мне понадобиться, и дал ее мне с собой. В этих журналах есть статьи, написанные им. Я думал, что он вручил их мне, чтобы похвастаться своей рабо­той, и ни разу не перечитывал их,— я вздохнул.— Слишком много там ботанических терминов. Но там есть и описания генетических кодов гибридов. В этих кодах он и зашифровал записки Нейаа и его настав­ления, так что инструкция по собранию меча обяза­тельно должна быть там.

Элегос схватился за деку:

— Если позволите, я просмотрю все эти журна­лы. Возможно, удастся что-то найти.

— Хорошо,— я поднял руки.— Поскольку неко­торое время я не буду летать, у меня есть прекрасный шанс пошататься по городу. Я знаю довольно много о здешней жизни, но этого недостаточно. Как только я узнаю, какие структуры поддерживают операции «возмутителей спокойствия», я смогу разнести их к ситхам. Будет нелегко, но это необходимо сделать.

— Как часто говаривал мой дядя, «есть попытки, а есть успехи, но стория признает что-то одно из этого».

Я рассмеялся и хлопнул в ладоши, тут же под­прыгнув от боли.

— Ты занимайся расшифровкой, а я займусь лече­нием. Закончим с этими делами и двинемся дальше.

* * *

Пока я выздоравливал, я успел сделать много чего полезного, и мое скорое вознесение в ранг правой руки Тавиры немало помогло мне в этом. Когда меня спрашивали, например, почему я не воспользуюсь ванной с бактой на Коуркрусе, я отвечал, что не хочу выглядеть слабым в глазах Тавиры, чтобы она, не дай ситх, не подумала, будто я не могу терпеть боль. Это всех удовлетворило, хотя на самом деле целительная техника джедаев, почерпнутая Элегосом из ботанических журналов, многократно ускорила процесс за­живления ран. Однако я не спешил снимать повязки, потому что так я казался беззащитным, что шло мне только на пользу.

Я несколько раз по очереди обошел многочислен­ные пиратские банды на Коуркрусе и тепло был встречен различными лидерами. Они считали, что на­лаживать со мной хорошие отношения полезно для их карьеры. Я много времени проводил в «Угодьях» с «Риистарискими рейдерами» и командой «Красной новой». Если не принимать в расчет их животной необузданности, они были достаточно мирными парнями. Они не были таким тяжелым случаем, как «выжившие», и у них почти не было секретов от посторонних.

Шала Хатт и его банда глюкманов, напротив, были злобными до мозга костей. Они облюбовали себе огромный склад рядом с космопортом и перестроили его в стиле, который лучшего всего можно описать словом «старореспубликанский», потому что он выглядел так, словно его разрушили еще до образования Империи и с тех пор никто ничего не касался. Все вокруг было завалено обломками, осколками и про­чим мусором, а цвет доминировал ржаво-оранжевый с вкраплениями выжженных лазером черных пятен. Повсюду валялись дюраспластовые ящики, настолько старые, что их, казалось, забросило сюда взрывом со Звезды Смерти. И все это провоняло смрадом гнию­щей растительности.

Посередине ангара было нечто вроде арены в основании амфитеатра, который плавно поднимал­ся по направлению к северной стене. В средней его части находилось возвышение из дюракрита, на ко­тором обычно сидел Шала. Я где-то слышал, что молодые хатты могут быть весьма проворными и мускулистыми. Значит, Шала был старее грязи под ногами. Если вы представите каменную глыбу, ко­торая заплыла жиром и постоянно несет разную чепуху, пуская слюни, это и будет Шала. Этот хатт любил прошамкать какую-нибудь длинную фразу, а потом долго смеяться над собственной шуткой. У него был дроид серии 3ПО, который без устали переводил его бредни, но Шала так часто бил бедня­гу, что его правая рука выглядела так, словно его привязали к гравициклу и протащили по узким улочкам Вларнии.

Я улыбнулся дроиду:

— Скажи своему хозяину, что я нахожу его гос­теприимство весьма великодушным, но аллергия на большинство насекомых заставляет меня отказаться от угощения этих очаровательных крошек,— я кив­нул Шале, передал ему тарелку с жуками-хрустунами и завистливо облизнулся. Затем снова обратил свое внимание на двух небольших млекопитающих с бив­нями, которые схватились друг с другом, пытаясь ра­зодрать противника на куски. Они дрались изо всех сил, видимо, не зная, что Шала собирается пообедать победителем.

