Майкл Стэкпол «Я - джедай!»

Я — джедай!

Красавчик, возникший на пороге ванной комнаты, являл собой настоящее произ­ведение гримерного искусства. Сим пар­нем, конечно же, был я. На меня во все глаза глядела Йелла, специально для этого и заглянув­шая на огонек.

— Ну и что ты думаешь?

Взгляд карих глаз цепко пробежался по стройной мужской фигуре, затем вернулся к новой прическе и бороде.

— Неплохо, мой мальчик, совсем неплохо. Но никакого намека на зеленый.

— Переборщил с краской?

— Есть немного.

— Сейчас мы все исправим, госпожа.

Красавчик снова скрылся в ванной. Вернулся он, вытирая шею белым полотенцем. От зеленых разво­дов не осталось и следа.

— А теперь?

— Теперь замечательно! — она откинула голову, и золотистая прядь скользнула на глаза.— Теперь выглядишь старше. Усы и эта гнусная бородка меня­ют тебя настолько, что не будь я твоим старым бое­вым товарищем, у тебя появился бы шанс.

— Шанс на что?

— На все.

— А чем тебе не понравился зеленый колер?

— Слишком смело. И, согласись, лучше белый, чем зеленый. Благородная седина... Кстати, а ты вни­мательно прочитал инструкцию на коробке с гелем?

— Вроде бы.

— Выучи наизусть. Время от времени придется подкрашиваться, и важно знать пропорции. А то вместо белых прядей превратишься в ганда.

— А волосы на мужественной груди также нуж­даются в окраске?

Йелла прыснула в кулак.

— У натуралов все одного цвета. И помни, здесь пропорции иные, а то опять засверкаешь изумрудны­ми пятнами. Хотя должна признаться, что в про­шлый раз цвет бородки удивительно сочетался с цве­том твоих глаз.

— М-да, чего только не узнаешь. Надеюсь, что все займет не более одного года, иначе я свихнусь. Никогда не думал, что покрасить волосы так сложно.

— Привыкнешь. Правда, кто-то говорил, что со временем средство приводит к облысению.

— Спасибо, утешила.

— Давай поговорим обо всем за обещанным то­бой завтраком.

— Хорошо, хотя, признаться, еда — последнее, о чем я думал в последние две недели.

— За свою скрытность будешь отдельно наказан. Я-то думала, что мы друзья, но когда твоя жена не­ожиданно исчезла, ты ни словом не обмолвился.

В устах другой подобная фраза выглядела бы фри­вольно, но только не в устах Йеллы.

— Извини.

Но старого боевого товарища было не унять.

— Ты должен был мне сказать,— она погладила меня по обнаженному плечу.— Ты же помог мне, когда я потеряла Дирика. Вот уж не думала, что подобное произойдет и с тобой. И не вздумай больше ничего от меня скрывать.

Я послал разгневанной женщине обаятельно-хам­скую улыбку — самое обезоруживающее средство в таких случаях:

— Я действительно хотел с тобой поговорить. Но закавыка в том, что ты служишь в разведке Новой Республике, и я боялся тебя подставить. Конфликт между дружбой и службой — дело нешуточное. Нет, подожди. Я довольно давно тебя знаю и безмерно уважаю за профессионализм. Также почти всем изве­стно твое безудержное стремление поступать по совести, чтобы всем было хорошо, далее в ущерб твоим собственным интересам. Ценю и за это весьма ред­кое качество. Именно потому не хочется подорвать репутацию самой прекрасной и умной женщины-разведчицы.

М-м, интересно, как этим бестиям удается столь обворожительная мимика!

— Сэр, ваша забота очень трогательна. Но я вполне взрослая, и все решаю сама. Это раз. А преж­де, чем затевать что-либо, предпочитаю получить ин­формацию. Это два. Например, о «возмутителях спо­койствия» говорили на инструктаже в твоем родном Разбойном эскадроне.

Бровь свежевыкрашенного блондина артистично взлетела вверх:

— Но ведь то не что иное, как слухи?

— Слухи. Сплетни. Домыслы... — прелестные губы изогнулись в иронической ухмылке. — Во вре­мя ранних набегов, когда еще Леония Тавира снис­ходила обследовать результаты собственных деяний — места разрушений, покинутые дома,— так вот именно тогда наши осведомители сообщали о странноватых, закованных в доспехи фигурах, со­провождающих жестокую красавицу. Двух. Муж­ской и женской. Их описывали как очень похожих на Вейдера. Допрос Риизоло дополнил уже имею­щиеся сведения.

— Как только ты произнесла «Вейдер», мне сразу стало не по себе. Мы говорим о масках, покровах и тяжелом дыхании или же они используют Силу, что­бы придушить собеседника на расстоянии? Или еще как-то играют с Силой?

— Ничего, кроме образов, хотя Риизоло настаи­вал на том, что тени — особые. Но вот вопрос, а можно ли ему доверять? У меня сложилось впечатле­ние, что он рассказывал только то, что мы хотели ус­лышать. Чтобы спасти свою шкуру, Риизоло продал бы кого угодно и как угодно. Из всего того, что мы знаем о Тавире самым достоверным кажется следую­щее — она создавала образы своих спутников, они могли появляться сразу же в нескольких местах. Во всех отчетах говорится о ее внешней привлекатель­ности, но помимо этого, она обладает и чрезмерным тщеславием.

— Интересная информация. Спасибо. Итак, что дама изволит на завтрак?

Изящная ручка щелкнула не менее изящными пальчиками:

— Здесь неподалеку есть одно потрясающее мес­течко. Обещаю, твой вес после трапезы тебя приятно удивит.

— Что ж, пора привыкать. Не думаю, что в ака­демии нас будут кормить разносолами.

Мокрое измятое полотенце полетело в угол. Свис­тун явно за это не похвалит, но стены нового учебного заведения спасут меня от праведного гнева. Все воз­вращается на круги своя. Поневоле вспоминается ака­демия КорБеза. Круглосуточные тренировки, длинные пробежки, упражнения, классы, теория и практика. Все то же меня ожидает в академии на Йавине.

— Ты слишком мрачно смотришь на жизнь. Раз­ве плохо быть элитой среди элиты.

— Скажешь тоже...

— Клянусь говорить правду, одну только правду и ничего кроме правды. Все будет хорошо, Корран. Или мне тебя называть Кейраном?

— Пока Корраном.

— Хорошо. Ты что, уже готов сожрать иторианца?

— Хорошая еда, но хочется что-нибудь более пи­тательное, богатое протеином.

— Пора отправляться в новое местечко, оно не­давно открылось — два сектора вниз, и мы уже там.

— «Кавсрах» Кар’улорна?

— По слухам, там готовят что-то потрясающее из минокк.

— Минокк? Действительно, потрясающе. Впро­чем, что толку спорить. Дай мне пару минут надеть что-нибудь подходящее, и я к твоим услугах.

Пока я переодевался, Йелла переговорила с город­ским информаторием и выяснила, что ресторанчик находится даже гораздо ближе, чем предполагалось. И мы решили отправиться туда пешком. Прогулка сразу настроила на сентиментальный лад. Мы оба ста­ли предаваться ностальгическим воспоминаниям.

— А ты никогда не думала, куда отправишься, когда все закончится?

— Я никогда не думала, что это все, как ты выра­жаешься, когда-нибудь закончится. Но если все-таки случится, то, наверное отправлюсь путешествовать. Я всегда думаю о сотнях миров, которые так хотелось бы посмотреть. Дирик тоже об этом мечтал... И еще Корускант. Правда, тогда я считала его весьма урбанистичным.

— А теперь?

— Теперь это отнюдь не единый бескрайний го­род, а много-много небольших городов. Раньше он был большим и серым. Сейчас мне он нравится боль­ше,— она хитренько улыбнулась мне.— Но мне хочется познать какой-нибудь другой мир. Напри­мер, Алакату.