Самом интересным в складе Шалы было то, что внутри он казался значительно меньше, чем снаружи, потому что был завален грудами хлама. Если бы я не врубил зону контроля, то не мог быть уверен, не при­таились ли за мусорными кучами телохранители Шалы, готовые в любой момент открыть огонь по непрошеным гостям. В этот раз я их не обнаружил, зато почувствовал присутствие людей, возившихся за фальшивыми стенами строения и за грудами метал­лолома и пластала.

Я снова улыбнулся и смахнул со щеки каплю кро­ви бивненосца. Бивненосец-победитель отчаянно за­визжал, когда Шала схватил его и свернул ему шею, затем откусил его голову. Он предложил этот делика­тес и мне, но я вежливо отказался, поэтому он швыр­нул его другому обитателю склада. Последовала жес­токая драка, и я искренне надеялся, что Шала уже насытился бивненосцем и больше никакой победи­тель смертельной схватки не станет очередным блю­дом его обеда.

Самой закрытой бандой на Вларнии были пираты с «Черной звезды». Они устроили штаб-квартиру в кантоне «Нора минокка», но посторонних туда не пускали. Гости могли сидеть только в небольшом хол­ле и наблюдать, как пираты один за другим подходят к двери, вмонтированной в одну из стен, набирают секретный код и заходят внутрь. Я понятия не имел, что происходит там, но те из гостей, кого приглаша­ли пройти туда, излучали радость, как термоядерный реактор излучает тепло.

Собирая все эти сведения, я старался свести ис­пользование Силы к минимуму. Конечно же, я не хотел, чтобы меня засекли, но еще я не хотел преж­девременно привлекать внимание странными проис­шествиями во Вларнии. Самым легким путем уско­рить падение «возмутителей спокойствия» было бы взять меч в руки и начать сечь головы пиратам. Они наверняка испугались бы и разбежались кто куда, но тогда к возвращению Тавиры на Коуркрусе остался бы я один и кучи обезглавленных трупов. Вряд ли Леонии будет трудно в таком случае выяснить ис­точник проблем.

Но еще большей проблемой в таком случае стало бы то, что я превратился бы в кровавого серийного убийцу. Да, вряд ли кто-то из пиратов будет когда-нибудь выдвинут на звание «Альтруист года», но не все они заслуживали смерти. Например, Кает и Тиммсер были просто хорошими пилотами, которых жизнь забросила к «возмутителям спокойствия». По­пади они в Альянс, они бы сейчас боролись против Тавиры. Я хотел дать им шанс исправиться, и мне нужно было убедить их: то, что они делают — зло, и от него надо поскорее уходить, убегать, улетать, уно­ситься.

У меня был один невидимый союзник в выполне­нии этой задачи: все мои будущие жертвы были кос­мическими бродягами. Когда паришь в невесомости, не зная, вынырнешь ли ты из очередного прыжка че­рез гиперпространство в нужной точке или посреди пылающей звезды, поневоле делаешься немного суе­верным. Многие годы я носил медальон джедая как амулет на удачу. Я внедрился к «возмутителям спо­койствия» потому, что внял вещему сну. Если все вокруг пойдет кувырком, если над ними нависнет злой рок, даже самые грубые «возмутители спокой­ствия» начнут присматривать новые планеты поспо­койнее.

Посещая разные места сбора пиратов, я старался как можно подробнее запомнить планировку зданий и все пути отхода. Игра, в которую я собирался сыг­рать, была весьма опасной, но мне нужно было одержать в ней победу, поэтому я делал все, чтобы заранее просчитать все возможные пути развития ситуации.

Примерно через неделю, собрав достаточно ин­формации, я начал планировать свою кампанию. Я разложил все по полочкам, продумал, по кому и как следует нанести первые удары, а к кому перейти по­том. Мне нужно было поддерживать напряжение, но в то же время бить в разных местах, чтобы меня нельзя было просчитать и заманить в ловушку.

Это было нелегко, но если бы это было просто, эта работа была бы не для джедая.

* * *

Недоставало всего одной детали, чтобы я мог осу­ществить задуманное.

Мне нужен был лазерный меч.

Элегос довольно быстро нашел инструкции моего деда по созданию лазерного меча, и я едва не упал духом. Перечень деталей, необходимых для его созда­ния, был довольно специфичен, и в обычном магази­не такой список покупок отоварить было сложно. Но что еще важнее, шаги по сборке меча включали себя многочисленные упражнения и длительные медита­ции, через которые необходимо было пройти ученику-джедаю. Если бы я подошел к процессу, описанному Нейаа, буквально, то вряд ли уложился бы в месяц, а у меня и месяца не было. Знаю, нетерпение и спешка — это от темной стороны, но я искренне надеялся, что процесс можно ускорить, чтобы я успел сделать все, что задумал.

Первым шагом был сбор необходимых деталей. Лазерный меч, элегантное и смертельное оружие, был не так уж и сложен. Собрать части для сборки меча было совсем несложно. Для рукояти, например, я подобрал на свалке обломок руля гравицикла с ручкой акселератора. Диметрической цепью контура активирования стал контроллер ведения огня крупнокалиберной ионной пушки со старого корабля — это ценное приобретение я сделал у Шалы, когда хо­дил на очередной бой бивненосцев. Разъем подзаряд­ки и электрические цепи прекрасно подошли от комлинка. Отражатель луча лазера с разбитой ТУшки прекрасно подошел для параболической апертуры потока высокой энергии, формирующей клинок. Диатронный контур питания лазера с той же раскуроченной лазерной пушки превратился в сверхпро­водник для передачи энергии от питающего элемен­та к клинку. Кнопки и переключатели найти было легко, а любезная Тавира, подарив мне графинчик и бокалы для виски, снабдила меня драгоценными камнями для десятка лазерных мечей.

Самым сложным при создании лазерного меча было найти такой питающий элемент, который мог бы накапливать достаточно энергии для создания и подпитки клинка. Согласно инструкции, аккумулятор требовался довольно примитивный, но за многие годы, прошедшие с момента ее написания, техника шагнула вперед, и я замучился искать этот раритет. Новые элементы питания были куда мощнее описан­ных моим дедом, но я не думал, что это будет пробле­мой. В конце концов, когда я внимательно перечитал инструкцию, я понял, что была важна не столько при­рода питающего элемента, сколько метод интеграции остальных компонентов.

Центральной точкой джедайского ритуала созда­ния лазерного меча была первая зарядка питающего элемента. Мой дед высмеивал широко бытовавшее заб­луждение, что джедай через свой меч фокусирует Силу. Он предполагал, что оно возникло из-за того, что кто-то увидел, как собирают и заряжают меч. Джедай, осто­рожно манипулируя Силой, связывал все компоненты вместе — соединяя их не просто на материальном или механическом уровне, добиваясь невероятно высокой эффективности своего оружия. Без этой важной операции клинок рано или поздно откажет джедаю.

Не успел я придумать, как услать Тавиру от себя еще на один месяц, Элегос расшифровал одно инте­ресное примечание к инструкции по сборке меча. Оказалось, что во время Войны клонов мастера-джедаи разработали способ создавать меч за два дня. Нейаа сам применил этот метод, заострив внимание на том, что им можно пользоваться только в самых крайних случаях и ни в коем случае не спешить при этом. Я еще раз перечитал эти наставления и почув­ствовал, что ко мне возвращается уверенность и уми­ротворенность. Я знал, что эти слова написаны не для меня, но они глубоко запали мне в душу. Поспешай без паники, действуй вдумчиво.

Я начал успокаиваться и упростил свой образ жизни. Я пил только воду и ел только пресный нудл. Я убрал все подарки Тавиры из спальни и спрятал их в шкаф. И вот я сел посреди комнаты, разложив око­ло себя полукругом различные части будущего меча. Я внимательно осмотрел каждый из них при помощи Силы и уяснил для себя его значение. Мои руки со­единят эти детали, но я хотел, чтобы они срослись и представляли из себя не просто набор проводов и железок, а нечто целое и неделимое.

Я вставил кнопку активации на ее место на ру­кояти и подключил контакты к цепи диметрического контура, затем вложил его в эфес и накрыл экранирующей прокладкой, чтобы предотвратить малейшие утечки энергии их сверхпроводника. Пос­ле чего установил на место драгоценные камни, предназначенные для фокусировки лучей и созда­ния клинка. В качестве постоянной энергетической линзы я использовал дуринфайр. Именно этот ка­мень придавал серебристый цвет клинку моего деда. В два других отверстия я вставил бриллиант и изумруд. Я не знал, какой цветовой эффект получу от изумруда, но надеялся, что бриллиант придаст клинку яркий блеск.

На тот конец рукояти, откуда должно было по­являться лезвие, я прикрутил апертуру потока высо­кой энергии. Она будет нейтрализовывать заряд клинка и послужит твердой его основой, не давая лучу попасть на руки и повредить их. Трудно разма­хивать лазерным мечом, если его клинок вопьется в твои же пальцы.