— Попроси Кракена. Пусть пошлет тебя что-ни­будь там разведать.

— Предпочитаю не просить сильных Галактики, сами предложат. Да и честно говоря, совершенно не желаю возиться с пиратами.

— Обратись к Веджу. Уж он-то обязательно со­образит. Тем более, отпуск ему не помешает.

— Идея! Пожалуй, так и сделаю... Вот мы и пришли.

Она указала на ярко-красный светящийся шар на нижнем уровне.

Мы спустились.

Ресторанчик «Кавсрах» Кар’улорна оказался ми­лым местечком. Правда, в основном здесь собирались тви’лекки. Мы сочли это добрым знаком, хотя усади­ли нас за уютный столик с прекрасным видом на... кухню. Поскольку в разговоре тви’лекки используют свои лекку точно так же, как люди — руки, зал боль­ше напоминал серпентарий.

Я взглянул на голографическое меню:

— Напомни мне, я не хочу ничего, связанного с лапшой.

Она рассмеялась и указала на третью сверху строчку. «Минокки по-коронетски. Волшебное соче­тание маринованных минокк, орехов вуейлу и иторианского чале под соусом лум».

— Звучит потрясающее. Но жареный горнт зву­чит еще более привлекательно. Напоминает шутку, которую мне давеча выдал Ведж.

— Про крайт-дракона?

— Слышала ее? Значит, говорила с Веджем?

— Существует биллион шуток про крайт-драконов. И, похоже, я слышала их все. Они очень популяр­ны у нас в отделе,— некоторое время Йелла разгляды­вала поверхность стола. — Нет, с ним я не говорила.

К счастью, в этот щекотливый момент к нам по­дошла официантка и приняла заказ, сообщив, что прекраснее выбора нельзя было сделать. Но нервное подергивание ее лекку навело на мысль, что лично она охотнее выпила желчь ранкора, чем стала бы есть жареного горнта. Я не позволил ей запугать меня.

— Пожалуйста, побольше подливки.

Стоило нам снова остаться одним, и опять воз­никла напряженная тема:

— Слушай, а что между вами двоими происходит? Вы настолько похожи в своем желании остаться одинокими, что так и хочется, чтобы вы были вместе. Вы неплохо ладили друг с другом. Ты ему нравишься, он тебе нравится, в чем дело, ребята?

Йелла изучала свои безупречные ногти, не зная, как ответить на в общем-то простой вопрос. Про­стые вопросы, как правило, и оказываются самыми сложными.

— Хотела бы я сама знать, что происходит. Каж­дый из нас спрятался в свою раковину и не хочет сде­лать первый шаг. Он был таким понимающим, таким внимательным, когда вернулся Дирик, ни словом не намекнул ему на наши отношения. А когда Дирик умер, он больше всех помогал мне. Ты прекрасно знаешь, в чем заключаются наши служебные обязанности. Как следствие — времени, чтобы побыть вме­сте, не так уж и много. Сейчас у него к тому же по­явились новые обязательства, которые занимают по­чти круглые сутки.

Да, если кто не в курсе, «он» — это Ведж Антиллес и никто иной. Интересно, что за новые обяза­тельства, которым он посвящает «почти круглые сут­ки»?

— Да, но ты вполне можешь убедить его уделять больше времени тебе!

— Мне бы хотелось так думать, но... я не знаю,— она полола плечами.— Помнишь инспектора Сассич, которую неожиданно сделали главой КорБеза? Ей едва исполнилось сорок.

Еще бы я не помнил!!!

— Она послала мужа в самый дальний уголок Га­лактики, купила тот чирк флаер 3РКс-29 и принялась брать уроки езды у близнецов вдвое младше нее.

— Критиковали ее все кому не лень. А ты жаж­дал оказаться на месте тех близнецов.

— Нет, я мечтал о таком флаере,— я рассмеял­ся.— Тогда бы у моей матушки точно бы появился повод покритиковать любимого сына. Но ты бы слы­шала, что она говорила про Сассич!