Я установил на место незаряженный энергетичес­кий элемент, затем подсоединил его провода к разъему для подзарядки. Ввернув разъем в основание рукоя­ти, я не стал закрывать его защитным кожухом, по­тому что мне нужно было зарядить энергетический элемент в первый раз. Я протянул руку и взял провод подзарядки, идущий от небольшого трансформатора, который я одолжил у механиков. Затем вставил про­вод в разъем на рукояти меча.

Положив палец на кнопку включения трансфор­матора, я сделал глубокий вдох и впал в транс. Я знал, что искусство виртуозного владения материей, и со­здание из нее оружия доступно только величайшим мастерам-джедаям типа Йоды, но тот же по сути процесс — создание лазерного меча — был настоль­ко изучен и превращен в ритуал, что студент мог с этим справиться. Это было почти забытое искусство, но связь с прошлым не была разорвана, и собирая меч, я словно получил в руки наследие джедаев.

Я нажал на кнопку, и тонкий поток энергии на­чал заполнять батарею. Я раскрыл себя перед Силой, и прикоснувшись к рукояти меча, окутал ее облаком Силы. При этом в оружии начали происходить внут­ренние превращения, чуть изменились взаимодей­ствия элементарных частиц и все больше и больше энергии потекло в мой меч. Я не совсем понимал природу этих изменений, но я знал, что они происхо­дили не только с мечом, но и со мной.

Когда я стал проводником Силы, во мне про­изошло объединение двух личностей, которыми я был. В результате слияния появился новый человек, которым я буду до самой смерти. Я все еще был пи­лотом: немного надменным, со здоровым самолюби­ем и готовым к бою и самым трудным заданиям. Я остался корбезовцем: следователем и буфером между всеми добропорядочными жителями Галактики и той грязью, которая хотела поглотить их.

И я был джедаем. Я был наследником традиции, насчитывающей десятки тысяч лет. Джедаи были ос­новой стабильности в Галактике. Они всегда проти­востояли злу и тем, кто жаждал власти ради власти. Личности вроде Экзара Куна и Палпатина, Дарта Вейдера и Трауна, Исарда и Тавиры — все они были язвами общества, которые лечили джедаи. Там, где не было джедаев — и зло процветало.

Там, где был хоть один джедаи, зло было обречено.

Как и в случае с мечом, за произошедшие со мной изменения нужно было платить дорогую цену. То, что позволила мне сделать Сила, также налагало на меня огромные обязательства. Действовать без тщательного продумывания и планирования было те­перь невозможно. Я должен быть предельно уверен во всем, что делаю, поскольку один неверный шаг мог привести к катастрофе. Я знал, что действовать вовсе без ошибок у меня не получится, поэтому надо принять меры, чтобы свести к минимуму их послед­ствия. Этого недостаточно, чтобы осчастливить всех на свете, но я должен был постараться и сделать все возможное.

От новых обязанностей, которые я принял на себя, отказаться было нельзя. Как и дед, я мог выби­рать, где и в каком качестве мне появляться, но за­быть о долге или оставить его дома было невозмож­но. Мое служение другим должно быть полным и непрерывным. Я должен утверждать и защищать жизнь повсюду каждый день, каждый час, каждую секунду своего существования и еще немножко.

Я услышал какой-то звук и открыл глаза, расте­рянно моргая.

— Элегос?

Каамаси стоял надо мной, протягивая мне стакан воды.

— Получилось.

Я последний раз моргнул, затем взял стакан и стал жадно пить. Опустив стакан, я утер пролитую воду с бородки и почувствовал, что у меня на щеках приличная щетина.

— Как долго? — спросил я.

— Два с половиной дня,— каамаси улыбнулся и забрал у меня пустой стакан.— Не так быстро, как ваш дед, но приемлемо.

— Кто-нибудь заметил мое отсутствие?

— Заходили пару человек, но я сообщил им, что вы в крутом пике, ну, в запое, проще говоря. Они сказали, что понимают вас, ведь вы отмечаете радост­ные перемены в судьбе,— он поставил стакан на сто­лик и вышел в гостиную.— Пока вы были заняты делом, я тоже не сидел сложа руки и нашел достой­ное применение одному из подарков Тавиры. Фасон я взял из мемнии о вашем деде.

С этими словами он показал мне зеленый плащ джедая, с черным поясом и такого же цвета накидкой:

— Мне кажется, размер должен вам подойти.

Я кивнул и взмахнул мечом. Нажав на кнопку ак­тивации, я вызвал к жизни серебристый клинок при­мерно в метр длиной:

— Лазерный меч и одеяние джедая. Похоже, на Коуркрус спустилась справедливость. Ну что ж, давно пора.


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50