— Разве твоя мать хоть раз сказала о ком-нибудь что-то резкое?

— Я этого не говорил. Насколько я помню, мама сказала, что «инком 3Кс-26» — более практичный драндулет. Вот все, на что она способна по части кри­тического анализа. Она всегда думала, что болтовня — самое последнее, чем могут заняться люди. Но мы, кажется, говорили о Ведже, нет?

— Я думаю, у него сейчас переломный момент. Не так давно ему пришлось взять на себя ответствен­ность за решение, которое многим людям стоило жизни. Не хочу сказать, что кто-то другой мог при­нять решение и получше... но он никак не может смириться с законами бытия. Он такой. И всегда та­ким был. И всегда должен принять решение сам. Он ведь ненамного старше тебя, всего на два года. Но пока ты еще был ребенком, ему судьба уже устроила веселую жизнь. Смерть родителей, необходимость самому зарабатывать себе на еду, риск...

— Время, проведенное с Бустером Терриком...

—... у него ни разу не было шанса побыть самим собой. Мне кажется, он получил сейчас такую воз­можность и пытается ею воспользоваться. Не увере­на, что напоминания о прошлой жизни — то, что ему сейчас нужно больше всего.

Анализ ситуации поверг в откровенное уныние. Я тепло и нежно относился к ним обоим, а тут такое... Но, в конце концов, его характер она всегда знала лучше всех.

— Означает ли сказанное тобой, что в ближай­шее время мне не стоит ждать радостных известий о вас двоих?

Слабый кивок. И ослепительная улыбка официантке, поставившей перед нами тарелки.

— О, спасибо! Запах удивительный. Просто слюнки текут.

Соврала... Я внимательно разглядывал чашу, на­полненную подливкой. На поверхности жижи плава­ли комки — цвет их менялся от бурого до болотного.

— Уверен, что в академии кормежка еще хуже...

Официантка витиевато изобразила лекку фразу «я вас предупреждала» и удалилась.

Йелла находилась в лучшем положении. Отпра­вив кусочек маринованного минокка в рот, она заж­мурилась и с наслаждением прошептала:

— Великолепно!

Аромат выбранного ею блюда добрался до меня и защекотал ноздри. А в моей тарелке дымилось что-то обугленное и явно неаппетитное. Надеюсь, это дей­ствительно горнт. Подцепив на вилку шмат мяса, я поднял его на свет, скрупулезно разглядывая черные волокна. Знаете, что главное при посещении межга­лактического ресторана? Выбирать то же, что и твой спутник. Если ошибешься, будет не так обидно, ведь ошиблись оба.

— Рад за тебя.

Крепкий мужской желудок воспринял данную сентенцию как величайшее оскорбление.

— Сам виноват. Тви’лекки считают горнта едой для туристов со всеми вытекающими отсюда послед­ствиями. С тем же успехом мог бы заглянуть в кан­тону и заказать молока.

— Поделись с другом обедом...

— Никогда! Ладно уж, бедолага — подставляй тарелку.

Блаженные минуты, когда нужно лишь жевать и ни о чем не думать. Но, выяснилось, не думать я не умею.

— Йелла, иногда я склоняюсь к тому, чтобы при­знать Свистуна гением.

— Почему?

— Если бы впереди не маячила академия джедаев, а позади — файл с голосом отца, я бы точно со­шел с ума. Не знаю, что бы я делал.

— Ты не прав. Орден — твой путь. Рано или по­здно ты все равно пришел бы к пониманию этого по­стулата. Даже если бы сейчас рядом сидела Миракс, ты не переменил решение и все равно отправился бы в академию.

— И чем только питаются такие умницы?

— Минокками. Маринованными. Вдобавок не за­бывай, что мы партнеры. За годы, проведенные вме­сте, я изучила тебя вдоль и поперек. И поверь, друго­го такого специалиста не существует. Знаешь, почему ты первый и единственный, кому удалось сбежать с «Лусанкии»? Потому что ты ни за что не позволил бы Исард взять над тобой верх.

— Хорошо, ну а при чем здесь академия?

— Ты всегда хотел быть лучше всех, а рыцарь-джедай самое подходящее амплуа. Посмотри на себя. Ты всегда начинаешь учиться раньше, чем начи­нается сам процесс обучения. Такова твоя натура.

Я молча жевал горнта. Жевал и думал. В сообра­зительности моему партнеру не откажешь. Взяла и разложила всю психологию по полочкам. А пищевой дискомфорт и отвратительный вкус только усилили общее восприятие.

Наблюдая за моей мимикой, Йелла не смогла удержаться от смеха. Ну, вот к имеющимся заслугам, кажется, приписали еще одну — умение забавлять. Не возражаю. От такого дара не отказываются.

— Корран, ты много лет боролся, отказываясь от собственного предназначения. Боролся и не понимал, что твоим единственным противником был ты сам. Сейчас все изменилось. Люк будет превосходным на­ставником, даже не сомневаюсь. Таким же, как ког­да-то был Ведж. И я уверена, ты не повернешь назад. Изменив свою судьбу, ты, возможно, изменишь Все­ленную.

Горнт плотным куском стоял в горле. Угораздило же заказать такое неудобоваримое блюдо!

— Вообще-то могла бы сказать мне об этом го­раздо раньше?

— Пыталась. Несколько раз. Но иногда ты быва­ешь столь невыносимым в своем упрямстве!

— Я потерял столько времени. Все могло случить­ся уже тогда, после смерти отца.

— Да. Могло бы. Если бы ты доверял Люку. Его интуиции, его знанию, опыту, чувствам. Но вот пара­докс: только когда ты сам понимаешь, кто ты и за­чем, только тогда можно что-то менять. Слова других — чужой путь, может быть, соблазнительный и кра­сивый, но чужой. Тогда самым важным ты считал службу в КорБезе. И был прав.

— А сейчас?

— Сейчас старые привычки отмирают, появля­ются новые. Кстати, еще минокка не хочешь?

— Нет, спасибо. Я проложил этот курс, я и буду лететь. Оставим несчастного горнта покоится здесь, никогда его не бери.

Некоторые части тела, в частности желудок и зубы, со мной согласились.

Мы помолчали, испытывая вполне понятную не­ловкость: позади остались признания и доверитель­ная беседа, впереди — неопределенность.

— Йелла, мне хотелось задать тебе один вопрос...

— Задавай.

— Я со многими говорил о своем решении, кро­ме деда. Может быть, стоит сейчас отправится в Кореллию и поговорить, а после вернуться обратно?

Она задумалась.

— Не думаю, что его противники до сих пор ве­дут за Ростеком слежку, так что относительно встре­чи с ним, проблем не возникнет. А вот в отношении самого путешествия и пребывания там, я не так уж уверена. Если тебя опознают, то Ростек уже ничем не сможет помочь. Мне бы, например, не хотелось по­пасть в руки тамошнего правительства.

— М-да. У меня сложилось впечатление, что пос­ледняя голограмма, которую дед мне отправил, дош­ла с повреждениями. Кто-то любопытный и нетерпе­ливый был явно не прочь поинтересоваться ее содер­жанием.

— Очень большой риск, Корран. А времени рис­ковать уже нет. Представь, если разведка Кореллии тебя обнаружит? Так что лучше не стоит скоропали­тельно отправляться с визитом.

— Пытаешься предостеречь?

— На то и существуют друзья. Не упрямься.

— Господин? Госпожа? Надеюсь, вам понравил­ся обед?

— Обед был просто восхитительным, особенно угольки на зубах.

— Не закажете ли десерт? — у официантки лекку просто скрутило в судороге.

— Разумеется. Моя подруга сделает заказ для нас обоих. В конце концов, для чего еще существуют дру­зья?


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50